В преддверии рая

Зиновьев Александр

В ПРЕДДВЕРИИ РАЯ

О ЧЕМ БУДЕТ РЕЧЬ

О чём пойдёт речь в этой книге? Честно признаюсь, я и сам толком не знаю. Определённо могу сказать лишь о намерении своём: рассказать, как прекрасна наша земля и как хорошо на ней жить. А как осуществится оно, это не в моей власти. Чепуха, думаете? А разве, например, проектируя новый прекрасный дом, люди проектируют в нём клопов, тараканов, неисправные краны и склочных соседей? А эти прелести все-таки заводятся. Сами собой заводятся. Самопроизвольно. Как говорят наши философы, имманентно или даже спонтанно. Вот ещё вам пример. Разве думали наши классики, создавая самое передовое философское учение, что в него, как клопы и склочные соседи в новый дом, проберутся словечки «имманентно» и «спонтанно»? Не наши словечки! Классики наверняка хотели сказать «изнутрей» или «изнутря». Я таких примерчиков могу вам воз привести.

Вот в «Евангелии от Ивана» /что это такое, расскажу при случае/ на одной странице сказано:

Нас матери лаской недолго дарили. Отцы по-серьёзному не говорили. Любить не пришлося в короткие ночи. И вовсе не жили мы, скажем короче. А нам этой ласки по горло хватило. От тех разговоров премудрых мутило. И тайно встречаться нам было обычно. И многое прочее было привычно. Досталась, ребята, нам разная доля. Одним — пуля в спину, другим — свет и воля. Одних даже память навеки истлела. Других не тягают порой и за дело. А время, ребята, безудержно мчится. И встретиться нам никогда не случится. Но будут другие. Мы встанем из тленья. Они нас сочтут за одно поколенье.

Прочитаешь вот такое. Настроишься на торжественно-грустный лад. Слезу приготовишься пустить. И бац! На следующей странице читаешь:

Вот придёт желанная пора. И завоем дружно мы «ура» До усеру наедимся. До отёка отоспимся Остальное, братцы, всё мура. Да, да. Отожрёмся до икоты. Отоспимся до зевоты. Остальное, повторяю, всё мура.

И попробуйте запретить им такие штучки. Кому это им? Людям, конечно. Не начальству же и его холуям. Этим запрещать ничего не надо. Они сами на том стоят. А я с теми, т.е. с людьми. А людей, ребята, всё равно не законтролируешь насовсем. Они несмотря ни на что такие штучки начинают порой вытворять, что даже трёхэтажным выразиться хочется. Одним словом, как сказано все в том же «Евангелии»:

Не мог бы даже сам Спаситель Предвидеть мудростью своей Про мне суженый вытрезвитель, Про номер на ноге моей.

И еще я признаюсь в том, что в книге будет много скучных мест. Но не спешите пропускать их, ибо настоящее веселие приходит тогда, когда поймёшь.

Москва. 1977.

НАЧАЛА ВСЕГО

Почти все города Страны называются по имени ныне /и такое впечатление, что отныне и навеки/ здравствующего Вождя. Вождянск, Вождеград, Вождегорск, Вождейск, Вождяйск, Вождюйск, Вождятка, Вождица, Вождеасы, Вождеясы, Вождекызылоглы, Вождеата, Вождерадзе, Вождешвили, Вождекурулхурарлы... Каких только городов нет в Стране! Есть даже Вожделенск, Вождесенск, Всевождьдвиженск... Есть даже Вождегадан и Вожделыма. Сколько в Стране разных городов!! Но, как сказано в стихотворении одного великого национального поэта Вождеясыкской Автономной области,

И куды ты не прешшь, В жар или в холод, Стар или молод, В сыть или в голод, В сушь или в дожшь, Ты всегды прийдешшь В город Вожшшь!

Когда сотрудника столичного учреждения посылают в командировку в один из бесчисленных Вождеградов, Вождегорсков и т.п., он сам и посылающие его инстанции никогда заранее не знают, в каком именно из них он окажется на самом деле. Да это и знать совсем ни к чему. Зачем зря разводить бюрократическую волокиту и заси... — прошу прощения — забивать мозги всякими пустяками?! Они и без того забиты до такой степени, что еще одному пустяку там уж поместиться совсем негде. А сотруднику еще предстоит сдать зачет в Вечернем Университете Марксизма-Ленинизма по последней /но далеко не последней/ речи Вождя. К тому же в любом Вождянске, Вождяйске и т.п. есть такое учреждение, в которое посылается столичный сотрудник, а в том учреждении есть такая наболевшая проблема, решать которую посылается сотрудник, или такое же средство решения столичной проблемы, за которым посылается все тот же или любой иной сотрудник. И вообще, совсем не играет роли, этот ли сотрудник посылается, да и посылается ли он вообще. Как сказал все тот же /а может, и другой, не все ли равно?! / великий поэт в стихах, посвященных последней /но опять-таки, отнюдь не последней!/ речи Вождя:

Мы ришаим все один задачка, Читобы не был миравая драчка.

Выписав положенные документы и получив аванс, Командировочный немедленно направляется в ближайшую забегаловку, хватает без закуски стакан все равно какой дряни /лишь бы градусы были!/ и мчится на вокзал покупать билет. Суется, естественно, в окошко, где народу нет. Ты что, неграмотный, орет на него возмущенная кассирша. Здесь же бронь! Ну и народ пошел! Получив от ворот поворот, Командировочный становится в длинную очередь. Но не в самую длинную, а в ту, что покороче. В самую длинную становиться бессмысленно, все равно не достоишься. Заняв очередь в очереди покороче /она как раз для командировочных, вот удача!/, т.е. спросив, кто последний, сказав, что он «за вами», сказав вновь пришедшему, что он последний, узнав у вновь пришедшего, что тот будет стоять, сказав ему, что он намерен на минутку отлучиться, в общем — проделав все, что положено делать привычному стояльщику в очередях, Командировочный мчится в ближайшую забегаловку, берёт стакан все равно какой дряни /лишь бы градусы были!/ и выпивает его опять-таки без закуски. Без закуски не от бедности и жадности, — слава богу, на конфетку-то денег хватило бы, да и не жалко вовсе,— а чтобы градусы зря не пропадали. Они, градусы то есть, счет любят! Как сказано в «Евангелии от Ивана»:

Чтобы тебе стало жить интересней, К жидкости с градусом нежно прильни, Таком закушай иль грустною песней. В случае крайнем — Их матом пульни.

Простояв после этого два часа, так и не излив никому душу /а потребность в этом уже назрела; а очередь совсем неподходящее место для этого/, Командировочный чуть не целиком влезает в окно кассы, суя мятые рубли свирепой старой кассирше, которую он ласково называет «девушкой». Куда тебе? обрывает его ледяной голос «девушки». Тебя русским языком спрашивают, куда? Гражданин, слышатся сзади голоса из очереди, не задерживайте очередь! Вы же не один! Безобразие!! Мне в Вожде..., начинает лепетать растерявшийся Командировочный. Говорите яснее, чеканит кассирша. Вас не поймёшь. Что вам нужно? В какой Вожде...? Прекратите это безобразие, кричат сзади в очереди. Вождеград или Вождегорск, режет кассирша, наслаждаясь своим явным превосходством над Командировочным /интеллигент, небось!/ Какой Вождюйск? Их несколько. В Вождеславской области или в ... О, господи, бормочет Командировочный. Дайте в любой. Хоть в Вождебург. Не морочьте мне голову, кричит кассирша. Вождебург во Франции или в Англии. А может быть, и в Чили. Если вы иностранец, так идите в «Метрополь». Следующий!!...Ррр-р-р-брр-аа-уу-жж-зз...,грохочет, шипит и гудит очередь. Позвать милиционера! Хулиган!! Что вы, чуть не плачет Командировочный. Какой я иностранец?! Да разве я позволю себе что-нибудь подобное! Я же член... Мне же в ... Все билеты уже проданы, говорит кассирша более миролюбиво. Вот остался один в Вождедырбулвычегодск. Берете?...

Схватив билет, Командировочный чешет домой, кидает в драный чемодан всякое барахлишко и мчит на вокзал, хотя до отхода поезда еще два часа. Он знает, зачем он мчит на вокзал за два часа: на вокзале есть ресторан! Вот он, родимый. Ради такого момента можно ехать хоть в Вождетьмутараканск. Жизнь прекрасна! Это место свободно? Очень хорошо! Не возражаете? Позвольте!.. Вам куда, если не секрет? В Вождеисыккурдюк? Ха-ха! Так мне же тоже туда! Ну, за успех нашего общего дела! Как говорится, чтобы все они сдохли! Помните, в «Евангелии от Ивана» сказано:

Слезы, ребята, утрите. Нигде это нам не зачтется. Лучше стаканы берите И пейте пока еще пьется.

А время летит. Собутыльники позабыли про свои командировки, излили друг другу свои души, просадив чуть не половину командировочных денег. Ресторан закрывают. И тут только они вспоминают, зачем они здесь, залезают в первый подвернувшийся поезд, идущий в Вождеславль, и мирно засыпают на багажных полках, куда их общими усилиями водрузили подобревшие пассажиры. Ворвавшись в вагоны и захватив положенные места, русские люди становятся теми самыми добрыми русскими людьми, какими их до сих пор по наивности считают на Западе.

Проспав кучу Вождеградов и Вождегорсков, наш Командировочный поутру отправляется в вагон-ресторан, если таковой имеется в поезде, или скидывается на бутылку с соседями, каковые всегда имеются в изобилии в каждом поезде, в каждом вагоне, в каждом купе. Вчерашний собутыльник забыт, — он уехал в другом направлении. Новые собутыльники тоже готовы раскрыть ему свои души, — рассказать, что им приходится жрать /мяса нет, за молоком очередь до рассвета, колбасу не нюхаем/, как и с кем спать, что носить, рассказать, какое у них сволочное начальство /сами, б...и, жрут вовсю, квартирки отхватили, дачки отгрохали!/, как трудно теперь с ребятишками... И готов наш Командировочный ехать так бесконечно, если бы не безжалостный проводник. Холодной слякотной ночью он вытряхивает бесчувственного Командировочного на первой же остановке. И что удивительнее всего, он оказывается именно там, где ему нужно быть. Вождянск, читает ошалевший Командировочный, оставшись один под моросящим дождем на пустынном перроне. И как сказано в «Евангелии»,

Если не держут усталые ноги, Если покажется, выхода нет, Не торопися, подумай немного. Вдруг обнаружится рядом буфет!

И он направился в вокзальный буфет.

И тут к нему подходит существо не иначе как из иного мира. Вы, товарищ, из Столицы, спрашивает существо голосом, явно попахивающим портвейном... да конечно, портвейном «Три семерки»!.. Боже мой, неужели здесь еще «Три семерки» продают?!.. Мне велено вас встретить, говорит существо. И устроить в гостиницу. Может быть, сначала в буфет заглянем? Не беспокойтесь, я угощаю. Ну, с приездом!

И за всю историю Страны еще не было случая, чтобы человек в таких ситуациях попал не туда, куда следует; или куда не следует. Ибо он — наш человек. А если он не наш, то он попадает именно туда, куда следует.

— А ты, собственно говоря, к кому прибыл? — спросил Встречающий после третьей стопки.

— В «Кибернетику», — сказал Командировочный. — А кормят у вас тут х..во.

— Что еще за «Кибернетика», — удивился Встречающий. — Разве ты не в «Разинку»?

— Что еще за «Разинка», — в свою очередь удивился Командировочный.

— Сумасшедший дом. А ты разве не...

— Не... А ты разве не...

— Не... Ну, да ... с ним! Давай еще по одной, а там видно будет. Гостиница у нас, брат, отличная. В одном доме с вытрезвителем. Очень удобно. В случае чего мигом в чувство приведут. А на «Кибернетику» плюнь. Да у нас в городе никакой «Кибернетики» нет. Я тебе завтра все растолкую, что к чему. Ну, твое здоровье!

Потом они шли, обнявшись, через весь город и изливали друг другу души. И пели бог весть кем и для чего сочиненную песню.

А ты катися, милая! Отыщу не гордую. И не такую хилую. И с терпимой мордою.

На перекрестке улицы имени товарища Сусликова и проспекта Клары Цыцкин их остановил милиционер. Проверив документы, он сказал им, что идут они совсем не в ту сторону. А в какую надо, он сам не знает, так как недавно окончил школу и еще не привык. Захватив с собой постового, они вернулись в станционный буфет, который к тому времени уже закрылся, достали за двойную цену у швейцара поллитровку и раздавили ее из горла прямо в скверике перед вокзалом. Очнулся Командировочный под утро на незнакомом пустыре. Его трясло от холода и перепоя. Ни денег, ни документов, ни чемодана. Даже часы сняли, сволочи. И конечно же никакого Встречающего. Первая мысль, мелькнувшая в его пробуждающемся сознании, была мысль о том, что опять о его приключениях напишут на работу и опять будут неприятности. Он полез в «загашник», где у него было кое-что припрятано от жены и на всякий случай. Живем, братцы, еще не все потеряно!

И он побрел на поиски какой-нибудь забегаловки, твердя сквозь слезы обиды прекрасные строки из «Евангелия»:

Напрасно на нас, словно зверь, ополчилося Наше прекрасное трезвое общество. Полвека промчалось. А что получилося? С чего оно начало, там же и топчется. Нас крыли в комиссиях. Били в милиции. С трибуны высокой грозили правители. А мы устояли, не сдали позиции. Мы клали с прибором на их вытрезвители. Чтоб строить грядущее им не мешали мы, Рефлексы по Павлову выправить тщилися. И все ж по звонку перегаром дышали мы, А не слюною, не зря ж мы училися. Уколы кололи. Пугали психичками. Даже пытались ввести облучения. И само собой, нас до одури пичкали Прекрасными сказками Маркса учения. Но пусть эта муть хоть столетие тянется. Нас не согнуть никакой тягомотиной. Друзья алкаши! Собутыльники! Пьяницы! Зарю человечества встретим блевотиной! Иначе строители нового рьяные Во имя прогресса совсем перебесятся. И трезвые даже, не то что мы, пьяные, Завоют с тоски и от скуки повесятся.

ЗАМЕТКИ О КОММУНИЗМЕ

Учитель стар, измят и сморщен. На его серой, заурядной физиономии можно прочесть всю занудную жизнь, которую он провел в стенах этого учреждения, в тесном общественном транспорте, в очередях, в кровати с такой же серой и сморщенной от плохого питания женой, изредка в доме отдыха по соцстраховской путевке со скидкой, выданной в награду за самоотверженный труд на благо и во имя. В связи с шестидесятилетием Учитель награжден медалью «За доблестный труд». Как человек скромный и бережливый, он носит медаль только по праздникам или когда надо взять без очереди полкило масла, — после мартовского пленума Высшего Совета Партии /ВСП/, принявшего решение об увеличении производства продуктов питания, в одни руки больше полкило не отпускали. Конечно, медаль не давала права получать продукты без очереди, но все знали, что со старпёрами, носящими медали, лучше не связываться. Заедят. И Учитель об этом тоже знал. Хотя от природы он был человеком не склочным, нацепив медаль, он старался соответствовать общественному мнению. И у него это получалось не хуже, чем у старпёров того же рода.

Если при описании Учителя невозможно сказать, как он одет, в отношении Ученика поддается описанию только его одежда. Ученик одет в модную «заграничную» куртку. Куртка называется заграничной потому, что куплена втридорога у спекулянтов. По нормальной цене такие куртки продаются лишь в закрытых магазинах и за особые деньги, выдаваемые лишь номенклатурным работникам. Собственно говоря, слово «деньги» здесь имеет смысл лишь языковой традиции, как сказал Вождь Партии в речи по поводу принятия шкалы рассчетных талонов — «денег». Ученик, как и Учитель, получал деньги низшего ранга. И за куртку ему пришлось уплатить почти трехмесячную зарплату. Ученик озабочен и невнимательно слушает то, что говорит ему Учитель. Он недавно женился. Пришлось, так уж глупо сложились обстоятельства. Если бы не женился, то наверняка было бы персональное дело в Союзе Коммунистической Молодежи (СКМ), и тогда зацепиться за Столицу вряд ли удалось бы. Родители Ученика и его жены не хотят, чтобы они жили с ними вместе. Их можно понять: теснота. Но и снимать комнату в условиях теперешней временной /что-то эта временность затягивается уже на пятый год!/ дороговизны и жилищного кризиса немыслимо. Тем более, что имелись строгости на этот счет, и не так-то просто снять комнатушку, разве что на окраине или совсем за городом. А это значит три-четыре часа на транспорт в день. Ученик лихорадочно думает, куда бы бежать из этой «крысиной норы», где ему дали бы комнату. Но бежать некуда. Ему и сюда-то удалось устроиться с большим трудом, лишь после того, как он подписал согласие быть нештатным осведомителем Органов Государственной Безопасности /ОГБ/.

Что за жизнь, думает Ученик. Два молодых человека с университетским образованием еле зарабатывают на нищенское существование, обречены угробить всю жизнь только на то, чтобы получить в старости уже ненужную малюсенькую квартирку и медаль. И это коммунизм?! Да заткнись ты, старый маразматик!

Много лет тому назад, бубнит Учитель, работал здесь один не в меру любознательный сотрудник. Он стал собирать рукописи душевнобольных и хранить их дома. Собрал огромную по тем временам коллекцию. И увлекся этими рукописями до такой степени, что однажды заявил, будто здравые мысли он находит только в них. Сотрудника, конечно, арестовали. Подловили на каком-то пустяке. Кажется, рецепт на копеечное лекарство подправил. Но повод был законный вполне. Коллекцию рукописей уничтожили. Разыскали всех живых авторов рукописей и изолировали. Но потом возникла идея создания законного хранилища такого рода. И вот за двадцать лет мы накопили гигантскую библиотеку уникальных рукописей. Какова цель этого хранилища? Судя по огромному числу рукописей, поступающих к нам, и по их содержанию, общество напряженно думает о себе, причем — в нежелательном направлении. А сколько таких думальщиков остается невыявленными? Наша задача не просто изъятие выявленных рукописей и изоляция их авторов, но исключение самой возможности их появления, т.е. профилактика. А для этого надо научно изучить причины появления людей такого рода, их опознавательные признаки, методы их лечения. Чем раньше мы распознаем начало заболевания и его характер, тем больше шансов, что мы сохраним для общества здорового гражданина, а само общество охраним от влияния больного. Кроме того, в некоторых рукописях обнаруживаются вполне здравые идеи и результаты размышлений. Мы должны выявить их и передать в распоряжение Объединенной Академии Наук /ОАН/, где они распределяются среди ведущих ученых страны или готовятся для распределения среди руководящих лиц партии и правительства.

Каковы ваши обязанности? Для начала вот ваше задание. Здесь собраны материалы, условно названные словом «Затея». Вы должны произвести первичную обработку их, точнее — изучить их, упорядочить в систему, какая вам покажется более целесообразной, составить общий обзор и дать суммарную оценку.

Учитель ушел. Ученик тоскливо оглядел стеллажи с рукописями, выругался и вытащил наугад небольшую папку, на которой красными буквами было написано: «Заметки о коммунизме». Ого, подумал Ученик, посмотрим, что думают о коммунизме психи и идиоты. Что думают нормальные люди и гении, нам уже известно. Но как он на это решился? Ведь согласно первой статье Социального Кодекса /СК/ это есть тягчайшее преступление, караемое высшей мерой...

Я пишу эту работу не из тщеславия, а из чувства ответственности. Я не отвергаю объективные законы общества. Но я знаю, что судьба человечества зависит и от того, как думаем и поступаем мы, живущие теперь. Когда на нас обрушивают потоки пропагандистских помоев и демагогии, тем самым определенного сорта люди творят историю, которая удобна и всегда выгодна им. Так почему же люди, думающие иначе, не могут противопоставить этому свои размышления? Я знаю, что согласно СК исследование общества есть неотъемлемая и нераздельная прерогатива ВСП, что лица, занимающиеся изучением общества без ведома и санкции ВСП, совершают тягчайшее преступление. Я знаю это. И знаю, чем для меня кончится моя попытка. И все же я не могу поступить иначе.

Типичный случай социомании, подумал Ученик. Пожизненное заключение в психиатрическом изоляторе /ПИ/ первой категории с лишением индивидуальной судьбы и даже собственного имени. Впрочем, потеря не так уж велика. В нашем обществе индивидуализированные характеристики людей и событий имеют не больше смысла, чем индивидуализированные описания клопов, вшей, тараканов, крыс, муравьев. Всякая индивидуализация в применении к нам есть преступление, болезнь, ложь. Каково звучит?! Ты, брат, сам с первого же шага своей служебной карьеры начинаешь свихиваться.

Ученик вспомнил, как при поступлении сюда ему в отделе кадров сказали, что бытовая и социальная шизофрения очень заразительны и что каждый год сотрудники проходят специальную профилактическую диспансеризацию.

Официальная схема эволюции общества создавалась так. В историческом процессе из разных его мест и эпох вырывались отдельные куски. Они отбирались по определенным критериям и располагались в умозрительный упорядоченный ряд. Последний рассматривался как закономерные этапы развития общества. Критерии отбора фрагментов истории были изобретены с таким расчетом, чтобы представить наше общество высшим продуктом истории. Эта схема ложна хотя бы уже потому, что разбросанные в пространстве и времени куски истории не являются историей чего-то одного, как бы эти куски ни упорядочивались теоретиками. Здесь упорядоченный ряд возможных состояний различных обществ изображается как последовательные этапы одного и того же общества.

Само выражение «человеческое общество» двусмысленно. Оно обозначает как отдельные человеческие объединения, так и всю совокупность живущих на Земле людей. А между тем имеет место весьма существенное различие в ориентации исследования в обоих случаях, в его методах и результатах. Я слово «общество» буду употреблять лишь в первом смысле. Во втором же смысле я буду употреблять слово «человечество». История человечества есть история возникновения, существования, изменения, распадения и т.д. обществ. Последние различаются по многим признакам /как и виды животных/ — по типу и числу людей, по территории. Они сосуществуют в пространстве, сменяют друг друга во времени, взаимодействуют, проникают друг в друга, объединяются, распадаются и т.д. Короче говоря, это — мешанина, в которой не всегда можно выделить «чистые», целостные и законченные формы, в отличие от видов животных, где это дано в непосредственном наблюдении. Но довольно часто это возможно. Наука и человеческая память зафиксировали многочисленные примеры четко оформленных обществ. В наше время факт существования таких обществ, несмотря на процессы интеграции и колонизации, не вызывает сомнения.

Человеческое общество есть скопление более или менее большого числа людей, объединенных в некоторое относительно замкнутое целое. Оно достаточно долго сохраняется в этой целостности и замкнутости, воспроизводится в некоторых существенных чертах. Это — эмпирически данный факт. И тут строгие определения так же бессмысленны, как в случае с индивидами, видами, стаями и т.п. животных. Строгие понятия должны вводится уже для изучения общества как данности, а не для выделения его в качестве такой данности.

Само собой разумеется, мой анализ будет ориентироваться на современные жизнеспособные и сравнительно автономные /с точки зрения основных жизненных процессов/ общества, имеющие историческую перспективу или по крайней мере претензию на таковую.

Если данное общество существует достаточно долго, то сам факт его существования говорит о том, что в нем сложилась устойчивая система воспроизводства данной формы жизни, — система отношений между людьми, воспроизводства определенного человеческого материала, сохраняющего именно такой строй жизни. В процессе своей жизни это общество создает, поддерживает и эксплуатирует определенную систему орудий труда, навыков, понимания окружающей действительности, обучения, одежды, жилья, развлечения и т. д. Упомянутая выше система социальных отношений между людьми и всё искусственно созданное в этих рамках для поддержания именно такой формы жизни образуют определенную цивилизацию данного общества, специфически исторический тип общества. Выделение этого аспекта жизни человечества, т. е. типов цивилизаций, их сравнительных характеристик и взаимоотношений, есть выделение того, что можно назвать социальной историей человечества, или историей цивилизации. Это — лишь абстракция от истории человечества, а не вся история.

Сама по себе идея выделить типы цивилизаций, ввести критерии их сравнения, расположить их по этим критериям в упорядоченный ряд «от низшего к высшему» ничего дурного в себе не содержит, если полученный при этом абстрактный ряд не рассматривается как некий объективный закон развития общества. С научной точки зрения здесь правомерно лишь следующее. Можно дать описание типа цивилизации данного общества, выявить законы функционирования цивилизации этого типа, выявить общие законы всякой цивилизации. Можно установить законы развития общества в рамках цивилизации данного типа и некоторые общие законы такого рода в рамках любой цивилизации. Но не существует никаких законов превращения одного типа цивилизации в другой. Не существует в самой нашей способности научного изучения общества, в силу определенных понятий и методов абстракции, без которых невозможна наука. Не существует /если уж непременно нужны образные иллюстрации/ подобно тому, как нет законов превращения мух в слонов, слонов в лошадей и коров, кроликов в львов и тараканов и т. п. На самом деле происходит живой исторический процесс, в котором распадаются одни человеческие объединения и на их месте образуются другие, которые создают, возможно, другой тип цивилизации сравнительно с тем, какой имел место в предшествующем человеческом объединении. Но это не есть превращение одного типа цивилизации в другой. Например, когда рухнула Российская империя, на ее месте образовалась новая человеческая общность. Но она сложилась не по неким мистическим законам перехода от одной общественной формации к другой, более высокого уровня, а по законам складывания больших человеческих объединений в тех исторически данных условиях. И тот факт, что при этом сложилось общество, весьма далекое от прекраснодушных идеалов классиков марксизма, дает тому убедительное подтверждение. Эти идеалы дали лишь словесный материал для идеологии этого общества.

Сравнивая различные типы цивилизаций, можно заметить, что общества с одним типом цивилизации по каким-то признакам превосходят общества с другим типом цивилизации, и говорить о прогрессе в этом смысле. Можно выяснить, благодаря чему в том или ином случае был прогресс, или что нужно, чтобы произошел прогресс в таком-то отношении. Однако в природе вещей вообще, и в природе общества — в частности, не заложено никакой необходимости и закономерности прогресса. Не заложено по той простой причине, что таковы свойства всех сравнительных понятий, т. е. в силу правил логики сравнения и теории определения понятий. Просто говорить о такой необходимости и закономерности есть показатель логической безграмотности и полной научной несостоятельности с точки зрения понятийного аппарата науки. Прогресс, о котором идет речь, возможен, раз известны факты такого рода /все существующее возможно/. Но он не необходим, ибо не все существующее необходимо. Его может и не быть, на что имеются столь же бесспорные факты. Раз есть случаи, когда прогресс не происходит, логически бесспорно, что он не является необходимым. Если прогресс произошел, значит, так сложились индивидуальные исторические обстоятельства, что в данном фрагменте природы произошли такие-то изменения. Лишь сравнивая полученный результат с предшествующим по выбранным критериям, мы можем говорить о прогрессе /или об отсутствии такового/. Слово «прогресс» есть оценочное понятие, предполагающее субъективную операцию сравнения различных состояний природы во времени.

Иное дело — исследование данного общества. Изучив сложившуюся в нем цивилизацию, можно по общим правилам науки выявить необходимые и закономерные тенденции этого общества. Подчеркиваю, выявить тенденции, а не предсказать конкретные исторические события более или менее отдаленного будущего. Такого рода предсказания означают совсем иной тип исследования, иную ориентацию внимания науки, использование иных ее средств.

Я не вижу в этом сочинении никаких признаков психического заболевания, сказал Ученик. Но вы же знаете, сказал Учитель, что согласно СК сам факт написания такой рукописи есть преступление независимо от ее содержания. Специальная комиссия решила в качестве меры пресечения признать автора психически больным высшей категории. Так что теперь уже невозможно установить, кто был автор этой рукописи. С такими случаями Вам теперь придется сталкиваться довольно часто. Но ведь строй мыслей зависит от особенностей человека, возразил Ученик. Нет, сказал Учитель. Вот, например, некто А получил орден второй /!/ категории. Как Вы расцениваете этот случай? Как радостное событие для А, сказал Ученик. А он покончил с собой, сказал Учитель. Почему? Он рассчитывал на орден первой категории и расценил свою награду как признак предстоящего понижения. Мы имеем дело с невременными и неситуационными признаками социальных заболеваний. Но если Вы хотите в интересах дела вообще познакомиться с контингентом излечиваемых и методами лечения, я дам Вам направление в клинику. Но уверяю Вас, Вы будете разочарованы. Интерес представляют только тексты, обезличенные тексты как таковые.

Не следует думать, будто открытие законов всегда связано с длительными наблюдениями, с измерениями и вычислениями, с использованием сложных приборов и т. п. Иногда открытие законов выражается лишь в том, что человек обращает внимание на нечто простое и замечает важность этого обстоятельства для понимания боле или менее широкого класса явлений. Именно таковы общие законы цивилизации. Вот предельно краткий их очерк.

Время, в течение которого складывается и определяется тип цивилизации в данном человеческом объединении, сравнительно с историческим временем настолько мало, что его можно принять за историческое «мгновение». Если в обществе складывается данный тип цивилизации, то происходит это «сразу». В противном случае опыт не удается. Люди не успевают сообразить, что же именно сложилось, как формирование типа их цивилизации в основных чертах оказывается завершенным. Потом начинается ее жизнь с некоторыми доделками, переделками и т. п., не меняющими ее сущности. И наивно рассчитывать на то, что государственные реформаторы и оппозиционные движения могут изменить тип цивилизации. Они могут улучшить или ухудшить жизнь людей в данном обществе с данной цивилизацией, способствовать его крушению или укреплению и т. д. Но тип цивилизации незыблем, он складывается «раз и навсегда», — таков второй закон формирования цивилизации. Когда приводят примеры якобы меняющихся цивилизаций, фактически приводят примеры уродливых, больных и т. п., а не нормальных обществ с данной цивилизацией, а также примеры изменений в обществе в целом, а не типов цивилизаций этих изменяющихся обществ.

Чем дольше существует общество с цивилизацией данного типа, тем труднее изменить цивилизацию с данным человеческим материалом и исторически сложившимися условиями его бытия. Попытки изменения обычно кончаются распадом данной общности людей /носительницы цивилизации/ или возвратом в прежнее состояние с некоторыми изменениями, учитывающими изменившиеся условия жизни. Например, меняются названия чиновников и карательных органов, меняется их число и уровень жизни т. п. При всяких нарушениях нормального образа жизни общество стремится восстановить свой тип цивилизации — «традиционный строй жизни». Когда распадается данная человеческая общность и рушится созданная ею цивилизация, а на месте развалин из того же человеческого материала и обломков старого общества создается новая общность и какая-то цивилизация, то последняя либо оказывается восстановлением прежней и ее продолжением, либо максимально близкой к прежней в наиболее фундаментальных признаках. Например, сложившийся у нас после революции социальный строй во многом является воспроизведением крепостнического строя столетней давности. Во всяком случае, новая цивилизация оказывается близкой к предшествующей.

Цивилизация может быть разрушена путем разрушения самого общества, которое ее установило и сохраняет, т. е. является ее носителем. Это значит, что она может быть разрушена только под ударами извне. Поэтому стремление наших властей оградить наше общество от внешних влияний «железным занавесом» не есть нечто случайное и чисто субъективное.

Каждый народ имеет преимущественную предрасположенность к цивилизации определенного типа. И если ему предоставляется историческая возможность имманентно развить некоторый тип цивилизации, он развивает этот свой преимущественный тип. Причем, такая «удача»выпадает на его долю лишь один раз в истории.

Каждая цивилизация имеет свои специфические параметры /константы, коэффициенты, степени/, характеризующие все существенные стороны жизни общества, — производительность труда, степени свободы, степени вознаграждения, степени паразитизма, коэффициенты системности,коэффициенты иерархичности и т. п. Имеются определенные границы, в которых колеблются соответствующие величины. Так что каждая цивилизация несет в себе самой внутренние ограничения на возможности общества. И разговоры о беспредельном развитии и совершенствовании общества на базе коммунизма суть типичная безграмотная чушь. Например, с чисто технической точки зрения вроде бы нет предела росту производительности труда. Но при этом надо помнить о том, что технический аспект погружен в систему жизни общества, в которой каждый шаг обходится все дороже. Все технические достижения с лихвой перекрываются потерями на бюрократический аппарат, бесхозяйственность,волокиту, паразитизм, руководящую тупость и т. п. Установление данного типа цивилизации одновременно есть установление внутренних ограничителей на все жизненно важные показатели общества. Сейчас, например, у нас принято сваливать «временные трудности» на необходимость укрепления обороны, на «трудные погодные условия» и т. п. А между тем огромная армия начальства и всякого рода паразитов пожирает неизмеримо большую долю средств общества, заражая своим тупоумием, цинизмом, корыстолюбием, ложью, безответственностью и т. п. все общество. Иногда у нас шутят: раньше мы считались отсталой сельско-хозяйственной страной сравнительно с Западом, а теперь превратились в отсталую индустриальную. В этой шутке есть доля истины. И произошла упомянутая перемена именно в силу внутренних ограничителей коммунистической организации общества.

Чертовщина какая-то, подумал Ученик. Рехнуться можно. Он вспомнил было о понятии общественно-экономической формации, от которого его тошнило в университете. Но тут же сообразил, что оно характеризует определенный подход к пониманию общества, тогда как у автора рукописи речь идет о другом. А ну их к черту всех, сказал Ученик вслух и отправился в курительную комнату. Здесь было довольно много народу. Преобладали молодые женщины. Велись обычные разговоры о тряпках, продуктах, очередях. В одной группке рассказывали анекдоты и весело смеялись. Знаете, какое звание присвоили Секретарю по идеологии, спросила худенькая девушка. Главный гимнюк Страны! Ученик уже слышал эту шутку: Секретарь ВСП по идеологии был назначен председателем Чрезвычайной Комиссии По Созданию Нового Гимна Страны. Демагогия все это, услышал Ученик разговор в другой группке. В орде Чингис-хана безработицы тоже не было. И о детях, между прочим,тоже заботились. Эта страна помешана на проблемах, подумал Ученик. Тут все политики, социологи, моралисты, проповедники.

Ученик присоединился к двум парням из отдела математических методов в социальных исследованиях. Эти психи, сказал один из них, придумали у меня потрясающе простую модель.Чисто комбинаторную. И из нее, как дважды два четыре, ясно, что, начиная с некоторого числа элементов и некоторой степени их разнообразия,возможности создания из них некоторой целостной формы начинают сокращаться. В конце концов возможности комбинаторики сводятся к единице. Причем, последующее увеличение степени ее разнообразия делает систему избыточной. Мы проделали тысячи опытов. Теперь я берусь доказать чисто математически, что большие социальные системы, вроде нашего общества, могут организоваться в наше время одним единственным способом. Так что сам понимаешь... Здорово, сказал собеседник. Рассуждения гениев «научного коммунизма» теперь уж кажутся неубедительными. Так, может быть, с помощью психически больных удастся восстановить утраченную веру?!...

Цивилизацией называют не только то, о чем я говорил выше, но и то, что люди изображают с целью улучшить жизнь отдельного человека в рамках любой цивилизации в указанном выше смысле, а именно — религию, мораль, правовую защиту личности, духовное искусство и т. д. Эти изобретения общечеловечны и необходимым образом не связаны ни с каким типом цивилизации в употребляемом здесь смысле. Я буду называть эти изобретения людей гуманизацией, ограничив смысл слова «цивилизация» так, как было сказано выше.

Гуманизация является продуктом свободной воли людей, чистым изобретением и в этом смысле чем-то искусственным. Цивилизация же, в отличие от гуманизации, складывается естественно, сама собой, по некоторым принципам социальной комбинаторики. Конечно, образование ее точно так же есть дело самих людей. Но для себя и других люди при этом делают все, что угодно, только не тип своей цивилизации. Складывание цивилизации есть процесс, в котором миллиарды участвующих в нем элементов занимают наиболее удобную, естественную, вероятную для них позицию. Мнение, будто наше общество создано по плану классиков и вождей, есть нелепейший предрассудок. Вожди либо планировали сделать нечто совсем иное, либо ловко использовали естественный процесс в своих эгоистических интересах. Они неслись на волне неподконтрольной социальной истории, воображая себя ее рулевыми. «Мудрость» вождей в таких случаях сопоставима с наивностью малолетних детей или самообольщением шизофреников.

Вот два любопытных примера для размышления. После революции в некоторых отдаленных от центра и изолированных друг от друга районах Страны, в которых не было ни одного члена Партии, быстро сложился такой же строй жизни, как в центре и в районах, находившихся под контролем центра. Почему это произошло? Сходный человеческий материал, сходные условия и возможности открыли простор для действия одних и тех же законов формирования цивилизации. Пример второй. Однажды власти решили организовать в районе Н образцовое коммунистическое общество /как они его понимали, конечно, согласно указаниям классиков/. Отобрали самых сознательных добровольцев членов Партии и Комсомола со всей Страны. Обеспечили их предметами потребления по тем временам в изобилии /«по потребностям»/. В общем — рай земной. Живи, трудись, раскрывай свои способности. Но уже через несколько месяцев там установился режим еще более жестокий, чем в остальной Стране. Нищета для одних /при реальном изобилии продуктов!!/ и избыток всего для привилегированных. Ужасающий террор. По газетам и фильмам там была благодать. А на деле — кошмар. Попытки бегства пресекались как своими силами, так и органами власти вне Н. Беглецов уничтожали без суда и следствия. Неизвестно,чем бы этот опыт закончился, если бы начальство не перегрызлось между собою в борьбе за власть. Их расстреляли по очереди как «врагов народа», а об Н просто перестали говорить как о «коммунистическом примере». Весь район превратили в концентрационные лагеря. Эту функцию он выполняет до сих пор.

Это все сказки, подумал Ученик. Типичный случай псевдодоказательства посредством вымышленных примеров. В свое время была целая эпидемия «разоблачения» случаев такого рода. Некоторые из них были настолько правдоподобны, что на них клюнули на Западе и подняли шумиху. Но что заставляет людей писать такие трактаты? Вот этот, например, графоман? Нет. Графоманы болтливы, а этот экономен в языке и щедр в мыслях — характерный признак патологического антикоммунизма. Наверно ночами не спал, ходил в рванье, ел что попало. А то и похуже того. И все-таки писал. Ведущие светила в этой области патосоциологии утверждают, что в таких случаях имеет место гипертрофия восприятия недостатков и иллюзии великого открытия. Но этот признает, что он — дилетант, что не располагал достаточными эмпирическими данными, что не претендует на открытие.

Сначала Ученик хотел заниматься патосексологией. Но вскоре убедился, что это не для него. Первый нездоровый интерес к этому делу был исчерпан и оказался не столь уж важным и значительным. Руководитель семинара по марксистко-ленинской философии, постоянно отмечавший выступления Ученика, посоветовал ему специализироваться по патосоциологии, а еще уже — по самой перспективной ее ветви, по патоантикоммунизму. Он записался на факультативный курс патосоциологии, который читал ученый с мировым именем, академик, лауреат и т. д. И на первых порах был потрясен. Потом он убедился в том, что все это было пустозвонство, как и обычные курсы марксизма, «научного коммунизма», философии. Но первичное восхищение все же сделало свое дело: он избрал патоантикоммунизм. Перспективы в этой области оказались не столь уж блестящими, как сулили «старшие товарищи». Сюда устремились все проходимцы, лодыри, карьеристы, болтуны, демагоги и прочая мразь. И быстро захватили все наиболее выгодные позиции. Таким, как он, т. е. настоящим бескорыстным ученым, тут остались самые незавидные роли. В аспирантуру оставили всяких кретинов,а его... Хорошо еще Органы помогли. А то пришлось бы быть экспертом по пьяной болтовне где-нибудь за Полярным кругом. Бр-р-р!...

Патоантикоммунизм, говорил тогда знаменитый Академик, стал одной из самых развитых наук современности. Об этом говорят хотя бы такие факты. Из пятисот Государственных премий, выданных в науке за последние два года, триста получили ученые, работающие в области патоантикоммунизма. Более трехсот человек защитили здесь докторские диссертации и более шестисот кандидатские. Сеть исследовательских учреждений... Специальные факультеты... Отделения при гуманитарных факультетах... Сеть специальных лечебных и профилактических заведений...