Жена на четверых

Жена на четверых

Ксения Кожина

ПРОЛОГ

Каменный алтарь, укрытый багровым покрывалом, ничуть не смягчал поверхность, на которой я стояла на четвереньках. Спереди бесстыдно торчал вздыбленный мужской член, так и притягивающий всё моё внимание. Естественно, расположился он не сам. Его владелец — синеглазый Акайо, нынешний глава дома теней, единоправный владелец сети горных шахт на севере страны и самый старший брат из четырёх нагаасуров, купивших меня во время торгов, и мой… муж, мягко уговаривал меня не нервничать.

Хорошо ему, это не его подготавливают принять четырёх мужчин со змеиными глазами. Благо хоть форму приняли человеческую. Если бы обряд требовал истинной формы нагаасуров, то я давно бы билась в истерике.

— Давай, девочка, всего пару глотков.

Мне протянули бронзовую чащу, украшенную витиеватой росписью с дымящимся содержимым, и ободряюще улыбнулись. Запах у жидкости показался сомнительным. Может какой-то дурманящий отвар? А что, я бы не отказалась. И ведь понимаю, что дальнейшее неизбежно, но успокоиться не получается.

— А теперь смотри мне в глаза, — забрав чащу и удерживая мой подбородок мягко, но непреклонно заявил Акайо. — Расслабь попку, девочка, Атсуши тебя немного растянет.

В этот момент поясницы коснулась тонкая холодная струйка, стекая по ягодицам и нервируя ещё больше. Я дёрнулась.

— Так не пойдёт, цветочек, — подал голос третий из братьев, Кэйташи. Неслышно приблизился и нежно погладил по спине. Но только для того, чтобы в следующую секунду опустить большую горячую ладонь мне на левую грудь и сжать её. Правая, судя по тому, что ладонь была меньше и немного шершавая попала в плен самого младшего из братьев, Норайо.

В голове загудело, и тело потихоньку становилось ватным. Кажется, этот факт устраивал всех братьев, потому что Атсуши погладил колечко ануса и немного надавил. Совсем чуть-чуть, где-то на половину фаланги пальца. И этого хватило, чтобы я отвела глаза от гипнотизирующего взгляда Акайо, сжалась и приготовилась к худшему.

— Не отводи взгляда, — резко приказал Акайо. — Девочка, мы же не хотим, чтобы ты билась в истерике, правда? Печать рода проявится только в случае консуммации брака в течение часа после озвученных клятв.

Палец, так остро ощущающийся моей попой вызывал скорее дискомфорт, чем боль и я снова попыталась расслабиться. Что-то мягкое и влажное коснулось внутренней стороны бедра, оставив мокрую дорожку, продвинулось вглубь и медленно раздвинуло мои складочки.

Язык! Осознание было мгновенным, стоило ему сделать круговое движение вокруг клитора, а после один из братьев втянул чувствительный бугорок в рот. Мне было уже всё равно кто расположил свою голову у меня между ног, но именно это помогло сконцентрироваться на более приятных ощущениях, чем движущийся палец внутри меня.

ГЛАВА 1

Ранее. Мир Ясури, столица второго королевства южных земель, Солнечная.

День весеннего равноденствия был прекрасен. Тёплое солнышко ласкало землю, вернувшиеся после долгой зимы птички кружили над головой, напевая весёлым свистом. Я же, придерживая подол длинного просторного платья и перепрыгивая многочисленные лужи, спешила в храм. Радостное нетерпение подгоняло с самого утра: заставило проснуться на три часа раньше, встретить первые лучи рассвета сидя на крыше дома, дважды заварить успокоительный сбор, одеться в традиционное белое платье и спрятать под палантин непослушные каштановые пряди.

Я жрица!

Моё почти исполнившееся желание, тщательно лелеемое, сколько себя помню.

Жриц в нашем мире ценили и уважали, они были единственными, кто сохранил способность творить чудеса. Мы не только поклонялись богине Матери, второй жене Отца Всемогущего, воспевали молитвы и служили проводником людских просьб, мы были теми, кто мог принять в себя каплю небесного сияния и исполнить божественную волю. Поговаривают, что раньше жрица могла стать священным аватаром — сосудом, способным принять сущность нашей Матери, — и тогда богиня лично дарила благодать. Поэтому, когда верховный жрец появился на пороге нашего дома и указал на меня, третьего ребёнка небогатой семьи, родители не могли нарадоваться, а я согласилась отказаться от всего людского и пройти достойное жрицы обучение при храме. И сегодня наступит то, к чему я так упорно стремилась все двенадцать лет. Я и ещё одиннадцать девочек. Замкнутый круг, символично, не так ли?

— Маргарита! — громко окликнула меня одна из сестёр, когда я была уже на ступенях храма. — Верховный сказал, что посвящение ты проходишь первая. Волнуешься?

Пожала плечами и незаметно одёрнула подол платья. Волнуюсь и ещё как, но будущая жрица всегда должна казаться невозмутимой, какие бы чувства её не одолевали.

Храм встретил торжественной тишиной, нарушаемой лишь эхом наших шагов. Верховный появится только в девять, чтобы подготовить алтарь. На время последнего таинства двери закрывают, и никто из просителей не смеет переступить порог. Мне же предстояло самостоятельно войти в транс по средствам танца. Первый раз без подсказок учителей сделать то, что казалось, въелось под корку мозга. И всё же волнительно страшно.

Закрыла глаза и расслабила тело. Дыхание глубокое и быстрое. Вдох, выдох — заполнить лёгкие кислородом до предела, и широко раскинуть руки в стороны. Сосредоточится на ритмичном постукивании каблуков, на эхе, отражающимся под сводами храма и отрешится от действительности. Меня нет, есть только танец и его энергия жизни. Очертить руками изгибы тела, отдаться дыханию, почувствовать, как энергия мира меняется. Сколько раз я делала это, и каждый раз теряю счёт времени. Сколько прошло час, два, больше?

Остановилась, тяжело дыша, отрыла глаза и тут же наткнулась взглядом на горящие факелы на стенах, в нос ударил приторный запах благовоний. Верховный стоял у накрытого алтаря, протягивая благословлённую чашу, и улыбался. Во всём теле чувствовалась лёгкость, душа хотела петь, и я сделала первый шаг навстречу своей судьбе. Глоток терпкого чуть солоноватого напитка и я готова склонить голову перед статуей нашей богини. Повернулась с улыбкой на устах, собираясь завершить ритуал и… сознание померкло.

Настойчивый звон в ушах дезориентировал, в голове словно кружилась темнота, принося тошноту. Открыть глаза получилось с третьей попытки, и то слабо прищурилась, чуть ли не ослепнув от яркого света. Что? Небо над головой? Ничего не понимаю. Я завершила посвящение или нет? Такое чувство, что на ноги упал мешок с каменной крошкой, не давая их почувствовать. Руки такие же тяжёлые, не пошевелить даже пальцем. Проморгала выступившие слезы, пытаясь не паниковать. Неважно закончила я посвящение или нет, я жрица. Сама богиня Мать отметила меня. Правда только вчера и я не успела об этом никому рассказать, но какая разница, не убьют же меня за то, что я упала в обморок. Это же обморок, да?

Звон в ушах постепенно стихал, принося облегчение и возможность нормально думать. Тело до сих пор не слушалось. Покосилась по сторонам, переведя дыхание. Отлично. Знакомая с детства статуя Отца Всемогущего вот уже полсотни лет стоящая у пруда, плакучая ива, склонившая гибкие ветви к земле, покосившийся мост и дырявая деревянная лодка без вёсел, — всё это находится в южной стороне парка. Прикрыла глаза, глубоко вдохнув. Это место мне знакомо. Мы с сёстрами не раз сбегали сюда после уроков, чтобы украдкой посмотреть на жизнь обычных детей. Все же тоска по нормальному детству была сильной, и первое время нам казалось, что лучше бы верховный жрец забрал нас из дома сразу после рождения, не позволяя увидеть другую сторону жизни, а не в семилетнем возрасте, тренируя лишениями силу воли. Это все конечно хорошо, но почему я здесь? Вынесли подышать воздухом после обморока? Далековато от храма. Верховный пришёл в бешенство после моего провала на посвящении и сестры меня спрятали? То же вряд ли, для этого можно было использовать одну из подсобок.

Пока я раздумывала над сложившейся ситуацией и безуспешно пыталась взять тело под контроль, невдалеке послышались шаги. Первой возникла мысль позвать на помощь. Я в церемониальном платье жриц, вряд ли найдётся желающий причинить мне вред. Если бы могла — застонала, губы отказывались шевелиться, пересохшим горлом даже толком не помычишь.

«На храм напали», — следом за первой мыслью пришла вторая, но более пугающая.

Все дело в том, что я смогла рассмотреть того, кто шёл в мою сторону, держа в руках тело, замотанное в холщовый мешок. Не то чтобы, лежа на земле и не имея возможности приподнять голову, у меня был большой обзор, просто, когда двенадцать лет проводишь большую часть дня в храме, а порой и задерживаешься до поздней ночи, тех, кто так же практически живёт с тобою рядом запомнить и узнать слишком легко. Вот и мне хватило потрёпанных старых ботинок и коричневых в заплатках штанов, чтобы опознать личного прислужника верховного жреца. Дальше было хуже. В осторожно сгруженном на землю теле, после того как его избавили от мешка, я опознала сестру Елену. Ужас затопил сознание. Следующие пятнадцать минут я беспомощно наблюдала, как в ряд со мной укладывают ещё семь моих сестёр.

Девять. Девять молоденьких жриц, беспомощных и бесчувственных, почему-то кроме меня, лежали на холодной мокрой земле. Когда появился верховный, я уже не могла думать — паника накрыла с головой.

— А вот и десятая, — нервно произнёс верховный, лично располагая ещё одну жрицу и снимая с неё мешок. — Успели.

К чему успели? Что происходит? И почему жрец так нервничает? А как же его учение о том, что нужно всегда держать себя в руках и никогда не демонстрировать своих истинных эмоций?

Где-то за спиной послышался тихий хлопок, а после практически бесшумный шелест, словно кто-то ползёт по дороге. Вряд ли в другой ситуации я смогла бы расслышать его, но сейчас нервы были напряжены до предела, чувства обострились, а знак моей богини чуть покалывало, вселяя надежду, что покровительница помнит обо мне и не даст в обиду.

— Все? — послышался насмешливый незнакомый голос.

Жрец отчётливо задрожал и незнакомец, расположившийся за моей спиной, ответил на свой вопрос сам.

— Не все, — теперь в его голосе можно было легко различить угрозу. — Вы должны нам тридцать, я же вижу только десятерых. Таскэ, проверь.

И снова шелест, только намного ближе.

Нас готовили ко всему. Мы с сёстрами могли не есть по три дня, тренируя выдержку, могли стоять на коленях по пять часов, вознося молитвы богине-матери, и это после восьми часов выслушивания просьб горожан. Мы могли многое, но к такому нас не готовили.

Когда боковым зрением замечаешь толстый зелёный хвост змеи, хочется кричать от ужаса и благодарить покровительницу за то, что твоё тело неподвижно. Когда этот хвост случайно или нет, касается твоих ног, дыхание перехватывает. А вот когда у него неожиданно обнаруживается обнажённый до груди хозяин с вертикальными зрачками линзовидной формы и маленькими рожками, торчащими сквозь кудрявые каштановые волосы, даже молитвы, заученные наизусть за двенадцать лет, вылетают из головы.

Тонкая изящная кисть с острыми когтями легла мне на живот, мягким движением опустилась вниз на несколько сантиметров, принося с собой распространяющееся книзу тепло, чуть надавила. И её обладатель вынес пугающий вердикт:

— Организм здоровый, к деторождению пригоден.

Он наклонился к моему лицо вплотную, демонстрируя маленькие острые клыки, моргнул, отчего вертикальный зрачок превратился в практически прямую линию и добавил:

— Кстати, она в сознании. Судя по всему, давно. Зелье практически не действует.

И двинулся дальше. А я лежала все так же неподвижно и не могла понять, что напугало меня больше: то, что я пригодна к деторождению или то, что единственное зелье, кроме успокоительного, я приняла из рук верховного — человека, которого я почитала и благодарила за полученные знания.

Пригодна… пригодна…

Страшные слова повторялись ещё восемь раз. Меня же накрыло осознание, что это крах всему. Жрица не может иметь детей не потому, что она бесплодна, а потому что связь с мужчиной находится под строжайшим запретом! Лучше бы убили. Это можно было легко понять и объяснить, такова истинная суть того существа, что меня осматривало.

— Итак, что мы имеем, — неожиданно прозвучал голос незнакомца, стоящего у меня за спиной. Хотя какой он незнакомец! Нагаасур — лучший из воинов и самый беспощадный убийца, которого только видел мой мир. — Согласно заключённому четыреста лет назад договору мира между нашими расами вы должны добровольно каждые двадцать лет отдавать в наше пользование тридцать невинных дев, способных к деторождению. Таких девушек всего девять.

Верховный упал на колени, заламывая руки.

— Пощадите, — севшим голосом взмолился он. — Дороги размыло, и девушек не успели доставить из других храмов.

Закрыла глаза. Лучше бы я этого не видела, пребывая в беспамятстве, как и мои сестры. А как же чувство собственного достоинства, которого мы должны придерживаться, дабы не позорить богиню Мать? Как же любовь к ближнему своему?

Ненавижу.

Легенды говорят, что нагаасуры были частью нашего мира. Дети, рождённые первой женой Отца Всемогущего — женщиной, в чьей сути перемешались сущности змеи и демоницы. Вроде бы даже магия упоминалась вскользь. Пока кто-то из змееподобной расы не совершил страшный грех. Тогда богиня Мать использовала один из своих аватаров, чтобы навсегда разделить наши расы, оставив этот мир людям. Но это было так давно, что если бы не обучение жрицы, то я и не знала бы этого.

Нынешний мир знает другую историю.

Они вернулись четыреста лет назад, чтобы нести разруху и хаос. Убивали мужчин, захватывая в плен женщин и детей. Уничтожали посевы и скотных животных, вынуждали сдаться без боя и подчиниться их власти. Тогда мы вышли победителями благодаря совместным усилиям жрецов и жриц по всему миру — так пишут в учебниках. Только почему история умалчивает о том, что был заключён договор передачи людей в полное пользование нагаасуров?! Ненавижу. Не за то, что скрывали правду, а за то, что растили на убой, обещая все блага жизни, за то, что прикрывались великой целью служения богини Матери.

Надрывный женский плач прервал мрачные мысли. Распахнула глаза, чтобы боковым зрением увидеть ещё одного нагаасура, держащего на вытянутых руках извивающиеся тела двух моих сестёр. Тех самых, что я недосчиталась ранее.

— Нет, — отчаянно воскликнул верховный, подскакивая с колен и что было прыти понёсся в сторону пребывающих в истерике молоденьких жриц. — Только не их! Они отмеченные богиней! Что угодно, только не их! Два дня. Через два дня я предоставлю вам обещанную плату. Пощадите!

— Два дня, — эхом отозвался нагаасур, стоящий позади меня. — Приведёте на десять больше. Я лично отберу тех, что будут принадлежать нам. Таскэ, позаботься о нашей неспящей. Уходим.

«А как же я? Я же тоже отмеченная», — стало последней отчаянной мыслью, промелькнувшей в моей голове.

Мир Ассахар, точка перехода, ничейные земли.

Сознание потихоньку возвращалось. Не спеша радоваться, пошевелила одним пальцем, потом другим. Кто-то потряс меня за плечо. Испуганно распахнула глаза и облегчённо выдохнула, обнаружив знакомое лицо перед собой.

— Лена, — позвала я сестру по имени.

Голос был хриплым, словно со сна. Может, действительно привиделось? Надышалась благовоний в храме, вошла в транс, а дальше мозг выдал такое... Тем более чувствую себя прекрасно, будто и вправду спала. Только лицо у сестры было непривычно бледным, а я богатой фантазией никогда не отличалась.

— Не привиделось, — констатировала я, приподнимаясь.

— Даже кричать не будешь? — сестра криво улыбнулась.

Посмотрела по сторонам, запоминая детали. На дом не похоже, но крыша какая-то над нами имеется. Палатка? Нет, слишком большая. Шатёр? Солнечные лучи проникают через боковые отверстия вместе с горячим воздухом. Словно мы с девочками втихаря выбрались летом на речку, прихватив палатку старого прислужника. Пол застелен тканью, да и лежу я на чем-то мягком. У одной из стен шатра расположились большие сундуки, из приоткрытого торчит цветная тряпка. Что это? Подарки? Нагаасуры решили задобрить нас прежде, чем потребуют потомство? Содрогнулась, представив маленького змея в своём животе.

— А что, были прецеденты? — тряхнув головой, ответила сестре, терпеливо ожидающей моей реакции.

— Ты первая с такой реакцией. Мы когда проснулись и по сторонам посмотрели, сразу на улицу выбежали, а там… — она зажмурилась, видимо снова переживая случившееся. И шёпотом продолжила: — Анжела первая в истерику ударилась, сбежать хотела. Ты знала, да?

Покачала головой в ответ. Не рассказывать же, как верховый лично нас бантиком чуть ли не перевязал. Пусть уж лучше думают, что нас похитили и надеются, что станут искать. Хоть какая-то да надежда.

— В себя ненадолго приходила, но меня тут же усыпили, — решила отделаться малой правдой. И тут же перевела разговор: — Так что с Анжелой?

Сестра мрачно усмехнулась и, склонившись ещё ниже, еле слышно прошептала:

— Отпустили, представляешь? — Не поверила и правильно сделала. — Через полчаса вернули зарёванную и с разбитой коленкой.

Ком встал в горле.

— Они её…

— И пальцем не тронули. Анжела сама упала. Ревела, дороги не разбирала, вот об камень и споткнулась. Идём, сестры, наверное, уже искупались. Ты дольше всех спала. Из одежды что-нибудь возьми.

Она кивнула в сторону сундуков. Я тоже туда посмотрела. Брать тонкую цветную ткань не хотелось, но выхода похоже не осталось. Приподнялась, разминая затёкшее тело, и тяжело вздохнула. Все моя спина была в подсохшей грязи, некоторые куски упали туда, где я спала. Только сейчас обратила внимание, что Лена тоже переоделась в это подобие платья, выбрав светло-бежевый цвет.

— А ты? Остальные сестры?

Она небрежно тряхнула плечами и нарочито бодро ответила:

— Прочитали молитву богине Матери, попросили смирения.

Мне такая спокойная реакция была не понятна. Ладно я, свои мгновения ужаса и паники я пережила, сейчас стараюсь взять себя в руки, оценить обстановку и решить, что делать дальше. Но сестры же не знают, что верховный нас предал, не знают как именно нас «проверяли» и на что. Только на выходе, обнаружив нагаасура, подпирающего стену шатра, поняла причину такого поведения. Она, как и я, думала, что говорит.

Первое, что бросилось в глаза, был огороженный деревянный подмосток, установленный совсем близко и огромная пустующая площадь вокруг неё. Вторым — усыпанный едой низенький собранный из больших и малых веток стол, как напоминание того, что в последний раз я ела вчера утром, чтобы очиститься перед посвящением.

«Задабривают», — решила я. Потом немного подумала и дополнила: — «Или откармливают».

А вот дальше было что-то похожее на поселение. Или временное пристанище. Мы находились на обширной зелёной поляне, усыпанной мелкой густой травой, поодаль высились голые стволы деревьев, лишь у самой макушки усыпанные листвой, а над головой жарко палило солнце, почему-то голубого цвета. Множество шатров нагаасуров установленные практически друг на друге, ощущались не просто инородными предметами в этом месте, они казались безжалостными захватчиками, оккупировшими запретную территорию.

— Идём, — сестра дёрнула меня за рукав платья. — Вон там тропинка к реке.

Нагаасур, стоящий около нашего шатра, бесшумно двинулся следом.

Впервые в жизни захотелось выругаться. Молча стиснула зубы, чуть ускорив шаг. Нам позволили увеличить расстояние всего лишь на десять шагов. И как при таком присмотре можно рассчитывать на откровенный разговор с сестрой?

— Уже известно, зачем мы здесь? Что от нас хотят? — решила попытать удачу.

Первые вопросы, пришедшие в голову, и казалось, я знаю на них ответы. Как же я ошиблась.

— Мы в роли живого товара, Маргарита, — со слабой улыбкой отозвалась сестра. — Подмосток видела? Это для нас. Кто-то задерживается, так что нам дали время привести себя в порядок, утолить нужды и попрощаться. После продажи мы вряд ли ещё увидимся.

Споткнулась от неожиданности и тут же была подхвачена под локоть когтистой рукой.

Как? Расстояние мы не сокращали. Сестра выразительно приподняла брови, и я совсем растерялась. Нагаасур отпустил сразу, стоило мне остановиться и выровнять дыхание.

Скупо поблагодарила, улыбнувшегося мужчину.

Лена выразительно приподняла брови, предлагая продолжить контакт, раз уж так удачно вышло. Мне не хотелось. Не было уверенности в том, что новые факты нашего пребывания в незнакомом мире мне понравятся. То, что это не родной Ясури, я не сомневалась. Нет у нас голубого солнца и веселящихся нагаасуров, выползших погреть на солнышке свои хвосты. Осмотрела мужчину с тёмно-синего кончика хвоста до маленьких рожек на голове и сглотнула. Почему-то в этот момент, вместо того чтобы думать над вопросами, пытаться вытянуть побольше информации, я, рассмотрев голый торс, толстые парные браслеты на предплечьях, вспомнила свою «пригодность» и уставилась туда, куда жрицам смотреть категорически не положено.

«Богиня Мать, почему я вообще думаю о том, что прячется у этого змееподобного мужчины под паховыми пластинами?! Или это так называемое смирение с неизбежным?»

Естественно, покровительница не ответила. Даже мне, отмеченной меткой, необходимо произнести полную фразу призыва, чтобы быть услышанной. И это радовало.

— Вы что-то хотели, кэрра? — обратился ко мне нагаасур, не оставив без внимания мой пристальный взгляд?

«Кэрра — это как у нас госпожа или я ошибаюсь?»

Выразительно посмотрела на сестру, но та только повела плечами и поджала губы.

Отступать было некуда.