Амулет Пандоры

«Интересно, как таксист отнесется к долларам?» — подумал он и направился к дороге.

* * *

Надежда Викторовна Сысоева, классная руководительница Кати Афанасьевой, победительницы школьной олимпиады по русскому языку, удрученно всматривалась в стол — мечты ускользали от нее, как шелковые простыни от кота с постриженными когтями.

В восемь вечера ей позвонил первый заместитель главы округа с новостями о поездке: ученики, занявшие первые места по ведущим предметам, будут отправлены через неделю в Смоленск, чтобы побороться за почетное звание «Самый умный выпускник». Если Катя победит всех гениев «великого и могучего», то Надежда Викторовна наконец-то получит давно заслуженную грамоту «Лучший учитель русского языка» и неплохой денежный приз, на который она уже практически купила песцовую шубу.

Оставалось позвонить родителям ученицы, чтобы поставить их в известность. Но мама Кати была непреклонна: ее дочь ни в какой Смоленск не поедет. Ей нужно готовиться к выпускным экзаменам. Вот если бы это была поездка в Париж, то они бы еще подумали, ведь Катенька очень любит Париж, а так — нет.

«Париж?! — фыркнула Надежда Викторовна, положив трубку. — Кто же отправляет детей на российскую олимпиаду в Париж?»

Следующий час Надежда Викторовна мучилась вопросом, кем бы заменить ученицу. Конечно, надо было предоставить шанс Камилю Махмудову, занявшему второе место — но это был мальчик из другой школы. Что скажет ей директор? Правильно — ничего хорошего. Можно сразу забыть о премиальных и обещанной интерактивной доске на следующий год. Поэтому в коротко стриженной учительской голове созрел новый план: отправить на конкурс другую свою олимпиадницу — Орлову. Результаты девочки далеки от идеала, и, конечно же, ей предстоит обсудить это в понедельник с директором, но, пока есть надежда, Надежда Викторовна будет бороться!

Удивляясь собственной решимости и ясной логике, даже чувствуя какое-то авантюрное вдохновение, Надежда Викторовна набирала номер телефона. В пять минут все было улажено, и Эндриа Орлова, занявшая скромное седьмое место на городской олимпиаде по русскому языку, была готова отправиться в Смоленск — побороться за шубу для любимой учительницы.

Облегченно вздохнув, госпожа Сысоева приготовила зачем-то две чашки кофе и одну из них поставила на трельяж, совершенно не обратив внимания на незнакомого босоногого мужчину, расположившегося в кресле рядом. Шансов, что Энди победит, было немного. Но неугасаемый оптимизм и базовые знания математики подсказывали, что «мало» все же больше, чем «ничего».

В одной руке Игнатиус держал кружку с растворимым кофе, а второй легко дирижировал в такт неслышной музыке и своим мыслям. И не успела Надежда Викторовна присесть, как зазвонил телефон.

— Добрый вечер, — поздоровался с ней старший помощник первого заместителя временно исполняющего обязанности главы округа. — Прошу прощения за поздний звонок, Вы получили информацию о поездке? Планы изменились. Наши выпускники не станут участвовать во всероссийской олимпиаде, м-м-м … проблемы межрегиональной политики, понимаете ли. Но, чтобы не расстраивать детей, Сергей Сергеевич решил наградить их поощряющей поездкой. Вылет назначен на сегодня. Звоните ученице, пусть собирается, если, конечно, хочет. Двое уже отказались, — помощник первого заместителя помолчал и вздохнул, — а ведь это Франция…

Чашка кофе остывала на столе, пока Надежда Викторовна осознавала происходящее: вместо олимпиады в России детей отправляют во Францию отдыхать. При этом по иронии судьбы именно о Франции говорили родители Кати. Но если она сейчас обрадует их приятной новостью, то что она скажет матери Эндрии? Девочка ведь все равно узнает, почему ее одноклассницы неделю нет на учебе — о таких изменениях будет твердить вся школа! Но все же, все же…

Когда учительница уже почти подняла трубку, чтобы звонить Орловым и извиняться, Игнатиус сыграл в ее душе небольшую пьесу Superbia-dur. Горделивые пассажи стремительно сменялись минорными, жалкими аккордами — и тут же госпожа Сысоева посмотрела на ситуацию с другой стороны: буквально пару часов назад «золотая» ученица вдребезги разрушила ее мечту обладать песцовой шубой. К тому же они уже отказались! Стала бы она звонить повторно, если бы вместо Смоленска детей отправили, скажем, во Владивосток? Вряд ли! Так с чего надоедать и настаивать? А Энди, так же как и она сама в детстве, растет в неполной семье, и поездка за границу для нее будет настоящим подарком судьбы. Можно же поступиться правилами ради счастья бедной девочки?

* * *

Энди понуро зашла в квартиру и, не снимая кроссовок, направилась в свою комнату.

— Ты что, не разулась? — услышала она возмущенный возглас матери. — А мне потом полы мыть! И где ты была так долго?

— Гуляла. Сейчас же не поздно еще, — Энди с удивлением обнаружила свои вещи скинутыми в груду на кровати. — Ты решила меня выселить?

В комнату вбежал младший брат:

— Ура! Ты выгоняешь Энди из квартиры? — радостно закричал Димка. — Тогда эта комната моя!

— Не говори глупостей, — одернула его мать, пересматривая кофты и бросая некоторые из них в чемодан. — Звонила Надежда Викторовна. Катя отказалась от поездки, и предложили поехать тебе.

— Что? — не поверила Энди. — Мне?

— Да, тебе. Что в этом удивительного? У тебя хорошие результаты.

Энди вспомнила занятое ею седьмое место и скептически улыбнулась.

— И куда надо ехать? — в голове уже вырисовывались образы дальних краев России.

— Ты не поверишь! — глаза матери горели. — Во Францию!

— Да ладно? Ну, скажи — куда. В Орел? В Нижний?.. В… — в это, казалось, невозможно было поверить, — в Москву?

Мама перестала бросать вещи, в руках у нее была голубая блузка в ромашку.

— Дочь моя, — торжественно начала мама, — если мама сказала, что ты летишь во Францию, значит, ты летишь во Францию, — и голубая блузка полетела в чемодан.

— Во Францию?! Мама, во Францию?! Только не в этой блузке! — и Энди коршуном бросилась к чемодану.

— Оставь чемодан и быстро переодевайся! С тебя вода капает! — отодвинула ее мама. — Такси уже ждет внизу.

— Мама, — почти закричала Энди, — а виза? Ведь у меня нет визы.

— Все сделают в аэропорту, — успокоила мама. ¬— Мне сказали, что Сергей Сергеевич об этом позаботился. Скорее.

Энди словно стукнули по голове. Чему радоваться больше — первому полету на самолете? Или тому, что первая страна, которую она посетит, — Франция? Или, может, тому, что она каким-то образом умудрилась уесть Катю? Энди быстро надела черные джинсы, рваные на коленях, клетчатую рубашку, теплую меховую кофту взамен промокшей куртки и каким-то нелепым образом повязала поверх кофты шарф. Энди проводили до лифта и всучили чемодан, опустив его прямо на ее кроссовки.

Даже на полпути до аэропорта Энди еще не верила в свое счастье. Неужели она хоть ненадолго уедет из этого города? Уедет туда, где нет школы, нет проблем. Она будет во Франции. Сказка.

Ночной рейс был назначен на два часа. Энди прибыла вовремя и с нетерпением ждала посадки в маленький частный самолет, заказанный мэром города.

Визу, и правда, сделали на месте за какие-то десять минут. Сказка становилась реальностью.

Когда Энди стояла перед стойкой и сдавала багаж улыбчивой девушке в синей униформе, ее оттер плечом в сторону юноша в насквозь промокшей куртке и с рюкзаком. Вместо того чтобы протянуть паспорт, он махнул рукой перед лицом сотрудницы. Она посмотрела сквозь него и чему-то улыбнулась. Парень протиснулся мимо удивленной Энди и, встретившись с ней глазами, озорно улыбнулся и сказал что-то странное:

— Здесь нет дроидов, которых вы ищете…

Энди не успела ничего понять, а он уже скрылся за поворотом коридора.

— Ваш посадочный талон, — девушка в униформе протянула Энди карточку.

— Простите, а почему этот парень прошел без документов? — спросила Энди.

— Какой парень? — профессионально и очаровательно улыбнулась девушка, она вежливо повертела головой по сторонам.

— Я, наверное, ошиблась, — смутилась Энди и медленно двинулась по коридору, в котором скрылся незнакомец в черной куртке.

До взлета оставалось совсем немного времени, когда Энди миновала все досмотры и зашла внутрь небольшого самолета. В шикарных кожаных креслах уже разместились остальные олимпиадники. Два худощавых мальчика в очках, то ли физики, то ли математики, обсуждали смешную для них ситуацию замены в какой-то теореме плюса на минус. Они заняли диванчик в хвосте, загромоздив его учебниками, непонятно зачем взятыми в путешествие. Еще два существа непонятного пола с длинными волосами, скрывающими их лица, сидели в креслах друг против друга. Их больше интересовали историко-биологические вопросы: они негромко, но настойчиво спорили о происхождении человека. Две девочки, явно лингвистки, с любопытством оглядывали салон, забыв о лежащей перед ними книге. Ближе всего к кабине пилота сидела сладкая до тошноты парочка. В парне Энди узнала Антона, непутевого сына мэра: совсем недавно она видела его по новостям края. Тот разбил отцовский спортивный «Мерседес». Видимо, домашний арест закончился, и малолетнего преступника реабилитировали, вознаградив за примерное трехдневное поведение поездкой во Францию. Сейчас представитель «золотой молодежи» увлеченно лобызался с какой-то поджаренной в солярии вертихвосткой. Энди с отвращением отвернулась. Свободным было только одно место. А в кресле напротив сидел легко обошедший предполетный досмотр юноша. Глаза его были закрыты, он слушал музыку в наушниках и явно не хотел ни с кем разговаривать.

Энди уселась в мягкое кресло, провела кончиками пальцев по лакированному столику. Стюардесса, похожая на Мисс Мира, попросила пассажиров пристегнуть ремни. Парень пристегнулся, не открывая глаз, а Энди потребовалась помощь.

Мягко загудели двигатели, Энди вцепилась в подлокотники кресла, и самолет начал разбег. Мимо промелькнули огни взлетной полосы, и Энди почувствовала, как ее мягко вдавило в спинку; потом это ощущение прошло, зато заложило уши. Энди несмело дотронулась до ушей, потрясла головой, потом сглотнула. В ухе как будто что-то щелкнуло, и она стала слышать гораздо лучше. Самолет постепенно набирал высоту.

— Карамельку? — стюардесса протягивала блестящий поднос, на котором лежали (Энди чуть не фыркнула от смеха и удивления, так это не вязалось с дорогим салоном) обыкновенные барбариски.

Юноша, приоткрыв один глаз, сгреб сразу штук восемь конфет и ссыпал их в нагрудный карман. Энди скромно взяла одну и посмотрела в окно. Самолет набрал высоту и летел очень высоко. Темные груды облаков ворочались под металлическим брюхом. Энди крепче вцепилась в кресло. Противный голос сына мэра, требующего у стюардессы пустить его «порулить» в кабину пилота, проникал в сознание.

Чтобы отвлечься, Энди украдкой рассматривала юношу напротив: худощавый, взъерошенные волосы, лет восемнадцать-двадцать. Точно не школьник. Кое-где на руках у него были странные светлые полоски, похожие на шрамы. Пытаясь угадать, какого цвета у незнакомца глаза, Энди потеряла осторожность, и не успела отвести взгляда, когда он проснулся и холодно посмотрел на нее. Глаза у него были голубые.

Энди смутилась и отвернулась к темному иллюминатору. Но парень продолжал смотреть, и она чувствовала, как у нее начинают алеть щеки и шея.

Со стороны туалета послышалась звонкая пощечина и раздался негодующий вопль.

— Я все расскажу отцу! Тебя уволят! — разъяренно кричал Антон. — А ну…

Послышалось сопение, какая-то возня, шлепнула вторая пощечина, и из прохода выскочил взъерошенный мальчишка. На каждой щеке у него было по розовому отпечатку ладони. Он потряс головой и, пошатываясь, отскочил на несколько шагов. Следом за ним двигалась грозная стюардесса. Она остановилась в дверях салона и растерялась, потому что все пассажиры смотрели на нее.

— Еда будет через пятнадцать минут, — стыдливо улыбнулась она и скрылась на кухне, презрительно взглянув на сына мэра.

— Я тебе еще покажу, — злобно буркнул Антон и двинулся на свое место с гордым и независимым видом, но, проходя рядом с Энди, запнулся о вытянутые ноги парня в наушниках и шлепнулся на мягкий ковер.

— Ты совсем, чо ли? Чо ноги свои раскорячил?! — завопил Антон, приподнимаясь.

Юноша неохотно перевел взгляд с Энди на противника и коротко пнул его под ребра.

— Исчезни, — тихо, но твердо сказал он согнувшемуся от боли сыну мэра, — и чтобы до конца полета я тебя больше не слышал.

— Да ты хоть знаешь, кто я?! — прохрипел тот.

Вместо ответа парень снова пнул его, на этот раз хлестко, по внутренней стороне бедра, а когда Антон нырнул вниз, всей пятерней оттолкнул его по проходу, да так, что представитель элиты снова растянулся по полу салона.

— Я тебя закопаю… — донеслось откуда-то снизу, но никто уже не обратил это внимания.

И до самого приземления в салоне стояла гробовая тишина.

Энди проснулась от того, что ее потрясли за плечо.

— Подъем, прилетели, — сказал юноша, имени которого она так и не узнала.

— Что, уже все? — Энди сонно хлопала ресницами, но юноша не удостоил ее ответом и вышел из опустевшего салона.

Энди подошла к трапу и вдохнула прохладный воздух. Моросил дождь: капельки были такими мелкими, что она не могла увидеть или почувствовать их падение. Они словно зависали в воздухе, пропитывая его влагой, и не оставляли следов на асфальте.

Энди была в Руане.

Глава 4

Подъезжая к терминалу, Энди прочитала название: «Валле-де-Сена». В здании аэропорта было безлюдно, табло не горели. Ребята разочарованно оглядывались. Математики сохраняли невозмутимо величественный вид, стоя в стороне и обсуждая национальную систему регулирования бухгалтерского учета. Только тут Энди заметила, что парня в черной куртке с ними нет.

«Куда он делся? А вдруг заблудится?» — подумала она.

Лампы замерцали. Сквозь прозрачные стены и крышу падал тусклый и размытый свет. Школьники переглядывались: то ли неполадки с электричеством, то ли просто экономят.

Сонный таможенник поставил печати в паспорта и махнул рукой в направлении длинного коридора: «Sortie». Потом подумал и сказал: «Exit».

Энди плелась по коридору, таща за собой неудобный чемодан. Почувствовав на себе чей-то взгляд, она огляделась по сторонам и увидела его — человека, не вписывающегося в картину сонного аэропорта. Это был молодой человек лет двадцати пяти, с черными волосами, почти достающими до плеч. Он был одет в белую рубашку и строгие брюки и стоял, прислонившись спиной к рамке металлоискателя. На шее у незнакомца висели какие-то украшения или амулеты, и, как показалось Энди, он смотрел прямо на нее немигающим и злым взглядом. Будто какая-то ниточка протянулась от мужчины к Энди, и в тот миг, когда она почувствовала это, неизвестный направился к ней.

Не обращая внимания на мерцание ламп, Алексей широким шагом двигался к выходу, забыв уже про группу ребят в зале прилета. Он искал глазами табличку WC — предстояло снова зажигать нить поиска, а для этого нужна была местная вода.

Свет еще раз мигнул и погас окончательно, и тут Алексей всей кожей ощутил, как совсем рядом, буквально за спиной, словно до предела натянулась невидимая ткань, а потом лопнула: кто-то необычайно сильный шагнул с другого конца Земли в этот аэропорт.

Холодея от нехорошего предчувствия, Алексей обернулся и сразу увидел его, высокого, черноволосого, удивительно спокойного… демона Пустынных Земель. Сразу стало не по себе — от существа у металлоискателя исходили такая сила и власть, контроль над жизнью своей и чужой, что Алексей почувствовал себя мелким, слабым и посторонним. И вместе с этим из глубины души поднималась злость: безрассудная гордость требовала победы над чужаком и отмщения за мгновение страха и слабости.

Демон не отрываясь смотрел на ту светлую девчонку из самолета, которая пялилась во время полета на Алексея. Она даже отстала от группы и стояла, приоткрыв рот, вглядываясь в лицо, рассеченное надвое черной прядью.

И тут демон спиной оттолкнулся от металлоискателя и свободно, легко зашагал к девушке.

Алексей колебался. Наставник рассказывал ему о существах, живущих в Пустынных Землях, демонах, питавшихся душами людей, — встреча с любым из них могла стать последней для смертного. Но вот уже многие тысячи лет только три демона, самых могущественных, Жнецы и Повелитель Пустынных Земель, могут ступать на землю.

«Кто же это? — лихорадочно думал Алексей. Демон был уже на полпути к девушке, а эта дуреха так и замерла под его взглядом. — Охотятся только Жнецы, а он явно идет за едой, значит — это либо Велиор, либо Башаар. Скорее всего князь лжи… любитель молоденьких девочек… Вот же угораздило вляпаться! Ладно, была не была!»

Времени опередить демона уже не оставалось, интересно, получится ли перемести…

Бледно-фиолетовый след еще таял в воздухе, а Алексей уже материализовался за спиной девушки и дотронулся до ее плеча. Та вздрогнула и обернулась.

— Ой! А… это ты. А я думала, куда ты запропастился, — смутилась Энди.

— Уходим, — Леша потянул девушку за руку.

— Куда?!

— Быстрее, пошли!

— Я даже не знаю, как тебя зовут, — Энди возмущенно рванулась, пытаясь сбросить руку юноши.

— Леша. А теперь пошли! — и он снова потянул девушку за собой, но высокий мужчина с жестоким лицом уже стоял рядом.

— Очень приятно, — спокойно по-французски проговорил демон, — а мое имя вам должно быть известно.

Энди обернулась и часто заморгала. Казалось, некоторые события просто выпадают у нее из памяти — то юноша оказался рядом с ней в считаные секунды, то странный мужчина, стоявший только что вдалеке, очутился вблизи. Взгляды их встретились, и Энди снова увязла в другом времени: карие глаза незнакомца затягивали в пугающе-прекрасную глубину. Он посмотрел на нее так, будто они давно знакомы. На Энди никогда так не смотрели. Ей даже стало не по себе. И тут Алексей потянул ее за руку назад, как будто стараясь спрятать за своей спиной.

— Велиор, — стараясь, чтобы голос его звучал спокойно и властно, произнес Алексей. — Ты не…

Демон рассмеялся.

— Велиор? — переспросил он удивленно и все еще смеясь. — Велиор?! — потом взмахнул рукой, и все в аэропорту: люди, пылинки в воздухе, лента выдачи багажа, Энди за спиной Алексея — все замерло.

— Велиор! — призывный голос демона раскатился по всему залу.

Посреди зала в замершем воздухе расползлось чернильное пятно, и из него шагнул завсегдатай клубов в зауженных джинсах и майке с принтом. Модная обувь, ремень с большой пряжкой, эспаньолка, выбритые виски…

— Хороший улов, — прибывший, прищурившись, оглядел парочку, — чур, девчонка моя!

— Остынь, Велиор, все в свое время, — произнес Дионий, — я позвал тебя, чтобы представить нашему юному другу…

— Первый раз знакомлюсь с едой, — пробормотал Велиор и ощерился в улыбке.

«Вот черт, теперь их двое!» — выругался про себя Алексей.