Помоги проекту - поделись книгой:
– Вы имеете в виду гадание на картах?
– Шутите? Теоретически вы можете жить и больше ста лят. Вы знаете, Саша, что древние жили гораздо дольше нас? Даже тысячи роков.
Тишину нарушила Ева Брониславовна:
– Добрый день, отдыхаете после обеда?
– Хорошо, я согласен. Что мне нужно сделать для этого?
– Дзень добжий, одпочиваю, – ответила она, – пан здесь на отдыхе?
Я усмехнулся:
– Александр, простите, что не представился сразу.
(Письмо восьмое к несравненной Матильде)
8. Осенний вальс
Дорогая Матильда, проходят годы, меняя жизнь, а заодно и наше отношение к ней. Когда-то мы превыше всего любили весну, как олицетворение бессмертной природы, а теперь нам всё больше нравиться осень с её мягким буйством красок и грустным ожиданием грядущих перемен. Особенно ощущается это здесь, в Трускавце, когда сознание ненадолго отключается от текущих проблем, а природа деликатно напоминает тебе о том, что ты часть её, дитя неразумное и заблудшее.
Вы непременно должны побывать в этих местах, и, возможно, небольшой этюд, приведенный ниже, позволит Вам скорее отважиться на эту поездку.
Трускавец, 18 октября 2008 года.
Середина октября, воскресный день. В разгаре бабье лето. Паутинки медленно плывут в воздухе, липнут к лицу, путаются в волосах. Удивительно тепло и покойно. Тишина разлита вокруг, и, кажется, город утонул в ней, словно в прозрачном озере. И только высокое голубое небо над ним, перечеркнутое наискосок тонкой линией струи реактивного самолёта, возвращает потерявшего осторожность человека из осенней сказки в наш техногенный мир.
Я пытаюсь фантазировать на эту тему, но у меня плохо получается. Хотя при этом совершенно убеждён в том, что при Вашем образе жизни я увидел бы перед собой – окажись такое возможным – сидящую в кресле на веранде средних лет изящную даму во французском стиле. У Вас на коленях лежит раскрытая книга. Вы непременно в шляпке и, прикусив дужку очков, задумчиво смотрите в застывший перед Вами сад.
Золотая осень, пора утраченных надежд и смутных ожиданий.
Скажите, что я не прав в своих фантазиях.
Пишите, я всегда с нетерпением жду Ваших писем.
Оживлённо щебеча о чём – то важном – «а он сказал…а она сказала…» – прошла стайка девушек. Шортики, маечки, летний загар на молодых телах. Для них любое время года – весна.
Молодая женщина на ступенях беседки под сакурой, словно в состоянии транса склонившись щекой к аккордеону, негромко наигрывает мелодию старинного вальса. Её поза полна удивительного сочетания невинности и сексуальности. Медно-рыжие пряди густых волос скрывают лицо. Но взамен, как бы в качестве компенсации за эту недосказанность, вздёрнутое тяжестью инструмента короткое платье открывает взорам необыкновенной белизны стройную ножку, которой она отбивает ритм. Её маленькая собачонка с красным бантиком на голове, забравшись в раскрытый футляр, сладко спит на подстилке из купюр. Мелодия органично вписывается в общую картину покоя и ностальгии.
Деревья расцвечены всеми оттенками золотого и красного. Под ногами, несмотря на усилия дворников, шуршат листья. Они везде: на скамейках, на глади пруда, на постаментах статуй. И всюду витает горьковатый запах осени, усиливающийся к вечеру и достигающий своего апогея влажным утром.
Господи, до чего же хороша эта жизнь!
P.S. Вы знаете, закончив писать, я вдруг понял, что совершенно не представляю Ваше лицо. Ведь в моей памяти Вы остались совсем молодой девушкой, почти девочкой, а с тех пор прошло довольно много времени. Интересно, какой Вы стали сейчас?
В парке, потерявшие всякую осторожность белки берут орешки, придерживая твою руку мягкими тёплыми лапками. В глубине их черных глаз таятся покой и нездешнее понимание мира. Здесь же суетятся синички, склевывая семечки из подставленных детских ладошек. А на площади деловито воркуют голуби. Они с достоинством позируют перед фотографами, садятся вам на плечи, руки, голову. И отбиться от них нет никакой возможности, как и от этих шуршащих под ногами листьев, от застывших в голубоватой дымке окрестных гор, от неясных мыслей и женских силуэтов в глубине старого парка.
Октябрьское солнце клонится к закату, делая длинными тени. Деревья окрашены багровыми и жёлтыми оттенками увядания. Дорожки усыпаны листьями, опадающими с тихим, едва слышным шорохом. И этот звук единственное, что нарушает глубокую тишину осеннего вечера. Мне очень хотелось бы знать, о чём Вы думаете в эту минуту.
Все, кто в состоянии двигаться, вышли на дневной моцион и растворились в парке, на улочках старого города, за столиками бесчисленных кафе. На скамейках вдоль аллей, закрыв глаза, замерли под солнечными лучами старики. Живительное тепло пронизывает каждую клеточку их дряхлеющих тел, ненадолго пробуждая позабытые желания и обостряя предчувствия.
(Письмо девятое к несравненной Матильде)
9. Учитель
Дорогая Матильда, Вы никогда не задумывались о роли Учителя в нашей жизни? Нет, не просто человека, проводящего какое-то время в классе или аудитории, а того Учителя с большой буквы, у которого кроме профессиональных знаний можно взять и то, как он мыслит, на что обращает внимание, над чем задумывается, то есть его чисто человеческие качества. Наверное, стоит предположить, что эффективный процесс передачи и потребления знаний подразумевает и наличие соответствующего Ученика. Сейчас мне подумалось, что такой тандем хотя и не часто встречающееся, но всё ещё вполне возможное явление в нашей жизни.
Мне повезло в этом отношении. У меня был настоящий Учитель, у которого я взял многое: знания, мысли, приоритеты. К сожалению, он ушёл из жизни. Это произошло сравнительно недавно, у меня в памяти свежи события тех дней, и я хочу поделиться ими.
Учитель не умирает, он просто переходит в новое качество.
Трускавец, 18 декабря 2010 года
Подёрнутая лёгким туманом, чуть голубоватого оттенка гладь озера была безупречной. От воды ощутимо тянуло свежестью. Мы расположились на берегу. Сын замерз, притаился у меня на животе между руками и вскоре уснул. Разговор незаметно перешёл на Вечность, о душе и её сущности, о ноосфере и возможном бессмертии сознания, опираясь на дуализм материи, о том, как удивительно коротка человеческая жизнь, и как мало мы успеваем сделать на её протяжении. Я тогда был в расцвете сил, а моему наставнику уже исполнилось шестьдесят пять, и он хорошо знал, о чем говорил. Господи, кажется, что это было вчера, а днями мне уже предстоит проводить его в последний путь.
Пройдёт ещё совсем немного времени, и его жена, устав от одиночества, последует за ним, по разным странам разъедутся дочери и внуки, будет продана квартира и не станет когда-то большой семьи. И воспоминания о моём Учителе – прекрасном учёном и человеке – также потихоньку уйдут из нашей памяти. Увы, как ни печально это осознавать, такая судьба уготована каждому из нас. Как искры мы вспыхиваем во мраке Вселенной и тут же гаснем, едва успев отдать полагающуюся толику тепла и накопленных знаний окружающему миру. И какой же во всём этом смысл? Но ведь должен же быть какой-то достойный смысл в нашем, таком до обидного коротком, земном существовании?
В столовой младшенькая устроила небольшой скандал по поводу плохо, на её взгляд, подготовленного стола. Выглядело глупо и не к месту. Все чувствовали себя неловко, потом выпили за упокой души усопшего, и стало как-то легче. А час спустя процедура поминовения уже была завершена, и только остатки блюд на столе да водки в бутылках напоминали об этом печальном событии.
Утром позвонила его старшая дочь. Плача в трубку, она сказала, что её отец умер, похороны завтра, просила приехать. Я оставил отдых, сел в практически пустой вагон прямого поезда и поехал домой. Серый городской пейзаж начала декабря – для здешних мест уже не осень, но ещё и не зима – медленно уплыл назад. Глядя на пролетающие за окном леса, поля, редкие посёлки, я незаметно для себя окунулся в воспоминания.
Надеюсь, Вам будет что написать мне в ответном письме.
Он был совсем плох последнее время, мой старый Учитель. Болезнь Альцгеймера – худшее, что могла уготовить судьба для интеллектуала. И вот сегодня он ушел от нас туда, за горизонт земного бытия. Добрый, умный человек, элита ученого мира. Такого уровня людей уже не делают. Надеюсь, что там, на небесах, его благие поступки будут оценены по достоинству. А заодно будут прощены и прегрешения, свойственные каждому в этой жизни.
Младшая дочь всегда была красивой, весьма самоуверенной и, по общему признанию, умной девушкой, любимицей отца. Для внешнего же независимого наблюдателя, то есть для меня, это от рождения обычная рафинированная стервочка: в те годы начинающая, а теперь окончательно состоявшаяся. Такой, знаете ли, энергетический вампир в лифчике. Я не видел её лет двенадцать, может больше. Сейчас это по-прежнему красивая и всё ещё достаточно молодая женщина, которую, если судить по внешнему виду, несколько жёстко объездила жизнь. Разговаривать с ней просто невозможно: по каждому поводу своё, единственно правильное, и резко отличающееся от общепринятого, мнение. По слухам она живёт в одной из тёплых стран с бойфрендом, но, скорее всего, без него, поскольку мне трудно представить человеческое существо, обладающее хотя бы зачатками разума и в то же время способное ужиться рядом с этим сгустком энергии. А ведь какие, помню, были планы по покорению Европы, да что там Европы: мира, вселенной! Жаль, не получилось… Такое, увы, случается довольно часто.
Священник сказал хорошие слова, подходящие моменту, все бросили по горсти земли на крышку гроба, и процедура погребения была закончена. Под унылым, ледяным дождём машины медленно тронулись в город, на поминки.
Старшая дочь уже совсем немолода и, как мне показалось, имеет серьёзные проблемы со здоровьем. Она с годами стала очень похожей на свою маму: религиозна, зависима от мужа, побаивается его и совсем одинока. Её дочь с мужем и детьми уже четыре года живёт где-то за границей. Навестить их она не может: нет денег. Последние дни отца, которого она безмерно любила, организация похорон – всё это легло на её хрупкие плечи. Мне она очень симпатична.
Почему-то ярко всплыл в памяти лесной санаторий под старым польским городком на Западной Украине, где мы часто отдыхали в девяностых. Тем летом с нами был мой сын, совсем ещё маленький, лет пяти-шести. Глубокой ночью, где-то в первом часу, не помню уже по какой причине, мы втроём отправились к озеру. Тропинка, ярко освещённая полной луной, пролегала по краю лесного массива. Я шёл впереди. Мой мальчишка молча держал меня за руку, пугливо прислушиваясь к шорохам, доносящимся из лесной чащи. Учитель шел сзади и, отбивая такт рукой, глуховато, нараспев читал вслух стихи французских поэтов, которых знал огромное количество.
Хоронили его через сутки после моего приезда. Погода была просто ужасная: температура воздуха около ноля и весь день с утра лил холодный дождь, переходящий в снег. Казалось, сама природа оплакивает моего Учителя. Близких людей на кладбище было немного: жена, дочери, родственники, держащиеся у гроба. Столь же немногочисленные друзья и сослуживцы стоявшие чуть поодаль.
Да, собственно, если в поисках смысла беспристрастно проанализировать свою прошлую жизнь, то окажется, что она состоит из сравнительно небольшого количества значимых эпизодов, определяющих, по сути, траекторию движения человека в обществе и, в конечном итоге, его нынешний социальный статус. Всё то, что находится между ними либо, в лучшем случае, подготавливает эти эпизоды, либо, в худшем, просто недостойно внимания. Признаться, даже как-то неловко перед собой за то, что так мало этих определяющих эпизодов. Может, всё дело в критериях оценки? Наверное, счастливы те, для кого отсутствие большой конечной цели в собственном жизненном цикле заменяют такие простые вещи, как чувство исполненного долга перед близкими да вера в Праведный Суд там, на небесах.
Жена – маленькая, худенькая, сильно постаревшая за последние дни, похоже, плохо понимала что происходит: беспричинно улыбалась, теряла сознание.
Небо было усеяно яркими, крупными звёздами. Стоял август, время падения метеоров. Звёзды вдруг срывались с насиженных мест и подали вниз, сгорая в атмосфере. Слышались редкие крики ночных птиц.
(Письмо десятое к несравненной Матильде)
10. Домашнее задание
Дорогая Матильда, я был чрезвычайно загружен работой последние месяцы и по этой причине так и не смог ответить вовремя на Ваше последнее письмо. Каюсь, виноват и даю слово, что в будущем только чрезвычайные обстоятельства могут вынудить меня молчать так долго.
Вчера я перебирал старые фотографии и обнаружил одну, которая была датирована концом даже не прошлого, а позапрошлого века. Она была сделана почти сто пятьдесят лет назад в Харькове в фотографической мастерской г-на Матье и прекрасно сохранилась. На ней были изображены сёстры Любимовы, Александра и Мария.
Днепропетровск, 10 сентября 2012 года
Хорошо, что нам задали такое домашнее задание. Благодаря ему, я узнала много нового о своей семье: откуда тянутся её истоки, какие интересные и нелёгкие события случались у моих далёких предков на жизненном пути, в результате которых появилась, в конце концов, и я, та самая Анечка, которая заканчивает писать, ставит точку и собирается ехать к бабушке Ирочке. Я уже позвонила ей и знаю, что она сейчас ставит чайник на плиту, накрывает стол в кухне, где мы будем говорить с ней о тех людях, которых она помнит, а я потом напишу о них в своём следующем сочинении.
В это время семья Вртанесовых находилась всё в той же Борисоглебской губернии. Детей у них не было, поскольку Саша болела. У неё оказалась довольно редкая для женщин болезнь – грудная жаба. Она медленно угасала, и ничего нельзя было сделать. Вскоре Саши не стало. Из-за расстояния Жебровские не смогли приехать на похороны. Получив известие, Маша очень горевала, поскольку любила свою сестру. Она приехали позже, поклонилась могиле, поплакала и вернулась к себе на Кавказ, а Рафаэль остался возле Саши. Потом случилось так, что он вынужден был переехать к новому месту работы в город Павлоград, тот самый, что неподалёку от Екатеринослава, как тогда назывался наш Днепропетровск.
Вот такое коротенькое получилось у меня сочинение. Мне показалось, что моя учительница не поймёт меня правильно. Тогда я решила расспросить бабушку Ирочку о тех её родственниках, которых не знаю. И вот что она мне рассказала.
Девочки вскоре выросли и вышли замуж. У Ванды-Ядвиги незадолго до войны родилась дочь, которую назвали Ириной. Это и была моя бабушка, а вернее – прабабушка. Я видела фотографию, на которой была изображена вся семья Вртанесовых, в том числе и бабушка Ирочка, которой тогда исполнилось чуть больше года.
А ещё я решила побывать на кладбище неподалёку от Павлограда, а также выяснить некоторые подробности о своих далёких родственниках с помощью Интернета. Думаю, что у меня это получится, я ведь упрямая девочка.
Оба молодых человека стали студентами и подружились. Прошло время, и на одном из танцевальных вечеров они познакомились с сёстрами Любимовыми, Машей и Сашей. Обе девушки были из семьи харьковских потомственных врачей. У бабушки сохранились их фотографии тех лет. На них изображены очень красивые девушки, особенно Маша. К концу обучения в университете Анатолий Жебровский женился на Маше, а Рафаэль Вртанесов – на Саше. Оба они вскоре после этого завершили учёбу и стали врачами. Анатолий выбрал военную службу и отправился на Кавказ в город Хасавюрт, а Рафаэль стал земским, то есть гражданским, врачом и отбыл на работу в Борисоглебскую губернию.
Спустя год бабушка Ирочка поступила учиться в Днепропетровский горный институт. Здесь она познакомилась с дедушкой Колей и вышла за него замуж. У них родилась дочь, которую они назвали Наташей. Рафаэль Вртанесов к этому времени тоже умер из-за болезни и был похоронен на старом кладбище в селе Вербки, что неподалёку от Павлограда.
Мне кажется, что я в своём сочинении вспомнила всех, кто имел отношение к моей семье. Впрочем, не всех. Есть ещё сёстры дедушки Коли и Саши, а также их дети, есть довольно много других родственников, о которых я имею слабое представление, а есть и такие, о которых вообще нет никаких сведений.
Вот такой получился рассказ, дорогая Матильда. Вы, кстати, никогда не пытались составить своё генеалогическое древо? Насколько я помню, у Вас в роду были знатные фамилии. Давайте как-то поговорим об этом, ведь, что может быть интереснее истории собственной семьи. С нетерпением жду Вашего письма.
Вртанесов получил это письмо и стал собирать деньги для выкупа. Это было не просто, и только через год он смог собрать нужное их количество и поехал на Кавказ. Там он нашёл Машу с детьми, заплатил выкуп и увёз их к себе домой. Таким образом, только через пять лет они вернулись к нормальной жизни. А потом Рафаэль женился на Маше и удочерил её девочек.
Вскоре у Маши и Анатолия родилась дочь, которую назвали Вандой-Ядвигой. Её крестили в католической церкви. Но даже после этого родители Анатолия, которые были очень недовольны тем, что их сын женился не на польке, так и не разрешили ему приехать на родину. Через два года у Жебровских появилась ещё одна девочка. Ей дали имя Ирина и крестили уже в православной церкви. Таким образом, в одной семье две сестры оказались разного вероисповедания.
Я пришла домой, приготовила себе обед и села писать. У нас небольшая семья: мама, Олег – наш отчим, моя сестра Ира и кошка Варвара. У нашего папы другая семья, и он живёт не с нами, а совсем в другом городе. Вначале я не хотела включать в состав семьи Варвару, поскольку она и не человек вовсе, но эта кошка живёт у нас так давно, что я не могу не вспомнить о ней. Вот и сейчас, я пишу сочинение, а она лежит в кресле и смотрит на меня такими умными глазами, что мне стало немного стыдно. Прости меня, Варенька, пожалуйста, за мою нерешительность! Есть у нас ещё Саша и Наташа, это папа и мама моей мамы, их сын Дима и мама Наташи – бабушка Ирочка. Ирочка – самая лучшая бабушка из всех живущих на свете. У неё всегда имеется ароматный чай и очень вкусное печенье. Когда я приезжаю к ней, то мы обычно завтракаем на кухне, и в таких случаях третьим в нашей компании всегда бывает Бонифаций. Это такой маленький лизучий пёсик породы чи-хуа-хуа, который живёт у бабушки. Она его очень любит.
В следующие годы жизнь бросала семью бабушки Ирочки по всей стране. Они работали в Подмосковье, на Волге в районе Куйбышева, в Узбекистане, на Западной Украине и, наконец, вернулись в Днепропетровск. К этому времени Наташа стала студенткой горного института, вышла замуж за Сашу, и у них образовалась девочка. Это была моя мама Таня. Она со временем тоже окончила всё тот же горный институт, вышла замуж за папу, и родила вначале мою сестру Иру, а затем меня, Анечку.
Оказывается, когда-то очень давно, почти сто пятьдесят лет назад, в город Харьков приехали поступать на медицинский факультет университета два молодых человека. Одного из них звали Рафаэль Вртанесов. Его папа, Мнацакан Вртанесов, служил директором гимназии в старинном городе Гянджа, который являлся тогда столицей Нагорного Карабаха. На старинной фотографии он изображён в мундире, рядом с женой. Сразу видно, что это был серьёзный человек. Другого звали Анатолий Жебровский. Он приехал из Польши, где имел родителей из старинного дворянского рода. Но бабушка, к сожалению, не помнит, откуда именно приехал Анатолий.
У них в Павлограде был большой дом с садом в центре города. Маша вела хозяйство, девочки учились, а Рафаэль Мнацаканович работал городским врачом. Бабушка Ирочка хорошо помнила, что в прихожей всегда стоял медицинский саквояж, а рядом с ним находились зонтик и трость. В любое время суток в двери могли позвонить, и дедушка, несмотря на самочувствие и погоду, безропотно шёл туда, где требовалась его помощь.
Она служила больше года переводчицей в армии, а весной тысяча девятьсот сорок седьмого года вернулась в Павлоград к дедушке Рафаэлю. Во время войны он оставался в городе и продолжал лечить людей. Немцы не тронули старого врача. Они всего лишь вывезли огромную библиотеку, которую Вртанесов собирал всю жизнь, и сожгли дом. К этому времени от когда-то большой семьи их осталось двое. Сразу после войны умерла Маруся, как звал свою жену Рафаэль, а вскоре за ней последовала и её дочь Ирина, которая ещё в тридцатые годы окончила медицинский институт в Харькове и работала в госпитале на западе Украины в городе Проскуров. Кстати, я выяснила, что сейчас это областной центр Хмельницкий. Там она и похоронена.
Вскоре произошла Революция, и жить стало трудно. Их семью не тронули ни белые, ни красные, поскольку Вртанесов был известным врачом, а такие люди всегда нужны всем, независимо от того, свои это или чужие. Бабушка рассказывала, как вначале тридцатых годов всем гражданам было велено сдать золотые изделия. Дедушка Рафаэль отнёс драгоценности, принадлежавшие его жене. Бриллианты, украшавшие эти изделия, чекистов не интересовали. Они молотком выбили их, сложили в спичечный коробок и вернули старому врачу, которого знали с детства. Эта коробочка долго лежала на комоде в гостиной. Камешками играли дети, и бабушка хорошо помнила, как один из них попал в щель между половицами и таинственно поблёскивал, если солнечный свет случайно попадал на него. Во время войны коробочка с камнями бесследно исчезла.
Перед войной бабушка со своей мамой жили в Донецке. Когда город оккупировали фашисты, их вывезли в Германию на работы. Там, в городе Саарбрюккене, они жили в трудовом лагере и работали. Кормили их плохо, поэтому мама бабушки Ирочки вскоре заболела и умерла. Бабушка осталась одна. Потом и она заболела тифом. Её выходили две женщины из Запорожья, которые тоже были вывезены в Германию, но находились почему-то на свободном поселении. Это были Варвара Ивановна Молочная и её дочь Светлана. Благодаря ним, бабушка выжила и дождалась освобождения.
Однажды в дом, где жили Жебровские, ворвались вооружённые люди. Это были горцы. Они убили Анатолия, который пытался защитить свою семью, и забрали с собой Машу и девочек. Их увезли в горы и сказали, что отпустят только в том случае, если кто-то заплатит за них выкуп. Маша написала об этом родителям мужа и стала ждать. Медленно потянулись годы ожидания. Они втроём вынуждены были тяжело работать, чтобы выжить в непривычных условиях. Однажды случилось так, что пропала Ванда. Её безуспешно искали, но никак не могли найти. И тогда Маше приснился сон, в котором она ясно увидела свою дочь, которая находилась в одном из отдалённых аулов. Маша пешком отправилась в горы и действительно нашла там Ванду. Просто удивительно, какие невероятные происшествия случаются на белом свете! После этого Маша решила написать письмо с просьбой о помощи Рафаэлю.
Я – Анечка Ерохондина, мне уже пятнадцать лет, и я учусь в восьмом классе. Вчера Надежда Григорьевна, учительница по русскому языку и литературе, выдала нам домашнее задание: написать сочинение о своей семье. При этом она сказала, что объём написанного не имеет особого значения, главное, чтобы все родственники, которые когда-то имели к нам отношение, были бы отмечены в тексте.
Трудно передать то чувство, которое вызывают старинные женские портреты на черно-белых фотографиях того времени. Самое близкое, что мне удалось подобрать, это «очарование». Очаровательные молодые женщины, чуть улыбаясь, смотрят на меня и совершенно ясно, что вся жизнь у них ещё впереди и наполнена она будет только радостными событиями. Так ли это было на самом деле? Как сложилась судьба этих девушек, родившихся на переломе столетий и исторических эпох?
Я попросил рассказать об этом мою младшую девочку, ей как раз задали написать сочинение на подобную тему. И вот что из этого получилось.
11. Паутина
(Письмо одиннадцатое к несравненной Матильде)
Дорогая Матильда, в очередной раз прошу прощения за долгое молчание, но последние дни я нахожусь в дурном настроении, когда не стоит писать вообще что либо, а тем более письма, адресованные Вам. Непостижимо, но стоит мне только включить телевизор или выйти в интернет, как я неизбежно натыкаюсь на сюжеты, в которых сообщается о пагубном влиянии всемирной паутины. Последнее из них, в котором рассказывается о том, как некий известный московский блогер задушил, а затем расчленил собственную жену с тем, чтобы избавиться от тела по частям, привело меня в состояние шока. Объяснил он это тем, что жена мешала ему жить. Это при трёх-то малых детях, воспитанием которых теперь вынуждены будут заняться его совсем не молодые родители!
Вне всякого сомнения, всемирная сеть конечно же благо. С этим сложно спорить и от этого нам уже никуда не уйти. Но одновременно с колоссальной, постоянно пополняющейся информационной системой это ещё и виртуальный мир, куда более интересный, чем наш, реально существующий. В нём доступно всё: приключения, секс, развлечения любого формата. Там, в отличие от серых будней нашего мира, яркая вселенная, где ты герой, неутомимый любовник и круче тебя только горы Кавказа. Там есть всё необходимое для счастливой жизни. Это при условии, разумеется, что кто-то оплатит услуги провайдера.
Маргинал (от лат. margo – край) – личность, находящаяся на краю или даже вне социального слоя. Это человек, у которого не сформирована прочная система социальных идентичностей и ценностных ориентаций, в силу чего он испытывает когнитивные и эмоциональные проблемы, затруднения, внутренний разлад. Распространенной точке зрения, изображающей маргинала исключительно как ущербную и нуждающуюся в помощи психотерапевта личность, можно противопоставить большое количество фактов из биографий выдающихся людей, показывающих, что маргинальность может служить сознательным принципом и мощным стимулом развития творческой личности.
Ногти и волосы даны человеку для того, чтобы доставлять ему постоянное и лёгкое занятие.
Днепропетровск, 10 февраля 2012 года
– И в самом деле, что это мы делим шкуру неубитого медведя. Впрочем, неважно, кто у нас будет: мальчик или девочка, по заказу такое не случается. Важно то, что процесс выращивания ребёнка требует расходов и довольно больших, как, собственно, и наличие жены, растящей малыша. Ты когда нибудь думал об этом?
Подчиняясь интуиции, он достал из кармана пиджака смартфон и набрал номер телефона отца. Хорошо поставленный женский голос произнёс стандартную фразу: «Ваш абонент недоступен или находится вне зоны связи. Пожалуйста, перезвоните позже или отправьте sms-сообщение». Это не было похоже на обычную ситуацию. Телефон отца был доступен для него всегда, даже когда тот находился на совещаниях высокого уровня. Смутное чувство беспокойства усилилось. Венечка не любил непривычные, а тем более нежелательные, жизненные ситуации. Поколебавшись, он позвонил матери. Мама, судя по звукам, находилась в фитнес-клубе. На его вопрос, не знает ли где находится отец, она ответила, что, скорее всего, папа в машине и поэтому не берёт трубку. Венечка сказал, что целует и прервал разговор. «Наверное, разрядился телефон», – подумалось ему, хотя что-то подсказывало, что вероятность подобной ситуации при высоком уровне организованности отца была крайне мала.
Источников добычи было, по сути, два: родственники и приятели, которые делали это всё более неохотно, полагая, что у работающего мужчины, не обременённого семьёй, деньги должны быть постоянно, и родители, которые были ответственны за его появление в этом на удивление плохо организованном мире. Кстати, он сам не настаивал на этом появлении, ему и там, в небытии, было неплохо.
При выходе из подъезда снова зазвонил телефон. Это был приятный звонок, который окончательно развеял остатки дискомфорта, вызванного нежданным визитом отца. Анечка, его нынешняя подружка, предлагала увидеться. Он наговорил девушке милых смешных вещей, послушал её хрипловатый смех, предчувствуя хороший вечер, и договорился о встрече через час в кафе недавно открывшегося Пассажа. Увлёкшись разговором, Венечка не заметил машину отца, стоявшую на стоянке у банка. Тот внимательно наблюдал за сыном, который, судя по внешнему виду, был здоров и весел. Со стороны трудно было судить о том, какие мысли крылись за непроницаемым выражением лица человека, скрытого от окружающего мира тонированным стеклом автомобиля.
– И всё-таки, дорогой, я хотела бы девочку…
Отношение Венечки к деньгам было исключительно потребительским. Если таковые и появлялись у него, то они же и должны были быть потрачены, не считаясь с их количеством. Зарплату работника вуза в наше время трудно было назвать высокой. Его коллеги, пользуясь наличием свободного времени, которое обеспечивала им специфика преподавательского труда, находили способы дополнительного заработка на стороне, что давало им возможность приобретать квартиры, машины, дачи. Венечке мог бы поступать так же, но ему была противна сама по себе даже мысль о том, что он должен будет подчинён дисциплине, что всё свободное время ему придётся вкалывать, как ломовой лошади, забыв о друзьях в Сети и удовольствиях, связанных с электронным миром. А между тем время неумолимо шло вперёд, подминая под себя, словно асфальтовый каток, годы, устоявшиеся привычки и нереализованные возможности.
По старой брусчатке проезжей части вдоль бульвара поток машин перемещал людей из точки А в точку Б. Венечка любил автомобили и знал о них практически всё. Он мог часами обсуждать достоинства и недостатки той или иной марки, поражая собеседника знанием деталей конструкции, особенностей коробки передач, двигателя. Он часто представлял себя сидящим за рулём дорогого и непременно английского автомобиля. Пусть это будет, например, «Купер Мини». В салоне приятно пахнет кожей, из динамиков льётся негромкая музыка, руль послушно реагирует на малейшее прикосновение рук. Машина плавно движется в потоке таких же дорогих собратьев. Девушки на тротуарах пристально вглядываются в лицо водителя и призывно улыбаются, готовые хоть сейчас разделить его одиночество.
– Конечно же, иди, я не буду скучать.
– Честно говоря, неожиданный нюанс, как в целом и сам разговор. И как же ты пришла к такому выводу?
Девушка коротко рассмеялась:
Аня была студенткой последнего курса университета, где обучалась английской филологии. Невысокого роста стройная блондинка с хорошим чувством юмора и лёгким, как ему казалось, отношением к жизни очень нравилась Венечке. Она имела собственную ухоженную квартиру, где они и встречались для весёлых занятий любовью, родители давали ей возможность хорошо одеваться, и, вообще, как отмечали их приятели, вместе они неплохо смотрелись. Ему даже порой приходила в голову шальная мысль, а не завязать ли с холостой жизнью да завести ребёнка, что ли, как это сделали практически все его приятели. Но дальше осторожного анализа этой мысли процесс пока не шёл: уж больно хороша была свобода сама по себе, когда ты практически никому ничем не обязан и волен делать, что хочешь. Семья же предполагала обязанности, много обязанностей, а он всё ещё не был готов к такой резкой перемене собственной жизни.
На дисплее камеры внешнего обзора было хорошо видно, как отец постоял, прислонившись к перилам, потёр грудь в области сердца, затем с непонятной целью повозился у двери и тяжело пошёл по лестнице вниз. На мгновение Венечка ощутил нечто, похожее на укор совести, но это мимолётное ощущение быстро ушло, растворившись в понимании того, что неприятного разговора, слава Богу, удалось избежать и настроение не будет испорчено. В конце концов, он наведёт порядок в квартире и сам пригласит отца к себе в гости. В гостиной они сядут за стол, он заварит хороший кофе, и они будут говорить на какую-нибудь интересную тему. Нужно отдать должное отцу, тот умел поддержать разговор и придать ему неожиданное направление.
Лицо Анны приняло серьёзное, если не сказать строгое, выражение.
Как-то он прикинул, что почти треть свободного от сна времени у него уходит на общение в Сети. Этот подсчёт тогда, помнится, вызвал у него даже некоторое подобие смущения. Всё-таки взрослый мужчина должен быть занят, как подсказывала логика, прежде всего, работой, которая даёт возможность жить, развиваться, становиться профессионалом в своей области, то есть приобретать ту самую общественную ценность, за которую, собственно, и платят деньги, как эквивалент вложенного труда. Чем сложнее и интеллектуальнее труд, чем он востребованней, тем больше денег он стоит, утверждали умные книги и люди. И только потом, где-то на заднем плане, рассматривалась возможность расслабиться вечерком за чашкой кофе путём контакта с интересным человеком в Сети.
Часы на стене показывали четверть третьего. За опущенными шторами давно уже ярко светило солнце, под окнами проносились автомобили, бурлила налаженная жизнь. Нужно было вставать и что-то делать. Венечка присел на кровати и посмотрел вокруг. Комната, пребывавшая в полумраке, имела крайне запущенный вид. На полу были разбросаны вещи, стояла неубранная посуда, на мебели виднелся тонкий слой пыли. Даже не верилось, что совсем недавно родители подарили ему эту новенькую после ремонта квартиру.
По факту же у Венечки всё оказывалось перевёрнутым наоборот: на первом месте у него было ни с чем не сравнимое удовольствие от общения в интернете, на втором располагались постоянно меняющиеся подружки, и только потом, в самом конце списка приоритетов располагалась работа, которая, если говорить откровенно, попросту мешала ему жить так, как хочется. Он частенько представлял себе, что было бы, если б совершенно случайно в его руки попала большая сумма денег. О, тогда можно было бы сделать многое! Но главное достоинство столь сказочной ситуации состояло в том, что он тут же оставил бы опостылевшую службу на благо государства.
Поделиться книгой: