Morrowind

По словам смотрительницы маяка рыбак Гилнит жил в одной из лачуг, расположенных между таверной и маяком. Расспросив аргонианина, сидящего перед входом в один из этих домиков и латающего сеть, я узнал точный адрес и двинулся туда. Смеркалось, скоро Горький Берег накроет ночная тьма, а я хотел закончить это дело за сегодня и потому прибавил шаг.

— Добрый вечер, — поздоровался я зайдя в хижину. — Вы Форин Гилнит?

— Я, — данмер в простых рыбацких штанах, сидевший у стены на лежанке и небольшим ножиком вытачивающий из веточки поплавок, даже не поднял головы. — Чего надо?

— Я бы хотел обсудить с вами смерть местного сборщика налогов Вителлиуса. Есть подозрение, что именно вы его убили.

Темный эльф наконец-то оторвался от поплавка и поднял взгляд на меня. Половину его лица, сейчас скривившееся в неприятной ухмылке, занимала татуировка схематично изображающая черную ладонь. Такие татуировки наносили себе эшлендеры, аборигены следующие заветам предков и отказывающиеся от благ цивилизации. Некоторые из них покидали родные племена и селились в небольших городах и селах. Но все они отличались своим презрительным отношением к чужакам, не-данмерам, зачастую переходящим в ненависть.

— А даже если и так, что с того? Я это сделал или кто другой или он сам подох — какая разница? Одной имперской собакой стало меньше на этих землях — вот что главное!

Ненависть Форина была видна невооруженным взглядом, но она ничего не доказывала. Как и все эшлендеры он считал всех человеческих и эльфийских граждан Империи захватчиками, прибывшими отобрать землю его народа. Впрочем, к аргонианам и каджитам данмеры относились не лучше, считая их разумными зверьми, годными лишь на то, чтобы быть рабами своих темнокожих красноглазых хозяев. Вообще это была расовая черта большинства данмеров, а не только эшлендеров — презрение и недружелюбность ко всем другим расам, которых они называли чужеземцами или, более оскорбительно, н» вахами. Даже к тем своим сородичам-данмерам, кто провел вне Морровинда больше года местные относились с подозрением.

Со мной Гилнит разговаривал лишь из-за цвета моей кожи. Но так же я был для него чужим, и откровенности ждать не стоило.

— То что Вителлиус был чужеземцем не значило что он заслуживает смерти больше других. Разве он сделал что-либо плохое?

— Что-либо плохое?! — вскочил Форин и от избытка чувств замахал руками. — Да он вымогал у нас деньги, все до последней монеты! Имперцы и так каждый месяц обирают нас своими так называемыми налогами, а этот н» вах собирал деньги по два раза в месяц, да ещё и говорил, что мы утаиваем часть добычи. Он даже следить пытался за мной, когда я ловил рыбу! И ты думаешь, он сдавал все деньги своим хозяевам? Как бы не так! Он тратил их на себя, на хорошую еду, на драгоценности. Он грабил не только нас, но и своих собственных сородичей! Такие твари не заслуживают права жить.

— Это не похоже на правду, Форин. Я сам видел тело Вителлиуса и его одежду. Она была ничуть не лучше, чем у того же трактирщика Аррилла.

— А это ты видел?! — данмер сунул руку в карман штанов и достал оттуда что-то блестящее. — Золотое кольцо! С огромным изумрудом! Я сам снял его с тела этого злокрыса в человеческом облике. А не так давно я в таверне видел, как он держал в руках рубиновый амулет.

— Ты ошибся, Форин, — покачал я головой. — Кольцо было подарком от Тавер Ведрано. Амулет же был его ответным подарком. Говоришь, снял кольцо с тела Вителлиуса? Тогда ты задержан по подозрению в убийстве имперского сборщика налогов. Пойдем в канцелярию, там расскажешь, что произошло.

Искаженное ненавистью лицо данмера внезапно разгладилось и сделалось немного грустным:

— Я думал ты поймешь меня, потому что тоже данмер, но я ошибался. Ты такой же чужеземец, как и все они. Я свернул шею этому самодовольному имперцу словно обыкновенной рыбе-убийце. Ты сдохнешь также!

Форин резко махнул рукой, бросая в меня свой рыбацкий нож. Уклоняясь от клинка я сделал шаг в сторону и случайно наступил на удилище и пошатнулся. За ту секунду, что мне потребовалось, чтобы поймать равновесие рыбак подскочил ко мне вплотную и нанёс удар в живот и тут же ещё один в голову. Перед глазами промелькнуло несколько звёздочек, и тут подсечка сбила меня с ног на спину, а сверху напрыгнул Форин и вцепился руками в шею.

Данмер оказался не только ловким, но и неожиданно сильным. Понимая, что долго так не протяну я правой рукой вытащил кинжал из-за пояса и, размахнувшись, насколько позволял сидящий на мне противник, воткнул его в пояс данмеру.

— Ах ты!.. — вскрикнул Форин, а я уже вытащил кинжал из его бока и ударил ещё раз. И ещё, и ещё. Перед глазами уже начали плавать разноцветные круги, когда хватка данмера ослабла, а сам он завалился на бок, давая мне возможность наконец-то вдохнуть немного воздуха.

— Кхе, кхе, — откашлялся я и провел левой рукой по горлу. Вроде переломов нет. Аккуратно вытащил правую руку из-под эльфа, встал и осмотрелся. Сам я в принципе в порядке, не считая все еще саднящего горла и залитой кровью правой руки. А вот Форин мертв — левый бок располосован клинком, из страшных ран уже натекла большая лужа крови.

— Мда, — задумчиво протянул я. — Задание выполнено с крайней жестокостью.

Ладно, надо бы умыться, отчитаться в канцелярии и отправляться спать в таверну. Это был тяжёлый день.

* * *

Я сидел на скамейке в порту силт страйдеров и ждал прибытия извозчика. По словам Аррилла оставалось ещё полчаса, но все дела в Сейда Нин уже были завершены и можно было просто посидеть и отдохнуть.

Вчера, выйдя из лачуги Форина, я первым делом направился к морю, чтобы отмыть кровь с рук и кинжала. В процессе принятия водных процедур «познакомился» с приплывшей на запах крови рыбой-убийцей, которую упоминал покойный рыбак. Чуть полкисти мне не откусила, хорошо успел вовремя руку отдёрнуть.

Напоминала эта тварь здоровенного карпа длиной с руку взрослого человека. Вся покрыта блестящей чешуей, с восемью плавниками, обеспечивающими ей большую проворность в воде, и пастью способной без проблем проглотить молодую курицу. Если Гилнит не врал и действительно сворачивал таким зверюгам шеи голыми руками, то нет ничего удивительного в том, что он смог убить Процессуса и чуть не прикончил меня.

После помывки я зашёл в канцелярию и отчитался Сокуциусу. Задав мне несколько уточняющих вопросов и сделав пару пометок у себя в бумагах, имперец без проволочек выдал мне обещанные пятьсот септимов. Никакого недоверия к правдивости моих слов он не выказал. То ли незаметно для меня применил заклинание или амулет, проверяющий говорящего на ложь, то ли и сам догадывался, кто убил сборщика, но специально переложил казнь на мои плечи, чтобы избежать ухудшения отношения местных к имперцам. Кто их разберёт этих государственных деятелей.

Затем я вернулся к Арриллу, отдал ему, наконец, секиру и крабье мясо, из-за которого всё это и началось, и отправился в свою комнату, где продрых до самого утра.

Проснувшись, собрал свои вещи, позавтракал кашей, попрощался с сидящими за прилавком Фарготом и Арриллом, извинился перед последним за испорченную вчера секиру и оставил три золотых на её ремонт.

Напоследок зашёл к смотрительнице маяка и отдал ей кольцо Процессуса, которое забрал с трупа Форина. Не знаю, каким на самом деле человеком был этот сборщик, но Тавер его действительно любила, так пусть у неё хоть что-то останется на память. Данмерка в ответ подарила мне пару зелий исцеления среднего качества. Сказала, что Процессус всегда брал их, когда отправлялся на работу, но не в последний раз. Возможно, это его и погубило.

А вот и силт страйдер показался из-за скалы и сейчас, бодро перебирая длинными ножками, каждая метров по шесть, приближался к посадочной платформе. На вид это животное напоминало огромную длинноногую блоху, с несколькими углублениями в верхней части панциря, в одном из которых и сидел извозчик.

Поднявшись с лавочки и ещё раз убедившись, что ничего не забыл, я отправился договариваться о проезде в Балмору.

Глава 2

Балмора

Дарвейм Хлеран, извозчик, оказалась милой и общительной данмерской, и большую часть пути в Балмору мы провели за разговорами. Так как о себе мне рассказывать было в общем-то и нечего, то большую часть времени говорила она, я же лишь задавал уточняющие вопросы.

Дарвейм рассказала, что Балмора является административным центром земель, принадлежащих Великому данмерскому дому Хлаалу. Город располагался на середине основных торговых путей между северными и южными землями острова, и потому никогда не знал недостатка в товарах и путешественниках, которые эти товары покупали. Здесь было сосредоточено множество магазинов, таверн и гильдий. Так же тут располагался особняк совета Хлаалу, хотя сами советники здесь почти не появлялись, переложив функции руководства городом на управляющего.

В северной части города был Храм Трибунала, которому поклонялись почти все данмеры. Тем же, кто предпочитал имперскую религию Девяти приходилось обращаться в Форт Лунной бабочки, расположенный вне стен Балморы, чуть на востоке — там был небольшой алтарь девяти богов и несколько служителей церкви, всегда готовых помочь.

За разговорами время пролетело незаметно, солнце перевалило зенит и потихоньку клонилось к земле. Скоро уже должны были прибыть на место.

— А ты не знаешь, где в Балморе найти трактир Южная Стена? — спросил я, прикинув, что самостоятельно найти нужное заведение в таком большом городе будет непросто.

— Знаю, конечно — сама там обычно останавливаюсь на отдых, если приходится ночевать в Балморе. Это самый дешёвый трактир из всех. Как видишь, — махнула рукой Дарвейм в сторону уже показавшегося города, — Река разделяет Балмору с севера на юг на две части. Все гильдии, магазины, таверны, а также особняк совета и Храм — всё то, что может заинтересовать приезжих авантюристов, купцов и служащих различных гильдий или Домов — расположены в западной части. На востоке же живут обычные граждане, крестьяне, ремесленники и разнорабочие. И там же расположен единственный трактир, который им по карману и в котором все они могут расслабиться после трудового дня. Это и есть Южная стена. По названию не трудно догадаться, что расположен он у самой городской стены, на юге.

Как раз в этот момент силт страйдер тихонько подошел к посадочной платфоме и остановился.

— Спасибо тебе, Дарвейм, — попрощался я с данмеркой, выбираясь из спины гигантской блохи. — Надеюсь, еще увидимся!

— И тебе удачи, Никторн. Да осветит твой путь Азура, — помахала мне рукой извозчица и стала выгружать на платформу привезенный груз.

Спустившись по каменной лестнице, я повернул на восток и двинулся к виднеющемуся неподалеку мосту через реку. По пути разглядывал городские постройки и удивлялся. Дома, преимущественно двухэтажные, хотя встречались и в три этажа, были сделаны из материала напоминающего глину, но по прочности не уступающего камню. Формой дома были похожи на большие кубы или слегка продолговатые коробки, в которых вырезали двери и небольшие окошки. Крыша была абсолютно плоской, с небольшим бортиком по краю. Входные двери были не только на первом этаже, но и на втором, а иногда и на третьем. К ним вели широкие лестницы из того же материала, что и сами дома.

Подойдя к мосту, я понял, что в этом городе не только здания делались из этой «глины» — сам мост, да и брусчатка, покрывавшая дороги в Балморе тоже были глиняные. Подивившись столь необычной архитектуре, пересек реку и двинулся вдоль южной стены города, высматривая какую-нибудь вывеску, указывающую на нужный мне трактир. Оный нашёлся через пару улиц от моста. Такое же двухэтажное глиняно-каменное здание, как и все остальные в этой части города. Если бы не вывеска, болтающаяся у входа, с изображением стены и кружки над ней — так бы и прошел мимо. Вообще, как я понял, данмеры в первую очередь ценили практичность зданий, а не их внешний вид: стены стоят крепко, крыша держится надежно, вывеска или флаг-гобелен, позволяющие отличить трактир от отделения гильдии есть — так чего же ещё надо? Суровые тёмные эльфы, живущие на суровой земле.

Зайдя в трактир, я почти сразу наткнулся на альтмера, что тихонько стоял в углу комнаты, подпирая собой сразу две стены. В руке он сжимал бутылку, о чьём содержимом можно было только догадываться, но вряд ли там было молоко. Однако на ногах завсегдатай стоял довольно твердо, да и взгляд, который он обратил на меня, был вполне осмысленный — в общем можно было попробовать установить контакт.

— Добрый вечер, уважаемый.

— И тебе не хворать, странник, ищешь кого-то?

— Что, так заметно, — непритворно удивился я.

— Просто те, кто приходят сюда выпить, сразу идут в зал, а не останавливаются поболтать с местными забулдыгами, — улыбнулся эльф и спросил: — Так кого ищешь?

— Некоего Кая Косадеса. Мне сказали, что его тут знают.

— Этот старый пройдоха ещё кому-то нужен? — изумился альтмер, затем, подумав, сказал: — Сегодня он не заходил. Если так уж сильно нужен, то обратись к Баколе Клосиусу, хозяину таверны, — вроде бы он знает, где живет Кай.

— А сам Клосиус где?

— Ах да, ты же не местный. Поднимись по этой лестнице на второй этаж, он там, в своей комнате.

Поблагодарив общительного эльфа, я поднялся по лестнице и быстро отыскал хозяина.

— Косадес? Тебе нужен этот старый имперец-наркоман? Он тебе что, денег задолжал? Если так, то забудь — у этого старика за душой ни гроша, всё спускает на лунный сахар и выпивку.

Да уж, Бакола, оказавшийся крепко сбитым имперцем средних лет, относился к своему соотечественнику явно без всякой приязни.

— Нет, я не за долгом — меня просили передать ему посылку.

— Посылка для старого алкоголика? Интересно, от кого. Впрочем, — покачал головой Бакола, — Не важно, я в чужие дела не лезу. Старик Кай живёт на соседней улице у северной стены. Как выйдешь из трактира, поднимись по лестнице справа и поворачивай налево. Иди по улице на север и через полчаса уткнешься в его дом — он последний перед городской стеной.

Двигаясь в указанном направлении, я раздумывал над странностью ситуации. И посетитель таверны, и сам хозяин считают Кая Косадеса старым наркоманом и алкоголиком. Но у меня в сумке зашифрованное письмо для этого имперца. Письмо от самого императора. Либо надо мной сильно подшутили в канцелярии Сейда Нин, либо тут кроется что-то необычное.

Дойдя до конца улицы, я оказался перед небольшим домом. Построенный в том же стиле что и остальные здания города, этот имел лишь один этаж, да и размерами сильно уступал другим строениям. Вход был только один, так что я толкнул дверь и, убедившись что не заперто, зашел внутрь.

Беседуя с Дарвейм по пути в Балмору я узнал от нее много данмерских обычаев и традиций, которые были весьма необычны и, зачастую, противоречивы. Например, данмеры очень негативно относились к одному из разделов школы Колдовства — некромантии. Даже за теоретические исследования в этой области, если о них становилось известно, жителя Морровинда могли исключить из гильдии или других организаций и изгнать из города. А за практическое применение навыков некромантии к останкам или душам эльфов вообще наказывали смертью. Но при всём при этом абсолютно каждый данмер мог призывать себе на помощь в трудной ситуации или просто для совета духов своих предков, и это считалось вполне нормальным. Также можно было практиковать некромантию на телах и душах людей — на это закон смотрел сквозь пальцы, а использование в качестве материала тел каджитов, аргониан или орков вообще не вызывало негатива — для данмеров представители этой расы априори считались животными, годными только для рабства.

Но больше всего меня поразила другая традиция. Суровые и неприветливые ко всем чужакам тёмные эльфы абсолютно равнодушно относились к проникновению на территорию их владений, будь то плантация, усадьба или просто маленькая хижина. Если дверь была не заперта, то любой имел полное право зайти к кому угодно, даже к абсолютно не знакомому ему эльфу. Если же хозяин не желал куда-нибудь пускать посетителей, то он просто запирал эти помещения на замок. Исключений из этого правила не было. Если дверь была открыта, то можно было зайти и к самому королю и, даже к богу Вивеку. Не факт, что они захотели бы с вами общаться, но и вышвыривать вон тоже не стали.

Как ни странно, но приезжие имперцы, а за ними и остальные расы империи переняли эту традицию, так что, заходя в дом к абсолютно неизвестному мне Косадесу, я не нарушал никаких законов.

Внутри жилище представляло собой одну комнату, причем весьма бедную и неопрятную. Простая кровать, застеленная одеялом, рядом столик, на котором стоит скуумовая трубка — простенький алхимический агрегат, позволяющий из лунного сахара получить наркотик-скууму. Плохого качества, но вполне годную к употреблению. Рядом с трубкой лежит какая-то книжка в твердом переплете без названия и пара пустых бутылок. В ногах кровати стоит хлипкий сундук, на котором валяется помятая рубашка из простой ткани. Над сундуком на высоте груди прибита полочка, на которой обитает маленький ларец и несколько глиняных чашек. Рядом с сундуком стоит деревянная лавка. В противоположенном углу расположился большой круглый стол, на котором в цветочном горшке росло какое-то местное растение. Стены прикрывают старые потрёпанные гобелены с выцветшим рисунком, а на полу посередине комнаты лежит большой половичок. И ещё были бутылки. Множество пустых бутылок валялось по всей комнате, завершая картину «притон одного алкоголика».

Сам хозяин жилища, сидел на кровати в одних штанах и босой. Стареющий имперец с ещё крепким телом, но уже седой и с большой залысиной, задумчиво смотрел куда-то в глубь валяющейся на прикроватном столике бутылки и ни на что не обращал внимания.

— Кхм, — прокашлялся я, — Добрый вечер.

— А? — имперец перевел расфокусированный взгляд на меня, но похоже так и не заметил: — Да-да, конечно.

На его лице было такое спокойно-умиротворённое выражение, какое бывает у человека, который выполнил всю положенную ему работу, решил все свои проблемы, обдумал все важные мысли, добился в жизни всего, чего хотел, и теперь может просто посидеть в тишине, созерцая сущее. А еще такое же выражение бывает у наркоманов, закинувшихся дозой скуумы и мало пригодных для общения.

— Я Никторн. Мне приказано доложить Каю Косадесу о своем прибытии и передать ему письмо, — сказал я, уже не особо надеясь на понимание. Похоже, тому офицеру в канцелярии просто взбрело в голову подшутить над заключённым, вот и послал с «важным сообщением» к известному наркоману.

Видимо необычность ситуации немного выбила имперца из состояния блаженства и заставила работать его мозг.

— Да, я — Кай Косадес, простой обыватель. Что значит вам «приказано доложить» мне? И о каком письме идет речь?

Чувствуя себя идиотом, я протянул Косадесу тот самый пакет с абракадаброй из букв. Имперец распечатал пакет и, склонившись над текстом, шевелил губами, пытаясь разобрать написанное. А я прикидывал, что делать дальше. Пожалуй, извинюсь перед Каем, скажу, что меня разыграли, и пойду снимать ночлег в Южную Стену. А с утра попробую устроиться в какую-нибудь гильдию. Хотелось бы, конечно, вернуться в Сейда Нин и врезать по морде тому легионеру за глупую шутку, но это только мечты. Это ж прямая дорога обратно за решетку — все-таки социальное положение у нас сильно различается.

— Эм, простите, уважаемый, видимо меня… — решив, что буду делать в ближайшем будущем, я отвлёкся от своих мыслей и посмотрел на имперца. И поперхнулся последними словами. За ту пару минут, что я потратил на обдумывание ситуации, с ним произошли разительные изменения. Нет, внешность осталась той же и одежда не изменилась. Но вот его взгляд и поза…

Вся расслабленность исчезла, холодные серые глаза изучающе рассматривали меня сверху донизу, внимательно, не упуская никакой мелочи. Таким взгляд бывает у бывалого воина, рассматривающего мечи в оружейной лавке. Или у мясника, прикидывающего, на какие куски разрезать стоящего перед ним телёнка. Лёгким плавным движением Косадес поднялся с кровати, и на секунду на его теле проступили рельефы мышц, ранее незаметные из-за расслабленности позы.

А мне внезапно пришла в голову мысль, почему в качестве посыльного могут отправить бывшего заключённого — такого человека никто не хватится в незнакомой стране, если он внезапно пропадет. И никто не сможет узнать, что за посылку и кому он нес. Невольно я сделал шаг назад, ко входу, пытаясь вспомнить — открывается ли дверь внутрь или наружу.

— Да не дергайся ты, — внезапно дружелюбно улыбнулся Косадес, — Я просто оцениваю физическое состояние своего нового бойца.

— Э-э-э, что? — переспросил я, будучи немного сбитым с толку резкой сменой поведения имперца.

— В письме, которое ты принёс, написано, что я должен принять тебя на службу и использовать твои навыки во славу Империи. И это приказ от самого императора, так что ослушаться я его не могу. Так что прекращай пытаться нащупать дверную ручку — она сломалась еще два дня назад, а я все никак не соберусь её починить — и присаживайся. Нам надо многое обсудить.

* * *

— Значит, говоришь, хорошо владеешь двуручными секирами? Не густо. Навык не нашего профиля, но всё же лучше, чем ничего.

— А какие таланты требуются, чтобы выполнять работу в твоей организации? — меня немного расстроило, что мой единственный хорошо освоенный навык, моя любовь и гордость, оценили столь незначительно. И кто? Старый забулдыга, не способный даже собственную дверь починить, пусть даже он таковым только притворялся.

— Скажи, — в свою очередь спросил Косадес, — Что тебе известно об ордене Клинков?

— Это личная гвардия императора, чья первостепенная задача — сохранение его жизни любыми способами от всевозможных врагов. Прекрасные войны, носят доспехи средней тяжести, вооружены катанами и круглыми щитами, но это скорее традиция, так как они умеют пользоваться любым видом оружия. Так же многие из них являются магами школ Разрушения и Восстановления. Рядом с императором всегда находится как минимум четыре Клинка, и этого достаточно, чтобы защитить его как от опытного убийцы-одиночки, так и от небольшого отряда врагов.

— В принципе верно, но это лишь одна сторона медали, — кивнул головой Кай. — Одной лишь защитой императора работа Клинков не ограничивается. Они обитают не только в Имперском городе рядом с правителем, но и во всех провинциях Империи. Только там они действуют скрытно. Агенты Клинков добывают информацию обо всём, что может быть важным для Империи, расследуют различные мистические происшествия, анализируют настрой провинций и выявляют скрытые угрозы. Все собранные данные передаются императору и, когда поступает его приказ, мы действуем. Стремительно, точно, и незаметно. Мы — теневая часть ордена Клинков, и хотя преследуем ту же цель — защиту драконорожденного императора — действуем совсем иначе, нежели наша общеизвестная часть.

Как ты понимаешь, для такой работы нужны соответствующие навыки: личное обаяние, чтобы люди не боялись с тобой общаться на скользкие темы, навыки скрытности и взлома, чтобы незаметно пройти туда, где тебе быть нельзя. Из магических навыков мы развиваем в первую очередь Иллюзию, дополняющую наш навык скрытности и Мистицизм, позволяющий перемещаться на значительные расстояния без посторонней помощи и дающий защиту от магических ловушек, если такие нам попадутся. Из боевых навыков мы изучаем навык владения короткими клинками, так как пользуемся кинжалами, которые легко прячутся в одежде. Или же вообще бьёмся без оружия. Доспехи мы тоже не носим.

И тут приходишь ты с письмом, рекомендующим тебя на службу, и говоришь, что хорошо владеешь двуручными секирами. Я, мягко говоря, в замешательстве.

— Уж какой есть, — буркнул я, признавая правоту Косадеса.

— Ладно, не расстраивайся. Бывают и в нашей службе моменты, когда от наблюдения приходится переходить к действию. Тогда нам и пригождаются люди с твоими талантами. Хотя одной секиры будет мало, воины с двуручным оружием носят тяжёлые доспехи, обеспечивающие их защитой. Также они хорошо развиты физически и атлетически, чтобы легко справляться с весом такой амуниции. Ну и немного знакомы с навыками кузнеца. Новое оружие не выкуют, зато вполне способны поправить свое. В общем, немного подучить и из тебя выйдет толк.

Итак, ты согласен присоединиться к ордену Клинков и служить на благо Империи и её императора?

— Согласен, — кивнул я. Все-равно я собирался вступить в какую-нибудь гильдию, так почему бы и не в тайный орден защитников Империи?

— Тогда повторяй за мной: я, Никторн, клянусь защищать драконорожденного императора любой ценой. Клянусь верно служить своему ордену и выполнять все приказы его мастеров, если они не навредят драконорожденному. Клянусь не причинять вреда своим братьям и сестрам по ордену ни словом, ни делом, ни бездельем, если только того не потребует защита драконорожденного или приказ мастера ордена.

Я послушно повторил, слово в слово. В принципе, обычная клятва, как и в других гильдиях, странно только что они зовут императора драконорожденным. Впрочем, у каждого ордена свои заморочки.

Косадес встал и негромко, но чётко и торжественно произнёс:

— Я, мастер-шпион ордена Клинков, принимаю твою клятву! — И уже нормальным тоном добавил: — Поздравляю со вступлением, новичок. Орден это как семья, ты всегда можешь рассчитывать на поддержку другого клинка, в разумных пределах, конечно. Друг друга мы зовём по именам, опуская звания. Так что можешь звать меня просто Кай. Ну или мастер, если субординация тебе очень важна.

— И это всё? Никаких заклятий на крови, гарантирующих мою верность?

— Это ни к чему. За тебя поручился сам император. С тех пор как Тайбер Септим Седьмой освободился от многолетнего заключения в Обливионе, он никогда не ошибался в своих предсказаниях и приказах. И раз он решил, что тебе можно доверять — значит, так оно и есть.

— А как с остальными членами ордена?

— Перед тем, как пригласить кого-либо в орден, мастера ордена проводят тщательную проверку на его лояльность императору и Империи. Обычно таких людей воспитывают с детства из сирот лишившихся родителей и поступивших в имперские приюты. Соответствующее обучение и воспитание делают из них верных граждан Империи, из которых отбираются наиболее достойные. Пока ещё ни одного предателя в наших рядах не было.

— Итак, каковы мои первые приказы, мастер?

— Подожди-ка минутку, — Кай протянул руку в листву цветка стоящего перед ним, выудил оттуда медный ключик и, поднявшись из-за стола за которым мы сидели последние полчаса, подошёл к сундуку в углу комнаты. Открыв замок и покопавшись внутри, вернулся за стол и положил передо мной приятно звякнувший мешочек.

— Здесь пятьсот золотых, этого тебе хватит на простую экипировку и на еду, на первое время.