Помоги проекту - поделись книгой:
– Вот держи, это тоже очень вкусно, только не съедай все сразу! – дал я напутствие, которое сам никогда не выполнял. Он принял гостинец, осмотрел и быстрым движением надкусил. Улыбка вернулась на его лицо и можно было со спокойной душой идти дальше.
Рядом пролетела какая-то серая птица, где-то вдалеке заливалась другая. Выглянуло солнце и окружение словно избавилось от злых чар: покосившееся избы стали похожи на сказочные, заиграли цвета на деревьях и траве. Я был очень рад, что судьба подтолкнула меня к приезду именно в Россию. Ведь для многих она сродни другой планете – какой-то огромный кусок земли, расположенный где-то очень далеко,
– Корне…Док?! – крикнул я, пребывая немного в замешательстве.
– Входите, голубчик, я отпер дверь, – донеслось приглушенно из недр избы.
В знакомой мне уже комнате доктор не обнаружился, зато была открыта та самая дверь, откуда он в прошлый раз приносил снедь.
– Ну где вы там? – именно оттуда позвал меня голос. – Пожалуйте в моя святая святых.
Скрытая от лишних взглядов часть дома впечатляла: различные тумбочки и поверхности, верстак с какими-то приспособлениями, полки с шеренгами различных емкостей. С потолка свисали пучки трав. В одном углу была небольшая печь, уставленная железной утварью, противоположный же угол был загорожен шторой. Хозяин сидел за небольшим столиком, прямо напротив окна. На стене перед ним металлическим гербарием всели различные инструменты. Склонившись над точильным кругом, Костомаров затачивал какую-то стамеску. Резкий контраст между общей простотой этого селения и ремесленной насыщенностью данной комнаты притупил мое внимание. В процессе заточки доктором своего инструмента я не видел ничего не обычного: скрежет, сноп очень мелких искорок, вращение камня. Электричества в Чернолесье нет, наверняка ножной привод, я видел такие. И тут пришло озарение – ножной? Но…
– Ну как вам моя келья? – улыбнулся Корней Аристархович, повернувшись вместе сидением табурета. – Не университетская лаборатория конечно, но все же.
– Здорово! А вы… тут занимаетесь… – замялся я, не зная, как корректнее спросить о работе механизма.
– Понемножку, мой друг. Специалист широкого профиля, так сказать. В моем предыдущем обществе широким профилем считалось уметь играть не только в карты, но еще и в теннис, – Костомаров оттолкнулся от стола и подъехал почти впритык ко мне. Табурет то оказался не простой – с колесиками. – Здесь я и врач, и травник, он же фармацевт, немного токарь, чуточку плотник и в какой-то мере ученый-экспериментатор. Здесь без этого никак, с каждой мелочью не набегаешься, особенно я.
– Еще и напитки делаете! Особенные…, – вспомнил я и голову несильно сжал невидимый обруч.
Доктор учтиво склонил голову.
– Смотрю у вас тут и приспособления всякие разные. А на чем они работают? Какой-то ручной привод?
–Уж точно не ножной, – хмыкнул Костомаров. – Генератор имеется. Я думал, Вы его в прошлый раз заметили. Слышите равномерный шум снаружи?
Откуда-то сверху действительно доносился звук похожий на издаваемый велосипедным колесом, если раскрутить его в воздухе.
– Дом у меня на пригорке, как Вы, наверное, заметили, – док сделал легкое ударение на последнем слове, но это звучало больше шутливо, чем обидно, – посему кое-какие потоки воздуха имеются. Вокруг конечно лес, мачта не столь высока, но чтоб крутить жернова для перемалывания или, как Вы наблюдали, точильный камень – вполне достаточно. Дополнительно имеется ряд редукторов, рассчитанных на определенные задачи. Иногда нужна скорость, иногда тяга. Жаль нефть далековато, я бы тут двигатель тогда приспособил…
Я продолжал с интересом разглядывать эту мастерскую:
– Вы мне дверь отсюда как-то открыли?
– Да. Есть у меня волшебный тросик. Потянешь – замок открывается и ставится на хитрую пружинку. Еще раз дергаешь, – Костомаров подъехал к смежной с другой комнате стене и дернул за висевший, словно ослиный хвост, трос с деревянной рукоятью на конце. Где-то внутри стены со входной дверью лязгнуло.
– Силы экономит и время. Там еще и трубка есть разговорная, чтоб мне зря к двери не плестись и сию кузницу от лишних глаз не запирать. Сначала пообщаюсь и уж если надо, то уже поплетусь открывать. Помимо ушей глаза тоже имею. Подойдите, мой друг, к печи. Да-да именно туда. Видите, из стены трубка торчит? Окажите любезность, посмотрите в нее.
Я так и сделал. Взору открылось крыльцо, с такой точки, словно я залез на крышу, понаблюдать за приходящими. Картинка была немного искажена выпуклостью, будто весь мир попал под какой-то колпак, но это ничуть не мешало. Мой восхищенный взгляд был явно приятен Костомарову.
– И с другой стороны такой перископ имеется. Кругозор, так сказать. Самое сложное было достать хорошие зеркала и линзы.
– Откуда кстати все детали этих устройств? Работа, безусловно, проведена колоссальная, но ведь не сами же вы все вытачивали? – удивился я.
– В прошлом наше разговоре я вскользь упоминал, но объясню еще раз и подробнее. Мой уважаемый папенька говаривал, что разумный человек может силой своего знания материализовывать вещи, причем без всякого колдовства. Звучит заумно, но суть передана точно. Всякие случаи бывали. Слух пошел, так люди из других поселений приходили. Кузнецу сынишку подлечил от бронхита – он мне помог с инструментами и некоторыми деталями. Плотник как-то свой главный инструмент сломал – руку. Я ему по всей науке шину наложил, чтоб потом такая же ловкая осталась. Тоже не отказал мне в помощи. Нефтяники тоже обращались бывало, хоть у них вроде и свой доктор должен быть. Что-то заказывал чтоб привозили из городов, пускай даже бутылки стеклянные из кабаков. Бывало письма умные писал, на обустройство фельдшерского пункта просил себе то кусок металла, то приспособление какое. В принципе не обманул – многое в лечебной практике пригодилось.
– Ну вы даете, – только и смог я прокомментировать. – я чувствую себя просто…неопытным таким рядом с вами.
– Бог с вами, Митт. Это синдром известный. Перед отцами мы всегда робеем. Вот взять меня: уже не молод, в медицинской жизни навидался столько сколько и в учебниках не читал, в последние годы сам себя обслуживая от и до, но все равно отец для меня все еще внушительная фигура. Как подумаю, что он операции сложные проводил, с большими людьми общался – сразу уменьшаюсь в размере. Как только вижу сложный врачебный случай то думаю – папенька бы как-то решил проблему, разобрался, а мне вот надо тысячу раз подумать. И начинать, не будучи уверенным в своих действиях.
Корней Аристархович очень точно подметил. Я также, бледной тенью ходил по дому в разгар депрессии. Отец куда-то ездил, что-то решал, руководил действиями нашей семьи.
Я рассказал Костомарову о встрече с егерем и плане похода в лес. Не преминул похвастаться своим туристическим хозяйством.
– Чем же? – я был совсем немного, но задет.
– Надеюсь, что сегодняшний вечер принесет нам немало интересного, – я уже был полон возбуждения, укладывая фотоаппарат обратно в рюкзак.
Я послушался и с ножом на ноге почувствовал себя довольно крутым парнем. И мне это нравилось.
Звучало реалистично. Скорее всего так и будет.
– Это тоже может быть, – пристально посмотрел на меня Костомаров, – но вы и двуногих со счетов не списывайте.
– Тут вы совершенно правы. И не принимайте это на свой счет, местные тоже хорошо ориентируются только на определенном участке в роще. Кто заходит дальше бывало и не возвращается. Нам поможет наука, – док резво покатился к полкам на стене. достал с одной из них склянку с чем-то непонятным и вручил мне.
– Кисточку? Вы предлагаете делать метки?
– Вот держите. Сейчас еще и кисточку вам выдам.
– Вы же имеете ввиду встречу со зверем? Ну я про падение на спину.
Мы пожали друг другу руки, и я отправился домой, больше привести в порядок свои возбужденные мысли, чем дать отдых телу. Не покидало ощущение, что без доктора я бы тут совсем растерялся. Благодарность за его помощь тоже витала в моей душе, но ее активно вытесняло облако желания доказать, что я проверну все как надо. Приспособлюсь к лесу, соберу нужную информацию, в общем – не пропаду.
Костомаров подъехал к верстаку, засунул по него голову, загремел какими-то железками и протянул мне короткий, но очень крепкий на вид нож, с плоской рукояткой:
– У вас в руках вещество моего собственного приготовления. Я назвал его рефлектин.
Я взял банку, до половины наполненную зеленоватой краской, повертел в руках, и убрал в карман.
– Думаю Зверев будет идти впереди Вас, так что сложности с незаметным нанесением быть не должно. Но все равно, будьте начеку, друг мой. Желаю удачи и жду Вас сразу же после возвращения.
– Надо же какие штучки-дрючки, – поцокал языком доктор, держа в руке отливающий металлом фонарь. – Очень занятно.
Костомаров прислонился спиной к одному и столов и внимательно на меня посмотрел:
– Не менее искренне жду этого и я, друг мой. Я вижу, что экипировались вы изрядно, но хочу немного дополнить ваш арсенал.
– В целом да. Только метки не обычные, а видимые только нам с вами!
– Ну в каком-то смысле. Это особый состав, который при высыхании приобретает высокие отражающие свойства. Что не менее важно – без света он еле заметен на коре деревьев. Я задумал это средство, чтобы помечать себе тропы в лесу, куда наведываюсь хожу за большинством моих ингредиентов. Это тоже своеобразная защита от любопытных, ведь мало кто-то просто так пойдет ночью вглубь леса, кроме такого полоумного как я, ночью следить не станут. А я с лампой находил путь так же уверенно, как и днем. Кстати днем, при направленном на метки свете, вроде вашего фонаря, очень хорошо видно. Вот, держите и кисточку.
Мой вопросительный взгляд заставил Костомарова хитро улыбнуться:
– Предлагаете запомнить дорогу? Я конечно постараюсь, но лес такой густой…трудно найти за что взглядом зацепиться.
– Это светящаяся в темноте краска? – догадался я.
– Я ничего не думаю, Митт. Лишь хочу дать вам маленькую страховку. Кстати об охотнике. Почему-то мне кажется, что он не раскроет нам, точнее вам, места куда поведет. Не захочет терять личный контроль над ситуацией. Вдруг Вы потом сами туда решите сходить.
– Сейчас я вам дам ремешочек и вы примотайте ножичек к ноге. Вы ведь правша? Тогда к правой. Знаете, всякое бывает. Упадете на спину или еще что – удобно достать.
– Вы что думаете Денис Егорович…
Глава 6. Загадочный лес и его обитатели
Егерь постучался в дверь, когда круг солнца уже начал плавный ход вниз. Было еще довольно светло, но окружение снова принимало недружелюбный вид. Мрачнеющий лес заплетался длинными тенями, словно скрывая все свои детали от гостей. Очень громко щебетали птицы, созывая, как мне казалось, своих пернатых родственников побыстрее спрятаться по их птичьим домам. Зверев уверенно шел впереди меня, сохраняя молчание. Я же прилежно делал мазки на деревьях, стараясь сильно не шуметь. Один раз егерь вдруг развернулся и увидел меня, стоявшим очень близко к дереву. Смерив меня взглядом недовольно пробурчал:
Кажется, одна из консервных банок была именно из этого металла. Опустошить ее – не проблема. Доктор обрадовался, сказав, что остальные составляющие у него имеются.
Два неразговорчивых человека в густой чаще леса. Что может быть интереснее? Погружаться в медитацию, как охотник, я не собирался, поэтому занялся настройкой фотоаппарата. Перед поездкой я потренировался в съемке и уже уверенно выставлял диафрагму и выдержку.
Тускло блеснул металлом мой фонарь. Вот он уже в моей трясущейся руке. Я с силой вдавил кнопку и направил луч в мельтешащий темный клубок. Кабан дернулся и обернулся ко мне. Теперь я точно видел, что глаза у него красные, но явно несветящиеся. Определив меня как еще одну доступную жертву чудовище бросилось ко мне. Единственное что я успел сделать перед тем как эта туша свалила меня на землю, так это откинуть в сторону мой кодак. Жаркое вонючее дыхание обдавало меня, мозг уже ничего не контролировал, руки и ноги абсолютно беспорядочно пытались нанести животному хоть какой-то вред. Правда ощущение было такое, словно стучишь в мешок, набитый камнями. Одно из копыт видимо наступило мне на грудь. Острая боль стрелой прожгла меня и было слышно, как что-то хрустнуло, наверное ребро. И тут меня в прямом смысле слова оглушил звук выстрела, раздавшийся очень близко. В ушах высоко зазвенело. На лицо брызнула какая-то теплая жидкость. Вепрь куда исчез. Только спустя промежуток времени я сообразил, что меня похлопывают по щекам. Денис Егорович с озабоченным видом смотрел сверху. Мой шумный выдох успокоил егеря и он прекратил.
Мне тоже казалось это вероятным, как и любое другое событие, позволявшее продолжить разгадку мистического вепря.
– Он бывает здесь. Кормится, – сказал егерь и опустился на одно колено, изучая землю. – Нужно спрятаться неподалеку и ждать.
– Воду мутит? – я не скрывал своего удивления фразами.
Шли мы, как подсказывали мои часы, около полутора часов. Ручей на пути не встречался. Мы петляли в зарослях, спускались в какие-то ложбинки, перелазили через упавшие деревья. Я уже изо всех сил экономил краску, стараясь наносить ее лишь на самые крупные деревья. Впереди маячило как раз такое – огромный дуб, буквально закрывавший собой небо. В этот момент егерь поднял руку, призывая к вниманию, затем этой же рукой поманил меня к себе. Взглядом указал куда-то на землю. Я прищурился и увидел комья земли, немного выбивающиеся из общего травяного и земляного ковра.
И отвернулся, указывая на конец данного диалога. Его взгляд снова ушел куда-то в небо.
– Проходите в мою лабораторию друг мой. Там есть зеркало, умывальник и обустроен слив воды наружу. Но если вам удобнее можете воспользоваться бочкой перед домом.
– Денис Егорович, – прошептал я, – Вы думаете это следы того самого вепря. Ну а не какого-нибудь обычного?
Я был удивлен таким сленгом из уст Корнея Аристарховича.
– Чутье подсказывает мне, что все необычные явления как-то связаны с этими животными. А что, если этот свет зажигается каждую ночь? Или только в ночь появления этих чудовищ?
– Не знаю, – негромко ответил мужчина, не поворачивая головы.
Мы устроили свою засаду метрах в пятидесяти, в густых зарослях. Зверев подтянул валявшийся рядом кусок ствола, немного подрыл под ним землю, образовав щель, через которую мы могли, лежа на земле, наблюдать за интересующим нас местом. На землю он предварительно кинул несколько еловых веток на которые и уселся. Светские манеры подразумевают в такой ситуации начать разговор, но я просто не знал, что сказать. Бывалый охотник положил рядом с собой ружье, по другую сторону вещмешок и улегся на спину, рассматривая что-то в верхушках деревьев.
– Вот бы понять точнее, откуда шел этот свет… – я размышлял вслух. – Даже если вернуться на место моей вылазки, то неизвестно сколько потом придется идти по лесу, да и он наверняка погаснет до того, как я доберусь до него. Знать бы его примерное место. Или увидеть на карте…
– Хмм, пожалуй, вы правы, – врач морщил лоб и постукивал пальцами себя по груди. – Что-то тут нечисто. Угостил бы своего лесного приятелей парой пуль, принес на общее осмотрение и перестал бы народ трепаться да дрожать как зайцы. Воду мутит что ли наш Аника-воин?
– На карте говорите? – внезапно оживился Костомаров. – То есть, увидеть его сверху?
Доктор усмехнулся:
Как же хорошо, что меня не видят родители и как плохо что не видят бывшие одноклассники! Волосы всклокочены, лицо пересекают темные полосы засохшей кабаньей крови, и само оно немного осунулось, что придавало более резкие черты. Ну просто Джесси Джеймс на Диком Западе! А что если?.. Просить о таком доктора было неудобно. Я быстренько достал кодак из рюкзака, повернул объектив на себя и вытянул руку. Воровато оглянувшись нажал на кнопку. Затем быстро умылся и вернулся в избу. Костомаров уже разлил горячий напиток по кружкам, достал откуда-то глиняный горшок с медом. Выслушал мой рассказ внимательно ни разу не прервав. Я не преминул добавить свои сомнения насчет егеря.
Уже практически стемнело. Грязно белые куски неба с лиловыми потеками облаков еще просматривались вверху, но внизу были видны уже только силуэты деревьев. Изо рта шел легкий пар, руки мерзли, но не зря же в рюкзаке были перчатки. Теплая одежда сыграла со мной злую шутку – я позволил себе немного задремать.
– Но ведь были вроде убийства? Нехарактерные для этих животных? – я тоже не сводил с него взгляда.
Дошла очередь рассказа о странном свете и моих догадок.
– А что, я, наверное, сильно испачкался?
– Что… Как вепрь? Вы его убили? – жидкость на лице мешала и я растер ее тыльной стороной ладони. Грудь саднило. Осторожно расстегнув куртку, очень боясь что-то повредить я потрогал место удара. Болит конечно, но не так чтоб ужасно и дышится вроде нормально. А хрустнула, скорее всего, шоколадка, запрятанная во внутренний карман. Егерь же тем временем поднял упавший фонарь и направил его на поверженного кабана. Зрелище было не из приятных. Пуля, пущенная прямо в глаз, сделала и без того не самую милую физиономию еще ужасней. Уцелевшее око остекленело смотрело куда-то вдаль. Я присел рассмотреть поближе: так и есть, красные белки глаз, но никаких иных особенностей замечено не было. Я сообщил об этом Звереву, но тот лишь равнодушно пожал плечами с видом «я же говорил». Неужели мне так и придется записать в свой альманах: «кабаны с красными белками глаз делающих их мистически страшными»? Мое упрямство пока отказывалось это принять. И если егерь так был уверен в простом исходе, то почему раньше не смог застрелить вот такой экземпляр и принести на суд жителей? Рассказывал, что не мог застрелить? Не получалось без живца вроде меня? Слабо верится. Навалилась жуткая усталость. Охотник сказал, что стоит заночевать здесь и с рассветом уйти домой. Я согласился и предложил свою посильную помощь в обустройстве ночлега. Вместе мы зажгли костер, я выпил воды. Зверев заверил, что подежурит и предложил мне поспать. Я хотел было посопротивляться, но не стал. Стоило закутаться в мешок, и я сразу отключился.
– Боюсь такого дерева можно и не найти, да и залазить на самую верхушку небезопасное занятие. Призовем на помощь наши умения и технический прогресс. Только скажите, нет ли у вас чего-то, сделанного из алюминия?
– Эээ…нет, я тут просто увидел…извините, – особенно изображать стыд мне и не пришлось, все было естественно.
Мужчина немного поморщился, будто вспомнил о гнилой капусте, а не о смерти:
Я выбрал бочку. Для начала взглянул на поверхность воды, как в зеркало.
Я ответил отрицательно, сказав, что хочу попробовать снять первые кадры не спугнув животное. Зверев лишь коротко кивнул и вернулся к своим наблюдениям за лесом.
– Тут рядом нет промышленных объектов. по крайней мере нефтепромыслы довольно далеко, насколько я знаю. Из чащи вы бы точно не увидели… Что бы это могло быть? Для автомобиля слишком ярко. Самолет? – Костомаров уже бурчал себе под нос, перебирая варианты.
Наутро оказалось, что егерь уже частично разделал огромную тушу вепря. Огромные ноги животного он положил на еловую ветку, сделав волокушу, остальную часть накрыл такими же ветками. Сообщил мне, что так было необходимо и не пропадать же мясу и что он потом за ним вернется. Я не претендовал на добычу. Во рту стоял сухой и кислый привкус, ужасно хотелось кофе. Собрав вещи, мы тронулись в путь, не проронив по дороге ни слова. Когда впереди между стволов забрезжил свет, Зверев сказал, что, шагая на этот самый свет я попаду в деревню и не обманул.
Только глаза закрылись, как почувствовал, что кто-то легко толкает меня в плечо. Глаза не хотели открываться, лицо сразу же обдало холодом. Сбросив с себя сонливость, я бегло оглянулся. Черт, было уже совсем темно, трудом виднелись очертания дуба, под которым предположительно бывает вепрь. Сколько же время я провел в отключке? Подсунутое к самому носу запястье с часами подсказало, что около полутора часов. Егерь был рядом, лежал на животе, в одной руке ружье, взгляд устремлен в нашу дозорную щель. Я тоже было последовал его примеру, но что-то попало в мое периферийное зрение, заставило повернуть голову назад. Трудно сказать на каком расстоянии, где-то в глубине леса мелькнул свет, но еще более явно он был заметен над верхушками деревьев. Было похоже на прожектор, который иногда включали в заливе Сан-Франциско. Может откуда-то с нефтедобычи? Снова толчок в плечо и уже многозначительный кивок Зверева. Я уставился во все глаза на поляну перед деревом. Пока глаза привыкали к мраку, слух уже доложил мне о госте. Явный шорох, казалось, играл прямо на нервах, заставляя дрожать от возбуждения. К шорохам добавились резкие выдохе, звучащие так низко, что к возбуждению примешалась опаска. И вот в темноте проступил огромный силуэт.
– Просто мы уже с вами так сблизились что я перешёл в режим местного диалекта, сам того не заметив. Знаете, ведь если с человеком на его языке общаешься, то он как-то открытее.
– Эта штука будет светить? – неожиданно заинтересовался егерь, кивая на мой кодак.
Зайдя в свою избу, я захватил кофе и сразу направился к доктору. Тот радостно встретил меня, поставил видавший виды чайник на печку. С трудом сдерживая любопытство, воскликнул:
– Это было в десять часов и тридцать одну минуту вечера, – уточнил я, показывая на свои часы. – Может и правда какой-то рейс…
Зверев повернул голову, спокойно смотря на меня:
– Облегчиться позабыли?
– Боже милостивый, Митт. Ваш вид с одной стороны ужасен, но с другой указывает на бурно проведенный вечер!
Поделиться книгой: