Жена на четверых

— Угу.

— Иди сюда, все равно Норайо уже спит.

Я сначала не поняла куда сюда, пока меня не потянули за плечо, разворачивая лицом к себе. Получилось так, что я лежу, уткнувшись в грудь мужчины, а он довольный одной рукой прижимает меня к себе, а второй медленно гладит по спине.

— Я думала ты шутил, когда сказал, что увлекаешься музыкальными инструментами, — призналась я.

— А я думал сыграть тебе, когда доберёмся до дома. Ладно, уговорила, не буду.

— Что?! — мгновенно возмутилась я.

Кэйташи мягко рассмеялся, скользнув рукой чуть ниже спины, но тут же со вздохом вернул её на мою поясницу.

— Давай спать, цветочек, — тихо попросил он, зевнув.

Спорить не стала, оценив старание мужчины меня успокоить. У него действительно получилось, и сейчас я вместо того, чтобы вздрагивать и вслушиваться в каждый шорох и скрежет, лежала, слушая сильные уверенные удары сердца, и думала лишь о том, что в кой-то мере мне повезло. Хотя бы немного, но точно посчастливилось. Чувствовать чужую заботу безумно приятно.

Несмотря на обстановку, сон меня действительно сморил. То ли дело было в длинном нескончаемом дне, то ли в чем-то ещё, но я буквально успела моргнуть пару раз и отрубиться.

Пробуждение было неожиданным и смущающим. Я лежала на чей-то тёплой груди, обхватив её для верности руками и без зазрения совести закинула ноги на гладкий хвост. Сзади, сопя мне в затылок и обнимая за талию, спал ещё один нагаасур. И судя по тому, что я, открыв глаза, обнаружила Акайо вместо Норайо, сзади явно не Кэйташи. Похоже, братья сменили друг друга, а меня решили прибрать к рукам в качестве плюшевой игрушки.

Осторожно, едва дыша, убрала сначала ногу, потом руку. Было в этом что-то запретное. Вот так наблюдать за спящим нагаасуром, единственным, кто не решился наладить со мной контакт. Широкая грудь мерно вздымалась, притягивая внимание. Наверное, даже больше, чем живот и то, что спрятано под паховыми пластинами. И я не удержалась, едва касаясь, провела ладонью по мужской груди, закусив губу.

Хуже осознания собственной порочности было только то, что меня застукали. Яркие синие глаза, обрамленные густыми ресницами, распахнулись и уставились на меня в упор, а на губах старшего из братьев появилась задумчивая улыбка.

Замерла, забыв сделать вдох, и руку не отдёрнула исключительно от испуга. И тем острее захлестнули эмоции, когда моей заминкой воспользовался нагаасур. Он положил свою руку поверх моей и осторожно провёл по своей груди, дал почувствовать, как бешено стучит его сердце. Ладони скользнули вверх, огладили ключицу, задержались на шее. Мощная, массивная. Такое ощущение, что мужчина тренирует каждый мускул своего тела, чтобы вот так при возможности свести с ума девушку, всего лишь дав себя погладить. И снова вверх, запутываясь в волосах. Жёсткие, густые, так и хочется сильно сжать их в кулак и дёрнуть на себя. Манящее ощущение, не сразу поняла, что я действительно сжала кулак. Совсем не длинные, но хватило на то, чтобы ухватиться и потянуть на себя. И сама испугалась своих действий. А вот Акайо рассмеялся негромким грудным смехом и удержал мою ладонь, которую я решила убрать. И новое скользящее движение вниз.

Я медленно выдохнула. Это обычное любопытство, ведь да? Всего лишь возможность познакомиться с мужским телом чуточку ближе. Акайо, направляя мою руку и едва касаясь, погладил ключицу, помог опуститься ниже и чуть левее. Подушечки пальцев задели тут же затвердевший сосок, и я вся вспыхнула от смущения, а вот мужчина наоборот. Он рвано выдохнул, и на его теле появились мурашки. Я подняла на него взгляд и пропала. Чёрные провалы вместо глаз, настолько сильно расширился его вертикальный зрачок. Или здесь что-то иное? Не может вот так взять и пропасть радужка и белок. Он смотрел на меня, не моргая, жадно впитывая мои эмоции и наслаждаясь своей властью надо мной, над ситуацией в целом. И, кажется, я знаю, кого я почувствовала в прошлый раз благодаря метке. Дыхание спёрло, и я дёрнулась назад, впечатываясь спиной во второго брата.

— И тебе доброе утро, Маргарита, — хрипло поприветствовал меня Атсуши, зарываясь лицом в мои волосы.

А я все смотрела на Акайо и не могла отвести взгляд. Но вот он прикрыл глаза, похоже, догадавшись, что меня испугало, а когда распахнул их, они стали совершенно нормальными. Я облегчённо выдохнула. Никогда не думала, что буду радоваться при виде вертикального зрачка нагаасура. Посмотрела на наши руки и залилась краской до самых ушей. Сейчас ладонью я ощущала не громко бьющееся сердце и даже не жёсткие густые волосы. Моя рука лежала на животе нагаасура в самом низу, ещё чуть-чуть и она коснётся края раскрывшихся паховых пластин и того, что, собственно, пряталось за ними.

Возбуждённый и легко поднимающийся под моим взглядом член с зауженной кверху головкой. Кажется, теперь, когда буду слышать в одной фразе слова «большой» и «толстый» перед глазами всегда будет стоять эта картина. В горле застыл крик, то ли мольбы, то ли ужаса. Как-то я совсем не готова к такому близкому знакомству.

Горячие губы коснулись шеи сзади, чуть прихватили кожу и сдвинулись к уху. И снова поцелуй только нежнее. Такой, что глаза невольно распахиваешь шире, а по спине пробегают мурашки. Хотела дёрнуть головой, чуть отодвинуться от невинной, но будоражащей ласки, как моя ладонь, ведомая Акайо, пришла в движение и, погладив гладкие чешуйки, опустилась на мужской член. Акайо даже помог сжать его в руке чуть крепче, и громко выдохнул сквозь стиснутые зубы.

Кричать? Биться в истерике? Вопить от ужаса? Мысли хаотично метались в голове и не находили выхода. Они мои женихи, будущие мужья, а брак сам по себе подразумевает близость. Только вот я не готова, я боюсь и мне… стыдно. Стыдно от того, что моя ладонь ласкает старшего из братьев, скользя по стволу вверх-вниз, и ему явно это нравится. А второй из братьев в это время ласкает меня — целует шею, посасывает мочку уха и сильно сжимает ставшую чувствительной грудь. На грани боли и наслаждения. Так стыдно, грязно и порочно. Но хуже всего, что мне это нравится, и моё дыхание становится таким же частым, как у Акайо, и я начинаю стискивать ноги, чтобы унять разгорающееся внизу живота чувство.

Не помогает.

Возбуждение, как сошедшая лавина, оно не спрашивает твоего разрешения, не интересуется мнением, нет. Оно накрывает с головой и плавит разум. Акайо все быстрее двигает моей рукой, иногда задерживается на конце и сжимает сильнее. Я слышу его частое хриплое дыхание и вижу, как медленно затягивает его глаза чернота. Его взгляд гипнотизирует, подчиняет, и я тянусь к нему навстречу. Сумасшедшее чувство, когда его губы накрывают мои. Чужой язык врывается в мой рот, а я могу лишь глухо простонать. Я не умею целоваться, никогда даже не думала об этом, но почему-то откликаюсь и стараюсь повторить чужие движения. Увлекаюсь и не сразу замечаю мужскую руку на границе своих трусиков. Дёрнулась, чтобы отстраниться.

«Хватит! Как бы не было приятно новое чувство, я к такому не готова и не на…» — даже мысленно возмутиться до конца не получилось.

Акайо усилил напор, целуя глубже и настойчивей, быстрее двигая моей рукой, а Атсуши, легко преодолев моё сопротивление, проник рукой под крохотное нижнее белье, раздвинул пальцем мокрые складочки и быстро закружил вокруг чувствительной горошины.

Я простонала Акайо в губы, только уже от новых ощущений, а не от желания возмутиться и все закончить. Как бы не было стыдно в этом признаваться, но сейчас желание было совершенно противоположное. Не знаю, сколько продолжалось это безумие. Я окончательно потерялась в ощущениях, и кажется, водила рукой вверх-вниз по чужой пульсирующей плоти без всякой помощи, изгибалась между двух горячих тел и громко стонала, позорно признав своё поражение.

— Горячая девочка, — хрипло выдохнул Акайо мне в губы.

— Чувствительная, — поддержал его Атсуши, разворачивая меня к себе и накрывая мои губы.

Медленный долгий поцелуй, наполненный трепетной нежностью. Он словно пьёт божественный нектар и хочет продлить это мгновение. И моя медленно затихающая пульсация между ног позволяет в полной мере насладиться этим поцелуем.

— Как насчёт охладиться? — вопросительно протянул Атсуши, поднимаясь с импровизированной кровати и поднимая меня на руки.

А до меня начало доходить всё. Вообще всё, что здесь произошло. И куда деть свои глаза я не знаю. Я с мужчинами… с двумя, и… Богиня Мать, что мне теперь делать?!

Глава 7

Уткнулась лицом Атсуши в грудь и притихла. Сейчас меня не волновало даже то, что отношения с мужчинами под строжайшим запретом. В конце концов, покровительница сама дала разрешение, пообещав, что все будет хорошо. И мне действительно было хорошо, даже спорить не буду. Настолько, что в теле до сих пор чувствовалась приятная нега и хотелось уподобиться кошке — мурлыкнуть и довольно потереться лицом о чужую грудь. Но вот то, что у этой сцены было двое свидетелей не давало покоя. Чем они занимались, наблюдая за старшими братьями? Как отреагировали, что молоденькая жрица так быстро пала? И если по виду Атсуши и Акайо все произошедшее можно отнести, как само собой разумеющееся, то, что остальные братья? Или они будут только рады, что дело сдвинулось с мёртвой точки? Вопросы кружились в голове и совсем не те, что должны быть у девушки, подготовленной во имя служения богини. И ещё одна настойчивая мысль не давала покоя. Она зудела на подкорках сознания и вызывала неприятное пока ещё неопознанное чувство. Если у нагаасуров так мало женщин, то, где мои женихи могли всему обучиться?

Послышался тихий плеск, и я рискнула отстраниться от чужой груди. В воду мы заходили медленно, разгорячённое ласками тело остро реагировало на утреннюю прохладу. Кожа моментально покрылась мурашками, а соски призывно проступили сквозь намокшие чашечки лифа. Атсуши развернул меня к себе, чтобы наши лица были друг напротив друга и руками подхватил под ягодицы. Пришлось обхватывать его талию ногами, чтобы было удобней. Возможно, если бы не сегодняшнее утро, то я бы жутко смутилась, а так лишь прикусила губу, когда наши тела соприкоснулись.

— Ты завтрак нам ловишь или развлекаешься? — совсем близко послышался вопрос Акайо и я вздрогнула.

Так погрузилась в свои мысли и ощущения, что позабыла о втором брате, которому тоже не помешает охладиться. Попыталась слезть с Атсуши, когда поняла, что вопрос задан не нам, но тот не пустил, позволил чуть скатиться вниз по его телу и тут же вернул меня на место. А потом снова чуть опустил и медленно поднял вверх. И ещё раз.

— Продолжим? — с улыбкой вопросил он, опять потерев меня об себя.

Отрицательно покачала головой, сильнее прижав прикушенную губу.

— Зря, — шепнул он тихо.

— Одно другому не мешает, — подал голос младший из братьев, подплывая к нам. — Доброе утро, Маргарита. Выспалась?

Я смущённо кивнула и спрятала лицо на груди Атсуши. О да, я определённо выспалась и, судя по хитро поблескивающим глазам Норайо, он в курсе.

— Кэйташи не возвращался? — тактично перевёл разговор Акайо на другую тему.

Как-то я не ожидала от него такого. Вроде бы он старается не вмешиваться в разговоры братьев, наблюдает и подводит итог. Ответ услышать не успела, Атсуши шепнул: «цепляйся» и переместил меня к себе на спину.

В воде пробыли мы недолго, но я успела освежиться и успокоиться. Братья вышли на берег, оставив нас вдвоём, так что ничего не мешало Атсуши покатать меня, пока остальные занимались завтраком. Мы уже собирались выходить, когда нагаасур напрягся, пристально вглядываясь в берег. Спустя долгую минуту гнетущей тишины и я осознала, что именно встревожило мужчину. Секунды до берега показались вечностью.

— Не моя, — криво улыбнулся Кэйташи, черпнув окровавленными ладонями воду.

— Охотники в деревне? — хмуро спросил Атсуши.

— Не знаю. Я вглубь не ходил. Нашёл выжившего и сразу вернулся с ним для допроса. Мыслей ничьих я не слышал, так что они либо устроили погоню, либо зализывают раны, где-то в глубине. Нужно узнать какой из кланов попался. — Кэйташи перевёл взгляд на меня и слабо улыбнулся. — Если бы не твоя метка, то нам пришлось бы туго. Спасибо.

В ответ смогла лишь заторможено кивнуть. Да… моя метка… Богиня посчитала, что лес полный бесов для меня самое безопасное место на эту ночь.

— Вы выходите? Норайо оставил одеяло для Маргариты, — он кивнул влево, где на кустах действительно сиротливо висело одеяло только для меня. И после обратился к брату: — А тебя Акайо просил поторопить. Нужны бинты и мази из твоих запасов, иначе наш выживший скоро станет непригоден для допроса.

Атсуши подхватил меня на руки, донёс до кустов и только поставил на ноги, чтобы укутать в одеяло, как я попросила:

— Мне нужно помолиться. Можно?

Мужчина на мгновение задумался, а потом осторожно уточнил:

— Если брат с тобой останется, ему ничего не будет? Как в прошлый раз.

Невольно обернулась на Кэйташи, который делал вид, что его тут нет, и он вообще просто мимо проходил, и улыбнулась.

— Не будет. Это всего лишь утренняя ежедневная молитва.

Даже если моя жизнь изменилась, подсунула мне другой мир и четырёх мужчин в роли мужей, я не собираюсь менять привычный уклад. К тому же мне действительно есть, за что благодарить мою богиню.

Молиться, стоя на коленях и придерживая спадающее одеяло, мне ещё не приходилось. Но, тем не менее, получилось отрешиться, не впадая в транс, и поблагодарить за новый день, за предупреждение об опасности и отдельно попросить за братьев. Да она не их покровительница, но сегодня, увидев кровь на руках Кэйташи, внутри все похолодело. Я не знаю, как сложится наша дальнейшая жизнь и сложится ли она вообще, но твердо уверена, что не хочу, чтобы братья подвергались опасности из-за меня. И менять этих нагаасуров на других не хочу. Наверное, все дело в страхе и чужой крови, но мысль лишиться одного из братьев вызывает тихую панику.

— Ты замечательная, — огорошил меня Кэйташи, неслышно приблизившись.

Или это я так увлеклась молитвой, что позабыла об окружающих?

Замерла, не зная как реагировать на это заявление. Ничего такого я в себе не чувствую. Может со стороны виднее? Или все дело в нагаасуриях? Если так, то я уже побаиваюсь знакомиться со здешними женщинами.

— Идём, — никак не прокомментировав мои мысленные переживания, Кэйташи подхватил меня на руки. — Подберём тебе что-нибудь из одежды.

— А у меня даже есть выбор?

Новость порадовала и озадачила одновременно. В том, что меня обучали в храме, были свои определённые плюсы. Ни я, ни мои родители не заботились о материальной стороне вопроса. Мне всегда было, где жить, что есть и что одеть. Считалось, что во время служения богини мы с лихвой расплачиваемся за материальные блага. А теперь я даже не знаю, как выглядят те самые югли, за которые меня купили!

— Цветочек, — простонал нагаасур, остановившись и уткнувшись мне в волосы.

И звуки он издавал подозрительные. Приглушённые, но всё-таки…

— Ты смеёшься? — не поверила я.

— Нет, что ты, — моментально соврал он.

И я замолчала. Даже в мыслях. Просто бездумно смотрела перед собой и лишь украдкой разглядывала внешность мужчины. Хрупкий, утончённый и то, как на него поглядывали остальные нагаасуры у подмостка.

— Спрашивай уже, — не выдержал Кэйташи, притормозив около сброшенных на землю сумок.

— Да я не… — запинаясь начала я. Вот тебе и не думала.

— Ты не-не, — передразнил он беззлобно. — Цветочек, если тебя беспокоит моя внешность, мы всегда можем её обсудить.

Посмотрела на улыбающегося жениха и решила рискнуть. Надо же знать заранее, к чему готовиться. Со старшим из братьев, по крайней мере, все понятно.

— К тебе другие нагаасуры не пристают? — И стушевавшись, совсем тихо добавила: — Мужчины.

Показалось или его глаза действительно потемнели до глубокого зелёного цвета?

Кэйташи отвернулся, быстро распахнув одну из сумок, и со смешком спросил:

— Откуда такие выводы, цветочек?

Откуда, откуда… Не пересказывать же ему моё сегодняшнее утро!

— А… вот о чем ты, — он выпрямился, хитро на меня посмотрев. — Все мужчины проходят обучение после первоначального отбора. Чтобы нагаасурии были уверены, что будущий муж сможет удовлетворить все их потребности.

— Это как? — озадачилась я.

Даже смутиться из-за того, что пикантные сцены в этой семье тайной не являются, не успела. Но хотя бы вопрос, как остальные братья отреагируют, отпал.

— Примерно так же, как у вас отбирают племенных жеребцов.

— То есть… — у меня слов не находилось.

— То есть нас обучают нагаасурии, вышедшие из детородного возраста и потерявшие по каким-то причинам своих мужей. Или разочаровавшиеся в них. Они приходят за новыми ощущениями, рассказывают, подсказывают, — он вздохнул, — тестируют.

Нет, я слышала, что некоторые отцы отводят своих сыновей в дом терпимости, но чтобы такое практиковала целая раса… Мне определённо сложно будет тут прижиться.

Как оказалось, братья приготовили для меня целую сумку вещей, в основном состоящую из штанов и рубашек. Вернее, не совсем для меня, а для той, что должна была стать их женой. Удобные, практичные и разного размера. И я бы, наверное, долго пыталась определить на глаз, что мне можно взять, если бы не Кэйташи. Мне даже белье выделили новое, но такое же открытое.

— Привыкай, — шепнул нагаасур, который держал одеяло в виде ширмы после моей настойчивой просьбы и вроде как не подглядывал.

Только вздохнула на такое предложение.

Завтрак проходил в молчании. Браться хмурились и украдкой посматривали на раненого нагаасура, которого притащил Кэйташи. Причём мне в категоричной форме запретили подходить к нему. Не знаю, с чего так встревожились мужчины, но «просьбе» вняла и не приближалась. Кстати, раненому братья тоже накидали немного лапника, не такого пышного, как для нашей кровати, но и совсем на земле не оставили, выделив место в самом дальнем уголку… от меня. А ещё, судя по всему, дальнейшая дорога откладывалась на неопределённое время. До тех пор, пока неизвестный не придёт в себя. Соваться ещё раз в деревню, ничего не узнав, братья не планировали.

В другой ситуации я была бы рада вынужденной передышке. Как-то я все ещё не готова идти в чужой храм и заключать там брак. Но мужчина, истекающий кровью, сильно рушил моё равновесие. К слову, с трудом установившееся.

— Давайте обогнём деревню, — внёс Норайо предложение. — Все что могли мы сделали, а сидеть и ждать пока он придёт в себя глупо. Может, нападавшие использовали яд, раз регенерация до сих пор не работает. Только время теряем.

Хорошо, что мы все сидели около затухающего костра, в углях которого запекалась рыба на дальнейший путь. Было бы больно удариться копчиком, упав от шока.

— И оставим умирать его здесь?! — не выдержала я, вскочив со своего места.

— Тише, цветочек, — Кэйташи поднялся следом. — Лекарей среди нас нет. Таши знал, на что шёл, когда поехал в ничейные земли.

— Вы его знаете! — в конец обалдела я. — И собираетесь вот так бросить?

Братья пожали плечами на удивление синхронно.

— Девочка… — начал Акайо.

— Маргарита, — перебила его с рыком.

Сейчас вместе со мной боролись вбитые с детства заповеди, сочувствие к незнакомому мужчине и отрицание порядков мира, в который я попала. И уступать я не собиралась. И пусть братья думают обо мне, что хотят, но добровольно с места я не сдвинусь.

— Ты же слышала, Маргарита, — исправился Акайо, не став спорить со злой женщиной. На секунду даже показалось, что такое общение для них более привычное. — Мы обработали и перевязали раны. И если через пару часов не начнёт работать регенерация, то ждать, когда Таши очнётся бессмысленно. Мы действительно только потеряем время и добавим проблем на пути к храму.

— Ты тоже ядовитый, — тихо сказала я. — Ни за что не поверю, что у вас нет с собой хоть какого-то противоядия. А если бы я случайно отравилась?

— Случайно не получилось бы, — подал голос Атсуши. — Акайо как минимум пришлось бы тебя укусить.