Жена на четверых

— Хотела, — тряхнула спутанными волосами в надежде, что это придаст мне хоть каплю уверенности. — В качестве кого нас продают? Кто мы? Рабы? Наложницы? Обслуга? Сложно ничего не хотеть, оказавшись в чужом мире не по собственному желанию.

Нагаасур улыбнулся мягко и беззлобно, словно я сморозила откровенную глупость. Но я же читала историю, в которой красочно описано их нападение на наш мир, читала и плакала, когда счетоводы указывали количество погибших в этой неравной схватке. Видимо мой взгляд был очень выразительным, раз мужчина решился на полноценный ответ.

— Вы зря переживаете так сильно. Да, вам придётся отказаться от некоторых своих убеждений, но поверьте, на Ассахаре не найдётся ни одного мужчины, способного причинить вред женщине. Торги устроены лишь для того, чтобы помочь вам лучше устроиться в нашем мире.

— Каким образом? — не выдержала Лена.

— В нашем мире позволить себе мать клана могут только очень состоятельные мужчины. Или же те, которых выбрала в свою собственность нагаасурия. Правда бывают и исключения.

Мать клана.

В голове от этих слов зазвенело, к горлу подступила тошнота. Разыгравшееся не на шутку воображение предоставило картину не только, как я вынашиваю десятерых змей в своём животе, но и то, как они клыками прогрызают себе путь на свободу.

— Что с вами? Вам плохо? — обеспокоился приставленный к нам мужчина.

— Жарко, — просипела я. — Давайте продолжим путь к реке?

Мне галантно предоставили руку с острыми когтями, и картина в голове преобразилась. В худшую сторону.

— Так что за исключения?

Сестра подхватила меня под другую руку, предлагая на неё опереться. Но я уже справилась с неожиданным приступом и готова была вытянуть всю возможную информацию. Я справлюсь, правда. Только узнаю все-все и обязательно справлюсь. Что-то мне подсказывает, что при таком присмотре нельзя не только посекретничать с сёстрами, но и… утопиться.

К счастью, нагаасур и не собирался ничего скрывать.

— У нас мальчики рождаются приблизительно в семьдесят раз чаще, чем девочки, — медленно проговорил он, давая нам насладиться паузами между слов. — Статисты говорят, что это минимальный порог для того, чтобы наша раса не вымерла. Но, как вы понимаете, каждый мужчина рано или поздно начинает хотеть семью. Не просто братьев по матери, а детей. Своих.

Семьдесят мужчин на одну женщину!

Ма-ма… Да нам повезло, что они на нас ещё не накинулись, а предоставили возможность поесть и помыться!

— И если с нагаасуриями все предельно просто, они могут набрать себе такое количество мужчин в собственность, которое только пожелают, то с человеческими женщинами сложнее. Вы мужчин выбирать не можете. Это они выбирают вас, если, кончено, смогут себе это позволить. Вы становитесь их собственностью, которую… — он замялся, но всё-таки договорил, — можно украсть до рождения первого наследника. Или же сначала убить ваших мужчин, а потом забрать вас к себе.

— И сколько вас в клане? — с трудом выдавила из себя сестра, видя, что мне дар речи временно отказал.

— В зависимости от клана. Самый малочисленный около сотни, — простодушно ответил нагаасур.

Теперь пошатнулась сестра. Я просто прикрыла глаза, считая до десяти, раньше это помогало.

— Нет-нет, — правильно понял он нашу реакцию. — Мать клана — это статус. Выходить за всех замуж не надо.

— Ещё и замуж, — еле слышно прошептала сестра. Мне кажется, она уже на грани обморока, что будет во время торгов и думать страшно.

— А за кого надо? — спросила, сильнее цепляясь в мужскую руку. Когтистую. Подумаешь, у обладателя этой руки длинный хвост. Главное, что он под ногами не мешается, и до воды осталось совсем чуть-чуть.

Не вовремя мужчина решил замолчать. Он и так уже напугал нас до полусмерти, и если сейчас не развеет поселившиеся в душе страхи, то мне и топиться, не нужно будет. Сердце человеческое такое слабое…

— Послушайте, — осторожно начала я подбирать слова, не зная имени.

— Рио, — подсказал он.

— Послушайте, Рио. Я понимаю, что везде есть свои повара, охранники, уборщики, счетоводы, исследователи, прочая прислуга. Простите, но точно я не знаю, как у вас тут устроено, лишь предполагаю. И я искренне надеюсь, что это большая часть клана, за которую… — сглотнула и голос предательски сел, — мне не нужно выходить замуж, а значит принимать в своей постели. Я всего лишь прошу назвать мне возможное число моих… — нет, это даже произносить вслух тяжело, — мужчин. Я так понимаю, это будет кто-то, кто стоит на вершине клана. Я права?

Сестра Елена молча уселась на землю, вытянула ноги, позволяя реке ласкать ступни.

— В клане заправляет всем правящая семья, — как послушный мальчик ответил он.

Хоть не зря нас столько лет учили общаться с горожанами и вытягивать ту информацию, которая нужна для полного обращения к богине.

— И сколько членов в такой семье?

Вроде простой вопрос, так почему Рио покраснел? Я что-то не то сказала?

— Чаще всего женщины стараются рожать как можно больше, пока здоровье позволяет.

— Чтобы родилась девочка, — подсказала я.

— Д-да, тогда она становится во главе клана, а её братья либо остаются в клане без возможности создания семьи, либо образуют новый. Чаще они уходят на заработки.

— Чтобы накопить денег и купить себе жену. Или отнять чужую, — понятливо кивнула. — Так сколько детей бывает в одной семье, Рио?

— У человеческих женщин, — он сглотнул. А я поняла, что нагаасур не просто жалеет, что он решился с нами заговорить, но и заранее знает, что ответ мне не понравится. — Три, четыре, редко когда доходит до восьми.

Ноги перестали чувствовать землю.

— А у нагаасурий до пятнадцати. Они более выносливы, — проговорил тихо, словно извиняясь.

Река была прекрасна. Через кристально чистую воду отчётливо виднелось песчаное дно. Стайки маленьких рыбок разбегались в стороны, щекоча ноги, когда я, смотря прямо перед собой и раздеваясь до нижней рубашки прямо на ходу, уверенно шагала на глубину. Сейчас мне было совершенно все равно, сколько нагаасуров спряталось в кустах, патрулируют ли они реку или же просто стоят на берегу и наблюдают за мной. Утопиться не хотелось, нет. А вот остудить голову очень. Может жаркое голубое солнце просто напекло и весь разговор мне привиделся?

Глава 2

Рывки уверенные, сильные. Волны от быстрого движения рук и ног мягко очерчивают контур тела. И не заметила, как доплыла до середины реки. Перевернулась на спину и замерла. Глупо надеяться, что мне послышалось, а правде в глаза смотреть страшновато. В свой мир не вернуться, до торгов не убежать и умирать, едва переступив порог совершеннолетия, я не планировала. Я вообще собиралась жить долго, неся свет в люди, и желательно счастливо. А тут запах у будущего весьма сомнительный.

Неужели нас столько лет учили быть чистой душой и телом лишь для того, чтобы отдать в когтистые лапы нелюдей? Но ведь девочек в храмы набирают много, а отдают всего лишь тридцать. Не повезло? Или на всё воля богини Матери? Ведь могла же она отметить меня раньше, как двух оставшихся в храме жриц. Тогда я бы уже как два года занималась с учителями отдельно в надежде, что однажды смогу стать сосудом для покровительницы. Позвать её, спросить… В воде не получится, могу на плаву не удержаться. А на суше? Привлеку внимание сестёр, подарю ложную надежду. Если бы богиня Мать хотела, то она не только забрала нас из этого мира, но и запретила бы верховному и жрицам такой обмен. Сложный замысел или я так много думаю от страха?

А может, стоит сбежать после торгов? Обратиться к покровительнице, когда сестёр не будет рядом и сбежать? Только вдруг в этом мире нет никого кроме нагаасуров, никого, кто смог бы спрятать и дать надежду. Жить, прячась в лесу или в пещере, я не смогу, не приспособлена. Но если моё тело познает мужчину, то останется ли покровительница со мной или отвернётся, как говорили учителя, как от грешницы?

Ушла с головой под воду, задерживая дыхание. Распахнула глаза, любуясь на жёлтое песчаное дно. Почти как дома. Краем глаза заметила быстро приближающийся змеиный хвост. Пришлось выныривать, чтобы не тащили за волосы к берегу, как сумасшедшую. Мало ли подумают, что решила свести счёты с жизнью. Уже на берегу, оставаясь в воде по пояс, промыла волосы руками насколько могла без мыла и шампуня. Сестры Елены не было, впрочем, как и остальных сестёр. Видимо пошла делиться добытой информацией.

Уже собралась выходить, как почувствовала сначала нагревающуюся метку, а после взгляд. Пристальный, оценивающий, какой-то голодный и до безумия жадный. На берегу только Рио, но он смотрит с затаённой болью и надеждой, в воде ещё двое, но кроме похоти ничего не чувствую. А тут… не вижу кто, но благодаря метке знаю, чувствую, кожа, словно покалывает от столь пристального внимания. Остро пожалела, что разделась, да и в принципе зашла в воду. Мокрая нижняя рубашка облепила тело по контуру, вставшие от ощутимого ветерка соски призывно торчат, да и ореола просвечивает сквозь тонкую ткань. Прикрыла грудь руками и задохнулась от накатившего желания. Оно скручивало и заставляло дрожать. Чужое, но такое жаркое.

Все закончилось резко. Метка остыла, забрав с собой все ощущения. Остался только шок и недоумение. Мои эмоции. Я знала, что отмеченные богиней могут в любой момент позвать покровительницу, и она ответит, знала, что есть незримая связь. И даже то, что видят они чуть больше, чем обычные жрицы — знала. Но до сегодняшнего дня и не думала, что знания будут приходить ко мне таким образом. И это совершенно сбивало с толку.

Из воды выходила, постоянно оборачиваясь, но так ничего и не заметила. Не успокоило. Такой интерес к моей скромной персоне пугал. Выбранное платье натягивала прямо на мокрую нижнюю рубашку, быстро, нервно. В итоге запуталась и Рио вызвался мне помочь. Согласилась, зажмурившись. Не хочу даже думать, почему мой вид вызывал у него такие чувства. Я, конечно, обещала помогать людям, но ни о каких полузмеях-полудемонах речи не шло. Успокоилась, только когда мы вернусь к шатру. Оценила бледность столпившихся в одну кучу сестёр и есть перехотела. Страшно было всем. Большинство ещё держалось, но были и те, кто еле слышно всхлипывал и шмыгал красным носом.

Взять себя в руки и нацепить фальшивое доброжелательное лицо получилось не сразу, да и не уверена, что у меня вышла действительно мягкая полуулыбка, а не застывшие искривлённые губы. Но маска дрогнула, когда к подмостку стали стекаться нагаасуры. Они располагались группами, оставляя вокруг себя небольшое пространство. Не было толкотни, как бывает у нас на рынке, когда выставляют свежий товар по скидке, не было спешки. Это были уверенные в себе и своём праве мужчины, пришедшие купить и забрать себе то, что больше понравится. К счастью, выглядели они относительно молодо. Я не знаю, что с нами случилось бы, если бы в очередь за «живым товаром» выстроились видавшие многое дряхлые старички, решившие попытать удачу напоследок.

— Что решила? — ко мне подошла Лена, положив руку на моё плечо.

Неопределённо повела плечами.

— Знаешь, а я попробую, — огорошила она меня. Сестра действительно выглядела лучше остальных и казалась решительной. — Если и есть надежда, что верховный нас вернёт, то слишком хрупкая. Нас смогут найти и забрать, только обратившись полным советом жриц к богине Матери. На это уйдёт время.

Я покачала головой. Знала бы она правду…

— К этому времени я уже вряд ли смогу называться жрицей.

— Думаешь, что они… — ком встал в горле.

— А чего тянуть? — сестра криво улыбнулась. — Наши расы совместимы, иначе бы они нас не воровали. Дети общие бывают. А при таком дефиците женщин и тех плотоядных взглядах, что я ловлю на себе весь день…

— У них хвосты, — напомнила я.

— Компенсируют заботой, — она тряхнула головой.

В долгу решила не оставаться.

— Так залюбят, что из кровати будешь выползать раз в девять месяцев и то не факт. Может и рожать там же будешь.

— Попробуй, — сестра выразительно на меня посмотрела, а потом перевела взгляд на нагаасуров.

Они были разными. Нет, общие черты, цвет волос, хвостов повторялись, но в самих сформировавшихся группах редко встречалась повторяющаяся разновидность, — так я окрестила их разноцветные хвосты. Может мать у них и одна, но отцы явно разные. И, похоже, отцам не слишком-то везло завести больше одного ребёнка.

Паника нахлынула внезапно. Просто какой-то нагаасур подошёл к одной из сестёр, сверился со свитком, что держал в руках и мягко, но непреклонно увёл её на подмосток. Хотелось зажать уши, когда информацию со свитка стали зачитывать. В нем было все: имя, возраст, увлечения, подробное описание характера. Закрыла глаза, чтобы из них не потекли слезы.

Едва ли отрывистые сухие факты наших биографий могли рассказать мне больше, чем я знаю о себе и сёстрах. Было безумно тошно оттого, что информацию на нас не только тщательно собирали, но и передали тем, с кем мы когда-то воевали. Сестры плакали, уже не скрываясь, не понимая, откуда похитителям так много о нас известно. А я так и стояла с каменным лицом и закрытыми глазами не в силах выдавить из себя и слова. Если эти торги и существуют для того, чтобы девушки из моего мира могли устроиться с комфортом, то явно устроены не так. Я не понимала, почему нельзя обсудить наши характеристики между собой, поторговаться в цене, а потом прийти и забрать то, что купил. Зачем заставлять нас проходить через такое унижение? Чтобы контраст с будущей заботой был ярче? Чтобы мы оценили выбравших нас мужчин и то, сколько югли они за нас выложили? Так мы понятия не имеем что это за валюта и что собой представляет! Мне кажется, что своих будущих мужей я уже ненавижу. Лишь за то, что они у меня будут.

Своей очереди ждала, как личного конца света. Выход на подмосток ассоциировался с гильотиной, на которую я вот-вот положу свою голову.

— Маргарита, девятнадцать лет, — представил меня ответственный за торги и продолжил зачитывать со свитка.

Я безразлично прошлась взглядом по нагаасурам, осмотрела тех, у кого моя персона не вызвала интереса. Потом ещё раз и ещё, отстранённо отметив, что не такая я и хорошая жрица, раз верховный настолько тщательно расписал все мои прегрешения. Может, мстил за то, что мы однажды с девочками сбежали на городскую площадь в день карнавала и идейным вдохновителем была я? Так на вечернюю молитву мы успели, а наше свободное время не ограничивали. И теперь я понимаю почему. Они целенаправленно искали в нас недостатки, копались в поступках и выбирали, кого отдать во благо мира.

— Начальная цена двести югли, — сделал комплимент мне нагаасур.

Сестёр начинали продавать за сто пятьдесят. Может потому, что за мной осталось всего трое, а выручки собрали мало? Или, потому что я из тех, кто не проронил и слезинки. Вдруг у нагаасуров аллергия на слезы? Знала бы, залила всю поляну.

— Двести пятьдесят.

— Триста югли.

— Триста пятьдесят.

Мужчины подсчитывали деньги, а я подсчитывала их. Десять, пять, восемь, двенадцать, четыре, четыре… Жаль по двое никто не группировался, такое количество мужчин в своей постели я, быть может, пережила. Считала и понимала, что выхода не вижу и умирать до сих пор не надумала.

— Две тысячи, — послышался уверенный голос, от которого торгующиеся нагаасуры притихли. Слишком большой скачок с восьмисот югли.

Высокий черноволосый, я бы даже сказала крупного телосложения мужчина, с яркими синими глазами и почему-то отсутствующими рожками на голове. Таких нагаасуров было мало.

«Видимо наставить никто не успел. Женщин-то мало», — мрачно подумала я, насчитывая около предполагаемого покупателя ещё троих.

Он смотрел на меня не мигая, словно желая, чтобы я сама спрыгнула с подмостка и побежала к нему. Левая нога чуть сдвинулась вперёд. Испугаться не успела. Подал голос ответственный за торги:

— Это исключено, кэрр Саито. Вас выбрала двенадцатым мужем кэрра Акеша. Слух успел не только распространиться по столице, но и дойти до нас, — нагаасур чуть улыбнулся, показывая своё расположение. — Давайте предоставим возможность тем, кому не посчастливилось быть выбранным нагаасурией.

— Брак заключён не был, — кончик чёрного хвоста раздражённо стукнул по земле и на поляну опустилась гнетущая тишина. — Я в праве самостоятельно выбрать себе женщину из людей. Но если вы так настаиваете, то я не против подчиниться решению моих братьев. Вы же знаете правила, уважаемый кэрр?

И он улыбнулся, ласково и незлобно. Но синие глаза оставались такими же холодными. А клыки почему-то показались чуть больше, чем у остальных нагаасуров.

— Две с половиной тысячи, — мягко произнёс второй, стоящий рядом с настойчивым покупателем.

Как полная противоположность первого — светловолосый, зеленоглазый, хрупкий, я бы назвала его фигуру утончённой. Он не полз к подмостку, нет. Это было похоже на медленный чувственный танец, которым наслаждались окружающие. И блондин это определённо знал. На его губах играла мягкая улыбка. Ответственный за торги и ответить ничего не успел, а мне уже протягивали руку.

— Смелее, цветочек. Все самое страшное позади.

Я даже пискнуть не успела, как меня подхватили на руки, видя, что соглашаться я не спешу.

— Я Кэйташи, цветочек. Тот настойчивый чёрный — Акайо, самый старший из моих братьев, глава дома. Рядом с ним Атсуши и Норайо. Ты с ними чуть позже познакомишься, когда они всё здесь уладят, — он говорил неспешно, чтобы я успела запомнить имена, при этом скорость его движения значительно отличалось от той, с которой он полз к подмостку.

Картины перед глазами смазывались, и в голове настойчиво стучала мысль: «меня купили или всё-таки украли?».

Ухо обжёг горячий смешок.

— Купили, цветочек. Купили.

Огрызнулась автоматически, находясь между шоком и паникой.

— Я Маргарита!

— Знаю. Просто ты такая маленькая, хрупкая, как цветочек. Мы в первый раз пришли к единогласному выбору. И ты даже не представляешь, насколько мы тебе рады.

Почему же не представляю? Очень даже. При таком-то дефиците женщин. Если бы у нас не хватало мужчин, то особо ретивые горожанки их бы воровали, связывали и по подвалам прятали. Уж я-то многого успела наслушаться за двенадцать лет. Но слышать, что я хрупкая от того, кто сам не далеко ушёл, как минимум странно!

Мы чуть замедлились, словно нагаасур сбился с шага. Но глупости все это, ног же у него нет. Меня сильнее сжали, крепче прижимая к груди. Мелькнула мысль, что грудь у него всё-таки не такая и хрупкая, мускулы там имеется. Только от этого легче не становилось. Если меня не украли и никакой погони не будет, то у меня теперь четыре мужа. Четыре!

— Пока ещё жениха, цветочек.

— Хватит копаться в моей голове! — догадка оформилась в единое целое и зло сорвалась с моего языка.

— Прости. Это получается само собой, — легко отозвался он. — Но я постараюсь не отвечать на твои мысленные вопросы, если тебе так будет легче.

— Как насчёт «я постараюсь не слушать твои мысли»? — скопировав его тон, переспросила я.

— Никак, цветочек. Слишком громкие мысли я все равно буду слышать, даже не прилагая к этому усилий. А пока, — меня отпустили на землю и настойчиво кивнули в сторону. Оказывается, мы уже добрались до оккупированной шатрами территории. — Тебе нужно переодеться. Штаны и рубашку тебе приготовили. Дорога будет длиной, и я бы не сказал, что приятной.

«Всё-таки своровали», — вздохнула я.

Чтобы они не говорили, но судя по всему, из-за того наглого чёрного хвоста братья могли остаться без жены. Вот и решили действовать быстро.