Помоги проекту - поделись книгой:
Но Халид только усмехнулся.
— Она права, — Фарис вздохнул, отщипнул виноградинку, — рядом с тобой очень опасно, Халид. Того и гляди, ты нарвешься на неприятности. Пока ты нужен айнару и он закрывает глаза, но его терпению может прийти конец. Я вот даже задумался, стоит ли говорить с тобой о делах. Сегодня мы договоримся, а завтра, того и гляди, все сорвется? И твоя голова будет украшать городские ворота.
Это было сказано как шутка, но в каждой шутке, как известно…
Халид серьезно кивнул.
— Мы уладим первоочередные дела, — сказал он. — Я подготовлю все бумаги и отправлю тебе сегодня же вечером. Поставки зерна и торговые сделки — не те решения, которые кто-то возьмется спешно отзывать, даже если меня объявят изменником.
— Ты готов к такому повороту?
— Готов.
— Если бы был жив твой отец…
— Прекрати, — Халид прервал его, скривился, словно от кислого. — Ю, выпей уже…
— Эй, — крикнул Фарис, махнул рукой слугам. — Принесите еще бокал для джайри Халида!
Я ем из его тарелки, пью из его бокала… Но сейчас я держала его бокал в руке и он сам выпить не мог.
Вино было легким, чуть терпким, куда лучше чем то, что мне до сих пор приходилось пробовать. Можно не торопиться, сейчас Халиду принесут еще.
Он взял апельсин, принялся чистить.
Я…
Лысый Менкар тоже выпил немного вина, склонился к груди своей девицы, поймал губами сосок, отпустил… лизнул… что-то шепнул ей… Вот черт! У меня начинали краснеть уши от такого. Особенно, когда рука девицы скользнула ниже, к его члену…
Здесь так принято?
Ни Фариса, ни Халида это нисколько не трогало.
— Слышал? Сита родила айнару девочку, — сказал Фарис, — сегодня утром. Он еще надеется, что у него будут сыновья, но… у него больное сердце и больные суставы. Говорит, это Создатель покарал его.
— Если власть достанется Джейлину, он развалит все, продаст… — сказал Менкар, прикрыв глаза, тихо постанывая от удовольствия, девица старалась… — И не смотри на меня так. Я знаю, что айнар слышит меня, но я не говорю ничего из того, чего не сказал бы ему в лицо. Кейлеф, в отличие от сына, далеко не глупый человек, хотя временами заносит и его.
— Если Джейлин начнет прислушиваться к советам Халида, а не пытаться унизить его, то у него еще будет возможность поумнеть.
— Не будет, — сказал Халид.
— Не будет, — согласился Менкар, прижал девицу ближе к себе, ухватив ее за попу. — Джейлин никогда не станет слушать советы сына рабыни, как бы разумны эти советы не были. Но если бы Халид умел действовать умом и хитростью, то он, возможно, смог бы найти подход. Подавать нужные советы через третьих лиц. Но Халид у нас старый солдат, привыкший сходу бить в лоб… вот как сейчас.
— И что я должен был делать, по-твоему? — с легким раздражением спросил Халид.
— Отдать ему девчонку и пожаловаться айнару. Потребовать компенсации. Айнар вломил бы сыну люлей и рассказал бы, как тот не прав, а ты был бы молодец. А так, Джейлин — жертва с разбитым носом, а ты — паршивый ублюдок.
— Нет, — сказал Халид.
— Гордость, — сказал Фарис. — Ты весь в отца.
— Только твой отец был айнаром Дашваара, — язвительно фыркнул Менкар, — он имел право на эту гордость. А ты…
— А я паршивый ублюдок, — согласился Халид.
— И твоя голова скоро будет украшать городские ворота, — Менкар усмехнулся. Хлопнул девицу ладонью по попе, резко, оставив отчетливо красный след. Она сладко застонала, прикупив губу, приподнялась, и с глубоким выдохом опустилась на его член.
Я не смотрела, нет…
Халид методично счищал с долек апельсина все пленочки, чтоб ничего лишнего, и складывал мякоть на тарелку.
— Хочешь апельсин? — пододвинул мне. — Бери.
Взял бокал вина, выпил залпом, потом сразу налил и выпил еще.
Так значит, он незаконный сын айнара? Какого-то другого айнара, не этого.
Девица у Менкара двигалась ритмично, постанывая и выгибаясь… честно говоря, апельсин категорически не лез в горло. Я взяла одну дольку, держала в руках, но есть так и не могла.
- Детей тебе надо, Халид, — сказал Фарис, наблюдая за ним. — Не жену даже, а детей. Будешь им вот так же апельсины чистить, косточки из вишенок вытаскивать, сказки рассказывать.
— Да какие мне сейчас дети?
— Ну, потом, — согласился Фарис. — Когда все уляжется. Если, конечно, останешься жив.
Халид дочистил последнюю дольку, положил мне.
— Ю, бери.
— Да не может она, смотри какая красная, — Фарис засмеялся. — Менкар смущает ее. В ее мире публично получать удовольствие таким способом, — он кивнул на Менкара с девицей, — это табу. Ты не знал?
— Нет, — Халид очень честно удивился.
Посмотрел на меня. А я, наверно, и правда, красная, как помидор, щеки горят.
— А публично получать удовольствие от еды — у них не табу? — спросил он.
Фарис засмеялся снова.
— Нет, есть можно. И пока я не забыл, кстати, напиши Нугнару, чтоб отправил ко мне людей. У меня сорок мешков риса лежит, пусть заберет. Только давай, сегодня напиши, Халид…
А потом они действительно начали обсуждать дела, долго и обстоятельно. Менкар закончил с девицей и присоединился тоже, он оказался садари Кизы, кем-то вроде городского префекта.
Я сидела на полу рядом, меня больше не трогали, не спрашивали. Только Халид подкладывал мне виноград, кусочки разного сыра, сладкие пироженки. У его ног… и так получалось, что я, случайно, касалась его колена… или он меня, сложно сказать, но тоже без умысла. Ноги у него были крепкие, страшно волосатые… широкий старый шрам на лодыжке… и руки тоже… Я, все же, смущалась так явно разглядывать его, но он сидел совсем рядом, и кроме полотенца на нем ничего не было.
7. Узнать чуть больше
— Ильса, Фарис снова говорил о тебе.
Она вышла встречать нас. То есть, Халида, конечно. Такая красивая, гибкая, стройная, и, в то же время, грудь, наверно, размера четвертого… тоненькая талия, и платье, перехваченное расшитым поясом под грудью, только подчеркивало всю эту красоту. Поневоле начнешь завидовать.
Огонь в черных глазах.
— И что? — от слов Халида она напряглась.
— Я решил отдать тебя ему, — сказал Халид, спокойно, ровно.
Ильса в два прыжка подскочила к нему, и вдруг, со всей дури, с размаху, влепила пощечину.
— Ублюдок!
— Сегодня же, — сказал Халид, все так же, не меняя ровного тона, даже не дернувшись. — Я подпишу все бумаги, дам тебе и ты пойдешь. Возьмешь Нгора и Оша сопровождать тебя.
И тут же получил по другой щеке, еще с большей яростью.
Ильса была вне себя. Взбесившаяся фурия!
— Да как ты мог! Ублюдок! Ненавижу тебя! Как ты мог!
Она лупила его кулаками в грудь, а он стоял… Словно ему не больно, словно все равно. Остановил ее, поймал за запястья, только тогда, когда она полезла царапать ему лицо. Ильса задергалась в его руках, попыталась даже плюнуть в него. Он поморщился.
— Хватит, — лишь капля легкого раздражения в голосе. — Так будет лучше, Ильса.
Она вдруг всхлипнула и обмякла в его руках.
Он отпустил.
Она обняла его, прижалась к нему всем телом.
— Как ты мог, Эле… — снова всхлипнула отчаянно.
— Ты ведь сама хотела, — сказал он. — Разве не так? Родишь Фарису ребенка, он сделает тебя младшей женой. Он хороший человек, ты сама знаешь. С ним тебе будет лучше, чем со мной.
— Эле… — у нее дрожали губы, слезы полились по щекам. — Как же я без тебя?
Он усмехнулся.
— Думаю, ты не пропадешь.
Ильса подняла на него глаза, нахмурилась, дотронулась до его губ пальцами.
— Я тебе губу разбила. Больно? — словно извиняясь, сказала она.
Он качнул головой.
— Ничего.
— Эле, — она всхлипнула снова, потянулась, коснулась его губами, осторожно, там где кровь, потом погладила щеку пальцами. — Я ведь знаю тебя всю свою жизнь. Не представляю, как можно без тебя. Я почти не помню, как ты жил с нами, я была совсем маленькая, помню только, как ты ходил ловить рыбу с моим братом… пока Касим был жив. Но потом, когда тебя забрали в даган, ты приходил к нам, всегда приносил что-нибудь вкусное… красные такие конфеты, помнишь? Я до сих пор не знаю ничего вкуснее… играл со мной, катал на плечах, рассказывал всякие истории… Ты таскал воду для моей матери, и даже, когда она болела, ночами, помогал ей с работой, хотя днем тебе хватало своей. Эле… — она судорожно обняла его, крепко-крепко. — Ты был мне почти братом. Я всегда любила тебя.
Он вздохнул, погладил ее по волосам.
— Ты очень дорога мне, Ильса. Но сейчас так будет лучше.
Она заглянула ему в глаза.
— Ты что-то натворил?
— Я разбил Джейлину морду. Мы, правда, сошлись на том, что он поскользнулся и упал, но Джейлин не успокоится.
Ильса вздрогнула, взяла его за плечи.
— Ты с ума сошел?! Из-за нее?
Метнула страшный взгляд в мою сторону. Я даже чуть отступила назад.
— Нет, не из-за нее, — сказал Халид. — Из-за того, что я придурок, как говорит Менкар, и умею только бить в лоб, а с умом действовать не умею. Ты же знаешь, Джейлин не упускает случая зацепить меня.
— Ему не нравится, что айнар поставил тебя над ним и заставляет слушать советы.
— Еще бы ему нравилось. Так что тебе лучше пойти к Фарису сегодня. Можешь считать, что это приказ.
— Я не переживу, если с тобой что-то случится, Эле.
Халид поцеловал ее в лоб.
— Ничего не случится. Если уж я умудрился пережить смерть отца и брата, смену власти, то теперь… Ничего не случится, Ильса. Но мне так будет спокойнее.
Она уткнулась носом ему в плечо, долго стояла так.
Халид гладил ее волосы.
Сын рабыни… Значит, они выросли вместе. Вернее, Халид, наверно, лет на десять старше, но все равно. Потом Халид стал господином… «Даган» — это войско, я слышала уже, как легион. Его отдали служить. Сейчас он джайри, как генерал… легат легиона. Да еще и советник при айнаре. Добился всего своим умом?
А Ильса всегда была рядом?
Если так, то она, наверно, имеет право вести себя, как ревнивая жена.
Он отдает ее, желая счастья и безопасности.
А ведь он, наверно, мог бы жениться на ней сам, если бы захотел? Фарис же может.
— Последний раз! — вдруг попросила Ильса. — Сейчас.
Он усмехнулся.
— Фарис уже ждет тебя.
— Фарис все понимает, — сказала она. — Я хочу запомнить тебя, Эле. Хочу запомнить твои руки, твои поцелуи. Я хочу тебя. Последний раз.
Поделиться книгой: