Охота на Ботаника! (версия без редакции)

Янина Логвин

Охота на Ботаника!

Глава 1

Я не люблю стандартные лица, стандартные мысли и стандартных людей. Мне нужна исключительность. Незаурядность — вот тот двигатель, который заставляет меня идти дальше, совершенствуя себя и свой мир, и мне это нравится.

Я с детства работала над собой. Танцы, брекеты, спортзал, преподаватель английского. В конце концов, мои родители изрядно постарались, чтобы их единственная дочь выросла королевой, и теперь я входила в любые двери, не замечая косые взгляды и шепотки за спиной. Этот мир принадлежал смелым и цкелеустремленным, и я определенно собиралась идти в его фарватере. Нет уж, кочки и ухабы не для меня.

Дверь широко распахнулась и глухо ударилась о стену. Преподаватель истории, в этот момент стоящий на кафедре, повернул голову и встретил мое появление в аудитории вопросом:

— Корсак? — брови мужчины нахмурились. — И почему я не удивлен? Вы снова опоздали. Я уже практически приступил к теме сегодняшней лекции.

И почему всем типам с ученой степенью так нравится набрасывать на студиозусов ярмо вины?

Вскинув руку, я спокойно взглянула на часы.

— Практически, но не приступили. Точное время по Гринвичу говорит мне, что до начала лекции осталось двадцать семь секунд. Этого вполне достаточно, чтобы занять свободное место и достать конспект. — Я широко улыбнулась преподавателю. — Здравствуйте, Василий Юрьевич! Вот видите, я оказалась права. Пусть со второго раза, но вы запомнили мою фамилию!

— Кхм…

— Обещаю впредь быть еще пунктуальнее. Так я могу сесть? Обожаю ваши лекции!

— Садитесь уже, Корсак!

Вот так бы сразу и сказал, а то вздумал при всех отчитывать. Оставив на лице самоуверенную усмешку, я повернулась лицом к аудитории и огляделась.

Ну, конечно. Все студенты с интересом подняли головы, наблюдая за нашим с историком разговором. Все, за исключением светловолосого, кудрявого парня в очках. Я вонзила в него взгляд, хлопнула дверью и застучала каблуками по старому паркету, проходя между рядами парт. Чувствуя, как на моих идеальных, загорелых бедрах натягивается ткань короткого платья. Поравнявшись с нужным столом, махнула длинным черным хвостом и села рядом с блондином.

— Привет, Морозко, — сказала воодушевленно, — а вот и я!

Антон Морозов не ответил. Сжал плотнее губы, поправил очки и уткнулся носом в конспект, словно и не к нему обратилась. Зато отозвался долговязый ушлепок из соседнего ряда. Как там его?

— Ты настоящая язва, Агнешка, но это так заводит! Тебе бы в фильмах для взрослых сниматься — в форме майора СС, я бы посмотрел. — И противненько так засмеялся, засмотревшись на мою грудь: — Ах-ха-ха! Точно бы посмотрел!

Говорю же — ушлепок. Градус юмора — Марианская впадина без надежды на спасение. Пришлось всерьез окрыситься на кривую ухмылку.

— Заткнись, Трущобин, пока завод не сломался! А то ведь я твои косые смотрелки и потушить могу. Без формы майора, одним маникюром!

Маникюр на среднем пальце смотрелся отлично, и я поспешила его продемонстрировать. Парень заткнулся, но я на всякий случай задержала на нем темный взгляд. Про язву — это он верно заметил. Забыл добавить «злопамятная»!

Отвернувшись к кафедре, раскрыла сумочку, достала тетрадь и ручку. Снова посмотрела на Морозова. Нахмурилась, проследив за его взглядом.

Прошел ровно месяц с тех пор, как мы познакомились, и я мысленно дала ему срок ко мне привыкнуть и воспылать симпатией. Сегодня этот срок как раз истекал, но Морозов по-прежнему меня не замечал. Больше я с этим мириться не могла.

Я вспомнила нашу первую встречу и себя, словно пораженную молнией…

Все было идентично сегодняшнему дню, только дата другая. Но та же аудитория, общая лекция для двух групп, и тот же Василий Юрьевич, пытающийся утихомирить расшумевшихся студентов.

— Хватит! Я прошу внимания к серьезной теме! Да что вы растрещались, как бесполезная саранча!

Я ходила в эту аудиторию не один месяц, но именно в тот день поссорилась с Тамаркой Абазовой, своей подругой, и села на свободное место за последней партой. Если бы я знала в тот момент, что это судьба… Нет, я бы не сбежала, как вы подумали. Я бы не потеряла столько времени впустую! А тогда я и внимания не обратила на соседа по парте — длинноволосого кудрявого блондина. Ботаники никогда меня не привлекали, а очкарики и подавно! Но парень неожиданно тихо засмеялся, и я застыла, неожиданно для себя отреагировав на этот смех. Настоящий, что ли. Непохожий ни на какой другой.

Вдруг показалось, что он смеется надо мной. Но ведь это невозможно! Никто и никогда не высмеивал Агнию Корсак!

— Эй, ты почему смеешься? — помню, что повернулась к нему, готовая осадить наглеца. Но оказалось, что он вообще на меня не смотрел!

Зато ответил, пожав плечами и поправив на носу очки:

— Потому что стыдно историку бросаться подобной аксиомой. Особенно зная, что это насекомое не однажды спасло тысячи жизней от голодной смерти.

— Саранча? — я удивилась, свысока осматривая соседа. — Да ну! Ты же не серьезно?

Он впервые посмотрел на меня, вполне даже серьезно, и я потребовала:

— Как это возможно? Объясни.

— Очень просто. Самый последний массовый случай — когда в Камбоджу пришли Красные кхмеры* и начался повальный голод, люди жарили и варили саранчу, и только так смогли выжить. Так что это насекомое никак нельзя назвать бесполезным. В нем масса полезного белка.

Что?! Фууууууу!

Видимо, моя пауза с ответом слишком затянулась, а лицо выдало все внутреннее противоречие от услышанного, потому что парень вдруг спросил:

— Надеюсь, ты знаешь кто такие Красные кхмеры?

Я-то? Понятия не имею! Но непременно сегодня же узнаю!

— Конечно! — уверенно фыркнула.

Кажется, блондин не поверил. Ни ответу, ни моим честным глазам. Внезапно нахмурился и отвернулся, как будто только сейчас увидел, кто сидит с ним рядом.

— Ладно, — отодвинулся подальше, словно я могла его укусить. Повел плечом, отмахиваясь, как от мухи. — Проехали…

Что?! Это он мне?

— Стоять, Кудряшка! Куда это проехали? Раз уж раскусил, давай, рассказывай!

Мои пальцы оказались крепко сжаты на его запястье, и парень с надеждой спросил:

— И ты отстанешь?

— Посмотрим, — ушла я от прямого ответа, а про себя подумала: конечно, отстану, что мне еще с таким ботаником делать?

— Хорошо, слушай!

И тут он сделал самое простое, что мог сделать. Кудряшка снял очки и поднял ко мне лицо.

Ничего не должно было случиться необычного, клянусь. Я каждый день равнодушно смотрела на сотни людей — красивых и не очень. Смеялась и легко уходила, оставаясь собой, а тут… Парень снял очки, отвел пятерней волосы от лица, поднял взгляд и заговорил.

Тепло-карие, необыкновенные глаза в опушке темных ресниц смотрели на меня. Кудряшка что-то говорил, говорил… А я, как завороженная, прикипела взглядом к его губам, чувствуя, как от звука голоса соседа вибрируют струны в душé, о которых я до сих пор и понятия не имела.

Никогда не думала, что со мной может произойти нечто подобное. Что я вот так на щелчок пальцев западу на первого встречного парня. Я, Агния Корсак, которая никогда и никого не любила… вдруг почувствовала ощутимый укол. Сердце ударило о ребра, дыхание сбилось, и огненный разряд прошел сквозь тело стрелой, пронзив неведомым до этого момента чувством.

Проклятый Купидон сегодня выбрал мишенью меня и захохотал, а я, позабыв о Красных кхмерах, спросила имя парня…

Да, все это случилось со мной ровно месяц назад, но даже спустя тридцать один день моего глубокого чувства, Антон Морозов отказывался меня замечать.

Я выдохнула злость, как дракон, сквозь ноздри, и поймала его взгляд, брошенный в сторону соседнего ряда, где у окна сидела тонкогубая бледная выдра. В просторечье — студентка Элла Клюквина. Ничего особенного, уж поверьте мне! Тонкие косточки, мышиные волосики, дрожащие ресницы и поджатый рот, словно ее вот-вот стошнит. Да таких жеманниц еще поискать! Не понимаю, и что мой Морозов в ней нашел? Лично мне она о-очень сильно не нравилась!

Мириться в его окружении я могла только с одной девчонкой — такой же очкастой ботаншей-вундеркиндом, о гениальности которой судачил весь университет. И то только потому, что мой ботаник сох по бледной выдре.

Я выдохнула сквозь зубы и повторила:

— Привет, Морозко!

Антон не ответил, продолжая смотреть на Клюквину. Та тоже с интересом косилась на блондина поверх плеча. На моего блондина, между прочим!

Ты смотри, гляделки устроили! Я стрельнула в нее темным взглядом, закинула руку на спинку стула Морозова и, недолго думая, прижалась к нему бедром.

Его отдернуло от меня как током.

— К-к-корсак, — очки едва не слетели, зато точно меня заметил, — т-ты чего?!

Я так улыбнулась, что с ровного ряда зубов сточенная крошка посыпалась.

— Я сказала привет, Морозко, — промурлыкала хищно. — А я привыкла, чтобы со мной здоровались. М-м? — требовательно изогнула высокую бровь.

Глава 2

Ну вот, наконец-то кивнул. Хотя взгляд еще стеклянный — наверняка застыл янтарем от красоты бледной Клюквы. Ну, ничего, сейчас приведу Ромашку в чувство. Не хватало еще, чтобы какие-то хитрые выдры нашему счастью дорогу переходили. Со мной этот номер не пройдет!

Я подняла руку и помахала ею перед лицом парня — он в этот момент как раз собрался вновь взглянуть на Поганку и вздрогнул, когда я намеренно зацепила его по носу.

— Эй, это я — Агния! И я сижу здесь!

— Корсак, да что с тобой? — изумленно спросил блондин.

Взгляд моментально сфокусировался на мне, а за стеклами очков оторопело хлопнули длинные ресницы — ну вот, другое дело!

— Ничего. Просто, когда я злюсь, у меня хромает координация, и всё вокруг жутко раздражает, — честно призналась, — вот как сейчас! Я все еще жду, Морозов, — напомнила, — но мое терпение не безгранично!

— П-привет.

Все-таки какое это умиротворение — иметь дело с сообразительным человеком! Сразу хочется улыбаться и обнимать весь мир. Конечно же, кроме Клюквы, которая сидит и таращится. Пришлось и ей средний палец показать — случайно почесав им щеку.

Кажется, поняла. Тонкие губы дрогнули и привычно скисли.

— Ну вот, другое дело, Ромашка. Я тоже рада тебя видеть!

Морозов отвернулся и насупился. Взглянув на преподавателя, записал за историком в конспект тему лекции.

- Я о радости ничего не сказал, — тихо, но упрямо ответил. — И я тебе не Ромашка, Корсак, и не Кудряшка! Хватит, устал повторять!

Ну-ну, какие мы грозные! Я улыбнулась, глядя на светлую волнистую прядь, которую парень, поправив очки, заправил за ухо.

«Это мы еще посмотрим, кто ты мне», — не менее упрямо подумала. А сейчас главное, что Морозов забыл о Клюкве и теперь совершенно точно знал, кто с ним сидит.

Меня это полностью устраивало, и я решила отвлечься на учебу. Тем более что Василий Юрьевич поглядывал в мою сторону строго и не без упрека. Наверняка он был из тех преподавателей, кто не прощает студентам их неоправданную самоуверенность. А значит, придется его удивить и свою самоуверенность оправдать.

Я никому не привыкла проигрывать даже в мелочах, поэтому стала внимательно слушать историка и записывать за ним важные тезисы лекции в конспект. В процессе так заслушалась рассказом о внешней политике Византии, что не заметила, как засмотрелась на ладонь блондина — по-мужски широкую, но аккуратную, с крепким запястьем, сжавшую в длинных пальцах ручку.

— Морозов, тебе говорили, что у тебя руки красивые? — клянусь, это не я сказала, а чувство прекрасного во мне, но я была полностью с ним согласна.

— Что? — парень поднял голову и рассеянно мазнул по мне взглядом. Снова отвернулся. — Нет, не говорили.

— Значит, я буду первой. Они у тебя красивые, и сам ты очень симпатичный. Слышишь?

Я произнесла это шепотом, наклонившись к щеке Морозко, и он покраснел. Сжал пальцы в кулак, пряча руку от моего взгляда. Черт, ну нельзя же быть таким трогательным. Так и захотелось его куснуть за щеку! Похоже, что я здорово соскучилась по нему за прошедшие выходные.

— Отстань, Корсак, — нахмурившись, прошипел. Он-то по мне точно не скучал. — Брось свои шуточки! Я тебе уже сказал, что на меня они не действуют!

Я ответила таким же шепотом.

— И не подумаю. Ты мне нравишься, Кудряшка! — Придвинувшись ближе, чтобы нас не слышали, спросила: — А я тебе? Неужели совсем нет? Вот вообще?!

Так получилось, что я коснулась грудью его руки, и он тут же отдернул локоть. Возмутился тихо, но очень решительно. Даже желваки на скулах натянулись — ух ты, какой симпатяга!

— Нет, не нравишься. Вообще! И если ты не прекратишь себя так вести, я просто встану и уйду! Ты мне мешаешь заниматься, и я не собираюсь это терпеть. Я не понимаю, зачем ты вообще ко мне садишься? Ты что, не можешь себе другое место найти?

В лекционной аудитории места хватало, и намек прозвучал более чем прозрачно. Но я не привыкла находиться в зоне игнора, и Морозову предстояло это принять. Но все же отодвинулась, позволив парню дышать. Пусть думает, что у него есть выбор — пока.

— Почему? Могу, но не хочу, — вскинув подбородок, взглянула на доску. — Так случилось, что ты меня вдохновляешь.

— На что это? — Морозов повернул лицо и светло-карие глаза за стеклами очков удивленно округлились. — На учебу?

Я вздохнула и вернулась к конспекту. Записала за историком очередной тезис. Да уж, с логикой, когда дело касается момента обольщения, у моего неискушенного ботаника не очень, это я уже поняла. Пришлось скривить губы в ухмылке.

— Ну, конечно же, на учебу, Морозко! На что же еще?

Мне показалось, или он облегченно выдохнул, тоже пустив в дело ручку? Зашуршал стержнем, оставляя на бумаге красивый ряд букв.

— А возможно, и на что-то большее, — между прочим добавила. — Например, на серьезные чувства. Как тебе такой вариант?

Такой вариант ему точно не понравился, и он изумленно сглотнул. Отморгавшись, поправил очки.

— Продолжаешь ерничать, Корсак? Снова принялась за свое? И что тебе от меня нужно, не пойму. Чего пристала?!

Ого, почти рыкнул! Характер у моего Кудряшки точно имеется, и это хорошо — не люблю слюнтяев. Однако я тоже не подарок, и лучше Морозко об этом знать. Когда надо, могу и словом приложить. Вот и сейчас предупредила, вмиг забыв о лекции, скрестив с блондином карие взгляды:

— Морозов, осторожнее. Я тебе не кусок скотча, чтобы пристать, и не липкий пластырь. Выбирай выражения и лучше тормози с претензиями, а то ведь я и обидеться могу. Да в этой аудитории любому за счастье со мной сидеть! Но почему-то не тебе!