Развращённые

Несколько лет спустя

— Ты доволен, Доган? — прозвучал надломленный голос. — Наконец-то все так, как ты хотел.

Женщина сидела у трюмо. Волосы рассыпались по плечам, отражение в зеркале смотрело ему в глаза. Во взгляде женщины полыхала ничем не прикрытая ненависть… и тоска. Он знал, как сильно ей хочется покинуть его дом и никогда его больше не попадаться ему на глаза.

Но кто ж ей позволит, — подумал мужчина, загоняя поглубже ощущение тоски. — Пыталась уже, и не раз, но вот же она — снова в его доме, на правах недобровольной гости.

— Неужели я прошу о многом, Марлен? — спросил он, отталкиваясь от дверного косяка и приближаясь к лисице.

— Так не просят, — ответила она и вздрогнула, когда он положил руки ей на плечи. — Ты меня в угол загоняешь, как собаку.

— Скорее, как лисицу, — прошептал он, а руки уже полезли под платье, спускаясь к ключицам, груди.

Она не пыталась оттолкнуть. Не сопротивлялась. Но и без этого он знал, что она всего лишь терпит, и его прикосновения нежеланны.

— Марлен, — позвал он. Их взгляды встретились в зеркале над трюмо. — Марлен…

Он не знал, о чем собирается попросить. Да и не умел просить, давно этого не приходилось делать.

— Марлен… прости меня.

Она закрыла глаза, по щекам потекли слезы.

— За что простить? Ты ведь всё у меня забрал, ничего не осталось, — она всхлипнула.

Одно движение — он поднял женщину с кресла, сел в него и посадил её себе на колени. Доган схватил её руку и поднес к своим губам.

— Я могу всё исправить, лисица, — сказал он.

— Как? — на её лице появилось отвращение, как если бы перед её глазами возник пирог с дождевыми червями вместо начинки.

Он заставил её посмотреть ему в глаза.

— Я больше не хочу с тобой воевать. И принуждать тебя не буду…

— Будешь, не умеешь иначе…

— Ты научишь, Марлен, научишь меня чему-то новому. Я готов прислушиваться, а это многого стоит.

Он положил руку ей на талию.

— Ты убегала от меня. Разве многого ты добилась?

— Твоя жестокость, Доган…

Ей было что сказать. И что его жестокость вынудила её искать спасения, и что любовь его приносила ей только боль. И что на теле еще не сошли следы его скотского с ней обращения. Но что бы это дало?

— Не будешь ты со мной счастлив, ящерр, — она заглянула ему в глаза. — Даже если снова станешь ломать, даже если сломаешь.

— Не хочу я тебя ломать, лисица, — ответил он устало. — Хватит уже.

— И поэтому на мне браслет? — он пошевелила рукой, на которой красовалось украшение. — Тебе ли не знать, что со мной будет, если я нарушу один из твоих запретов.

— Так не нарушай.

Она зло усмехнулась на эту его реплику и прорычала:

— Не будешь счастлив, оба будем жить в аду.

Он снова поднес её руку к губам. Отодвинул немного украшение и поцеловал в то место, где был расположен браслет.

— Докажи, что я могу тебе доверять, и я сниму это. Я всё тебе дам, Марлен.

Ему было что сказать. И что без неё жизнь его станет еще хуже. И что она имела над ним непростительную власть и, научись она этой сластью пользоваться, могла бы вить из него веревки. И что любит он её, многое осознал и теперь никуда не отпустит.

Но Доган молчал. Молчала и Марлен. И лишь великий город Мыслите не замолкал ни на секунду. Из каждого угла, из каждого переулка лилась ящерриная и человеческая речь. Все жители города обсуждали историю одного из самых влиятельных ящерров, и девочки-гонщицы, которая, играючи, сумела покорить сердце своего хозяина.

— Я помню тот день, когда ты пришла за наградой, — сказал мужчина внезапно.

— Я тоже помню, что с того?

— Ты могла там никогда не оказаться, и я бы не узнал, что ты была в моем городе, так близко.

Марлен фыркнула, пытаясь скрыть ощущение неловкости: мужчина никогда не разговаривал с ней в подобном тоне, когда что ни слово — полушепот, интимное поглаживание ее руки, ощущение, что ему многим хочется поделиться.

— Один из худших дней в моей жизни, — прошептала Марлен. — Тебе стоит Рея благодарить. Если б не этот проклятый ящерр, я бы смогла…

— Убежать, — подсказал Доган.

— Спастись. От тебя. От того, что было. Вся моя жизнь пошла под откос, когда он объявил, что я участвую в гонке на Млечной Арене. Проклятая арена!

— Проклятая, — покорно согласился судья и снова поцеловал ладонь своей гонщицы.

Настоящее

Сейчас

Они вернулись в Штольню к пяти вечера. Марлен сразу же отправилась в общие спальни, ну а остальные гонщицы пошли к себе. У всех, кроме Марлен, давно были собственные, отдельные апартаменты на последних этажах.

Штольня — огромное сорокаэтажное здание с множеством пристроек, разделённое на три части. Первая часть — спальни для обучающихся, вторая — для тех гонщиц, что прошли обучение, но пока не выступали на Млечной Арене.

В общих спальнях обучающихся гонщиц царил аскетизм: никакой мебели, кроме длинных рядов двухэтажных кроватей и маленьких тумбочек. Возле каждой кровати — круглое окно, которое не открывалось. В комнатах регулярно убирались горничные: ни пыли, ни пятен, ни уюта.

Ну и третья часть здания — для именитых гонщиц. Они все жили в отдельных апартаментах. И делалось это не только ради самих гонщиц, но и для того, чтобы, обретя славу, девушки не стали мишенью для своих менее удачливых соперниц. Поэтому на ночь запирали всех, даже Джин. Поговаривали, раньше не запирали, но уж слишком много ночных смертей случалось в те времена.

Марлен ненавидела Штольню. Заходя в здание, человек зачастую оказывался поражён обилием роскоши в тех комнатах, куда допускались посторонние: мягкие кресла, стеклянные поверхности, светоотражающие потолки, а также экраны во всю стену, где так часто транслировались выборочные кадры из жизни города: ящерр делает предложение своей избраннице, люди покупают билеты на Млечную Арену, птица с любопытством наблюдает за играющими в парке детьми.

Другое дело — спальни девушек, где искусственно понижали температуру. Холод сопровождал учениц с самого раннего возраста.

•••

Марлен сняла башмаки, плюхнулась на кровать, но перегруженный информацией мозг отказывался отправлять хозяйку в царство Морфея. Девушка вальяжно перебирала нити мыслей, вспоминая то разговор с Мирой, то анализируя последнюю тренировку и состязание на одной из малых арен.

Последнее её соревнование прошло на «ура», Марлен, как обычно, финишировала первой. Интересно, будет ли она чувствовать тот же азарт, то самое желание победить, выступая перед многотысячной публикой на Млечной Арене?

Девушка была не глупа, понимала, что мать не сможет и дальше оттягивать этот момент — оставаясь в городе, рано или поздно ей придется выйти на Млечную Арену, а вслед за этим последуют красные и оранжевые ставки. Если она не умрет, конечно.

Многие девушки грезили Млечной Ареной, ведь то был прямой и относительно короткий путь к славе. Ещё бы, победительниц награждал сам Доган Рагарра.

У гонщиц Арены было очень много привилегий, Мыслите их боготворил, и даже надменные ящерры иногда делали вид, что принимают их как равных себе.

Но Марлен чётко осознавала, что идея равенства — лишь ещё одна игра, в которую ящеррам иногда нравилось играть. А иногда — не нравилось, и тогда на Гонщицу делали оранжевую ставку.

Лисичка заставила себя закрыть глаза и хоть немного поспать — поход в лес, хоть и повлиял благотворно на психику, вымотал её физически, а вечером будет тренировка, и Рей ни за что не стерпит даже малейшую оплошность. Для него даже смерть — не достаточно уважительная причина пропустить тренировку.

Глава третья: заключенные

— Напоминаю: на поворотах плавно уменьшай давление на шину, гравитация сделает всё за тебя. И, именем Каскадора, Марлен, не налегай на поле, не дави на газ!

Марлен слушала последние наставления Рея, но мысленно она уже давно погрузила руки в шину, подключилась к полю и рванула вперёд.

Фразочка Рея «нажать на газ» — дань старине, ведь никакого газа не было и в помине. Машины работали на электроэнергии.

Схема такова: гонщица одевает тактильные перчатки, и погружает руки в шину — большое табло прямо перед ней. Внутри шины её руки оказываются в густом пространстве, которое считывает все движения рук. Раскрытая ладонь — резко затормозить, сжатый кулак — ускориться, сцепленные указательный и большой палец — резкий разворот. Команд много, и все они были выучены каждой из гонщиц ещё на первом году обучения.

Но команды — не главное. Главное — это внутренние ощущения, умение подстроиться под машину. Так, по крайней мере, говорили гонщицам их наставники.

— Да, тренер, я поняла, уменьшать давление на шину, — и Марлен резко нажала на газ. Рей в ответ лишь неодобрительно покачал головой — ну что за нетерпеливая девка!

Марлен резко набирала скорость. Её не пугали никакие повороты, не страшны были и трамплины или энергетические сети. Всё, что было по — настоящему важно в тот момент — полоса дороги перед глазами и медленно зарождающееся чувство азарта.

Её машина занимала весь третий трек. Остальные дорожки были свободны, как и несколько рядов зрительских мест. Это была лишь репетиция, но какая к чертям разница?!

В такие моменты она жила на полную и зверела от этого ощущения! Лисица забывала, что каждую ночь её запирают в Штольне, и что всё её пожитки помещаются на одной маленькой полке — тоже ерунда.

Чтобы увидеть отца и брата, она вынуждена была заранее просить разрешение у самоуверенных ящерров из ОГЕЙ — центра.

Ну и что, казалось ей в момент гонки! Зато у неё была машина, которая разгонялась до шестиста километров в час — максимальная скорость для наземного ручного транспорта. У неё была лучшая экипировка в мире. И да, она была одной из лучших гонщиц, хоть славный город Мыслите пока не догадывался об этом.

Девушка боялась признаться даже самой себе, что ей нравится чувство скорости. Она не просто выполняла долг, выходя на соревнования, она их ждала с нетерпением, стремилась к ним. Иногда Марлен казалось, что, если разогнать машину на максимум, она сможет взлететь и убраться из проклятого города ящерров восвояси.

— Пятая нога, ну что за..! — Гонщица резко затормозила, транспорт занесло в сторону.

На дорожку резко выплыл дельфин. Он буквально выкинулся из голографического озера, которое пересекала машина. Ненадёжный мост, который в тот момент пересекала Марлен, пошатнулся. Несколько коротких мгновений казалось, авто не удержится и свалится с моста. Конечно, ничего опасного в воде нет и в помине (это ведь не Млечная Арена), пострадает лишь самолюбие и репутация — надо же, на озере не удержалась.

Но почему, пятая нога, дельфин?!

Девушка стабилизировала машину, немного отлегла от энергетического поля (объезжать придётся медленно, мост слишком узкий) и как только выехала на сушу, рванула вперёд.

Марлен пришла к финишу за двенадцать минут три секунды. Девяти секунд ей не хватило, чтобы побить собственный рекорд. Рей встретил её у финишной полосы и сразу же бросил в руки бутылку воды.

— Недурно, лисица, — сказал он, причмокивая, — но не…

— Не налегай на поле, — засмеялась Марлен. — Помню-помню…

Рей что-то недовольно пропыхтел, хоть оба знали — девушка действительно помнит все уроки тренера. Марлен будто чувствовала поле и бреши в нем, она знала, когда нужно ускориться, а когда — надавить на газ. И Рей не понимал, куда смотрит ОГЕЙ — Центр, не выдавая его подопечной разрешение на Млечную Арену.

— Марлен, — он подошёл к девушке. — Есть разговор.

— Я слушаю, Рей, — девушка засмеялась.

Рыжая лисица, она так часто смеялась, что даже он не мог долго на неё сердиться.

Тренер знал, Марлен неформально принадлежала к шайке Джин. Знал также, что многих удивляло, почему из всех гонщиц, что искали покровительства Джин, любовница Рагарры выбрала именно лисицу.

Рей был уверен, что все дело в тепле, которое Марлен распространяла вокруг себя.

Мужчина считал себя слишком старым и умудренным ящерром, чтобы говорить банальности, но на ум приходило лишь одно — Марлен хотелось любить.

Казалось, вся злость и жестокость окружающего мира стекали с девушки, как вода с гуся. Она постоянно смеялась, и её смех нельзя было перепутать с другими — он был слишком громким и заразительным.

Мимо прошла стайка о гонщиц, у них должна была начаться групповая тренировка. Они смотрели на Марлен с любопытством, так как прекрасно знали, до какой скорости разгоняет эта девушка своё авто.

— Здравствуйте, тренер, — поздоровалась одна из девушек.

— Здравствуй, Медуза, — ответил ящерр, по-прежнему глядя на лисицу.

Он отвёл Марлен в сторону, подальше от чужих ушей, и сказал:

— Я не хотел говорить заранее, но… я договорился с ОГЕЙ — Центром, ты учувствуешь в следующих соревнованиях на Млечной Арене. — И нетерпеливо добавил: — Я не знаю, как они могут быть так слепы. Надсмотрщики каждый раз приходят на тренировки, наблюдают за тобой, и они всегда в восторге. Мне непонятно, как тебя могли не выбрать, так что я поговорил с их представителями лично…

Рей умолк.

— Что такое, лисица? Ты не рада?

Лицо девушки будто окунули в розовую краску.

— Рей… вы ведь пошутили?

— Конечно, нет, — дерзко ответил мужчина, уже понимая, что случилось что-то не то. Но он слишком привык быть её тренером, а потому сразу пошёл в атаку, начал давить авторитетом: — Засиделась ты на своём месте. Что за дело — тебе уже двадцать три, ты обучение почти два года назад как закончила, гоняешь лучше многих на Млечной Арене, и прозябаешь среди неопытных малолеток!

— Но я…

— Ведь сбудется твоя мечта, дурёха! Известной станешь, начнёшь на городские встречи и премьеры выезжать, купишь себе нормальную одежду. Ну что ты…

Мужчина умолк.