Помоги проекту - поделись книгой:
С третьей попытки убогий «ситроен» заводится. Верховный медленно проезжает мимо танка. Десантник с брони плюет ему вслед.
Верховный проезжает[8].
Мост остается позади.
Уже прошедшая осмотр машина, безучастно скучающая на обочине, пристраивается спереди. Это сопровождение.
Парижские улицы медленно уплывают назад.
Этой драки в баре «Каролеофан» не должно было быть. Но обо всем по порядку.
На свете много неприятных людей, но Герман Антонович Холуянов не затерялся бы среди них. Мы познакомились в военной комендатуре Шербура, где Холуянов представился начфином экспедиции. Мне отчаянно не повезло, что мы прибыли туда одновременно, нас зарегистрировали и на одном такси отправили в отель «Центр — Портовый» на авеню Карно 65.
Товарищ был не тот, чью фотографию хотелось бы носить в портмоне. Голова как вытянутая дыня. Лысоватый и гладкий, насквозь стерилизованный и пронафталиненный.
Он презирал людей ниже себя по рангу и закатил в комендатуре мерзкий скандал.
— Я выдающийся финансист, а вы меня в обычную гостиницу! — орал он, не выговаривая половину букв в алфавите и шлепая широкими мокрыми губами.
Так и хотелось сказать ему, что его место в конюшне, но он уже обезоруживающе улыбался мне и был сама вежливость:
— Дорогой мой, не проехать ли нам в о-тэль?
Улыбка тоже могла быть занесена в арсенал сильных сторон. В любой ситуации казалось, что он глумливо ухмыляется над вами. Возможно так и было, ведь он считал себя умнее всех.
Должным образом я оценил и секретность миссии. В Шербуре о крейсере знали все. Скрыть такую громаду на пирсе действительно было сложно. Но каким — то образом местное население прознало и о самой миссии, что вообще ни в какие ворота не лезло.
Стоило нам вылезти с начфином у отеля, как мерзкая старуха, просящая подаяние у дверей, уставила в нас перст и провозгласила:
— Вы все умрете. Никто не вернется.
Начфин по обыкновению отделался ухмылкой, будто мысль о том, что он вернется домой в цинковом гробу не тронула его вовсе, и относилась исключительно ко мне. С такими людьми никогда не знаешь, что их трогает по — настоящему.
В общем в первый же вечер «в Гаграх» я познакомился с какой — то сволочью. Можете считать меня циником, но за 20 лет в следственном комитете, я таких навидался, что даже устал от них. Хочется нормальных людей, говорящих про плохое, что это плохо, а на хорошее — хорошо.
Номера, слава Аллаху, были раздельные, и то я с большим трудом отделался от прилипалы. Он даже ванну вроде хотел принять у меня, так как у него в номере воды не было, тогда я сказал, что у меня грибки на ногах. И на руках тоже.
Номер оказался на 4-м этаже. Я отодвинул створы на лоджию — и увидел Залив.
Погода была чудесная. +21. Легкие облачка. Солнце.
Но сам Залив казался ледяным. Север Европы все — таки.
Темные тяжелые воды и пенные следы поверху от прошедших патрульных катеров.
Горизонт словно укутан мрачными облаками, готовых разразиться ледяным дождем или даже снегом. Это не облака. Непроницаемый для любых радиосигналов туман. Ученые утверждают, что даже не туман вовсе.
На пирсе всего один корабль, но зато какой. Крейсер «Академик Легасов».
Подходы в порту закрыты насмерть. Видна даже бронетехника.
Поневоле вспоминаются причитания кликуши у входа, настроение портится, и я думаю, какого черта я здесь делаю.
Когда мы говорим Объединенное королевство, мы подразумеваем Англию и наоборот. Англия составляет более 80 — ти процентов территории Великобритании. 6 крупнейших городов тоже английские.
К началу Конфликта вооруженные силы Ее Величества насчитывали 188 тысяч человек. Флот имел на вооружении порядка ста боевых кораблей включая 4 атомные подводные лодки.
В распоряжении ВС Великобритании находились 70 аэродромов, из которых выделяются 14 с капитальным покрытием, способным принимать современные ракетоносцы.
Главной ошибкой прагматичных англичан стало то, что они разместили основные военные базы на юге Англии. Главная военно — морская база страны — Порсмут, она позволяла контролировать весь Ламанш.
Первыми пропали атомные подводные лодки. Они находились в акватории Тихого и Атлантического океанов и одновременно не вышли на связь.
Английский флот из Портсмута так и не вышел. Из — за массовых диверсий, ответственность за которые взяли на себя спецподразделения Корпуса стражей Исламской революции(!), корабли были частью повреждены, но в основном заблокированы на рейде.
Авиация в воздух так и не поднялась, вся электроника одномоментно вышла из строя на уровне «железа».
Все, кто был уверен, что катастрофа грянула, жестоко ошиблись. Это оказалось лишь начало катастрофы.
Несмотря на международные конвенции, Англия не прекращала заниматься разработками биологического оружия. «Центры смерти» располагались в Солсбери в графстве Уилтшир, Кредингтона в Бедфордшире и Норвиче в Норфолке.
Где тонко, там и рвется.
Сейчас спустя много лет даже отъявленные «несогласные» в «подполе»[9] стали соглашаться, что Россия не являлась прямым источником масштабной биологической катастрофы в Солсбери.
Если Россия и являлась виновником, то лишь косвенным, когда в результате использования нелетального оружия случайно, подчеркиваю, случайно, пострадала системы безопасности бактериологического центра в Солсбери, и смертельный вирус вырвался на просторы сначала Уилтшира, а затем Англии и Британских островов.
Ежу понятно, что Англия нужна была России как форпост перед Америкой. (Хотя с Америкой до сих пор не все ясно, то ли там зреет новая опасность, то ли это довольно большая поверхность для дезактивации). Англия с ее развитой инфраструктурой морских портов должна была стать крупнейшей военно — морской базой России, но, когда разведка доложила о разверзшейся там пандемии, вопрос отпал сам собой.
А уж когда через тоннель под Ламаншем повалили сотни инфицированных и умирающих, тоннель без затей затопили, а Британские острова блокировали с моря и воздуха.
Ученые дали срок не менее ста лет, когда можно будет рискнуть посетить Англию без угрозы для здоровья.
Но развязка наступила вопреки прогнозам. Три месяца назад с территории Англии был перехвачен сигнал. И был он довольно странный.
Татьяна Афанасьевна Коликова, прокурор города и мой непосредственный начальник, ненавидела меня чисто — по — женски: немотивированно и беззаветно.
Я отвечал ей тем же. Хотя если бы переспал с ней, на что она неоднократно намекала, возможно карьера пошла бы в гору. Но я слабый человек, в чем неоднократно убеждался, и ничего не могу с собой поделать. Волосы Коликовой вусмерть сожжены пергидролем, а лицо напоминает крысеныша. Очки, обычно делающие лицо человека более интеллигентным, на этот раз не сработали. Получился крысеныш в очках.
Но несмотря на общую «приязнь» я готов существовать без применения оружия, но Алкоголикова лишила меня и этой возможности. Иногда я сомневаюсь, может, она моя теща?
Коликова в знак непреходящей любви поручила мне кучу «глухарей». Когда приехал зональный прокурор я как раз корпел над делом Толстого Димы, нашего исчезнувшего водителя. Он пропал год назад. Машину его нашли на несанкционированной свалке в Ущелье, оставшемся на месте некогда великой русской реки Волги. И с этого места дело превратилось в необратимый висяк.
Зональный изъявил желание переговорить с выдающимся творцом висяков с глазу на глаз, на что Алкоголикова великодушно предоставила свой кабинет. Не удивлюсь, если она поставила в кабинете видеокамеру, запишет экзекуцию, а потом при многочисленных просмотрах будет испытывать оргазм за оргазмом.
Зонального до этого видеть не приходилось. Разбором косяков обычно занимался Касаткин из УСБ.
Проверяющему на вид было лет 30, ухоженный, следящий за собой, изящно одетый. Но взгляд был такой, что смело можно было накинуть лет 10.
— Моя фамилия Кунец, и я никогда не работал в прокуратуре! — ошарашил он, поздоровавшись и пригласив присесть. — Я полковник МГБ, и у меня к вам неотложное дело.
И он протянул мне бумагу, оказавшуюся подпиской о неразглашении.
Я давно ждал визита «чекистов» и даже уже устал ждать. Откровенно говоря, я был уверен, что меня посадят еще в прошлом году, когда в очередной раз я влез в дела Пантанала. С нас и тогда взяли кучу подписок, но на этом дело не закончилось, я был уверен в этом. И вот новый визит.
— Слушаю вас внимательно, — вежливо подбодрил я полковника, прикидывая сколько мне могут «впаять» сроку.
Кунец проявил абсолютную осведомленность о моей жизни. Создалось впечатление, что последние два года он знал чуть ли не поминутно, а остальные годы жизни, включая детский сад, куда я не ходил, фрагментарно.
— Что вы знаете об Англии, Евгений Палыч? — ошарашил Кунец меня вновь.
Перед моим мысленным взором встали перекошенные рожи мутантов из многочисленных фильмов.
В общем я так все и сообщил полковнику. Обширные полностью зараженные острова, мертвый Лондон, монстры в глубинах Темзы. Упыри, беспрестанно пытающиеся миновать Кордон и проникнуть на большую землю, чтобы сеять хаос и разрешения. И военные патрули Русгвардии, расстреливающие нечисть.
— Только не надо пересказывать мне сюжет последнего сезона сериала про Семенова! — поморщился Кунец. — Кстати, откуда вам про него известно? Сериал официально еще не вышел.
Я возмутился. Конечно, я его не видел.
— Врете, Евгений Палыч! — жестко произнес Кунец.
В складках лица на мгновение проступил настоящий возраст. Я даже увидел следы пластики, хотя при современном уровне развития пластической хирургии, это решительно невозможно. Передо мной мелькнуло и сразу исчезло лицо умудренного опытом человека, и не 40 — ка летнего и даже не 50 — ти. Было ему по крайней мере под 60, но тогда звание у него было естественно не полковник, если только не с приставкой впереди.
— Вот распечатки ваших пристрастий! — Кунец потискал бумажки из своей персональной папки, но мне не показал. — Федкалы[10] вы игнорируете. Как и Руснет. А что смотрите? «Подпол». Торренты. А ведь это противозаконно.
Он проникновенно уставил на меня свои умные глаза, так что сразу стало понятно, передо мной настоящий генерал.
— Все или почти все, что вы думаете, что знаете об Англии является умело внедренной в ваше сознание дезинформацией, — сообщил Кунец.
Я поинтересовался, кем внедренной.
— Нами, — без обиняков признал генерал. — Реальная картина совсем иная.
И он кратко описал, насколько иная.
Великая мертвая Британия. После массовой попытки прорыва зараженных через тоннель под Ламаншем, более ни одной провокации за 80 лет. Патрульные корабли с той стороны никто так и побеспокоил. Никаких радиосигналов. Огоньков в ночи.
— Но данные воздушной визуальной разведки могут быть не точны, — сообщил генерал. — Поверхность сокрыта плотным туманом. Местами возникают короткие разрывы, но кратковременные, не дающие полной картины. Чем — то это напоминает Америку.
При этих словах я совсем по — иному взглянул на сидящего передо мной человека. В голове с трудом умещалось, это каким допуском секретности надо обладать, чтобы знать подробности того, что происходит за «большой лужей».
— Следов крупных техногенных катастроф не замечено, — продолжал Кунец. — Здания целые. На дорогах брошенные машины. Но движения никакого. Ни людей, ни животных.
— А трупы? — проявил я профессиональный интерес.
— Ни трупов! — подтвердил генерал.
— Не верю, что не пытались провести наземную разведку.
— Правильно, что не верите. Это закрытая информация, но в общих чертах могу сообщить, что такие попытки были, — генерал пробуравил взглядом.
Я почувствовал себя неуютно, словно был виноват в постигшей группы неудаче.
— Никто не вернулся! — подтвердил Кунец.
— Что показала судмедэкспертиза? Причина смерти?
— Никакой экспертизы не было. Есть приказ Верховного, все, что остается на зараженной территории, остаётся там навсегда.
— Если б я не знал, что Верховный гений, то усомнился бы в полезности такого запрета.
И тут генерала прорвало. Он треснул кулаком по столу. Секретарша сказала, что была уверена, что меня избивают стулом. Побагровел. Я почувствовал себя в строю, перед которыми выступает целый генерал.
Он начал с того, что человечество не имеет права рисковать и выпускать джина из бутылки с той стороны Залива. Что имеются несознательные элементы с этой стороны, не прочь помародерствовать на мертвом острове. На многочисленных фелюгах, лоханках и баркасах они беспрестанно совершают свои набеги.
Многие так и остаются на том берегу. Остальных морской патруль имеет приказ в плен не брать и контакта не допускать. На долгих 80 лет Англию удалось превратить в запертый на амбарный замок сейф.
— И что изменилось? И почему вы это мне говорите? — спросил я, когда мне удалось вклиниться в пламенную речь.
Генерал положил ручку с «секретиком» на ровном расстоянии между нами.
— Кеско сэ? — поинтересовался я.
— Презент. 3 дня назад мы получили радиосигнал с той стороны Залива и записали его.
По большому счету, это было знаковое событие, и я его должным образом оценил. 80 лет мы спали спокойно аки младенцы, убаюканные тем, что в Англии все умерли. С получением этого сигнала все должно было кардинальным образом измениться.
Я представил охринительных масштабов аврал в генштабе. Приведение миллиона солдат в полную боевую готовность. Доклад лично президенту. Приказ лично от президента. Членов совета безопасности ночью привозят на площадь Куйбышева — со всех еще сохранившихся курортов, снимая с баб и мужиков, отрывая от капельниц, забирая с прямой трансляции телепередач, я уже не говорю о сорванных деловых контрактах и прерванных банковских транзакциях.
— И что они хотят? — осторожно спросил я.
— Кто они? — жадно уцепился генерал.
У меня был умный преподаватель на юрфаке, Жорес Самуилович Равва, тогда еще не существовало запрета на преподавательскую деятельность людям еврейской национальности, утверждавший, что может по вопросу, заданному студентом на консультации перед экзаменом, безошибочно определить степень его подготовленности.
Меня удивило, что Кунец старается выудить у меня нужную информацию. Я год безвылазно просидел дома. Даже в Париж не ездил. Все это в мягкой завуалированной форме и было высказано.
— Я всегда готов оказать повсеместную помощь в деле глобальной безопасности и мира между народами, но совершенно не представляю, чем могу вам быть полезен, — признался я. — Почему вы обратились именно ко мне? И почему это все рассказали?
Поделиться книгой: