Помоги проекту - поделись книгой:
Наталия Романова
Сидерические периоды в морских милях
Вместо Википедии
Автор знает, что Сидерические периоды в морских милях не измеряются.
Сидери́ческий пери́од обраще́ния
Сол — с
АХЛ —
НХЛ —
Вступление
Я была одержима математикой.
Я постоянно считала, измеряла, конвертировала.
Я была в состоянии посчитать расстояние между пунктом «А» и пунктом «Б» в любых единицах измерения, и практически мгновенно пересчитать в других. Для меня не составляло труда посчитать разницу во времени между часовыми поясами, я могла рассчитать время прилёта, приезда, прихода… Я всё это могла, и одержимо считала.
И у меня были свои правила подсчёта.
Расстояние я считала не в обычных милях, а в морских. А время не сутками, а по любому из сидерических* периодов обращения.
На самом деле я могла мили мгновенно пересчитать в футы или даже в дюймы, перевести солы** в сутки, а потом и в секунды, но чем меньше получалась цифра после знака равенства — тем больше я была довольна результатом.
Я не могла спать, есть, выйти из дома, если не произведу мысленный подсчёт, и таким образом, я не спала уже около двух суток на Уране, что равняется 34 часам 28 минутам и 48 секундам.
Мои глаза слипались, а цифры всё кружились и кружились в моей голове, как неисправный гироскоп. Я попыталась вспомнить момент, когда моё пристрастие к математике появилось…
Часть 1
Итак.
Я жила в маленьком, уютном, одноэтажном и благополучном городке. В меру доброжелательном, в меру пуританском, как и все маленькие городки. Мои родители развелись, когда мне было около пяти лет, но я не помню, чтобы страдала из-за этого.
Их дома стояли на одной улице, через дом, и были похожи, как братья-близнецы. Моя комната была в торце второго этажа и выходила огромными окнами на подъездную дорожку. Иногда я жила с мамой, иногда с папой, его второй женой Сью и её сыновьями Сэмом и Квилом. Мы отлично проводили время, играя на заднем дворе или на школьном стадионе.
Мама тогда ещё не вышла замуж второй раз, но я не помню её грустной или расстроенной. Она всегда была в хорошем расположении духа — отчаянная оптимистка, верящая в чудеса. Таковой она остаётся и по сей день.
У меня не было причин для грусти, возможно, если бы мне сказали, что я должна остро переживать развод родителей — я бы так и сделала, но мне не сообщили ничего такого, так что я была счастлива и довольна всем-всем-всем. Иногда меня печалили экзамены или наказания за шалости, но я всегда знала, что тучи развеются, и скоро всё станет как прежде.
Примерно так я дожила до своих четырнадцати лет.
Тем летом я уже начала помогать маме в её кафе в прибрежной зоне на пляже. У Кэрол был небольшой ресторанчик домашней кухни в центре городка и кафе на пляже, что служило дополнительным доходом.
Наш городок располагался недалеко от «курортной зоны». Излюбленного места отдыха состоятельных людей. Огромное чистейшее озеро, на берегу которого располагались домики, завораживающие пейзажи и мягкий, как говорили, климат, способствовали популярности «курорта». Туда приезжали семьями и проводили целое лето, а то и дольше.
И вот там-то Кэрол и удалось открыть небольшое кафе-бар.
Целыми днями я убирала бокалы со столиков и прибиралась на кухне, а к вечеру могла искупаться и насладиться чистейшим песком на берегу. Бывали дни, когда Кэрол отпускала меня с самого утра, и я не выходила из воды, прибегая в кафе только выпить содовой.
Тем же летом я познакомилась с семьёй доктора Льюиса. Вернее, сначала я познакомилась с Кристин Льюис. Ей было пятнадцать лет, она носила ярко-красный купальник и никогда не доедала мороженое.
— Тебе обязательно надо влюбиться, — ворковала Кристин, доказывая, что невозможно дожить аж до четырнадцати лет и не влюбиться.
— Это почти преступно, — продолжала она.
— Вот я была влюблена уже четыре раза, — добавляла, — правда, один раз в киногероя, но он тоже считается.
Мой отец был шефом полиции, и я, как никто, знала, что преступать закон нельзя, и стала перебирать в уме — в кого я могу влюбиться.
Первыми в списке шли Сэм и Коул, но при одной только мысли меня передёрнуло, и я решительно вычеркнула их, потом вспомнила Джонатана, моего соседа, но он был младше меня на два года и ниже на половину головы, так что и его кандидатура отпала. Митч Нортон был отвергнут за то, что облил меня кока-колой, и я видела, как он плакал, когда разбил коленку (но никому не сказала, сохранив его тайну), Эрик Йорк был хвастунишкой и носил брекеты, а Томас Кэссиди дважды сбивал меня на своём велосипеде.
Одним словом, влюбиться в нашем маленьком городке оказалось очень сложно. В самом деле, как найти себе возлюбленного, если всех мальчиков знаешь почти с пелёнок? Даже если он красавчик, как какой-нибудь Деймон Сальваторе, но ты помнишь, что в первом классе он написал себе в штаны — его рейтинг стремительно катится вниз. Впрочем, я была почти уверена, что уж у Деймона-то был шанс завоевать моё четырнадцатилетнее сердечко, вот только ни одного более-менее подходящего Сальваторе в округе не было.
Мой взгляд переместился от визжащей в воде Кристин к компании парней, уже взрослых, они шумно что-то обсуждали, потом один из них кинул мяч прямо в Кристин, и она завизжала ещё громче и вернула мяч обратно одним поставленным ударом.
— Эй, Крис, пошли, сыграем, — крикнул один из парней. Он был самым высоким и самым широкоплечим, наверняка он проводит не один час в день, накачивая мышцы.
— Пошли? — Кристин показала на мяч и махнула мне рукой, но я отказалась.
Забыла сказать. Дело в том, что я и спорт, любой вид спорта, были несовместимы до такой степени, что у Алекса, моего отца, в доме ломался телевизор, по которому транслировали бейсбол, если в доме была я.
Я отказалась, но вскоре пошла прямо к площадке для пляжного волейбола.
— Всё просто, — объяснял блондин, — ты должна стоять тут, два шага влево, два вправо, если мяч полетит на тебя — отбивай.
Всё просто. Лево. Право. Отбивай.
Вот только я не умела отбивать, путала лево-право и была способна запутаться в собственных ногах даже в одном шаге, а тут два… или даже целых четыре!
Я и запуталась, получив в итоге мячом по голове и… возлюбленного.
Он смотрел на меня удивительного цвета глазами, как у манула. Ярко-зелёными переходящими в янтарно-прозрачные. Он хлопал меня по щекам и разглядывал со словами:
— Точно нет сотрясения? — это он спрашивал блондина, которого, как оказалось, зовут Хантер.
— Откуда я знаю? — Хантер присел рядом с моим возлюбленным и тоже разглядывал меня.
— Ты же учишься на врача.
— Я ещё не учусь, — ответил блондин.
— По-моему, лучше позвонить отцу, — пробурчал здоровяк, и за своей спиной я услышала Кристин, она звонила уже знакомому мне доктору Льюису, который несколько раз покупал в нашем кафе напитки.
Через час я сидела за столом, с бокалом колы, рядом была мама, доктор и вся семья Льюисов. Все говорили одновременно, а я смотрела на Спенсера — так, оказалось, зовут парня с глазами, как у манула, — и внутренне ликовала, что нашла, в кого влюбиться.
О! Спенсер Льюис подходил по всем параметрам, он был старше меня, не обливал меня газировкой, не носил брекеты и даже если и писал себе в штаны в начальной школе, я об этом не знала. И это было только началом из огромного списка его достоинств.
Он был высоким и широкоплечим, но не таким пугающим, как его старший брат Саймон.
Его волосы были в беспорядке и на солнце отливали бронзой, тогда как в тени он смотрелся почти блондином, на руках у него были татуировки в виде непонятных мне надписей, а шорты сидели низко — одним словом, он был как самый настоящий киногерой.
Прекрасный и благородный!
Так я и влюбилась в Спенсера Льюиса. Правда, Кристин не разделяла моего оптимизма и сказала, что лучше бы я влюбилась в Саймона, он хотя бы весёлый, в отличие от Спенсера, которого ничего не интересует, кроме хоккея. И «ещё он дурак», — резюмировала Кристин, но я не очень-то её слушала, ведь если кто-нибудь из моих подружек влюбится в Сэма, я тоже скажу, что это глупо.
Итак, к концу лета я знала, что Спенсеру Льюису восемнадцать лет, он профессионально занимается хоккеем, любит лимонный тоник и мороженное с фисташками.
Когда тебе четырнадцать лет — это исчерпывающая информация.
Так прошло два года. Через год Спенсер приехал на несколько недель, и я, как и прошлое лето, вздыхая, любовалась им на пляже. Как он идёт к кафе, пьёт воду, крутит на пальце мяч, подмигивает проходящим мимо девушкам или зовёт меня играть в пляжный волейбол. Иногда он отставал от приятелей и шёл со мной, и тогда я думала, что умру от радости прямо на месте. Спенсер расспрашивал меня о городке или о моих впечатлениях о новом фильме или книге и делился своими впечатлениями. Иногда мы забалтывались, он заразительно смеялся и забавно шутил. Когда тебе пятнадцать — этого почти достаточно, почти… но я не думала о большем.
В лето моего шестнадцатилетия Спенсер Льюис не приехал с родителями, по словам Кристин, он подписал контракт с одной из сильнейших команд АХЛ, и я… обрадовалась за Спенсера. Я уже знала, как много это значит для него, и как он мечтает об НХЛ, и такой контракт был прекрасным шансом. Хоккей было всем, к чему стремился Спенсер Льюис, смыслом и главным чаянием его жизни.
К тому же, быть влюблённой в знакомого игрока АХЛ значительно интереснее, чем просто в старшего брата своей подруги. Когда тебе шестнадцать — так легко влюбиться в актёра или спортсмена, но, по большей части, девочки видят только фотографии в журналах или на страницах интернета, тогда как я своего героя знала лично.
Я немного скучала по Спенсеру и нашим беседам, иногда я находила информацию о нём в прессе, была даже пара интервью, но чаще я была настолько занята, что мне не приходилось страдать.
Сидя на горячем песке под, на удивление, палящим солнцем, я отбросила книгу в сторону и поморщилась от визга Кристин. Она всегда громко выражала свои эмоции, сейчас она визжала так, словно её за ногу укусила белая акула, или сам Дин Винчестер пригласил её на свидание, и отчаянно махала руками. Обернувшись туда, куда показывала Кристин, я замерла и почти превратилась в соляной столб, как Ирит. К нам приближались Саймон, за руку с высокой блондинкой, очень красивой, в красной шляпе и широких солнечных очках, Хантер, что-то рассказывающий этой самой блондинке, и сам Спенсер. Мой возлюбленный с глазами манула. Он изменился за год, стал как будто шире в плечах, на его руках прибавилось татуировок, а волосы стали длиннее, часть из них была собрана в небрежный хвост на макушке. Я, всё ещё застывшая, как Ирит, буквально любовалась на Спенсера и его немного хищные, но при этом расслабленные движения, в которых сочетались грация и сила. Эти слова я прочитала в одной из статей об Спенсере Льюисе, но сейчас поняла, о чём писала журналистка.
— Привет, — услышала я мягкое.
Кристин всё ещё визжала, Хантер смеялся, кажется, над Кристин, Саймон представлял свою спутницу, а Спенсер улыбался и смотрел, как мне казалось, только на меня.
— Прогуляемся? — спросил он час спустя, и я согласилась.
За этот час выяснилось, что высокую блондинку зовут Лилиан, и она девушка или даже невеста Саймона. Лилиан — родственница Хантера, приехавшая из Европы погостить и посмотреть страну Именно благодаря Лилиан все оказались в этом месте, ей было интересно посмотреть, где Саймон проводил все лета своего детства, и они приехали. Хантер решил составить компанию, к тому же он обещал родителям Лилиан, что присмотрит за ней, и хотя рядом с Саймоном ей точно ничего не грозило, он всё же поехал. А у Спенсера был перерыв между сезонами, который он решил провести с семьёй.
— Что у тебя нового? — поинтересовался мой возлюбленный.
А мне нечего было ответить, за этот год, как и за предыдущие, мало что менялось в моей жизни. Я сдала зачёт по биологии и перешла на усиленную программу по литературе, Сэм стал встречаться с девушкой, а Алекс купил катер и теперь проводил всё свободное время на рыбалке, снабжая рыбой не только Сью, но и всех родственников, включая нас с мамой. Не такие и большие новости… так что я предпочла слушать Спенсера.
Он переехал и снял квартиру, лофт. Он был в восторге от команды и перспектив, и от города, в котором жил, от людей, с которыми общался, и даже частые дожди и долгая зима не смущали его. Спенсер делился своими планами, и я впитывала их, как губка, словно это были и мои планы.
Я понимала, что Спенсеру не с кем особо общаться. Саймон всё время проводил с Лилиан, Хантер всё чаще уделял время Кристин и только Кристин, чем, как я поняла, Спенсер был не очень-то доволен, а самому ему оставалась только моя скромная компания. Но, всё равно, это было чувство абсолютного счастья. Я была отчаянно влюблена в Спенсера Льюиса и буквально смаковала каждую секунду нашего совместного времяпровождения, каждый его взгляд и каждое прикосновение.
Прикосновений было немного, но они были. Иногда он брал меня за руку, иногда проводил пальцем по тыльной стороне руки, и от этого я замирала, и у меня сбивалось дыхание. Иногда он дёргал меня в воде, и я молниеносно уходила под воду, а потом вылавливал меня, как золотую рыбку, держа одной рукой, и я ощущала, насколько сильные у него руки. Иногда его движения и взгляды были взрослые, такие взрослые, что я, помимо воли, краснела и отводила взгляд, а пару раз я ответила ему таким же взглядом, и Спенсер криво усмехнулся… Одним словом, мы ходили по краю отношений, я боялась сделать первый шаг, а Спенсер… Спенсер не хотел или не мог.
— Соблазни его! — заявила Кристин, потягивая клубничный коктейль из трубочки, показывая глазами на Спенсера.
— Ты что? — я округлила глаза. Соблазнить? Я бы не смогла соблазнить даже котёнка с соседней улицы, а тут… да и нормально ли обсуждать это с сестрой Спенсера?
— Что? — Кристин пару раз невинно моргнула. — Вы созданы друг для друга, и чем раньше он поймёт это, тем лучше.
— А по-другому он понять это не сможет? — с сомнением.
— Не знаю, но этот способ самый верный, — Кристин зашептала. — Секс привязывает мужчин, они зависимы от секса, секс — это почти всё, что они хотят, дай ему секс, и он твой.
Она говорила очень уверенно, и я покосилась в сторону Хантера, который стоял неподалёку и поняла, о чём говорила Кристин.
— Вы?..
— Да, — довольно закивала подружка, — всё равно мы поженимся, — она пожала плечами, — так что нет никакого смысла тянуть с этим. И вам с Спенсером тоже.
— Кто-нибудь знает? Про тебя с Хантером.
— Нееееееет, пока не знают… Соблазни его, — это звучало почти как приказ.
Легко сказать «соблазни», трудно это сделать, когда тебе всего шестнадцать лет, а весь твой опыт сводится к паре книг и паре просмотренных роликов в интернете.
Я критически осмотрела свой гардероб и поняла, что ничего мало-мальски соблазнительного в моём арсенале нет. Джинсы, шорты, рубашки, свободные футболки… с нижним бельём тоже была проблема. Трикотажные трусики с мультяшными героями и удобные бюстгальтеры не были хоть сколько-нибудь соблазнительны.
Но если купить платье или юбку не представляло для меня проблемы, то комплект нижнего белья… Прийти в магазин, выбрать кружевной комплект (а он должен был быть именно кружевным, по мнению Кристин и моему тоже) и расплатиться, в маленькой городке, где все друг друга знают, было почти неразрешимой задачей.
В итоге мы с Эллис отправились в соседний городок, где нашли соответствующий магазин, и там я около часа разглядывала тонны кружев и шёлка, останавливая своё внимание на красном и чёрном — согласно опросам, эти цвета мужчины считали самыми соблазнительными. Кристин настаивала на трусиках стрингах, я присматривалась к тонгам, но в итоге продавщица — девушка лет двадцати, — с улыбкой показала мне пару комплектов. Один «нежного персикового» цвета, другой «пудрово-розовый» с шортиками и просто слипами, но из тонкого кружева.
— Вот это точно сведёт с ума твоего мальчика, — и я покраснела, но купила оба комплекта.
Ещё день я потратила на всевозможные косметические процедуры, покупку пары платьев и изучения роликов и статей в интернете.
И, наконец, я, во всеоружии, с новыми знаниями и в новом белье пудрового цвета под коротким платьем, пришла на пляжную вечеринку, на которую мог прийти любой желающий. Такие вечеринки устраивались почти каждый день, на весь пляж неслась музыка, все веселись, кто-то пил алкоголь, кто-то нет.
Я не была сильна в танцах, тем более — в латиноамериканских, но когда Спенсер позвал меня, под громыхавшую на весь пляж Меренге, я не стала отказываться, предупредив, что не умею танцевать.
— Я помню, что у тебя обе ноги левые, — засмеялся Спенсер и прижал меня к себе как-то слишком сильно, объяснив это простым «так надо». Его нога была между моими, а моя — между его ног. Спенсер покачивался, двигался в такт музыке, кружил меня, его рука прижимающая меня к себе, иногда спускалась ниже талии, нога вжималась между моих ног, и порой я не чувствовала под этими самыми ногами песок, пляж ускользал у меня из-под ног. Это было весело и возбуждающе одновременно. Я никогда до этого не употребляла алкоголь, но была уверена, что именно так и выглядит опьянение. Только это было опьянение от любви, от молодости, от того, что я танцую на пляже под ритмичные звуки, и мои ноги запутываются, и мужчина рядом держит меня крепко, и я ощущаю буквально каждой клеточкой своего тела его возбуждение, даже любовь. Явственно, так, что можно потрогать.
Потрясающее чувство полёта, любви и собственной значимости, осознание своей привлекательности — всё это кружило голову в латиноамериканском вихре, и мы танцевали и танцевали, пока не оказались вдали ото всех, и, окрылённая своим успехом, я не поцеловала Спенсера. Сама. В губы.
Поделиться книгой: