Число смерти (СИ) (ознакомительный фрагмент)

С сыном Абдали, четырнадцатилетним Тимкой, мы собрались с утра на базар. Абдали дав сыну денег, приказал вести меня на базар и купить мне что-то менее открытое и более приемлемое к жаре. Правда от жары спасал отель международного класса, и прохлада водной глади Лаби Хауза, я бы просто стала кучкой пепла на выжженной солнцем мостовой города.

— Папа, а мне шорты. — умоляюще сказало дитятко восьмидесяти кг весом, КМС по гандболу.

— У тебя же есть, зачем еще?

Здесь надо напомнить, что Абдали вырос в детдоме и все, что больше необходимого минимума считал излишеством. Деньги на шорты Тимка так и не получил, и на базар в старый город повел меня недовольным и обиженным.

Город, через который проходил шелковый великий путь, славился своим базарами, площадь четырех базаров, давшая имя главной улице Чорсу — это наслаждение глазу, за базаром сразу виделась крепость.

Сначала чтобы задобрить Тимку я купила ему замечательные шорты. Американские, привезенные видимо из Афганистана, армейские с множеством кармашков в самых неожиданных местах. Потом попросив мальчика подождать, зашла в палатку к продавцу женской одежды, и здесь меня ждало чудо: прекрасный комплект из длинного платья, узких брючек и платка. Все это из натурального тончайшего шелка, с красными тюльпанами на абрикосовом поле. Душа дрогнула, и я к великому неудовольствию продавца отдала требуемую сумму не торгуясь. Девушка завязала мне платок на манер чалмы, и я превратилась в пери. Шлепки с розовыми бусинками вместо кожи были отданы мне в подарок.

Я вышла из палатки и ужаснулась — Тимки не было. Я постояла минут пять в ожидании. Мальчишка не появлялся. Я оглянулась по сторонам и увидела белую футболку с надписью «Водка. Коннектин' пипл». На владельце красовалась тюбетейка, но она меня не смутила, наверняка у мальчишки были деньги. И я, подхватив подол платья, побежала догонять негодника. Но сколько я не бежала и не кричала, мальчик не останавливался. Да и перекричать гомон восточного базара дело безуспешное. Я бежала, уже по каким то улочкам, вот еще чуть-чуть. За поворотом на узкой улочке шли редкие прохожие, а дорогу мне преградили два молодых человека в черном. В такую жару и черных рубашках, — мелькнула у меня мысль и в ту же секунду меня прижали к стене. Один молодчик держал меня за горло, другой обыскивал сумку. Голова моя кружилась от страха, надо думать я была уже за гранью сознания, когда услышала слова «Азазель».

Все точка: «Акуниздила» совсем. Мне показалось это смешным, и смех вернул мне ясность мысли, и теперь я уже ясно услышала, что прошептал мне в ухо грабитель: «Азраил-ангел смерти».

В сумочке налетчики ничего не нашли и приступили к личному осмотру моего тела. Но тут, о эта бухарская жара, что она делает с воображением! К нам подошел огромного роста негр, и раскидал моих обидчиков. Те ретировались не дожидаясь полиции, мой спаситель, очень тактично взял меня под локоток и проводил к машине. Машина была очень вместительной, внутри меня ждал сюрприз — переводчик господина Мваны.

— Фрау, Катя вот мы и встретились.

— Не могу сказать, что рада.

.-Нет, вы непременно будете рады.

Его остановил повелительный голос человека привыкшего, чтобы его слушались с первого раза.

— Да, да господин посол. Фрау Катя, отдайте нам камень, что висит у вас на шее. Не безвозмездно. Вот платиновая карта «Американ экспресс», код и 100 000 долларов.

Мне было очень уютно в машине, кондиционер, приятная музыка, шампанское и история от переводчика.

«Наша страна, Абу-грейд очень маленькое королевство. Мы исповедуем ислам. И я должен вам немного рассказать о наших традициях. Мусульманские чётки обычно насчитывают 99 (по числу имён Аллаха), 33 или 11 бусин и привеску. Традиционные мусульманские чётки состоят из одиннадцати шариков, затем — перемычка (овальное зерно, плоский кружок и т. п.) и далее опять та же последовательность до установленного количества шариков. Это исходит из того, что мусульманская молитва состоит из одиннадцати частей, привеска один из символов государственной власти Абу-грейд.

Проклятый сын своего отца Мвана украл четки и хотел с вашей помощью украсть престол. Но он не знал главного: все камни кроме одного, очень красивые топазы, а, тот, что у вас, розовый редчайший бриллиант. Это национальное достояние нашего королевства, не имеющего алмазных копей. Это подарок одного из шейхов ислама нашему самому первому королю принявшему ислам. Он не имеет цены. Вы его сохранили от посягательства господина Мваны, и наша благодарность в виде этой платиновой карты мизерна».

Посол просто кивнул мне на прощание, в глазах его затаилась толи усмешка, толи улыбка.

Меня высадили у отеля. Тимка спокойно смотрел телевизор у себя в номере.: «Тетя Катя, да устал вас ждать. Ну, куда бы вы потерялись в двух шагах от отеля?»

Когда пришел Абдали я не знаю, спал, как оглушенная рыба. Проснулась от шепота, неизвестный чертыхался на чисто русском языке. Вещи мои уже валялись на полу разбросанные.

— Если вы за камнем, то вы опоздали, я его уже отдала.

Ночной гость бросил очередную мою блузку и устремился к балкону. Там слышно было, что он перелез через перила на другой балкон в свободный номер. В коридоре раздался быстрый топот ног.

Уже наступал рассвет нового дня, когда меня снова разбудили, на это звонок телефона.

— Катя, извини, что так рано звоню. Это Юра.

— Какой Юра?

— Ну, Юра Вайман. Эля дала твой номер, вот захотел услышать как ты, о себе рассказать. Будешь ли ты в Питере. Если да, то звони, встретимся.

— Ты серьезно?

— Более чем.

— Ой, Юр я так хочу, ну в смысле встретиться, поговорить.

— Ну, жду.

Я позвонила к переводчику: «Господин посол говорил о частном самолете, которым владеет и о своем визите в северную Столицу. Не будет ли он столь любезен, отвезти меня в Санкт-Петербург?»

Наглость моя была так же безгранична, как и великодушие посла Абу-грейда. Вот так пожила на востоке пару дней и уже не могу просто выражать свои мысли.

Абдали отдал мне паспорт уже в аэропорту: «Ты приезжай, Таня очень тебя ждала. И всегда знай, есть на земле дом, где тебе всегда рады».

Я крепилась из последних сил, но все же заревела, так и села в самолет вся в слезах, и соплях.

Господин Посол был тактичен, переводчик тоже, хлюпая носом, я летела к самому дорогому моему человеку. Моей первой несбывшейся любви. И смейтесь, смейтесь, но и спустя столько лет я знала, что люблю его, единственного.

Юру Ваймана я встретила накануне ноябрьских каникул. Мы уже все перезнакомились в новом классе и школе, а тут он вернулся назад в школу. Учился в техникуме, но бросил..

Это было мое воплощение девичьей мечты. Поэт, а он действительно писал стихи, кудри и прелестные усики. Еще в пятом классе я видела это лицо в учебнике истории. Джордано Бруно, Михаил Лермонтов, идеал моей платонической любви.

При этом это был живой и довольно смелый парень. Мы писали сочинении лучше всех в школе. Он в стихах, я в прозе.

А когда тема была «Кто герой в моей жизни», два сочинения вызвали бурю негодования: Эльзино — о Боге и Юркино — о Франце Беккенабауэре.

Вызывали их родителей, грозили двойкой в четверти. Все было безуспешно. Эльзу увезли в больницу с сердечным приступом, а Юрка взял и постригся под ноль в знак протеста.

Учителя уступили.

Он рос в счастливой семье: мама, папа, сестра. И мама и папа с высшим образованием, к нашим немцам — баптистам относился, как к инопланетянам.

А потом он выбрал Аньку Егорову. Это была трагедия моей жизни… Ну кого угодно, но эту глупую девчонку, которую, волновали только танцы и солдатики. Но что такое видно случилось на небесах, и мой единственный, любимый банально увлекся сиськами. — Знаешь, хочу поступать в литературный институт, — сказал он как-то перед выпускными экзаменам.

Я перерыла весь справочник для поступающих ВУЗы и перезвонила ему —,надо чтобы были печатные работы. И стала вместо подготовки к выпускным экзаменам носиться по редакциям газет, и добилась, стихи его напечатали. Но его уже это не волновало. Юрка, блестяще сдавший выпускные экзамены, добровольно ушел в армию. Служил он в Ленинграде, там и жену нашел. И очень долго я его не видела. И теперь мечтала о встрече, словно тогда, в семнадцать лет. О том, не назначенном мне свидании, и не мне, написанных стихах.

Мы долетели до Питера, который встретил нас мелким дождем и разноцветными зонтиками. Господина посла встречал бесподобно огромный роллс-ройс. — Господин посол, я совсем не знаю город, посоветуйте мне хороший отель. — Да, фрау Катя, «Астория», и даже поможем вам получить номер. С такими деньгами лучше жить в безопасном и охраняемом месте. — озвучил решение посла переводчик. — А может я смогу нанять кого-то из ваших охранников, ведь их у вас много, не так ли? — я шла ва-банк.

Машина уже остановилась у дверей отеля.

Посол что-то сказал, и вся охрана и переводчик покинули машину. — Фрау Катя, — на чистейшем русском языке сказал он, — Когда учился в МГИМО, очень гордился великим русским поэтом Пушкиным. Помниться, мне такая сказка «О золотой рыбке», фрау Катя у вас осталось одно желание, и я советую вам не злоупотреблять моей добротой.

Меня поселили на шестом этаже, господин посол поехал выше.

Но со мной остался человек — черная гора, мой телохранитель.

На следующее утро я не спешила звонить Юре. Я пошла по лучшим бутикам и салонам, под одобрительные аплодисменты своего телохранителя я оделась, как леди, выглядела как леди, и чувствовала себя как леди. И только отдохнув целый день, после всех этих походов, я позвонила Юрику. — Привет. Может, посидим где-нибудь, у меня в отеле прекрасный ресторан. — Давай лучше у меня, не подумай дурного, просто приболел немного, простуда.

Сначала при его приглашении сердце у меня рухнуло куда-то вниз, но потом во мне проснулась мама-клуша, и я, охая и ахая, засобиралась к своему визави.

Он открыл мне двери сам. В коридоре стоял полумрак, в комнате, куда он меня проводил тоже. Квартира была огромной, а из мебели только диван и стеклянный столик. — Ты извини, только ремонт закончил, мебель еще не успели привезти. — Юрка, какая огромная квартира. — Да здесь около десяти человек жили в коммуналках. Вот со всеми договорился. Всех расселил и живу, как король.

Меня радовал этот неяркий, приглушенный свет. Я до дрожи боялась смотреть на свою первую и единственную любовь. — Вина? — Нет, что ты, — и я подняла, наконец, глаза. Волосы некогда длинные были коротко пострижены и зачесаны назад. Небольшие залысины, легкая небритость. Он был великолепен. Мне до спазмов в животе захотелось увидеть себя, и я спросила, где ванная. Сопровождаемая Юркой я прошла в огромную ванную комнату. Здесь тоже царил полумрак, я нащупала выключатель, но свет так и не зажегся.

В огромном на всю стене зеркале на меня испуганно смотрела очень милая женщина с испуганными глазами и алым румянцем.

Я вернулась успокоенная.

Вино уже было разлито по бокалам, сыр, на шпажках трех сортов, шоколадка..

— Ну как ты жил, Юра?

— Да так, с женой не сошлись характерами. Вроде и женились по любви. Но она меня за стихи полюбила. А когда я променял стихи на запчасти и бизнес, ушла. Детей нет. Жениться больше не женился. После запчастей занимался лесом. Вышел на международный рынок. Все нормально, а ты как. — У меня все замечательно, сын, внучка, любимая работа. Друзья вот вояж оплатили по Германии и не только. — А чего ты на встречу выпускников не пришла. На десять лет выпуска. Я ждал. — Да так, ребенок, муж.

Ну не могла же я признаться, что разнесло меня после родов килограмм на двадцать.

Вино было терпко — сладким, но от волнения я не пьянела. Мне снова захотелось посмотреть, как я выгляжу.

Юрка не дал мне закрыть дверь в ванную и, обняв сзади, прошептал в самое ушко: «А может сразу примем душ, вместе. Ты так соблазнительна в своем волнении. Не дрожи, все будет, как ты скажешь».

Конечно, он немного поправился. Небольшой животик, и уже седые волоски на груди.

Наш первый поцелуй был скорее просто ласковым. Второй уже горячее, а когда мы легли на диван, я поняла, что не знала о поцелуях ничего. И о сексе тоже.

Это была не моя первая любовь. Это была новая любовь, вот о чем я думала, когда Юрий ушел курить на балкон.

Его не было так долго, что мне стало не по себе, но вот он вернулся и присев на краешек дивана о чем то тяжело вздохнул.

Я прижалась к его обнаженной спине и стала целовать плечи в капельках дождя. Горькие от никотина капли и запах его тела кружили голову и я захотела доказать, этому новому Юрию, свою любовь. Второй раз был идеален по технике исполнения, но чувства в этом было на пятак.

— Что с тобой, я тебя раздражаю? — решилась спросить я.

— Все нормально, просто раньше со мной спали за деньги, а теперь я вот сплю.

— Я не понимаю.

— Да все нормально, было бы значительно противнее, если бы весила за стольник, и была бревном, а ты очень даже ничего.

— Юрка, не смей. — Чего ты хотела. Эта квартира не после ремонта, это после кредиторов она такая пустая. Завтра съеду отсюда, новый хозяин придет. Вляпался я в рейдерский захват, теперь вот с голой жопой по Европам бегать придется. Я Элку давно знаю. Ценю ее мозги. Она мне кое в чем с акциями помогала. А тут думаю, поможет, выручит с деньгами. А она, стерва отказала в займе. Вот я и решил через тебя к ней подъехать. Она еще до этого мне о тебе говорила, что квартиру тебе поможет купить. И за что они тебя все любят?

Я слушала это, торопливо одеваясь. Уже на пороге я прокричала: «Сколько тебе нужно для счастья?» — Сто тысяч зеленых. Кать, мне в долг. Я отдам. Крутанусь и отдам.

Телохранитель стоял у двери квартиры. Я махнула ему рукой — «Пойдем».

В отеле к моему желанию обналичить деньги отнеслись спокойно. Здесь и не такое надо думать видели.

— Отнеси по адресу, где были, понял?

— Нет, госпожа не понял.

— Тогда иди к черту, я сама пойду, такси вызови.

Мы отвезли деньги вдвоем. Мой герой пил коньяк из горлышка, а на диване сидела полуголая девица. Но мне было уже все равно. Нет ее любви, ну нет в этом мире для меня. Первая, она и есть последняя.

«Все свободен» — сказала я охраннику. — «Охранять нечего».

От волнения и вина, а может и сумасшедшего секса, подскочило давление и часть ночи я провела под надзором врачей «Скорой помощи».

Ко мне пришел с визитом обеспокоенный посол Абу-грейда. Он сидел у моего изголовья, гладил мою руку, и что-то шептал на своем тарабарском языке. Толи его заклинания подействовали, толи укол медсестры, но проснулась я абсолютно здоровой.

Утром съезжая из отеля я услышала за спиной шепот: «Вон смотри, смотри король самый настоящий». По коридору к выходу шел господин «посол», на этот раз в национальной одежде, в тюрбане на голове, и с четками в руках. Проходя от меня близко — близко, он подмигнул мне своим окаянным черным глазом, и исчез в жерле огромной машины.

Уже перед отходом поезда на Московском вокзале, я позвонила сыну. Неудачно, трубку взяла сноха.

«Катерину Васильевну, пожалуйста».

— Она здесь больше не живет, звоните ей на сотовый, и гудки.

Вот так все просто не живу, и точка. Завалилась на верхнюю полку и проспала до самой Москвы.

Элла, бросив ради меня офис, приехала довольно быстро. Попивая кофеек она спокойно выслушала мой рассказ о моей секс-встрече с Юркой.

Казалось, что мысли ее далеко от моих проблем, но я не успела высказать свою обиду, Эля убрав чашки попросила мой паспорт.

«Ты знаешь, я о тебе все время помнила, — она перелистывала страницы паспорта. — Скажи, а при получении визы ничего необычного не было?»

— Да нет, все как всегда. Толпа, ожидание, но, правда, жара неимоверная. — Я говорю о странностях.

— Да ничего такого не было. Ах да, девушке передо мной плохо стало. Ну и не мудрено в такую жару во всем черном и главное обидно почти пред самым входом в кабинет. Так ее вывели на улицу. Вот не повезло-то.

«Да? — оживилась подруга. — Зато тебе тут и подфартило. Это ей должен был достаться твой паспорт. У нее миссия была. Какая, этого мы уже не узнаем. Но придет время о секте этой наверняка услышим. А теперь смотри.»

Она открыла мой паспорт на странице где была проставлена виза. Вот номер твоей визы: SML1304000.

Я долго голову ломала, пока случайно не увидела фильм о Мадонне — певице, каббала и все такое прочее. Ты что-нибудь слышала о гаматрии.

— Что за наука?

— Наука дешифровки. И, применив метод сей науки, что получила. SML — САМАЭЛЬ.

Буквы, составляющие данное имя: Самех, Мем, Ламед. Полная гематрия этого имени равна 130.Сокращенная гематрия равна 4. Имя это — Самаэль — ангел смерти. И в Талмуде, и в христианстве..

— И что же теперь делать? — спросила я совершенно спокойно.

— А ничего, тебя спасло чудо, ну и конечно скорость твоего перемещения по странам. Они элементарно за тобой не успевали, а уж частный самолет совсем их добил, и они потеряли твой след.

Я снова тупо спросила: «И что теперь делать?»