Декан моего сердца

— Эй, потише!

Молния проклятия ударила рядом с целующимися, заставив их прервать свое увлекательное занятие.

— Все, хватит! — скомандовала Эль, отстраняясь от орка.

— Ты разбиваешь мне сердце, — он сверкнул ослепительно белыми клыками.

— Как можно разбить то, чего нет? — отпарировала эльфийка.

— Все такая же дерзкая!

— Стараюсь. С чем пожаловал на этот раз?

— С чего ты решила, что мне что-то надо?

— Брось, Больг, я же тебя знаю. Ты не слишком жалуешь город!

— Это верно, — орк усмехнулся. Из-за шрамов показалось, что он скалится. — У нас с ребятами дела неподалеку.

Он кивнул в сторону своих приятелей, все еще наблюдавших за нами. Эль фыркнула:

— Скажи лучше, что охотничий сезон закончился, и ты приехал сбыть незаконную добычу!

— Не без этого! — вновь ухмыльнулся он. — Кстати, я и тебе кое-что привез… зайдешь?

— Я с подругой, — эльфийка кивнула в мою сторону.

— Человек? — два горящих золотых глаза уставились на меня. — И южанка…

Орк брезгливо скривился.

— Добрый день, — холодно кивнула я, невольно заражаясь надменностью знакомого эльфийки.

Признаться, постоянные упоминания, что я — не местная, порядком надоели.

— Может и добрый, — орк вновь повернулся к моей спутнице. — Мы остановились у Борха.

— Я запомню, куда не стоит соваться, — дерзко улыбнулась она и подхватила меня под руку. — Трикс, пойдем!

— Откуда ты его знаешь? — поинтересовалась я, когда компания орков скрылась за поворотом.

— Больга? — зачем-то уточнила эльфийка.

— Да.

— Да так, было дело, — отмахнулась она. — Знаешь, как бывает в юности…. Тогда бандиты и браконьеры кажутся романтическими героями…

Я хмыкнула, вспомнив свои радужные мечты о Брайане… Хотя, лучше бы он был браконьером или бандитом — это могло бы хоть как-то оправдать его? А, главное, меня саму в моих глазах. Но… Никакого криминального прошлого за моим бывшим женихом не было.

Он просто привык получать все, что захочет. Интересно, как он отнесся к тому, что я пропала?

— Ты чего приуныла? — Эль заметила мою задумчивость. — Неужели из-за этого орка?

— Нет, — я покачала головой. — Твой знакомый абсолютно не при чем. Так просто… вспомнилось. Давай вернемся?

— Прямо сейчас? — эльфийка с тоской оглянулась на рыночную площадь.

— Если хочешь, можешь остаться — храбро предложила я, понимая, что подруга должна полностью опустошить свой кошелек.

Хотя, признаться, после встречи с северными головорезами на узких темных улочках старого города я не чувствовала себя слишком уверенной. Эль это поняла.

— Давай так: мы пьем кофе, я провожаю тебя к воротам и возвращаюсь, — тоном, не терпящим возражений, заявила она.

Мне оставалось только улыбнуться:

— Идет!

* * *

Выпив кофе, который действительно оказался вкусным, Эль вывела меня к воротам академии и, послав воздушный поцелуй воротам, вновь убежала в город. Я хмыкнула ей вслед. Чугунные створки угрожающе скрипнули, приняв это на свой счет.

— Назовите имя и должность! — потребовали они официальным тоном.

— Младший преподаватель Патриция Флоу.

Ворота вновь нахмурились, потом завитки разбежались, изображая улыбающееся лицо:

— Вы узнаны! Добро пожаловать в Йоршадскую академию, мисс Флоу!

— Спасибо.

Мой путь пролегал мимо студенческих общежитий. Заезд начался, на траве грудой лежали видавшие виды чемоданы, новенькие кофры, блестящие своими пряжками и даже несколько сундуков. Гул голосов перекрывал шум вновь поднявшегося ветра.

Адепты сновали повсюду, радостно окликая друг друга. В основном молодые люди, хотя я и заметила несколько девушек в зеленых мантиях кафедры зельеварения. Ношение формы было прописано уставом академии, и нарушители строго карались.

Черный цвет принадлежал теоретикам, алый — боевым магам, а белый — некромантам. Сейчас, смешавшись, адепты создавали причудливый калейдоскоп, от которого рябило в глазах.

Невольно проследив взглядом за их хаотичным перемещением, я едва не хлопнула себя рукой по лбу. Я забыла, что мне необходимо получить учительскую мантию.

Пришлось возвращаться к зданию академии. Кастелянша, невысокая даже для гномов особа, критически осмотрела меня, вздохнула и выдала нечто черное и достаточно пыльное.

— Вот. Держите.

— Что это? — я с опаской покосилась на серый от пыли сверток.

— Мантия, — фыркнула гномиха в свою бороду, заплетенную в множество косичек — именно так все остальные отличали особ женского пола. Гномы-мужчины разделяли свои бороды надвое и украшали специальными кольцами. — Что же еще?

— А… почему она такая пыльная? — поинтересовалась я, все еще не решаясь взять сверток в руки.

— Потому что лежала, — отрезала кастелянша. — У меня тут этой униформы… думаете, я с нее буду все лето пыль смахивать?

— Ну… — я прикусила язык, понимая, что если укажу этой гномихе, что забота об академической форме — её прямая обязанность, то наживу себе врагов в лице всего её клана. О злопамятности горных народов ходили легенды. — Думаю, у вас действительно слишком много обязанностей, а платят…

Это было еще одной ошибкой. Кастелянша расцвела и еще час сетовала на то, какая у нее маленькая зарплата. А вот у ректора… кстати, я в курсе, что он — дальний потомок повелителей севера? Нет, ах, да, я же южанка, хоть и симпатичная…

Потом она начала рассказывать про своих родственников, я несколько раз порывалась уйти, но гномиха проворно хватала меня за край юбки, вынуждая стоять.

Эти разглагольствования, как раз на беременности старшей тети, прервал какой-то адепт, тоже решивший получить униформу. Даже не поздоровавшись со мной, юноша бесцеремонно прервал кастеляншу, за что и получил в качестве мантии пыльный сверток, предназначавшийся изначально мне.

— Нет, ну посмотри! — адепт, наконец, обернулся ко мне, скользнул оценивающим взглядом по наряду, явно подсчитывая стоимость. По всей видимости, подсчет удовлетворил его, потому что юноша продолжил. — Как тебе нравится? Мало того, что мы вынуждены носить балахоны, так еще и эта грымза за лето не очистила их! Это прямое нарушение устава!

— По уставу очистка мантий производится от магических следов, а не от пыли, — сухо проинформировала я адепта.

Не то, чтобы мне хотелось защитить гномиху, но мне не понравилась ни то, как этот юноша смотрел, ни то, как обращался ко мне.

— Да ладно, — фыркнул он, ничуть не смутившись. — Можно подумать, кто-то читает устав!

— Что касается вас, молодой человек, то наверняка, вы даже букв не знаете, — фыркнула кастелянша. — Знаю я таких, умом не блещут, денег на столичную академию не хватает, вот и идут к нам, а у нас-то что, ректор он все стерпит, ему деньги нужны!

— Да кто ты такая, чтобы разговаривать со мной так? — грубо оборвал гномиху адепт.

Судя по его пунцовым щекам, кастелянша попала в точку. Мальчишка вновь обернулся ко мне:

— Идем, поговорим в более приятном месте!

Я слегка недоверчиво взглянула на него. Наглость потрясала.

— И с чего ты решил, что я обязательно должна пойти с тобой? — с интересом спросила я, сознательно переходя на «ты».

Наверняка, мои глаза заблестели. Всякий, кто знал меня, давно бы понял, что этот блеск не предвещает ничего хорошего и поостерегся бы. Но этот грубиян не знал, и потому лишь пожал плечами.

— Поверь, тебе лучше держаться меня! — самодовольно заявил он. — Уверяю, я имею вес в этой дыре…

— Неужели? — фыркнула я. — Не поверишь, но я тоже!

— Да? — адепт окинул меня еще одним презрительным взглядом. — И какой же, с учетом того, что ты — новенькая? Понимаешь, как я могу усложнить твою жизнь?

Я слегка наклонилась к парню и заговорщицки прошептала так, чтобы кастелянша тоже слышала:

— Я — твой новый преподаватель. Понимаешь, как я могу усложнить твою жизнь?

Вдоволь налюбовавшись ошарашенным выражением лица адепта, я вновь обернулась к кастелянше.

— Может быть, вы все-таки выдадите мне…

— Конечно, конечно, — засуетилась та. — Вы уж простите за недоразумение, магистр!

Порывшись в кладовке, она выдала мне абсолютно новую черную с золотым кантом мантию преподавателя. Адепт скрипнул зубами, получил в ответ два строгих взгляда и вышел, громко хлопнув дверью.

— Держите! — гордая собой гномиха выпятила свою бороду. — Помню еще его папашу… одного поля ягоды…

— Спасибо, — я расписалась в учетной книге, подхватила свою мантию и выпорхнула прочь.

Перчик ждал меня в комнате. На этот раз обошлось без котовредителства, и я испытала даже некую благодарность рыжему чудовищу.

— Еду принесут чуть позже, — сообщила я своему пушистому сожителю. — а сейчас давай-ка сделаем из тебя фамильяра.

Расценив мяуканье кота как согласие, я достала устав академии, выданный мне вместе с остальными документами, нашла соответствующий раздел и погрузилась в чтение. Через час я была уже не так оптимистична. Устав был составлен еще при основании учебного заведения.

Удивительно, но с тех пор в него ни разу не вносили поправок. Да что там, даже не адаптировали под изменившийся за столько столетий язык. Хотя… что ожидать от северян, так слепо цепляющихся за свои традиции?

— Ежели ведьма или оная магичка возжелает себе друга для утех душевных, то прежде чем вести его в покои свои, следует сперва проверить оного друга на предмет посторонних насекомых и власоедов, дабы фамильяров не было более одного! — прочитала я и повернулась к коту. — Скажи— ка, друг душевный, у тебя блохи есть?

Кот ответил мне возмущенным взглядом.

— Вот и хорошо, а то много фамильяров я не выдержу. Так, что там у нас дальше? Для признания фамильяром друга следует хорошенько омыть водицей животворящей, после накормить, и подать челобитную ректору для признания оного друга фамильяром. Какая прелесть! Перчик, идем мыться?

Последние слова я говорила уже в пустоту. Кот, почуяв неладное тут же испарился. Не было его и под кроватью. Я подозревала, что он опять нырнул в экспериментальный кофр, благо, что тот стоял раскрытым.

В мозгу мелькнула ехидная мысль захлопнуть кофр и сдать его в грузоперевозки, но я тут же устыдилась. В конце концов, Перчик был такой же жертвой обстоятельств, как и я. К тому же с котом было все-таки не так тоскливо. И потому я начала читать образец челобитной ректору.

От столь увлекательного занятия меня оторвал стук в дверь. За порогом оказался молодой орк с кожей бледно-зеленого цвета, значит, с предгорья. Передав мне свертки с покупками, посыльный протянул мне магическое перо, чтобы я поставила подпись на квитанции, пожелал приятного дня и скрылся.

Я неспешно разобрала покупки, полюбовалась новыми платьями, после чего вновь села писать челобитную, вернее, заявление на признание кота фамильяром. Покончив с этим занятием, я еще побродила по квартире, абсолютно не зная, чем заняться, и легла спать, надеясь, что у Эль вечер прошел намного интереснее.

Глава 4

Как всегда, Черепушка разбудил меня утром противным скрежетом.

— Мементо мори! Мори! Мементо!

— Да встаю я, встаю, — пробормотала я, стремясь еще хотя бы три минуты понежиться под теплым одеялом.

— Мяу! — Персик, окончательно переименованный в челобитной в “милого сердцу друга-фамильяра Перчика”, поддержал будильник, намекая, что ему, бедному созданию, крайне необходимо подкрепиться.

— Ладно, схожу за едой, — пробурчала я, все-таки вылезая из-под одеяла.

Кот вновь с укором взглянул на меня. Первым же вечером, сообразив, что угроза омовения в “водице животворящей” миновала, Перчик нагло развалился у меня на подушке. Я попыталась прогнать его, но животное с достойным упорством прыгало по постели, не собираясь сдавать позиций.

Сошлись на том, что жирный котяра спит у меня в ногах. Вернее, придавливал их намертво своим весом, иногда выпуская когти, когда считал, что я слишком сильно его пинаю.

Вдобавок кот храпел! Да, да, именно храпел: раскатисто, с руладами, то и дело порыкивая. В общем, ночка мне выдалась еще та. Утро оказалось не лучше.

— Мементо! — напомнил о времени черепушка, недовольно щелкая челюстью. — Мори!

Понимая, что смерть придет за мной не скоро, я потянулась и все-таки выползла из-под бренного и тяжелого кошачьего тела, заслужив еще один полный укора и страдания взгляд.