Костёр в ночи

— «Они»?

— Они. Болота, и вся та мразь, что там обитает. Лягушки. Жабы. Что-то гонит их к югу, и Дирн — следующая остановка.

— Дирн? — переспросил я, чувствуя себя идиотом.

— Этот город, — пояснил Гетаинир. — Слушай, я уже говорил с администрацией. Удалось убедить. Из столицы прислали инспектора, он осмотрел болота и видел издали лягушку. Обделался немного, отписал Дамонту, а теперь собирается ехать в Сезан, докладывать лично. Но у того, как мне кажется, сейчас более важные дела есть. Слыхал, что на Материке случилось?

Я неопределённо махнул рукой в воздухе. Гетаинир кивнул:

— Там, может, война со дня на день начнётся. А тут — какой-то жалкий Дирн, от которого толку — меньше, чем никакого.

— Погоди, — что-то щёлкнуло у меня в голове, — так этот, который тут вторую комнату занимает, он — инспектор?

— Ну! Он, кстати, чуть ли не на рассвете выехать собирался, скоро уже встанет. Так я к чему это всё? Как только в администрацию придёт официальное уведомление-отписка о том, что никаких причин для беспокойства не обнаружено, они встанут на уши. Тут-то и появляемся мы.

— Побеждаем болота? — задумался я.

— И зарабатываем солсы!

Я думал. Как сражаться с болотами, представлялось мне смутно. Маги Земли, помнится, руны чертили, но я только самые основы рунописи знал. Как маг Воды, я могу, например, заморозить болота, или испарить частично. Но на большу́ю площадь ресурса у меня не хватит. С другой стороны, солсы-то нужны…

— Деньги пополам, всё по-честному, — агитировал Гетаинир.

— А дом в Дирне снять можно? — задал я неожиданный вопрос.

— Да запросто. Гатса три-четыре в месяц, если не привередничать. Поприличнее — ну, восемь-девять…

— Давай так. Ты мне сейчас десять гатсов — и я в деле.

Гетаинир фыркнул.

— Сам смотри, — поднял я кружку. — Мне-то Дирн без надобности. Спасибо, что предупредил, как говорится. Выспимся и уедем, найдём местечко поспокойнее.

Я отхлебнул пива. Наглость, конечно, самому неудобно, но что делать. Когда надо содержать семью, приходится вертеться по-всякому.

Гетаинир молчал, поджав губы. Кажется, я почувствовал верно: он не мог просто так уйти. Что-то привязывало его к Дирну.

— Ладно, — вздохнул он и полез в карман. — Убедительно излагаете, господин Ямос. А оружие у вас есть?

Я молча призвал меч, который был у меня поглощённым, а потому не пропал вместе с плащом.

— О, рыцарский, — отметил Гетаинир, выложив на стол стопку серебряных монеток. — Сэр из Ордена?

Упс. Напрасно я это, но назад сдавать уже поздно.

— Как-то так сложилось, — заметил я небрежно и убрал меч.

— Так ты в паломничестве? — «догадался» Гетаинир.

— Ну! — подыграл я ему, понятия не имея, что за паломничество имеется в виду.

— В таком случае, помогать несчастным — твой святой долг.

Смекнув, чем начало попахивать в разговоре, я быстро накрыл стопку монеток рукой. Гетаинир широко улыбнулся:

— Сразу видно матёрого рыцаря! Да я ничего, ничего. Просто говорю. Деньги пополам, всё как условились.

Ссыпав монеты в карман штанов, я сразу почувствовал себя увереннее и расслабленно откинулся на спинку стула. Взял кружку, отпил глоток. Вот теперь глаза начали слипаться. Теперь, пожалуй, можно и поспать попробовать.

Наверху стукнула дверь. Гетаинир вздрогнул, взгляд его метнулся к лестнице. Я лениво посмотрел туда же. И чего он такой нервный? Тоже мне, боец с нечистью. Хотя, конечно, не каждому на долю выпадет такой богатый жизненный опыт, как мне.

Вскоре на лестнице появились ноги. Их я узнал мгновенно. Потом — подол платья и, наконец, вся Натсэ целиком. Она умудрялась ступать так, что лестница практически не скрипела.

— Доброго утра, леди, — взмахнул кружкой Гетаинир. Он старался говорить расслабленно, но я чувствовал его напряжение. Очень уж нервный дядька. С таким в серьёзное дело влезать — не приведи Стихии. Но деньги-то нужны, блин…

— Я не леди, — отрезала Натсэ, спустившись.

На меня она метнула мрачный взгляд, потом посмотрела на кружку и, как будто жила здесь уже не первый день, по-хозяйски прошла за стойку. Сквозь щели теперь проникало достаточно света, чтобы я увидел, как она там берёт кружку, нюхает, морщится и наполняет её из-под крана, торчащего из стены.

— Прошу прощения, — сказал Гетаинир. — Я просто увидел меч у вас за спиной, и…

— Это не меч. Это тонкий намёк, чтобы всякая бестолочь не лезла ко мне с разговорами. Раз уж обручального кольца мне по статусу не полагается.

Я содрогнулся. Всё-таки, когда Натсэ была рабыней, она была куда более позитивной. Видимо, заражалась от меня, через Огненное влияние. А может, она просто из-за Авеллы злится?

Натсэ с кружкой в руке подошла к нам, пинком подвинула стул от соседнего столика, уселась и начала пить.

— Как спалось? — участливо спрашивал Гетаинир. — Не беспокоило ли что-нибудь ваш сон?

Тут мне сделалось неприятно. И чего он к ней прилип? Ясно же дала понять, что не хочет болтать с посторонними. Нет, лезет со своими светскими любезностями. Шёл бы уже… Куда-нибудь. Мы с ним обо всём договорились, деньги он мне отдал.

Натсэ поставила кружку на стол, покосилась в сторону Гетаинира и повернулась ко мне.

— Знаешь, — сказала она, — я за свою жизнь видела многих мужчин. Я видела, как мужчины сбегают от жён в постель к левым девкам. Видела, как уходят из дома, чтобы напиваться. Видела даже, как накачивают жён креплёным вином, чтобы те не мешали им развлекаться с левыми девками. Но я ни разу не видела, даже не слышала о таких, которые подкладывают жену в постель к левой девке, чтобы потом пойти напиваться с каким-то мужиком.

— Это Гетаинир, — только и сказал я.

— А. Ну ладно. Это всё объясняет.

Она вновь приложилась к кружке. Я молча страдал. Такой хороший случай поговорить начистоту, всё обсудить, но нет же — сидит тут этот поганец, так глазами и стреляет туда-сюда. И опять на лестницу смотрит. Чего ему эта лестница?

— Сэр Ямос, вы не представите мне даму? — поинтересовался он.

— Э… Да, конечно. Это Тавреси.

Услышав имена, Натсэ поставила кружку и посмотрела на меня с внезапным уважением.

— Ого, — сказала она. — Сам додумался?

— Сердце подсказало, — буркнул я.

Можно подумать, я такой дебил, чтобы, находясь в бегах, настоящие имена использовать! Нам бы вообще замаскироваться. К примеру, волосы перекрасить: Натсэ — в белый, Авелле — в чёрный. Тогда нас точно никто не опознает.

— Очень, очень приятно, госпожа Тавреси, — разливался соловьём Гетаинир. — Здесь, в наших краях, не часто встретишь таких красавиц…

— Ты чего проснулась так рано? — тихо спросил я, Воздушным заклинанием приглушив голос Гетаинира. Хорошо всё-таки быть магом четырёх Стихий.

— Мне, чтобы прийти в себя, достаточно двадцати минут мёртвого сна, — отозвалась Натсэ вполголоса, и сразу вернулось ощущение полного доверия между нами. — Неспокойно здесь. Уходить надо.

— Из трактира? — уточнил я.

— Из города. Помнишь, я говорила, что чувствую место, его душу? Ну так вот: у этого города душа — гнилее некуда.

Я прикусил губу. Н-да, вернуть аванс, конечно, никогда не поздно, я никаких документов не подписывал. Но всё же было бы неприятно вот так запросто выйти из дела. Гетаинир, хоть и надоедливый балабол, мужик отважный. Как его бросить тут одного, сражаться с жабьим нашествием?

— Вам не понравилось на новом месте? — спросил Гетаинир, что-то расслышав.

Я быстро снял заклинание, чтобы он ничего не заподозрил. Знать о том, что у меня больше двух печатей, тут никому особо не следует. И так придётся врать что-нибудь, чтобы объяснить, почему у меня, мага-рыцаря Земли, в моём возрасте Водная печать образовалась.

Натсэ раздражённо покосилась на Гетаинира. Взгляд у неё, для неподготовленного человека, был тяжёлый и пугающий. Но Гетаинир не побежал в панике прочь и даже не извинился за назойливость. Так и сидел, стискивая кулаки на столе.

Тут сверху послышался стук. Поскрёбывание.

— Что это? — дёрнулся он.

— Боргента, наверное, проснулась, — предположил я, мысленно посмеиваясь над тем, как Авелла отреагирует на своё новое имя; другого мне сходу в голову не пришло. — Ключа-то у неё нет. Кстати, Тавреси, а ты как выбралась?

— Спрашиваешь, как я отперла дрянной замок в хлипкой деревянной двери? — посмотрела на меня Натсэ. — Серьёзно? Дверь отпертой оставила. Если твоя дорогая Боргента не совсем без мозгов, то уже бы открыла. Если хочешь — сбегай, помоги. Я лично с места не тронусь ради этой…

И тут Авелла открыла дверь — я услышал знакомый скрип. А в следующий миг — визг. Тоже очень знакомый. Так она визжала, например, когда я пришёл к ней в гости в Небесный Дом, а у неё некстати сбился бант.

Прежде чем я успел хоть как-то отреагировать, на меня налетел порыв ветра — так быстро Натсэ вылетела из-за стола. Лязг, с которым меч покинул ножны, я услышал уже с лестницы. И бросился следом, по привычке заставив Огонь помочь мне двигаться быстрее. За мной грузно топал сапогами Гетаинир.

Глава 4

Я был на середине лестницы, когда услышал звон разбитого стекла. Наверху творилось что-то, выходящее из ряда вон. Авелла уже не визжала — она кричала:

— Стой! Стой!!!

Натсэ, с присущей её скоростью, видимо, уже вбежала в комнату, и я услышал, как она кричит:

— Ты-то куда, дура?! Не ранена?

Одним прыжком преодолев оставшиеся ступеньки, я ворвался в коридор. Первая дверь — наверное, в комнату Гетаинира — была закрыта. Вторая дверь — в нашу — открыта, но я даже не сразу туда вошёл. Дверь в третью комнату — комнату инспектора — была распахнута настежь.

Коридор проходил чуть дальше и заканчивался тёмным тупиком. И там, в тупике, лежал на полу человек. Он был очевидно мёртв — из-под него вытекала лужица крови. Лежал он лицом вниз, и всё, что я мог о нём сказать, это то, что он — маг. Плащ был светло-серого цвета. Это означало, что он — либо безродный, либо из очень мелкого рода. Либо может быть из хорошего рода, но занимает какую-то ничтожную должность. Это пока мы ехали, я от нечего делать выспрашивал у девчонок всякие подробности окружающего мира — надо ж было о чём-то разговаривать. Ну Авелла и просветила меня, пока Натсэ дулась…

Авелла!

Я оторвал взгляд от трупа и вбежал в комнату. У разбитого окна боролись Натсэ и Авелла. Впрочем, «боролись» — сильно сказано. Авелла рвалась в окно, а Натсэ спокойно её удерживала поперёк туловища одной рукой. Кошка, выгнувшись дугой, стояла в углу и страшно шипела.

— В чём дело, что случилось? — выпалил я, переводя дыхание.

Услышав мой голос, Авелла повернулась ко мне и по-детски обиженно всхлипнула, показывая пальцем в сторону окна.

— Он выпрыгнул! Прыгнул — и убежал! Теперь уже далеко, наверное, а она меня не пустила!

— И правильно не пустила! — прорычала Натсэ. — Ты соображаешь, что творится? Ты за окно посмотри!

Авелла посмотрела. Я тоже. За окном густой молочной стеной стоял туман. Непроглядная мутно-белая мгла. Как будто трактир утонул в огромном чане с молоком. Туман уже пытался запустить щупальца в комнату. Нет уж, думать о том, чтобы туда сейчас выйти, не хотелось совершенно. Я вытянул руку к окну:

Граница.

Мигнула едва заметная белая печать на руке. Ресурс упал на пару десятков единиц, и невидимая преграда отсекла кусочек тумана, который тут же растворился. Ну вот, на пару часов у нас есть окно — прозрачное, но совершенно звуко-, влаго-, ветро- и врагонепронецаемое. И Авеллонепроницаемое тоже — она всё ещё продолжала рваться, а Натсэ её удерживала.

— Тут всегда так, — услышал я голос Гетаинира. — Часов до семи-восьми из дома лучше не выходить, пока туман не рассеется. В нём люди пропадают…

Я повернул голову. Гетаинир сидел на корточках возле нашей двери, смотрел в сторону трупа и, казалось, очень глубоко задумался.

— Что здесь случилось? — спросил я. — Боргента! Хватит.

— Но там же…

— Хва-тит!

Пришлось прикрикнуть. Авелла тут же сникла, и Натсэ с облегчением выпустила её из объятий. Выйдя из боевого режима, Авелла немедленно принялась реветь, кулаками размазывая слёзы.

— Не, — покачала головой Натсэ и попятилась. — Вот с этим ты уже давай сам. А я пойду на трупик погляжу.

Она отошла к Гетаиниру, а я приблизился к Авелле, обнял её, погладил по голове.

— Тише, тише, — шептал я. — Что бы там ни было — оно уже закончилось. Всё хорошо.

Снизу доносились злые заспанные голоса. Хозяин проснулся от криков и грохота и шёл разбираться. Под его сапогами лестница буквально взвыла.

— Ничего не хорошо, Мортегар, — прошептала Авелла, стараясь совладать с рыданиями.

— Тс-с-с! Ямос. Запомни: меня зовут Ямос. Ты — Боргента, а Натсэ — Тавреси. Хорошо?

Слёзы высохли. Авелла вздрогнула, отстранилась и заглянула мне в глаза.

— Б-б-боргента?

— Ага.

— Ты злой!

— Вовсе нет, просто мне пришлось импровизировать…