— К пристани, — я указал рукой, — уйдём по реке, уже неважно куда, лишь бы отсюда. Бежим.
И мы побежали, остановить нас уже не смогли, единственный индеец, бросившийся нам наперерез, поплатился за это головой. В прямом смысле. Голова его, вместе с рукой, сжимавшей трофейную саблю, упали на одну сторону, то, что осталось, на другую, лошадь в панике ускакала, оглашая окрестности испуганным ржанием, а Кирилл просто отряхнул клинок от крови и последовал дальше, уводя нас за собой.
На пристани вышла новая заминка. Во-первых, лодки на ночь привязали к тросу. Канат, толщиной едва ли не с руку Кирилла, на который надевались специальные кольца, закреплённые у лодок на носу. А на концах этого каната висели колокольчики, как только вор начнёт перерезать канат (а быстро этого не сделать), колокольчики зазвенят и сторож проснётся. Это в идеале. Теперь же сторож лежал недалеко от лодок лицом вниз, из спины его торчали две стрелы. Индейцы уже здесь побывали, но, видимо, к водному транспорту они относились скептически.
Искать ключи от замка, удерживающего канат, было делом безнадёжным, поэтому Кирилл, со свойственной ему решительностью, размахнулся мечом. Перерубить канат получилось в три удара, мы стали грузиться в крайнюю лодку, скидывая туда всю поклажу. Вёсла стояли в подобии пирамиды, хозяин рассудил, что без лодки они никому не нужны, и прятать не стал.
Когда уже отталкивались от пристани, индейцы, которые шныряли поблизости, сообразили, что добыча от них уходит, толпа дикарей, размахивая оружием, кинулась на пристань. Ружей у них не было, но зато были луки. Кирилл грузился последним, ему-то и достались несколько стрел, пущенных вдогонку. Две или три отскочили от кирасы, а одна вонзилась в руку, отчего он застонал, но толкать лодку не прекратил. Когда мы уже стабильно двигались в сторону от берега, он запрыгнул через борт и схватил меч, намереваясь рубить руки тем, кто будет нас останавливать. Таких смелых не нашлось, зато в нас снова полетели стрелы.
Пришлось отвечать. Быстрее всех среагировала Ольга. Дробовик она заряжала сама под моим руководством, теперь пришло время его опробовать. Для устойчивости она велела Анечке встать на четвереньки, положила сверху рюкзак, а на него уже стволы и приказала не шевелиться. Один из лучников, стоявший на пристани, был отличной целью, за спиной у него разгорался пожар, подсвечивая его силуэт. Выстрел оглушил всех, в голове зазвенело. Зато и результат был весомым. Несчастного индейца отбросило назад кубарем, отчётливо видно было, как из него летят клочья мяса и струи крови. Следующий заряд ушёл в толпу, вызвав несколько криков боли. Отличная пушка, не зря купили, особенно против монстров пойдёт. Мы продолжали стрелять и тогда, когда опасность миновала. Когда мы отошли от берега на середину реки, крики смолкли, нападавшие все погибли, или же, поняв, что успех им не светит, переключились на добычу попроще. Лодка медленно двинулась вниз по течению.
Глава одиннадцатая
Утро мы встретили в дороге. Лодка всё так же спускалась по течению, вёсла мы не трогали, да это было и не нужно. Направление нас мало интересовало, лишь бы уйти от погони. Иван Петрович и Ольга занялись раной Кирилла. Медики из них были понятно, какие, но делать что-то было нужно, тем более, что единственный врач остался далеко позади и, подозреваю, уже лишился скальпа.
Главная проблема заключалась в том, что Кирилл в запале боя просто выдернул стрелу, чтобы не мешала, а наконечник остался в руке. Адреналин притупил боль, зато теперь нужно было как-то удалить наконечник, который оказался зазубренным и хорошо ещё, если не отравленным. Теперь полуголый силач сидел на корме, а оба самозваных медика по очереди ковырялись в ране, кровь стекала обильными ручейками, но он мужественно терпел.
— Почти подцепил, — сокрушался Прокуда, вынимая из раны пинцет для выщипывания бровей, — скользкий, может, вперёд его пропихнём.
— Петрович, иди ты в задницу, — сквозь зубы прошипел Кирилл, — себе что-нибудь пропихни.
Действительно, идея была не лучшей, наконечник полностью погрузился в необъятный трицепс и упёрся в кость, пропихнуть его вперёд если и было можно, то только с очень большими травмами.
— Нужно разрезать, — выдал вердикт инженер, — тогда мы просто вынем его враскачку, будет больно, но что делать?
Кирилл нахмурился, но кивнул. Умар, сообразив, что нужна анестезия, вынул из мешка большую бутыль самогона и налил в деревянную кружку. Парень некоторое время собирался с духом, потом медленно и со смаком выпил спиртное, сложил в несколько раз ремень от рюкзака и закусил его зубами. Кивнув своим мучителям, он дал понять, что готов. Встал вопрос об инструментах, пришлось отдать им свой складной нож, который я так и носил в кармане. Это был самый острый инструмент, что мы имели, кроме, разве что, меча, но тот, в силу размера, для хирургии подходил плохо. Прополоскав лезвие в спирте, Иван Петрович сделал первый надрез. Кирилл замычал сквозь ремень, но не двигался.
— Бери стилет, — велел Прокуда Ольге, — вставляй в наконечник и попробуй его пошатать туда-сюда.
Пошатать получилось, глаза Кирилла при этом едва не вылезли из орбит, схватив пинцет, инженер начал тянуть наконечник наружу. Через полминуты кусок железа, наконец, покинул рану, вызвав очередной фонтан крови. Издав последний стон, Кирилл разжал зубы, выпустив ремень, и, потеряв сознание, упал вперёд. Умар успел его подхватить, чтобы он не разбил себе лоб. Одной проблемой меньше.
Кровь не останавливается, — сказала Ольга, поливая рану остатками целебного настоя, — сейчас забинтую.
— У нас порох есть, — выдала очередную гениальную идею Анечка, — я в кино видела, можно горсть пороха туда засыпать и поджечь, тогда кровь течь не будет.
Все пристально посмотрели на не по годам развитого ребёнка.
— Когда Кирилл очнётся, я ему всё расскажу, — пригрозил Иван Петрович, — обойдёмся без прижигания, не настолько всё плохо, чтобы потом ещё и ожог лечить. Зашивать нечем, но, думаю, тугая повязка поможет.
Бинтами на этот раз запаслись хорошо, Ольга настояла, говоря, что мы без ранений не можем. Правильно, конечно, не можем, но ведь не по своей воле. Обстоятельства. Через пять минут на необъятной руке Кирилла уже была тугая повязка из белой ткани. В месте раны появилось красное пятно, но, к счастью, этим всё и ограничилось. В сознание он пока не пришёл.
Зато очнулся оборотень и начал потихоньку ныть, что с нами ещё опаснее, чем без нас. Он покоя искал, а оказался на войне. Ну, и дальше в таком же духе. Можно было подплыть к берегу и спокойно его высадить, но пока решили этого не делать, пригодится. Да и сам он не особо рвался от нас сбежать.
— Предлагаю перекусить, — выдвинул идею Прокуда, — а в процессе обсудим, что делать дальше.
Идея его была встречена всеобщим ликованием, ели мы ещё вчера, а уже близился полдень. По крайней мере, часы показывали так, какое время на самом деле узнать было трудно, солнце почти не показывалось. На обед были всё те же сухари и вяленая рыба, а на десерт полагались орехи и сушёные фрукты.
— Предлагаю и дальше двигаться по реке, — выдвинул идею инженер, — направление это нам не нужно, но есть шанс добраться до цивилизованных поселений.
— Там тоже было цивилизованное, — заметил я, кивая назад, — только в местных условиях достаточно очередного передвижения участка земли, чтобы цивилизованный город стал фронтиром.
— Это понятно, но ведь должны быть и другие места, где-то люди живут спокойно, даже прогресс налицо. Нужно найти их, а потом уже двигаться дальше. Может, сумеем припасть к благам цивилизации, найти какой-то транспорт.
— Ага, самолёт, — проворчал Умар, — блага здесь только такие, как мы видели, идти нужно, вот только в направлении на север.
— Там лес и горы, иногда болото и степь, — возразил ему инженер, — скорость наша упадёт до черепашьей, а припасы быстро закончатся, тем более, что лошади у нас нет, и тащить всё придётся на горбу.
— До пристани как-то дотащили, — заметил я, — дотащим и дальше, нужно где-то причалить.
— Где? — спросил инженер.
— Там, где безопасно, — ответила ему Ольга, — там, где нас не будут пытаться убить все, кому не лень.
— Подобное место в этом мире — нонсенс, — заявил инженер, — что-то, вроде земли обетованной. Где-то она есть, но никто не знает, где.
— А что там впереди? — вдруг спросил Скип, тревожно вглядываясь в водную гладь.
— Что-то почуял? — спросил я.
— Да, но не нюхом, другим чутьём.
— Там что-то есть, — странным голосом сказала Анечка, — ворота, вход во что-то.
— А где они начинаются? — спросил я, не оборачиваясь.
— Мы их уже прошли, — таков был её ответ.
— Водопад! — заорал Умар, указывая пальцев вперёд, — гребите к берегу!
Увы, данная рекомендация была абсолютно невыполнима, грести к берегу нужно было минут десять назад, теперь нас просто несло вперёд и никакие наши усилия не могли этого изменить.
Водная гладь обрывалась в нескольких метрах впереди лодки, вот только это был не водопад. Просто дыра посреди воды, причём, кажется, бездонная, а дальше спокойно текла река, хотя вся вода должна была уйти в эту дыру. Однако, здешний бог совсем двинутый.
Это было последнее, что я подумал, прежде, чем лодка скользнула вперёд, зависла над пустотой и начала падать вниз, отчего-то при этом не перевернувшись. От страха мы орали, вцепившись в борта лодки, дна действительно не было, и мы неслись вниз.
Падали мы долго, минут пять, плохо помню физику, но, исходя из ускорения свободного падения, лодка наша уже должна была набрать первую космическую скорость и достичь центра Земли. Но, как мы все уже поняли, законы физики в этом мире весьма своеобразные. Скорость наша не увеличивалась, даже, кажется, наоборот, начала снижаться, пока мы не опустились на поверхность воды.
Быстро оглядели себя. Все целы, даже, кажется, ничего из вещей не потеряли, что при таком падении невозможно. Лодка, как и раньше, стояла на воде, вокруг расходились круги от нашего приводнения. Мы находились посреди водного потока, ширина которого не дотягивала до реки наверху, но тоже была внушительной. Подземная река протекала между двумя каменными стенами, которые вверху закруглялись и превращались в полукруглый свод.
— Кто-то зажёг фонарь? — спросил вдруг Прокуда, оглядывая лодку.
— Никто, — отозвался Кирилл, который пришёл в себя где-то посреди падения, — а при чём тут фонарь?
— Если вы не заметили, — начал объяснять инженер, — то я вам сообщу, что мы находимся под землёй, причём, довольно глубоко. При этом я отлично всё вижу, а источника света здесь нет.
Он был прав. Здесь должно быть темно, фонарь мы не зажигали, но было отлично видно и нас самих, и лодку, и воду в реке, даже дно можно было рассмотреть, вода была чистой, а глубина составляла около двух метров. Стены по бокам состояли из фиолетового камня с золотистыми (золотыми?) прожилками.
— Что бы это ни было, оно нам на руку, — заметил Кирилл, — дальше что будем делать?
— Вопрос интересный, — начал размышлять инженер, — думаю, нет смысла выяснять, почему мы не разбились. Теперь лодка плывёт по подземной реке, а значит, возможна новая опасность, впереди уровень пещеры может понизиться и начнётся так называемый сифон, то место, где нет воздуха, а есть только вода. И сделать мы уже ничего не сможем, нас туда затянет течением.
— Так давайте причалим, — Умар показал на край, там, вдоль потока было подобие узкого каменного тротуара, — лодку бросим и дальше пойдём пешком.
— Думаю, смысла пока нет, сифон может быть, а может и не быть, есть более насущные проблемы. Возвращение назад тем же путём, я думаю, невозможно, значит, следует двигаться вперёд, как знать, может быть, где-то эта река выходит на поверхность.
— А кто-нибудь знает, в каком направлении течёт эта река? — спросил я, заранее зная ответ.
— Увы, — Иван Петрович развёл руками, — компаса в магазине не было. Но сейчас это неважно, думаю, нам стоит думать, прежде всего, о подъёме на поверхность.
— Кстати, вы заметили, что потеплело? — спросил я, опустив руку за борт. — И вода тёплая, купаться можно.
— Не советую, — зарубил инициативу Прокуда, — нет уверенности, что здесь пираньи с крокодилами не водятся. Я бы не удивился. А тепло, возможно, от вулканической активности, тоже не удивлюсь.
Некоторое время мы плыли в полумраке пещеры и ни о чём не говорили. Потом мне пришла идея.
— А что скажут наши сверхчувствительные? Скип, твой нос что-то подсказывает?
Оборотень несколько раз потянул носом, потом поморщился, что под бородой было почти не видно, наконец, выдал результат:
— Ничего, только вода и камень, только где-то далеко есть запахи… я бы сказал, что это кладбище. Старое кладбище.
— Анечка?
— А что сразу Анечка? — возмутилась она, — я не могу по заказу. Но вообще, волчара прав, гниль здесь какая-то присутствует, мертвечина, я голову напрягаю, и мне скелеты мерещатся.
— Можно сделать вывод, — подвёл итог инженер, — что мы сейчас в местном царстве мёртвых, Тартар, Аид, всё в таком духе.
— И отсюда никто не выбирался, — напомнил я.
— Необязательно, мы ведь не умерли.
— Ты туризм с эмиграцией не путай, — напомнил Кирилл фразу из анекдота.
— Нужно что-то делать, — сказал я, — просто плыть можно до бесконечности.
— Можно взять вёсла, развернуться и плыть в другую сторону, — предложил Прокуда, — это второй из доступных нам вариантов, можно ещё попытаться найти дыру, через которую мы сюда свалились, и попытаться подняться наверх, но, подозреваю, что у нас ничего не выйдет, нет альпинистского снаряжения, нет специальных навыков, наконец, некоторые из нас слишком стары для подобных подвигов.
Он был прав, выхода нет, плыть вперёд, и только. Оставалось надеяться, что подземная река закончится раньше, чем истощатся наши запасы. Возникла идея ускориться, мы взяли вёсла и некоторое время гребли вперёд. Потом это надоело, всё равно двигаемся, пуст даже скорость будет чуть меньше.
Окружающий пейзаж не блистал разнообразием, всё те же каменные стены и прозрачная вода. Неведомый свет становился то ярче, то тусклее. В одном месте коридор расширился до огромного зала с потолком на высоте восьмого этажа. Мы остановились и внимательно всё осмотрели. Из этого зала тоже не было других выходов, только вперёд и назад. Пещера иногда делала повороты, каждый из которых вызывал робкую надежду на выход, но каждый раз эти надежды обрывались.
Глава двенадцатая
Наверное, так себя чувствует человек, сидящий в тюрьме. В одиночной камере. Хотя, нет, не так. Кто-то приносит узнику еду, кто-то выводит погулять, а если не выводят, то можно выглянуть в окошко и увидеть кусочек неба и пролетающую птицу. Мы не видели ничего, только камень и воду, в первые дни ещё останавливались на ночлег, закрепляя лодку с помощью весла и верёвки. Теперь перестали, только изредка вставали, чтобы справить нужду и помыться. Ели и спали прямо в лодке.
Прошло уже двенадцать дней, по крайней мере, так подсказывали часы. Однообразие потихоньку сводило нас с ума, запасы истощались, и по мере их расходования, росло отчаяние. Никто уже ничего не ждал, не глядел вперёд, не пытался подсчитывать расстояние. Умар какое-то время рисовал на стенах стрелки, подозревая, что мы плывём по кругу, но подозрения его оказались напрасными, ни одна стрелка нам не попалась, хотя нарисовано их было десятка три.
Как всегда и бывает в таких случаях, начались конфликты, позавчера Кирилл едва не подрался со Скипом из-за какой-то ерунды, тот даже обращаться начал, но, увидев направленный ему в лоб ствол револьвера, быстро передумал. Дальше сидели молча.
Никто не заметил, как коридор снова начал расширяться, это было уже несколько раз, ничего нового такие залы не принесли, можно было погулять и размять ноги, но не более. Реагировать начали тогда, когда заметили, что свет стал ярче. Сам водный поток стал шире, а течение его замедлилось, впереди был конец реки. Лодка ткнулась носом в песчаный берег, куда девалась вода, было неясно, да никто этим вопросом и не задавался. Ушла и ушла. Куда интереснее был тёмный коридор, имевший форму квадрата со стороной в два с половиной метра. В отличие от каменных стен пещеры, этот коридор был явно рукотворным, стены его были сложены из прямоугольных кубиков белого камня, идеально отшлифованных и подогнанных один к другому.
Таинственный источник света отчего-то не работал в этом проходе, пришлось зажечь фонарь. Лодку оставили у берега, а оставшиеся мешки с небогатыми запасами, взвалили на себя. Я, на всякий случай, проверил оружие.
Коридор сильно извивался, поворачивая вправо и влево, шли мы минут пять, после чего нам открылся выход в следующий зал, ширина которого превышала полкилометра. Это был уже не пещерный грот, здесь стены оказались расписаны изображениями человекоподобных монстров, которые ездили на колесницах, вступали в сражения друг с другом, строили дворцы, приносили жертвы. От живописных картин разбегались глаза, только спустя полчаса мы смогли сфокусировать взгляд на противоположном конце помещения.
Там были ворота, небольшая дверь, закрытая створками из дерева, украшенного позолотой. А перед этой дверью стояла стража. Поначалу мы обрадовались, это были первые люди, которых мы встретили здесь. Вот только сразу закрались сомнения в том, были ли они людьми.
Перед дверью стояли два рыцаря, в полной броне, украшенной позолотой, и с алебардами в руках. Когда мы подошли поближе, то увидели, что рост их превосходит даже рост Скипа, хоть сейчас в сборную по баскетболу. Оба рыцаря стояли в одной позе, никак не реагируя на наше появление и не отвечая на словесные приветствия. Закралась даже мысль, что это не живые люди, а просто манекены в броне, но глухие забрала шлемов мешали разобраться.
Поняв, что диалог бесполезен, мы робко двинулись к воротам. Но стражники оказались живыми, вступать в диалог они не хотели, но понятие «линия охраны» помнили крепко. Алебарды мигом скрестились на проходе, отрезая нам вход.
— Почему? — не выдержал Прокуда.
Теперь железный болван снизошёл до ответа.
— Смертным душам не выйти отсюда, это закон.
— Ээээм. Вы неправы, уважаемый, — обратился к нему Прокуда, — если вы не заметили, то смертные души содержатся в смертных телах, мы живы, и нам нечего делать в этом склепе. Пропустите наружу, наше место там.
Но больше мы от них никакой реакции не дождались. Ясно было только одно, что стоит нам приблизиться к двери, как они тут же нас атакуют. Выяснять больше нечего, прорваться к двери мы сможем только силой.
— Петрович, отойди, — сказал я, вынимая револьверы, проходили уже, два стражника в броне, преграждающие выход, сейчас их не станет.
Я взвёл курки и направил стволы в головы стражникам. Получите. Уши сжались в ожидании громкого эха от выстрелов. В тишине раздались два тихих щелчка. Выстрелов не последовало. Порох отсырел, я проклял себя за самонадеянность. Снова я взвёл курки и снова вышла осечка. Нужно перезаряжать.
Вот только и стражники оказались не совсем кончеными идиотами, они прекрасно поняли, что именно я пытаюсь сделать. Через секунду мне пришлось отпрыгнуть назад, спасаясь от горизонтального удара алебарды, который запросто разрубил бы меня надвое. Группа бросилась врассыпную, а бронированные стражи шли в атаку, размахивая орудиями убийства, словно лопастями вертолёта.
Револьверы я отбросил, толку от них никакого, пришлось взять саблю. Она, впрочем, тоже мало поможет, но хоть удар парировать смогу. Что ещё можно придумать? Лоу-кик в железную коленку? Так он и не почувствует ничего.
Отличился Скип, обращаться он не стал, справедливо рассудив, что броню зубами не прокусит, но звериная ловкость и гибкость оставались при нём, даже когда он был человеком. Подпрыгнув, он уцепился за древко алебарды одного из стражей и повис на нём, не обращая внимания на все движения. А стражник двигался так, словно на древке никто не висел, можно было только догадываться о том, какой силой он обладает.
Второй столкнулся с Кириллом. Силач наш, кстати, нисколько не потерял ни в массе, ни в силе, оставаясь всё таким же гигантом. Видимо, этот безумный мир способствовал такому. Меч и алебарда несколько раз скрестились, но перерубить древко не вышло, более того, звук от удара был такой, словно билась сталь о сталь.
Кирилл отнюдь не был мастером фехтования, он и меч в руки взял меньше месяца назад, да, к тому же, сильно проигрывал своему противнику в скорости. Естественно, противник начал его теснить. Поняв, что такая тактика, успеха не принесёт, Кирилл, воспользовавшись очередным замахом, бросил меч и сократил дистанцию, прижавшись к противнику. Схватив за плечо и ногу, он начал его поднимать. Бронированный страж весил столько, что любого нормального человека раздавил бы в лепёшку. Но, к счастью, наш Кирилл не был нормальным человеком, противника он, хоть и с натугой, смог поднять, а потом бросился ко второму, который сейчас активно размахивал алебардой, сумев-таки стряхнуть оборотня. Манёвр удался как нельзя лучше, увидев боковым зрением приближающуюся фигуру, страж обрушил на неё страшный рубящий удар сверху вниз, лезвие вошло прямо в спину его напарнику, разрубив кирасу поперёк. Исходя из глубины ранения, можно было смело сказать, что теперь у нас только один противник, с разрубленным хребтом даже демоны не живут.
Но и одного нам хватало, разозлённый неудачей, второй страж начал выделывать своим оружием вовсе уж невообразимые финты, увернуться получалось не всегда. Прокуда, неудачно отпрыгнув, растянулся на земле, страж, увидев, что добыча рядом стал обрушивать на него удары сверху, выбивая из пола облака каменной крошки. Наш интеллектуал предпенсионного возраста уворачивался с такой ловкостью, что где-то, обняв Джеки Чана, заплакал Брюс Ли. В экстремальной ситуации человек способен на многое. Разве что куртку придутся сменить, несколько кусков уже было отрублено.
Умар, что было сил, ударил прикладом винтовки в голову, закрытую глухим шлемом, удар получился сильный, сталь вмялась, страж пошатнулся, но на ногах устоял, зато и приклад винтовки от удара разлетелся в щепки. Прокуда, пользуясь замешательством противника, сумел подняться на ноги и отбежать подальше. Пока у нас ещё были шансы на успех, в конце концов, наши предки как-то забивали мамонтов, вот и мы сможем забить одного бронированного верзилу.
Увы, шансы наши улетучились, как только мы увидели, как второй страж встаёт на ноги. Оказалось, что разрыв позвоночника его не остановил. Подобрав алебарду, он кинулся в бой, Кирилл, вставший на его пути, снова пытался отбиваться мечом, впрочем, без особого успеха, максимум, отвлекая его на себя. Я попытался кинуться под ноги второму, но получил удар железным сапогом в рёбра, от которого потемнело в глазах, а когда способность видеть ко мне вернулась, перед глазами встала картина того, как страж, замахнувшись алебардой обрушивает на меня страшный удар.
Тех долей секунды, что занял замах, не хватило, чтобы увернуться и даже попрощаться с жизнью. В ушах застыл протяжный крик, от которого всё вокруг замерло. Алебарда перевесила, и страж упал назад, громко лязгнув железной скорлупой. Неподалёку его товарищ, опустился на четвереньки, а затем тоже упал на бок. Победа. Оглядевшись, мы увидели своего спасителя, точнее, спасительницу. Анечка стояла, подняв руки, глаза её горели ярко-синим светом, который напомнил мне сияние в доме алхимика. Крик застыл у неё в горле, став сдавленным хрипом, некоторое время она стояла, молча, потом глаза её закрылись, и она рухнула на каменный пол.
Первым к ней подбежал Кирилл, который уже привычно подхватил девочку на руки. Его меч взял с собой Умар, выбросив свою изувеченную винтовку. Девочка была жива, просто без сознания, но сердце билось, а дыхание было ровным. Можно было надеяться, что со временем она придёт в себя. Я подошёл к лежавшему на полу стражу. Аккуратно приподнял забрало шлема. Увиденное мне не понравилось. Скелет, голый череп в какой-то прозрачной оболочке, напоминающей стекло или прозрачный пластик. Никому ничего не говоря, я вернул забрало на место.
Теперь, избавившись от охраны, мы могли пройти в ворота, при условии, понятно, что они открыты. Две створки, сделанные из дерева, позолота в виде причудливых узоров, которые могли быть письменными знаками, но наш дар полиглотов на эти буквы не распространялся. Ручек не было, пришлось толкнуть дверь вперёд. Никакой реакции. Приехали, какого чёрта было охрану ставить, если двери всё равно заперты? Или сюда часто гости с тараном приходят? Передав Анечку Умару, Кирилл снова взялся за меч. Створки смыкались неплотно, оставляя зазор в пару миллиметров, заглянуть за них не получалось, с другой стороны было темно, но можно попробовать вставить клинок и взломать их. Неприступными они не выглядят.
Клинок вошёл примерно на сантиметр, когда Кирилл, крепко взявшись двумя руками, начал наклонять меч влево, потом вправо. От напряжения он покраснел, на лбу вздулись вены, сталь, выглядевшая такой прочной, опасно выгнулась, но двери были неприступны. Максимум, чего смогли добиться, — несколько щепок, оторванных от дверного полотна.