Помоги проекту - поделись книгой:
Теперь он сидел в своем кабинете, одетый в черный Симар с алым кантом и алым поясом вокруг талии. Ярко-алый цвет символизировал готовность кардинала умереть за свою веру. Умереть или убить, подумал Его Преосвященство.
Он поднял гладкий телефон Bang & Olufsen BeoCom-4, который резко контрастировал с его антикварным столом из Мурано, и попросил секретаршу прислать посетителя.
У молодой женщины, вошедшей в его кабинет, были тонкие черты лица и безупречная кожа. Было очевидно, что она обладала прекрасным сочетанием европейских и восточных черт лица. Ее яркие глаза сияли горячей преданностью, и она преклонила колени перед Его Высокопреосвященством.
- Благословите меня, Отче, ибо я согрешила. С моей последней исповеди прошел уже год.’
- Продолжай, дитя мое, - прошептал Его Преосвященство. Он сделал ей знак говорить, махнув своей пухлой рукой. На безымянном пальце у него красовался кроваво-красный бирманский рубин в 10,16 карата.
- Свакилки начала. ‘Я отрубила профессору голову и оставил ее в библиотеке в назидание тем, кто насмехается над святостью страданий Христа. Он заслужил это за свое богохульство.’
‘И ты раскаиваешься в этом ужасном грехе?’
‘О Боже мой, я искренне сожалею, что обидел тебя, и ненавижу все свои грехи из-за твоих справедливых наказаний, но больше всего из-за того, что они оскорбляют тебя, мой Бог, который всецело добр и достоин всей моей любви. Я твердо решаю, с помощью твоей благодати, больше не грешить и избегать ближайших случаев греха. Аминь.’
Его Высокопреосвященство задумался над тем, что она говорит в течение нескольких секунд, прежде чем она говорила. ‘Пусть наш Господь Иисус Христос простит вам, и своей властью я освобождаю тебя от всех уз отлучения ... я освобождаю тебя от твоих грехов во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Истинно. Страсти Господа нашего Иисуса Христа, заслуги Пресвятой Девы Марии и всех святых, что ты делаешь добро или sustinueris почту вас в прощение грехов, увеличение благодать и награду вечной жизни.[4]
Валерио перекрестился и пристально посмотрел на молодую женщину. Свакилки подняла глаза на кардинала. Он сидел на большом кожаном диване в роскошном кабинете.
- Неужели ты отвергаешь грех, чтобы жить в свободе Божьих детей?- спросил Валерио.
‘Да, - ответила Свакилки.
- Неужели ты отвергаешь Сатану, отца греха и князя тьмы?’
‘Да, отвергаю’
- Веришь ли ты в Бога, Отца Всемогущего, Творца неба и земли?’
‘Да, это так.’
- Верите ли вы в Иисуса Христа, его единственного Сына, Господа нашего, который родился от Девы Марии, был распят, умер и погребен, воскрес из мертвых и ныне восседает одесную Отца?’
‘Да, верую’
- Верите ли вы в Святого Духа, в Святую Католическую Церковь, в Причастие Святых, в прощение грехов, в воскресение тела и в жизнь вечную?’
‘Да, верую.’
- Тогда пришло время уничтожить всех тех, кто заставляет людей верить в обратное. А теперь слушай внимательно ...
В 1844 году Йоханнес Баур открыл свой второй отель в Цюрихе, прямо на берегу озера и с открытым видом на горы. Вскоре этот отель станет одним из самых роскошных отелей Цюриха-Baur au Lac.
В одном из роскошных люксов отеля Baur au Lac с прекрасным видом на Цюрихское озеро сидел брат Томас Мэннинг. Совершенно очевидно, что он был очень ценным постоянным клиентом. Иначе с чего бы это отель стал специально снабжать Брунелло ди Монтальчино, его любимое тосканское вино?
В дверь осторожно постучали. Брат скомандовал на беглом немецком: "Kommen sie here!- и тут дверь открылась.
Посетитель оказался худощавым человеком в очках.
Мистер Эглофф был инвестиционным консультантом Банка Leu, старейшего швейцарского банка в мире. Банк Leu начал свою деятельность как Leu et Compagnie в 1755 году под руководством своего первого председателя Иоганна Якоба Леу, мэра Цюриха. В число клиентов банка вскоре вошли представители европейской королевской семьи, такие как императрица Мария Терезия Австрийская.[5]’
‘Герр Эглофф, по указанию Его Высокопреосвященства Альберто кардинала Валерио я требую, чтобы из фонда Эдипа в Фонд Исабель Мадонны была переведена сумма в десять миллионов долларов, - сказал брат Мэннинг.
‘Очень хорошо, Брат Мэннинг, - ответил банкир.
Неизвестные внешнему миру, странно звучащие оффшорные трасты, управляемые Герром Эглоффом для своих клиентов, имели анаграммы в качестве бенефициаров. Брат Мэннинг усмехнулся про себя.
В конце концов, бенефициаром фонда Эдипа был "Опус Деи", а главным бенефициаром фонда Исабель Мадонны-Усама бен Ладен.
Глава Вторая
Ладакх, Индия, 1887 Год
Дмитрий Новиков очень устал.[6] Его экспедиция из Шринагара через 3500-метровый перевал Зоджи-Ла в Ладакх была утомительной, несмотря на то, что несколько человек взяли на себя бремя багажа и снаряжения. Дальнейший поход в Лех, столицу Ладака, а оттуда в Хемис отнял у него все силы. Хуже всего было то, что он повредил правую ногу, упав с мула, который нес его.
Хемис был одним из самых уважаемых буддийских монастырей в Ладакхе, и его посетитель был принят как почетный гость. Монахи быстро отнесли его в свои скромные покои и принялись ухаживать за раненым. Пока его кормили абрикосами и грецкими орехами, запивая горячим чаем с маслом, он встретился с главным ламой монастыря.
‘Я знаю, почему ты здесь, Сын мой, - сказал Лама. - Мы тоже чтим христианского Сына Божьего.’
Дмитрий был ошарашен. Он не ожидал такого откровенного подхода. ‘А нельзя ли мне посмотреть на те записи, где говорится об Иссе?- осторожно начал он.
Мудрый Лама насмешливо улыбнулся Дмитрию и затем спокойно продолжил: "душа Будды, несомненно, воплотилась в Великом Иссе, который, не прибегая к войне, смог распространить мудрость нашей прекрасной религии во многих частях света. Исса-почитаемый пророк, родившийся после двадцати двух предыдущих Будд. Его имя, его жизнь и его деяния отмечены в текстах, на которые вы ссылаетесь. Но сначала вы должны отдохнуть и позволить себе исцелиться.’
Нога Дмитрия пульсировала от боли. Буддийские монахи применяли широкий ассортимент травяных средств и пакетов, но они мало помогали. Он попытался не обращать внимания на боль и продолжить оживленный разговор с ламой.
Лама крутил свое молитвенное колесо, когда вдруг остановился и сказал: "мусульмане и буддисты не имеют ничего общего. Мусульмане использовали насилие и сражения, чтобы обратить буддистов в ислам. С христианами такого никогда не было. Их можно было бы считать почетными буддистами! Поистине печально видеть, что христиане решили забыть свои корни и уходят все дальше и дальше от буддизма!’
Дмитрий сильно вспотел. Слова ламы, казалось, ставили под сомнение многолетнюю общепринятую мудрость. Он понимал, насколько важным было его открытие, но также понимал и опасность разоблачения своих знаний перед Западным миром. Его заклеймят как предателя и лжеца. Его слова сочли бы богохульством. Ему придется действовать очень осторожно.
Дмитрий быстро спросил еще раз, сможет ли он увидеть священные писания, о которых говорил Лама. Лама посмотрел на него и улыбнулся. - Терпение-это буддийская добродетель, сын мой, - сказал он. ‘Терпение.’
Дмитрий был настолько терпелив, насколько это вообще возможно. Он ждал несколько дней, чтобы увидеть записи, о которых говорил Лама, те, что касались Иссы. Ему было трудно скрыть свое нетерпение, и он испытывал сильное искушение попросить рукописи без дальнейших проволочек. Сегодня его терпение наконец принесло свои плоды. Лама принес ему несколько древних свитков, написанных буддийскими историками на тибетском языке.
Был вызван переводчик, который начал переводить свитки, а Дмитрий попытался сделать с них копии.
Свитки рассказывали историю мальчика по имени Исса, родившегося в Иудее. Далее в рассказе говорилось, что примерно на четырнадцатом году своей жизни мальчик прибыл в Индию, чтобы изучать учение буддистов. Его путешествия по стране привели его через Синд, Пенджаб и, наконец, в Магаду, Древнее царство Ашоки, где он изучал Веды, индуистские тексты, знания. Однако Исса был вынужден уйти, когда он начал учить тех, кого индуистские брахманы считали "неприкасаемыми" при жесткой кастовой системе индуизма.
Затем Исса нашел убежище в буддийских монастырях и начал изучать буддийские писания на пали, языке Будды. После этого он отправился домой в Иудею через Персию. В Персии он стал непопулярен среди зороастрийских жрецов. Они изгнали его в джунгли, надеясь, что дикие звери съедят его живьем.
В конце концов он достиг Иудеи в возрасте двадцати девяти лет. Поскольку он отсутствовал так долго, никто, казалось, не узнал его. Они спросили: "Кто ты и из какой страны пришел в нашу страну? Мы никогда не слышали о тебе и даже не знаем твоего имени.’
И сказал Исса: "я израильтянин, и в самый день моего рождения я видел стены Иерусалима, и слышал плач моих братьев, обращенных в рабство, и стоны моих сестер, уведенных язычниками в плен. Будучи еще ребенком, я покинул дом своего отца и отправился к другим народам. Но услышав, что мои братья претерпевают еще большие мучения, я вернулся в страну, где жили мои родители, чтобы напомнить моим братьям о вере их предков.’
Ученые мужи спросили Иссу: "говорят, что ты отрицаешь законы Моисея и учишь народ покидать храм Божий.’
И Исса ответил: "Мы не можем разрушить то, что было дано нам Богом. Что же касается законов Моисея, то я стремился восстановить их в сердцах людей и говорю вам, что вы не знаете их истинного смысла, ибо они учат не мести, а прощению.[7]
Дмитрий был взволнован. Он окаменел. Он знал, что пути назад к своему открытию нет. Теперь он знал, что держит в руках одно из самых ошеломляющих откровений за последние два тысячелетия.
Откровение об Иссе, арабской форме еврейского имени Йешуа, также известного как Иисус.
Глава Третья
Дом Рашид-бин-Исы был переполнен радостью. Его жена Насира только что родила мальчика. Гордый отец объявил, что он будет кормить всех бедных и бездомных в городе в течение недели. Большие чаны, наполненные бараньим бирьяни, пряным и ароматным рисовым пловом, переполняли улицы, когда нищие и уличные дети стекались в дом Рашида, чтобы попировать.
Рашид баюкал своего первенца на руках, читая исламские молитвы, Адхан в правое ухо и икама в левое ухо ребенка, ожидая Кхиттаана, ритуального обрезания.
Отец и сын появились на балконе через несколько минут, когда толпа на улице разразилась радостными криками. ‘Я хочу, чтобы все вы благословили моего сына. По воле и милости Аллаха он будет велик. Его имя будет Галиб, победоносный!’
Десять лет спустя члены индийской армии, которые ворвались в дом Рашида Бен-Исара на выходных, были убеждены, что он финансировал деятельность тех, кто был ответственен за взрыв бомбы на рынке накануне.
Он утверждал, что невиновен, но его крики и протесты были напрасны. Его охваченная ужасом семья наблюдала, как их любимый абба был арестован на месте.
На него быстро надели наручники и потащили в тюрьму, где его били и пинали до тех пор, пока он едва мог видеть, слышать, говорить или ходить. На следующий день он был найден висящим в своей камере; он использовал свою собственную одежду, чтобы сделать петлю на своей шее
Семье было позволено забрать его тело, чтобы похоронить. Согласно исламскому обычаю, при подготовке к погребению семья должна была обмыть и закутать тело в саван[8] Однако этот шаг должен был быть опущен, если покойный умер мучеником; мученики должны были быть похоронены в той самой одежде, в которой они умерли. Рашид-бин-Иса должен был быть похоронен в одежде, в которой он умер. Он был не менее чем мученик.
Скорбящие отнесли его тело на кладбище, где имам начал читать заупокойную молитву-Салят-и-джаназу. Закончив молитву, мужчины отнесли тело к могиле. Тело Рашида было положено в могилу без гроба, по обычаю, на правом боку, лицом к Мекке.
У могилы стоял маленький десятилетний Галиб, и по его щекам текли слезы. Имам положил руки на плечи Галиба и сказал: "Сынок, ты не должен плакать. Ты-сын настоящего героя. Смерть твоего отца не была напрасной. Ты отомстишь за его смерть. Отныне ты не будешь проливать слез. Ты прольешь кровь!
Маленький Галиб смутился. Как он вообще может мстить? Он был всего лишь десятилетним мальчиком.
‘Пойдем со мной, сын мой, - сказал имам и, взяв Галиба за руку, повел его в мечеть. На следующий день имам пересек линию контроля, чтобы добраться до Музаффарабада на пакистанской стороне Кашмира. Здесь мальчик был зачислен в медресе Джамаат-уд-Дава, исламскую школу обучения.
Долговязый имам с оливковой кожей, одетый в простой белый тюрбан, попрощался с ним. - Увидимся после того, как ты закончишь свои занятия, - просто сказал он.
В течение следующих нескольких лет в Пакистане Галиб должен был пройти два отдельных курса обучения. На курсах Хифз он выучил наизусть Священный Коран. В рамках курса "Аалим" он изучал арабский язык, толкование Корана, Исламское право,изречения и деяния пророка Мухаммеда, логику и Исламскую историю. По окончании учебы ему было присвоено звание "Аалим", что означает ученый.
Однажды, когда он был на уроке истории ислама, его учитель рассказал им об исламских завоеваниях Индии.
- Первым было вторжение Мухаммеда бен-Касима из Сирии в седьмом веке. За этим последовали вторжения Мухаммеда из Газни в XIII веке. За Газни последовал Мохаммед Гори, который покинул Индию, чтобы ей управляли его турецкие генералы. Затем последовали нападения монгольских орд Чингиз-Хана. Затем, в 1398 году нашей эры, произошло одно из самых успешных нападений из всех, при монгольском Таймуре, - продолжал учитель.[9]
- Но ведь никто из этих людей не остался в Индии, - возразил маленький Галиб. Их больше интересовали грабежи, а не правление.’
Бах! Трость быстро скользнула по его ладони.
‘Ты никогда больше не должен так говорить. Бабар, потомок Таймура, вторгся в Индию в 1526 году и установил власть Великих Моголов над Индией на следующие 300 лет. На самом деле, это была Божья воля, чтобы Индией правили мусульмане. До сих пор индусы продолжали предаваться идолопоклонству. Мусульманские нашествия заставили их осознать величие Ислама!’
‘Так почему же мусульмане сегодня не правят Кашмиром?- спросил Галиб.
‘Вот почему ты должен сражаться, - объяснил учитель. ‘Это ваш долг-сделать это. Сражайтесь с джихадом, чтобы восстановить Исламское господство над Кашмиром, а затем и над всей Индией! Аллах-о-Акбар!- закричал он.
- Аллах-о-Акбар!’ закричали дети в унисон, включая маленького Галиба
.
Долговязый мужчина с оливковой кожей и простым белым тюрбаном, сопровождавший десятилетнего мальчика, теперь был контролером Галиба. Все называли его просто "Шейх".
Он сидел на замысловато сотканном ковре в своей пещере в Вазиристане, расположенной на пакистано-афганской границе.
Справа от него сидел Галиб-бин-Исар, тридцатипятилетний вождь племени Лашкар-и-Талаташар. Он был здесь со своей армией Грязной дюжины.
Хозяин первым делом взглянул на Галиба. Затем он окинул взглядом людей Галиба-Бутроса, Кадера, Яхью, Якуба, Фариса, Фадана, Атауллу, Тауама, Адиля, Шамуна, Иегуду и Фуада. Каждый из этих ветеранов пересек Хайберский перевал из разных уголков мира и записался в лагерь Халден, управляемый Аль-Каидой, в качестве свежих новобранцев, которые теперь были закалены и готовы к бою.
Поделиться книгой: