Цели бизнеса: декларации и действительность

Но с передачей управленческих функций менеджерам эксплуататорская сущность капитализма не изменилась. Управляющие не становятся руководящей силой капиталистической экономики. Командные высоты в экономике капитализма, как и господство в его политической жизни, принадлежат финансовой олигархии. В США это олигархические династии Рокфеллера, Моргана, Дюпона, калифорнийская, техасская группы и др.

Базируясь на утверждении о якобы переходе власти в корпорациях к управляющим, современная теория менеджеризма главный упор делает на изменении самой природы корпорации, которая выдается за общественный, некапиталистический институт, не зависящий от капитала и поставленный на службу обществу.

Идеологи буржуазии отрицают тот факт, что акционерной собственностью распоряжаются крупные денежные капиталисты, владеющие контрольным пакетом акций не только своей корпорации, но и при помощи так называемой системы участия многих других фирм. Извращая особенности движения капитала и прибыли при акционерной системе участия, апологеты бизнеса стремятся доказать, что сегодня капиталистическая собственность исчезла и современный капитализм якобы не является эксплуататорским строем.

Этот тезис является ядром менеджеристской концепции целей бизнеса. Американский специалист по вопросам стратегии бизнеса Д. Уишерд заявляет, что корпорация трансформируется из частной организации, контролируемой немногими лицами, преследующими цели увеличения прибыли, в общественный институт с широкими социальными обязанностями. «Институт корпорации… по своей сущности является общественным институтом», — утверждает он. В таком же духе высказывается преподаватель Стамфордской школы бизнеса Р. Паскаль.

Теоретики менеджеризма уделяют большое внимание доказательству тезиса о том, что служение фирме есть служение обществу. Работник корпорации, увеличивая производство товаров и услуг, служит тем самым обществу, утверждают они. А то обстоятельство, что это производство подчинено увеличению прибыли, скромно замалчивается. Служение обществу, по их мнению, будет значительнее, если в корпорации будет существовать организованная общность целей, то есть общие интересы, которые компания может привить своим управляющим и работникам. Р. Паскаль отмечает: «Общие интересы придают смысл действиям и помогают направлять людей туда, куда хотят старшие руководители. Это привязывает работников к организации, позволяет им смотреть на себя не как на мелкие винтики в чужой машине, а как на людей, которые через свою компанию служат обществу». Идеалом «общности целей» предпринимателей и рабочих, «образцом преданности и спаянности» работников и корпорации, по мнению буржуазных идеологов, является управленческая система Японии. Американские теоретики менеджеризма пропагандируют этот якобы осуществленный идеал единства работников и корпорации для его распространения в США.

С помощью концепции «общности целей» буржуазные идеологи стремятся замаскировать действительную власть капитала. Они скрывают специфические черты производства прибавочной стоимости и соответственно превозносят функции управления, связанные с процессом создания потребительной стоимости. Следовательно, они искажают социально-экономическую сущность капиталистического управления как функции эксплуатации общественного труда капиталом. Говоря о единстве интересов общества и корпорации, а также общности интересов внутри корпорации, они затушевывают классовые антагонизмы между капиталистами и рабочими, как между субъектом и объектом управления.

Мотивы «корпоративности», «единства работников и корпорации», «общности целей» наиболее подробно изложил в своих работах Дж. Гэлбрейт. Он рассматривает корпорацию в качестве организационной формы, отвлекаясь при этом от характера капиталистической собственности и системы производственных отношений. Он считает, что «проблема целей начинается со взаимоотношений между личностью и организацией. Участник организации находит привлекательными для себя ее цели и подчиняется им. Эти цели заменяют ему собственные». В этом случае возникает совместимость целей общества, организации и личности. И эта совместимость порождает общность мотивов, которые побуждают участников добиваться реализации поставленных задач.

Гэлбрейт игнорирует классово-противоречивый характер капиталистической организации как производственной единицы. Он рассматривает ее как однородное, единое целое, находящееся в гармонии как со всем обществом, так и с отдельным ее членом (несмотря на признание отдельных противоречий между ними). Гэлбрейт и другие буржуазные экономисты отрицают присущие капиталистическому строю антагонизмы между частными интересами предпринимателей и интересами широких масс трудящихся, эксплуатируемых наемных работников.

Из четырех мотивов, которые, по мнению Гэлбрейта, крепкими узами связывают личность с организацией (денежное вознаграждение, принуждение, отождествление целей, приспособление), первые два мотива не считаются уж столь важными для современного капитализма. «В современном обществе принуждение в значительной мере, хотя и не окончательно, отошло в прошлое», — утверждает он. Социальную гармонию организации и ее отдельных членов, по его мнению, создают мотивы отождествления и приспособления. Рабочие якобы отождествляют свои цели и цели предпринимателей. Тем самым концепция «новых целей» Гэлбрейта скрывает подчинение капиталистического производства мотиву получения прибыли. Она ориентирована на то, чтобы отнять у рабочего класса перспективу борьбы за свое социальное освобождение.

Монополистическая корпорация, продуктом развития которой является менеджеризм, отводит ему большую роль в процессе максимизации прибыли. С внедрением менеджеризма связаны такие потогонные системы труда, как, например, тейлоризм, когда прибыль увеличивается посредством рационализации процесса управления. Способы расширения эксплуатации трудящихся, ужесточение контроля за производственным процессом — все это является предметом изучения менеджеристской доктрины. Время от времени под воздействием общественных процессов развития монополии появляются йовые ее разновидности.

Свою трактовку взаимоотношений контроля и собственности, государства и корпораций дает М. Уайденбаум (Вашингтонский университет). По его мнению, американская корпоративная система является преимущественно государственной и поэтому власть в корпорации принадлежит уже не управляющим, а широким слоям служащих — контролерам, плановикам, техническим специалистам, занятым не только в частном, но и в государственном секторах. Уайденбаум стремится исказить значение государственного сектора в американской экономике, изобразить его как угрозу интересам частнопредпринимательских корпораций, с тем чтобы предложить меры по сокращению государственного регулирования. В этом главное содержание его концепции. Он предлагает ограничить экономическое государственное регулирование лишь использованием метода затраты — выгоды.

Суть этого метода заключается в том, что государственный контроль над экономикой в целом может продолжаться лишь до предела, при котором прирост дохода перекрывает повышающиеся издержки. Одновременно автор выступает против мелкой опеки со стороны государства над деятельностью частного бизнеса. По его мнению, правительство должно контролировать только самые ключевые решения корпораций. Эта разновидность менеджеристской концепции выступает за сокращение государственного регулирования частномонополистического предпринимательства. Уайденбаум солидарен с консервативными теоретиками, отрицающими вмешательство государства в дела предпринимателей.

Более реформистскую точку зрения занимает У. Пи-терсен (Небрасский университет). В работе «Наша перегруженная экономика» (1982 г.) он считает, в духе буржуазного реформизма, что современный капитализм «должен приспособиться к имеющимся условиям, изменить свою структуру и экономический механизм». По его мнению, необходимо прежде всего организовать последовательный контроль над ценами как со стороны правительства, так и монополий. В широком плане он выступает за передачу государству тех функций регулирования, которые осуществляются монополиями. Для этого Питер-сен предлагает демократизировать механизм принятия решений в корпорациях. Его реформистский вывод гласит: «Современная корпорация должна быть демократизирована… с помощью государства». Он маскирует уже имеющееся слияние сил монополий и государства, когда говорит о необходимости демократизации корпоративного аппарата.

В начале 80-х годов идеи реформизма получили идеологическое и политическое оформление в виде проекта «новой индустриальной политики». Эта программа разработана в произведениях Р. Рейча, Л. Тэроу, книге Б. Гэр-рисона «Деиндустриализация Америки» (1982 г.), в коллективном труде «Америка в развалинах» (1981 г.). Эту программу разделяют ряд крупных бизнесменов, например президент автомобильного концерна «Крайслер» Ли Иакокка. «Новая индустриальная политика» является совокупностью экономических идей и политических рекомендаций по проблемам подъема американской промышленности, ее модернизации. Приверженцы этой политики вину за падение престижа американской промышленности и упадок ряда ее отраслей (автомобильной, металлургической) возлагают на частный капитал, который не способен правильно распределять капиталовложения. Они выступают за правительственное регулирование экономики, планирование промышленности и активное вмешательство правительства в развитие отстающих отраслей, а также перспективных отраслей (например, электроники). Буржуазно-реформистские теоретики предлагают ограничить конкурентный рынок с помощью экономического планирования и программирования. Они ратуют за осуществление комплексного плана развития отраслей промышленности, за создание некоего консультативного совета по вопросам экономики, в состав которого должны войти представители корпораций, профсоюзов и правительства.

Эта буржуазно-реформистская концепция предполагает, что рабочие и корпорации заключают между собой соглашения о взаимных уступках, устанавливая гармонические отношения в целях роста производительности труда, идущего на общее благо. Сегодня буржуазные реформисты США (Л. Тэроу, Ф. Шарп) предлагают новый классовый контракт, приемлемый для всех социальных партнеров — рабочих, предпринимателей, правительства. Таким контрактом они считают новую индустриальную политику, цель которой — добиться классового сотрудничества рабочих и корпораций на основе программы внедрения новой технологии, поддерживаемой государством. Во главу угла они выдвигают вопросы технического прогресса, капиталовложений, производительности труда, переподготовки рабочей силы. Они призывают трудящихся идти на жертвы — снижение заработной платы, повышение производительности труда и др. — ради модернизации предприятий.

Какие бы окраски и формы ни принимали всевозможные разновидности буржуазно-реформистских теорий управления, все они, как и консервативная концепция, направлены к одной цели — обеспечению роста прибылей монополий, повышению темпов накопления капитала.

2. Маскировка лейтмотива прибыли

Особое внимание реформистские идеологи бизнеса уделяют мотивам деятельности корпораций. По мнению американских специалистов по вопросам политики корпораций Ч. Хофера и М. Мэрея, формирование целей фирмы является важной составной частью процесса управления. Теоретические представления о мотивах, целях и стратегии корпорации нужны бизнесменам для того, чтобы строить свои взаимоотношения с государством. Однако идеологические соображения заставляют и теоретиков и дельцов искажать и фальсифицировать представления о целях бизнеса. Страх капиталистов перед социальным движением масс, боязнь потерять свою собственность и баснословные прибыли заставляют их защитников — теоретиков разрабатывать дымовую завесу — различного рода концепции неприбыльных мотивов, прикрывающих истинные цели корпораций — ненасытную алчность к наживе.

Сторонники менеджеризма отрицают максимизацию прибыли или ставят под сомнение ее роль как стимула экономической деятельности фирмы в условиях современного капитализма. Они заявляют, что технократическая элита управляющих руководствуется совершенно другими мотивами, чем погоня за прибылью, и что прибыль перестала быть стимулом деятельности корпораций. Гэлбрейт пишет: «В наше время источником власти служит тот сплав знания и опыта, который представляет техноструктура. Параллельно процессу становления власти технократов происходила и смена мотивов, руководящих человеческой деятельностью».

Наиболее распространенная аргументация этого тезиса такова: раз управляющие не связаны с максимизацией прибыли, то и корпорация освобождена от погони за ней. Как уже выяснено, управляющие не являются определяющей силой корпорации и они не освобождены от необходимости стремиться к максимизации прибыли, ибо они управляют производством в интересах магнатов капитала. Погоне за прибылью каждая фирма подчиняет всю свою политику — методы эксплуатации трудящихся, выбор капиталовложений, направление технического прогресса и т. д. Прибыль является синтетическим показателем деятельности не только всей компании, но и ее подразделений.

Буржуазные идеологи пытаются отрицать даже саму зависимость вознаграждения управляющих от прибыли. Р. Гордон, Дж. Гэлбрейт утверждают, что для управляющих денежное вознаграждение, связанное с прибылью, отходит на второй план и поэтому они не заинтересованы в прибыли. В теориях У. Баумоля, О. Уильямсона менеджеры изображаются как получатели дохода от управления, а отнюдь не от прибыли.

Однако практика корпораций показывает, что, чем больше прибыль фирмы, тем больше жалованье управляющего, его премия, дивиденды на акции. Обычно годовой доход высшего управляющего слагается из жалованья, премий, бонусов — вознаграждения за итоги годовой работы фирмы, опционов акций, то есть права покупать акции по заранее обусловленным ценам. Дивиденды на акции, которые получают управляющие, прямо зависят от прибыли. Жалованье, хотя и косвенно, также зависит от прибыли компании. В корпорациях с объемом продаж от 500 млн. до 1 млрд. долл. оно в 4 раза больше, чем у компаний с величиной оборота в 1–5 млн. долл. Таким образом, мотивы деятельности крупных управляющих никоим образом не отделены от стремления максимизировать прибыль.

Ряд теоретиков менеджеризма в доказательство того, что прибыль якобы перестала быть лейтмотивом деятельности управляющих, внушают окружающим, что корпорация в первую очередь занимается улучшением качества продукции, трудоустройством, охраной окружающей среды и другими насущными запросами членов общества. Тем самым они пытаются доказать, что изменилась частнособственническая природа корпорации. Так, Дж. Рей-неке утверждает, что «бизнес воздействует на общество двумя очевидными способами: создавая занятость и производя полезные продукты и услуги».

Некоторые буржуазные экономисты и социологи отрицают лейтмотив прибыли при современном капитализме на основе идеалистического подхода — с помощью моральных и психологических соображений (Г. Саймон, Р. Сайерт, Дж. Марч). Согласно Г. Саймону, всякий человек по своей природе ищет наибольшего удовлетворения. Предпринимателю наибольшее удовлетворение доставляет минимальная прибыль, поскольку достижение большей прибыли — это потеря времени и значительный риск. Достигнув минимальной прибыли, предприниматель удовлетворен своим рациональным выбором, позволившим осуществить поставленную цель без излишнего риска.

Однако еще К. Маркс доказал, что стремление предпринимателя к прибыли определяется не его эмоциями, а законами капиталистического накопления. Хотя в груди капиталиста развертывается фаустовский конфликт между страстью к накоплению и стремлением к потреблению, процесс капиталистического накопления заставляет его становиться на путь погони за прибылью. Этот выбор навязывается ему конкуренцией как принудительной силой, перед которой отступают его иллюзии. Если он не обеспечит превращения прибавочной стоимости в капитал, то он перестанет быть предпринимателем.

Некоторые американские экономисты (М. Ньюкамер, П. Дракер) признают значение лишь минимального уровня прибыли, так называемую умеренную прибыль. «Первый критерий всякого бизнеса — это не максимизация прибыли, а достижение удовлетворительной прибыли, достаточной для того, чтобы покрыть риск экономической деятельности и избежать убытков», — писал П. Дракер. Буржуазные экономисты ссылаются на то, что такой минимальной нормы прибыли управляющим достаточно, чтобы выплатить акционерам дивиденды и «удовлетворить инвестиционные потребности».

Утверждения о том, что целью корпорации является увеличение ее масштабов, или экономический рост, весьма распространены среди бизнесменов и их апологетов. Об этом много писали У. Баумоль, Дж. Гэлбрейт, Д. Мюллер и другие. Увеличение общей суммы продаж, расширение масштабов деятельности буржуазные экономисты часто объясняют субъективными факторами — престижными соображениями предпринимателя, его стремлением сохранить конкурентоспособность фирмы. Максимизация масштабов операций, согласно Д. Мюллеру, присуща и управляющим, поскольку они определяют развитие фирмы. Прибыль же трактуется ими как естественный побочный эффект такой деятельности. В реальной же действительности расширение объема производства и продаж ведет к росту прибыли. Из прибыли берутся капиталовложения для расширения размеров фирмы.

У. Баумоль хотя полностью не отрицает связь между экономическим ростом компании, увеличением ее продаж и максимизацией прибыли, однако последнюю относит лишь к долгосрочному периоду. В течение же непродолжительного периода времени, говорит он, не существует никакого стремления управляющих к максимальной прибыли. Получается, что в каждый данный короткий отрезок времени корпорация не заинтересована в увеличении прибыли. Но это не так. В отдельные непродолжительные периоды фирма может употребить свой капитал и ресурсы, например, на завоевание рынка, не добиваясь максимизации текущей прибыли. Но тем не менее стратегией корпорации остается именно ее максимизация.

Профессор истории бизнеса Гарвардского университета А. Чендлер считает, что бизнес, испытывая влияние технического прогресса, ориентируется в своей деятельности не на максимальную прибыль, а на «закон экономической эффективности». Однако он не принимает во внимание то, что главным показателем экономической эффективности при капитализме остается прибыль, которая отражает снижение издержек производства, более эффективное использование оборудования, экономию на переменном капитале и т. д. В то же время следует отметить: ряд буржуазных экономистов не учитывают того факта, что прибыль вследствие непрестанной конкурентной борьбы искаженно отражает эффективность капиталистического производства. В условиях господства монополий связи между прибылью и экономической эффективностью значительно ослабевают. Монополия, в силу своих привилегированных позиций, может удерживать высокие цены и тем самым обеспечивать себе огромные прибыли даже в случае повышения издержек производства.

Ведущие компании США практикуют сговор при установлении монопольно высоких цен, искусственном завышении розничных цен. Так, компания «Эшланд ойл» в 1977, 1980 и 1982 гг. завышала цены на нефтепродукты. В конце 70-х годов 27 крупных нефтяных корпораций в результате многочисленных судебных исков были вынуждены вернуть покупателям 633 млн. долл., полученных в результате повышения цен. Три крупнейшие американские компании розничной торговли («Сирс», «Робак», «Дж. Пенни») в 1980 г. выплатили 24 млн. долл., чтобы урегулировать гражданские иски, вызванные завышенными ценами на телевизоры. По подсчетам американских экономистов, опубликованным в журнале «Юнайтед Стейтс энд Уорлд рипорт» от 6.IX 1982 г., установление монопольно высоких цен стоит потребителям около 60 млрд. долл. в год.

Монополии искусственно задерживают снижение своих издержек до среднего уровня. Пользуясь своим экономическим могуществом, они поддерживают высокие монопольные цены, при помощи которых получают высокие монопольные прибыли. Эти цены устанавливаются на основе стандартных издержек производства (с учетом недоиспользования производственных мощностей) плюс «целевая норма прибыли» (нередко 15–20 %).

Прибыль монополий обеспечивается за счет монополизации условий производства прибавочной стоимости и путем установления монопольных цен, посредством перераспределения доходов в силу вывоза капитала за границу, различных форм эксплуатации народов освободившихся стран. В указанных условиях крупная фирма не заинтересована в понижении продажных цен на основе снижения издержек.

Чтобы удержать цены на высоком уровне, гарантирующем монополистическую сверхприбыль, монополия добивается превышения спроса над предложением. А этого крупная фирма достигает путем сокращения предложения товаров, что сопровождается консервацией незагруженных производственных мощностей. Тем самым монополия искусственно снижает удовлетворение общественных потребностей и сдерживает покупательную способность трудящихся.

Другой разновидностью альтернативы прибыли буржуазные экономисты считают мотив безопасности, выжива_: ния фирмы (К. Ротшильд, П. Дракер). Этот мотив выпячивается на первый план, но в действительности он самоцель: ведь максимизация прибыли неизбежно предполагает обеспечение такой безопасности, то есть сохранение фирмы в борьбе с конкурентами. Короче, безопасность фирмы подчинена цели достижения прибыли. Следовательно, здесь нет бесприбыльного мотива, а есть мотив, связанный именно с достижением прибыли.

Некоторые экономисты говорят о некапиталистических целях деятельности предпринимателей. Согласно Р. Мак-Кину, при капитализме движущими силами выступают неэкономические мотивы — интересы общества, развитие человека. Так, например, Б. Болник считает такими целями удовлетворение потребностей членов общества, повышение образования. Тем самым внушается идея о гуманизации деятельности бизнеса. Классовый смысл этих концепций — демагогической риторикой прикрыть эксплуататорскую природу капитализма.

Декларации о бесприбыльных мотивах бизнеса с их отрицанием роли прибыли в качестве определяющей цели капиталистического производства следует отнести к софизмам, то есть умышленным логическим изощрениям, призванным ввести в заблуждение общественное мнение и выдать основанную на прибыли систему государственно-монополистического капитализма за «новый», или «реформированный», общественный строй.

Теория о «неприбыльных мотивах» современного капитализма абсолютно несостоятельна. Марксистско-ленинская политическая экономия доказала, что по своей природе каждый капитал стремится к наибольшей прибыли. В этом устремлении он наталкивается на притязания других капиталов. Эти тенденции реализуются в виде экономического закона образования средней прибыли, который показывает, что каждый капитал действует как часть совокупного общественного капитала. Однако монополия, обладая господствующими позициями в области производства, обращения, кредита и т. д., обеспечивает себе надбавку над обычной, средней прибылью — так называемую монополистическую сверхприбыль. В. И. Ленин указывал, что монополия дает сверхприбыль, то есть избыток прибыли сверх нормальной, обычной во всем свете капиталистической прибыли[4]. Следовательно, поведение капиталистической фирмы как единицы капитала определяют не субъективные пожелания бизнесменов и их управляющих, а вся система капиталистических производственных отношений, в основе которой лежит частная собственность на средства производства.

Вашингтонская администрация проводит политику распространения гонки вооружений на космос. На эти цели повышаются ассигнования по федеральному бюджету. В 1983 фин. г. на использование космоса в военных целях было ассигновано 8,5 млрд. долл. Пентагон финансирует программы создания лазерного оружия, предназначенного для уничтожения наземных объектов из космоса. Безудержная гонка вооружений оборачивается дополнительными миллиардами прибыли для военных корпораций.

В противовес буржуазным концепциям о «неприбыльных мотивах» марксизм-ленинизм не только вскрывает погоню за прибылью как определяющую цель капиталистического способа производства, но и показывает воздействие прибыли на социальные отношения, структуру и политику буржуазного общества. Буржуазные идеологи либо искажают, либо отрицают связи между присвоением прибыли и поддержанием государственно-монополистической системы эксплуатации.

Следует подчеркнуть, что прибыль, базируясь на отношениях к средствам производства, воздействует на формирование классов. Пролетариат в процессе производства создает прибавочный продукт как материальную основу прибыли, однако этот продукт полностью отчуждается в пользу владельцев средств производства. По расчетам леворадикального американского экономиста Ч. Лорина, обработавшего данные переписи США 70-х годов, в этой стране годовой доход капиталистов составлял в среднем на душу 226 тыс. долл., тогда как доход рабочего был в 35 раз меньше этой суммы (принималось во внимание только экономически активное население). Капиталисты, составляющие всего 2 % населения страны, противостоят по своим доходам трудящимся, или 90 % населения. Вокруг производства и распределения прибавочной стоимости и ее формы — прибыли группируются все социальные отношения буржуазного общества.

Значение прибыли для социально-экономического развития современного капитализма весьма многогранно, если учесть, что прибыль — основа движения капитала. Рост прибыли является критерием и определяющей силой движения капитализма. В то же время прибыль становится могучим фактором обострения всех противоречий буржуазного общества. Содействуя обобществлению производства в ходе капиталистического накопления, прибыль углубляет основное противоречие капитализма и все формы его проявления. Она влияет на взаимоотношения экономики и политики, на политические и идеологические аспекты общества. С помощью прибыли монополистический капитал распространяет свое господство не только на экономическую область, но и на политическую, подчиняет себе различные сферы социальной жизни общества.

Так, посредством монопольной прибыли финансовая олигархия осуществляет политическое и идеологическое воздействие на рабочий класс и всех трудящихся, создавая «рабочую аристократию» и соглашательские профсоюзы.

Используя свои сверхприбыли и экономическую мощь, монополистическая буржуазия эксплуатирует не только рабочий класс, трудящихся, грабит массу мелких и средних акционеров, крестьянство, ремесленников, но и угнетает мелких и средних предпринимателей. Благодаря своим сверхприбылям финансовая олигархия США выступает застрельщиком как реакционного курса во внутренней политике, так и агрессивного курса на международной арене.

Все эти социально-экономические и политические выводы пытаются скрыть идеологи бизнеса с помощью концепций бесприбыльных мотивов. Вместе с тем выдвижение этих концепций свидетельствует о глубоком кризисе буржуазной социально-экономической мысли. Отвергая максимизацию прибыли в качестве ведущей цели капиталистической экономики, буржуазные идеологи тем самым вынуждены косвенно признать, что на основе капиталистического принципа погони за прибылью нельзя решить назревшие проблемы общественного развития.

Марксизм-ленинизм учит, что мотив максимизации прибыли нельзя устранить без уничтожения капиталистической частной собственности. Лишь социализм коренным образом изменяет цель производства, подчиняя его не прибыли, а наиболее полному удовлетворению потребностей трудящихся.

3. ДЕМАГОГИЯ ОБ «ОТВЕТСТВЕННОСТИ» КОРПОРАЦИЙ

В современный период все буржуазные идеологи заговорили о способности бизнеса «служить общественным интересам». И консервативная, и буржуазно-реформистская концепции сходятся на том, что корпорации несут определенные социальные обязанности, имеют определенную социальную ответственность. Специалист по вопросам корпоративной политики — американский экономист Д. Ушерд считает, что современная корпорация стала тем общественным институтом, который имеет самые широкие социальные обязанности и обладает высокой степенью воздействия на жизнь граждан, на положительное решение их насущных проблем. По его мнению, разработка концепции социальной ответственности бизнеса необходима и в чисто практических целях, а именно — для успешного выполнения корпорациями их социальных функций.

Под флагом социальной ответственности корпораций предприниматели и их апологеты стремятся обосновать особое право бизнеса на решение (в свою, естественно, пользу) таких актуальных проблем, которые сегодня встали во весь рост в ходе социально-экономического развития буржуазного общества, как экономический застой, хроническая инфляция и безработица, безудержная гонка вооружений, загрязнение природной среды и т. д. При этом буржуазные идеологи как консервативного, так и буржуазно-реформистского толка всячески пытаются оправдать роль бизнеса в хищнической эксплуатации рабочего класса и природных ресурсов, в расхищении производительных сил общества.

Однако по целому ряду вопросов мнения консерваторов и буржуазных реформистов расходятся, поскольку ме-неджеристский круг социальных обязанностей корпорации истолковывается более широко и в буржуазно-реформистском духе. Менеджеристские идеологи предлагают ряд социальных реформ в отношении корпорации и в области ее связей с государством. С помощью реформ, утверждают они, капитализм превратится в «общество всеобщего благосостояния». Так, американский экономист Л. Тэроу в своей книге «Общество с нулевой суммой экономических возможностей» предлагает реформу заработной платы, сводящуюся к тому, чтобы подтянуть американскую шкалу заработной платы, которая характеризуется в настоящее время соотношением 1 к 27, к ставкам зарплаты квалифицированных белых рабочих (соотношение не более 1 к 5); далее предлагается активнее внедрять научно-технический прогресс, повышать уровень образования, практиковать «мягкое» (необязательное) экономическое программирование. Таким образом, предлагаются такие реформы в рамках буржуазной законности, которые не могут изменить частнокапиталистический характер собственности на средства производства, а ведут лишь к смягчению классовых противоречий (например, некоторому улучшению положения отдельных слоев трудящихся), то есть направлены на приспособление капиталистической системы к современным условиям.

Буржуазные реформисты считают, что при капитализме общественное благосостояние автоматически осуществляется параллельно с экономическим ростом. Они подчеркивают, что экономический рост направлен якобы на улучшение жизненного уровня нации (Дж. Гэлбрейт). Тем самым игнорируется роль частной собственности на средства производства, которая стоит между производством товаров ради прибыли и потреблением трудящихся и в силу которой результаты общественного производства достаются частным лицам — капиталистам.

В отличие от теоретиков менеджеризма, консервативные идеологи требуют от правительства и государства прямой поддержки в деле получения прибыли, лобовой атаки на трудящихся. Они отвергают социальные реформы, но берут на вооружение различные элементы социальной политики, не гнушаются социальной демагогией в целях увеличения влияния буржуазии.

Консервативная концепция социальной ответственности бизнеса включает широкий диапазон точек зрения — от отрицания какой-либо социальной ответственности корпорации до утверждений о необходимости широкого круга ее обязанностей.

Теория социальной ответственности корпораций обычно включает следующие моменты: проблему соотношения капиталистической прибыли и социальной ответственности бизнеса; определение общественных целей или критериев деятельности фирмы, среди которых большое внимание уделяется так называемым этическим мотивам. В этих концепциях свое конкретное воплощение находят буржуазные трактовки цели бизнеса.

1. Прибыль или социальная ответственность бизнеса!

Вопрос о соотношении прибыли и «социальной ответственности» корпорации ее идеологи ставят для того, чтобы оправдать цель капиталистического производства — погоню за прибылью и попытаться прикрыть мотив наживы внеклассовыми трактовками социальной ответственности бизнеса, общественного благосостояния.

Крайне консервативную точку зрения по этому вопросу четко выразил Т. Левит. Он откровенно признал, что благосостояние общества не является бизнесом корпораций, бизнес корпораций — это умение делать деньги. По его мнению, социальная ответственность фирм опасна для общества, поскольку препятствует выполнению основной цели бизнеса — получению прибыли. А. Келсо считал, что попытки общества наложить социальную ответственность на корпорацию и ее управляющих приведут к нарушению прав акционеров, собственников капитала и, следовательно, недопустимы. Но такие откровения уже не могут расположить к себе общественное мнение.

Поэтому консерваторы также используют тезис о сведении социальной ответственности бизнеса к осуществлению принципа максимизации прибыли. В свое время эту точку зрения выразил Альфред Слоун, президент автомобильной корпорации, в пресловутом афоризме: «Что хорошо для «Дженерал моторс» — хорошо для Америки». При таком подходе прибыль изображается как магическая сила, которая удовлетворяет интересы всех — и капиталистов, и рабочих, и государства. М. Фридмен в работе «Капитал и свобода» заявлял, что у бизнеса есть только одна общественная цель — заниматься увеличением прибыли, идущей на благо обществу. Другие теоретики (Дж. Пичлер, Р. Джордж) выполнение «социальных обязанностей» корпорациями видят в том, что они предоставляют работу, решая проблемы трудоустройства, и выплачивают заработную плату наемным рабочим, а предпринимателям обеспечивают прибыль.

Распространено и другое мнение (П. Френч): понятие «социальной ответственности» можно применять только к отдельным лицам, корпорация не отдельное лицо, к тому же ее дело — заниматься прибылью. И здесь подчеркнута главная цель корпорации — получение прибыли.

Но идеология консерватизма в современных условиях претерпевает определенные изменения. Чтобы оправдать погоню корпораций за максимальной прибылью, буржуазные теоретики вынуждены прикрывать ее различными лозунгами. В писаниях консервативных идеологов мотив прибыли все чаще стал переплетаться с их представлениями о социальной роли или социальной ответственности корпораций. Так, К. Эндрюз считает задачи социальной ответственности составной частью стратегии корпорации. П. Бергер указывает, что сейчас бизнес не может возражать против стремления к общей пользе. Об усилении социальной роли корпораций много пишут Г. Уолич, Дж. Мак-Гоуэн, К. Саттон и другие. Они рассуждают так: корпорация объединяет массу акционеров, о благе которых она должна заботиться. А благо для них — высокие дивиденды на вложенный капитал. Следовательно, чем выше прибыль корпорации, тем больше дивиденды и тем довольнее акционеры. Тем самым современные консервативные идеологи проповедуют гармонию между движущим мотивом капиталистического производства и «социальной ролью» корпорации.

В качестве одного из благоприятных экономических эффектов стремления к прибыли некоторые идеологи называют удовлетворение потребителя. И это выступает как одна из сторон социальной ответственности. Дж. Пичлер считает, что «капиталистической системе присущи мощные, хотя и разнородные стимулы, позволяющие наиболее эффективно удовлетворять желания потребителей. Капитализм дает стимулы экономическим единицам для удовлетворения потребностей потребителя наиболее эффективным способом». Получается, что капиталисты озабочены обеспечением благосостояния всех членов общества. Здесь автор забывает о классах, составляющих капиталистическое общество, о капиталистах и рабочих, имеющих совершенно различные потребности и, что особенно важно, несоизмеримо разные возможности их удовлетворения.

Как указывал К. Маркс, производство прибавочной стоимости «является непосредственной целью и определяющим мотивом капиталистического производства. Поэтому никогда нельзя изображать капиталистическое производство тем, чем оно не является на самом деле, именно таким производством, которое имеет своей непосредственной целью потребление…»[5]. В капиталистическом обществе товар производится не ради удовлетворения потребителей, а ради получения прибылей. Буржуазные теоретики игнорируют этот факт. Соглашаясь с необходимостью для корпорации играть определенную социальную роль в обществе, предприниматели выдвинули два обязательных предварительных условия для ее осуществления: безоговорочные уступки со стороны трудящихся и ликвидацию профсоюзов. Уступки касаются прежде всего условий труда и заработной платы. Так, президент компании «Джеиерал моторе» Р. Смит выступил в печати, по радио и телевидению с заявлениями о том, что рабочие автомобильной промышленности получают завышенную заработную плату. Он заявил также о необходимости пересмотра порядка социальных выплат и медицинского обслуживания рабочих. Приведенное высказывание одного из представителей большого бизнеса служит отчетливой иллюстрацией того, как по-своему понимают «социальную ответственность» перед обществом предприниматели.

Бизнесмены и их агенты все чаще выступают с требованиями уничтожения профсоюзов. Ч. Хьюз специально написал книгу «Как сделать профсоюзы ненужными», в которой доказывал, что профсоюзы надо распустить, поскольку интересы предпринимателей и работников и без того «совпадают». Каково это совпадение, можно увидеть на примере нового трудового соглашения, заключенного в 1982 г. между профсоюзами рабочих автомобильной, аэрокосмической промышленности и сельскохозяйственного машиностроения и корпорацией «Дженерал моторс». Этот договор компания изображает как пример «совместного решения социальных вопросов». В нем предусматривается ужесточение условий труда рабочих, уменьшение их заработков и увеличение прибылей компании. Этот «опыт» распространяется и на другие профсоюзы. Компания разжигает конкуренцию между рабочими, натравливая один профсоюз на другой и грозя передать работу тем, кто согласится на уступки.

Под предлогом вмешательства корпораций в решение социальных вопросов предприниматели проводят антирабочие меры — урезывают заработную плату, которая и без того отстает от темпа инфляции, закрывают предприятия и ликвидируют рабочие места, переводят предприятия в районы страны с более низким уровнем заработной платы и меньшим охватом рабочих профсоюзами. Наиболее жестоким методам эксплуатации, выгодным для монополистического капитала, подвергаются трудящиеся южных и отдельных центральных штатов США — Флориды, Техаса, Колорадо, Канзаса, где рабочие в меньшей степени объединены в профсоюзы.

Проведению антирабочей политики под прикрытием лозунга о социальной ответственности фирм способствует и осуществляемый корпорациями перелив капитала, последствием которого является ухудшение положения трудящихся. В частности, быстрый рост электронной, компьютерной, авиационной, нефтяной и газовой промышленности осуществляется в ущерб традиционным отраслям — автомобильной, металлургической, текстильной. В таких важных отраслях, как металлургия, автомобилестроение, были ликвидированы некоторые крупные заводы, а мелкие предприятия переведены на потогонную систему труда. Эти перестройки сопровождаются образованием новых отрядов безработных, снижением заработков рабочих в отраслях, пришедших в упадок. А это значительно ухудшает положение трудящихся.

Таким образом, все лозунги о социальной ответственности бизнеса вращаются вокруг погони за прибылью и прямо или косвенно обеспечивают его идеологически и политически. Декларации бизнесменов и их апологетов о социальной ответственности корпораций оборачиваются наиболее грубыми методами усиления эксплуатации рабочего класса. Тем самым раскрываются те глубокие социальные противоречия, которые делают фикцией ту «гармонию» прибыли и общественного благосостояния, о которой так много пишут буржуазные теоретики. В обострении классовых противоречий американского империализма наглядно проявляется все лицемерие буржуазных лозунгов о целях бизнеса.

Тезис о «единстве» принципа прибыли и «социальной ответственности» фирм по отношению к общественному благосостоянию направлен на поддержание бизнеса, на прикрытие и маскировку его целей.

В противовес концепциям о «гармонии» между прибылью и общественными интересами марксистско-ленинская политическая экономия показывает, что прибыль на капитал глубоко противоречит чаяниям большинства нации, поскольку ее максимизация обеспечивается за счет усиления эксплуатации наемного труда. Поэтому возрастающая прибыль усиливает противоречия между трудом и капиталом.

Современная капиталистическая прибыль формирует объективные основы классового антагонизма между монополистическим капиталом и немонополистическими слоями во главе с рабочим классом. Обеспечение прибыли монополий покоится на эксплуатации рабочего класса, крестьянства, средних слоев, народов развивающихся стран. На этой основе складывается широкий антимонополистический фронт борьбы за улучшение условий жизни трудящихся, за демократические и социалистические преобразования. Рост прибыли в руках монополистической буржуазии приводит широкие массы населения к пониманию необходимости социально-экономических и политических преобразований.

В начале 80-х годов, в условиях «рейганомики», развернулась массовая борьба американских трудящихся против усиления капиталистической эксплуатации, произвола монополий и их политики получения максимума прибыли. Антимонополистическое движение трудящихся выдвинуло ряд социально-экономических требований: повышение заработной платы, ограничение капиталистических прибылей, обеспечение занятости, переориентация государственных расходов на удовлетворение общественных потребностей, сокращение военного бюджета, национализация ключевых отраслей промышленности. Широкий размах получили выступления американских рабочих под лозунгом «Работу — каждый день», в ходе которых трудящиеся осуждают политику корпораций, ведущую к увеличению прибылей и сокращению жизненного уровня трудящихся.

2. Фальшь провозглашаемых социальных целей корпорации

Тезис о социальной ответственности бизнеса буржуазные идеологи конкретизируют с помощью рассуждений о новых социальных целях или критериях деятельности корпораций. Наибольшее внимание они отводят гибким отношениям бизнеса с государством, улучшению социальной обстановки, этическим мотивам, вопросам охраны окружающей среды.

Почему корпорации стали заниматься этими вопросами? Чем вызвано дополнение их производственной и коммерческой деятельности социальной политикой? Обратиться к разрешению ряда социальных проблем корпорации были вынуждены под давлением все усиливающихся выступлений трудящихся против их антиобщественных действий (массовых увольнений рабочих, удорожания товаров, загрязнения окружающей среды и т. п.). Чтобы сгладить неблагоприятное впечатление, корпорации всемерно усиливают свое вмешательство в общественную жизнь, стремясь к роли лидера и по отношению к государству, и к широким социальным слоям. «Бизнес предлагает свое лидерство во всех сферах общественной жизни», — отмечает буржуазный экономист К. Дэвис.

Лозунги социальных целей корпорации вызваны к жизни для того, чтобы идеологически прикрыть подлинную цель бизнеса — жажду прибыли. Одни лозунги целей бизнеса призваны смягчить наиболее одиозные факты хозяйничанья монополий, получающие в последнее время все большее распространение. Речь идет, например, о широком распространении коррупции, подкупа — явлений, которые особенно дискредитируют бизнес. Некоторые из концепций социальных целей бизнеса направлены на то, чтобы обеспечить на капиталистическом предприятии «благоприятный» психологический климат для повышения производительности труда и, как следствие, увеличения прибыли. Другие направлены на развитие нужных корпорациям связей с государственными органами. И все эти сугубо практические цели изображаются буржуазными идеологами как признак «трансформации» капиталистического общества в «гармоничную» социальную систему без противоречий и конфликтов.

Концепции целей бизнеса весьма разнообразны, поскольку они вбирают в себя заявления самих предпринимателей, формулировки теоретиков буржуазной политэкономии (от консерватора М. Фридмена до буржуазного реформиста Дж. Гэлбрейта), а также модели управления бизнесом (П. Дракер, У. Бенис и другие). Все буржуазные идеологи признают, что бизнес имеет определенную систему мотивации и характеризуется целевым функционированием. Все они сходятся на том, что бизнес должен иметь разработанную систему социальных целей, чтобы опираться на нее в своей политике. Эти идеологические и практические установки принимаются корпорациями. Об этом свидетельствует тот факт, что они включают в свои годовые отчеты разделы: «Социальные цели корпорации», «Социальная ответственность», «Социальные услуги обществу».

Важная составная часть концепции социальной ответственности корпорации — вопрос об ее эффективных, с точки зрения буржуазии, отношениях с государством. Дж. Рейнеке называет эту проблему «одной из наиболее интересных и обещающих концепций, касающейся роли сегодняшнего бизнеса, как вершителя социальных вопросов». Сотрудничество корпораций и государства буржуазные идеологи рассматривают как важнейшее средство решения проблем частнопредпринимательского бизнеса и всего капитализма.

По вопросу о взаимоотношениях бизнеса и государства в западной литературе имеются две крайние точки зрения. Консервативная трактовка либо сводит государственное вмешательство к поддержанию общих условий функционирования корпораций, либо отрицает необходимость какого-либо влияния на их деятельность. Т. Левит пишет: «Мы все боимся всемогущего государства, ибо оно создает ленивое и безобразное существо — монолитное общество. Мы не хотим общества с единым центром власти, одной властью, одним арбитром собственности. Мы хотим и нуждаемся в разнообразии, различиях, стихийности, конкуренции, короче, в плюрализме».

Иную позицию по вопросу об отношениях бизнеса и государства занимают представители реформистской, менеджеристской доктрины. Они выступают за расширение функций государства в регулировании частнокапиталистической экономики, за более глубокое воздействие его на социально-экономическую жизнь. Реформистская позиция отражает тот факт, что государственно-монополистическое регулирование является существенным фактором социально-экономической жизни США.

На протяжении послевоенного периода в стране проводилась активная политика государственного вмешательства в экономическую жизнь, особенно через финансовые и кредитно-денежные рычаги. Главным направлением развития государственно-монополистического капитализма была централизация значительной части (до 40 %) национального дохода в руках государства. При этом важным инструментом государственно-монополистического регулирования стала контрактная система, при которой большая часть (до одной трети) средств из государственного бюджета направлялась на заказы корпорациям, прй-чем не только в области военной экономики, но и гражданской.

Однако буржуазные экономисты, приверженцы активного государственного вмешательства, например Дж. Гэлбрейт, А. Тэроу, искаженно преподносят процесс развития государственно-монополистического регулирования экономики США в качестве проявления «плановой экономики». В действительности современный американский капитализм конечно же не является плановой системой. Хотя монополиям и государству присуща тенденция к планомерности, в основе которой лежит процесс обобществления производства, однако государственно-монополистическое регулирование не может преодолеть анархию капиталистической экономики. И это особенно проявилось в ходе циклического кризиса середины 70-х годов и последующего экономического спада. Новая обстановка привела к падению влияния кейнсианства и других теорий, проповедующих активное государственное вмешательство в экономическую жизнь.

В начале 80-х годов кризис государственно-монополистического регулирования экономики углубился. Как отмечается в материалах июньского (1983 г.) Пленума ЦК КПСС, «все более теряют эффективность методы, с помощью которых капитализму удавалось поддерживать относительную стабильность своего развития в послевоенный период»[6]. В такой ситуации буржуазные теоретики вкупе с предпринимателями начали поиск новых идеологических и практических установок, обосновывающих наиболее целесообразные с точки зрения монополистического капитала формы взаимоотношений государства с частными монополиями.

С приходом к власти правительства Рейгана политика правящих кругов ознаменовалась поворотом в сторону ограничения государственного регулирования. На первый план выдвинулись консервативные концепции. Популярной стала идея пассивной роли государства: государство не должно предъявлять фирмам различные требования, его задача — обеспечивать условия для сочетания их прибыльности и «социальной ответственности». «Бизнес только тогда реализует свой полный потенциал в улучшении качества жизни, когда правительство создает рынок для социально желательных товаров и услуг», — заявляет профессор из Калифорнийского университета Н. Джэкоби.

Консерваторы считают, что социальную политику должны проводить сами корпорации при минимальном вмешательстве государства. Выразителями этих взглядов являются профессора М. Фелдстейн из Гарвардского университета, А. Лаффер из университета Южной Калифорнии, М. Боскин из Станфордского университета, И. Крис-тол из АПИ. Наиболее реакционным и последовательным представителем этих идей является М. Фридмен.

По признанию Дж. Рейнике, концепция социальной ответственности включает требования минимального правительственного контроля над бизнесом, а также благоприятных протекционистских тарифов для продуктов. Предприниматели считают, что правительство должно устанавливать лишь стратегические цели в области экономики (темпы экономического роста), разработка же стратегии, тактики, конкретных путей достижения прибылей должна быть предоставлена частным фирмам.

Лидеры предпринимательства хотят подчинить интересам получения прибыли правительственные органы. Они добиваются отмены государственной регламентации деятельности фирм. В связи с этим в концепции социальной ответственности появился новый аспект — связь ее с лозунгом конкурентоспособности, а именно — под предлогом необходимости повышения конкурентоспособности бизнес требует ограничения государственного вмешательства и вместе с тем предоставления себе ряда привилегий. Так, Л. Хэнк, вице-президент ТРВ, аэрокосмического и военного концерна, заявил в июле 1981 г. в одной из подкомиссий палаты представителей: «В рамках попыток увеличить нашу внутреннюю и международную конкурентоспособность необходимо ослабить антитрестовские правила».

Классовый смысл тезиса предпринимателей о «содействии экономическому развитию в контакте с государством» состоит в обеспечении с помощью государства общих условий существования монополистического капитала, в том числе поддержание некоторых отраслей обслуживания. К этим общим условиям следует отнести и государственное содействие частным фирмам в области научно-технического прогресса и их субсидирование из бюджета.

Государственная инфраструктура — транспорт, связь, жилищное строительство, коммунальное хозяйство и т. д. — обеспечивает обобществление сферы потребления, содействует созданию общих условий воспроизводства капитала. Эти отрасли сферы обслуживания создают предпосылки для повышения производительности труда и снижения издержек материального производства. Кроме того, инфраструктура, развиваемая за счет государственных средств, сокращает накладные расходы корпораций, способствует ускорению обращения капитала, облегчая тем самым процессы капиталистического накопления и способствуя увеличению прибыли. Этому содействует и политика государства в области цен.

Частные фирмы получают выгоды от того, что государство производит оборудование для борьбы с загрязнением окружающей среды, развивает систему социальных услуг и т. д. При регулировании цен в отраслях государственной инфраструктуры они назначаются на низком уровне для монополий и высоком для населения. Благодаря этому крупные фирмы получают возможность понижать свои издержки и извлекать сверхприбыли.

Поддержанию общих условий кругооборота общественного капитала служит также субсидирование из государственного бюджета, то есть предоставление корпорациям со стороны государства безвозмездных денежных пособий для модернизации оборудования, научно-исследовательских работ, сырьевых закупок, экспорта товаров и т. д., что обеспечивает повышение их рентабельности. Субсидирование фирм — составная часть перераспределения национального дохода в пользу монополий. Такая политика означает сверхэксплуатацию рабочего класса, у которого в результате повышения налогов и усиления инфляции снижается реальная заработная плата.

Итак, социальная ответственность бизнеса, как ее хотят осуществить его идеологи, состоит в том, чтобы подчинить государство частнокапиталистическому предпринимательству и с его помощью гарантировать общие условия функционирования капитала, необходимую предпосылку образования прибыли. Но они выступают против государственного регулирования их деятельности. И в этом им навстречу идет администрация Рейгана. «На сегодняшний день многие ратуют за отмену резких предписаний и постановлений, чтобы ослабить не способствующее росту производительности бремя канцелярщины», — пишет Рейган в статье «Правительство и деловой мир в 80-е годы». Рейган демонстрирует свою решимость поддержать крупный капитал и избавить его от страшно непомерных, по его мнению, регламентирующих правил.

«Корпорации стали исходить из того, что при правительстве Рейгана все будет протекать гладко», — признает А. Милстейн, нью-йоркский адвокат, специалист по антитрестовским законам. Правительство стремится использовать все рычаги, чтобы поощрять корпорации к экономическому росту, инвестированию и повышению прибылей. В связи с этим большое внимание оно уделяет использованию налоговой системы и предоставлению льгот корпорациям в области налогообложения. В США ставка налогообложения для крупных корпораций (с активами более 1 млрд. долл.) составляет 43 %, а для мелких фирм (с активами до 10 млн. долл.) эта ставка равняется 50 % и выше. Высокие процентные ставки создают неблагоприятную обстановку для инвестирования, ослабляют экономическую конъюнктуру в стране. Бизнесмены не стремятся в этих условиях вкладывать дополнительный капитал в производство. Они предпочитают либо увеличивать свое паразитическое потребление, либо считают более прибыльным вкладывать деньги в ценные бумаги и спекулятивные сделки, что содействует сокращению доходов государства.

И все же воротилам финансового капитала никогда не жилось так хорошо в Америке, как при правительстве Рейгана. Осуществляется тесное слияние правительства и крупного капитала для достижения долговременной линии на сохранение бизнеса и обеспечение его прибылей. В стране нет контроля над ценами, нет пределов для процентных ставок, нет налога на сверхприбыль корпораций. Все свои издержки монополистический капитал при поддержке правительства перекладывает на плечи трудящихся.

«Прибыли превышают все пределы» — так озаглавил журнал «Форчун» свой анализ данных об итогах деятельности 500 крупнейших корпораций США в 1980 г. Эти данные составляются ежегодно в течение 26 лет. В течение этого длительного периода средний показатель прибыли с акционерного капитала не превосходил 12 %. А за последние пять лет он достиг 14,3 % при рекордном уровне 15,9 % в 1979 г. и очень высоком уровне 14,4 % в 1980 г., в год экономического спада. В 1982 г. рост курсов акций на бирже обеспечил крупнейшим корпорациям общую среднюю прибыль более высокую, чем это имело место в 1980 г. Крупнейший прирост прибыли в 1982 г. по сравнению с предыдущим годом был у компаний «Норт амери-кэн коул» (в 22,7 раза) и «Уорнер-Лэмберт» (в 18 раз).

Связи бизнеса и государства охватывают также вопрос об отношениях корпораций к окружающей среде, которая причисляется буржуазными идеологами к социальным критериям деятельности бизнеса. Американский журнал «Тайм» (от 21.1У 1980 г.) стремится убедить общественность, что предприниматели не алчные грабители, которые загрязняют окружающую среду во имя извлечения своих прибылей. В реальности же корпорации не желают брать на себя издержки по охране окружающей среды. Все расходы они предлагают возложить на государство, а точнее, на налогоплательщиков, то есть трудящихся. Буржуазный экономист М. Боскин откровенно признает, что в случае, если правительство отдаст предписание компании, например «Дженерал моторс», вложить в оборудование для борьбы с загрязнением природной среды по 400 долл. в расчете на каждый выпускаемый автомобиль, то это приведет к 400-долларовому налогу на потребителя. И в итоге этот налог придется выплачивать покупателю, поскольку эта сумма учитывается в цене автомашины.

В то же время некоторые буржуазные идеологи (например, Р. Лайкерт) считают, что бизнес должен предпринять определенные действия по улучшению окружающей среды для того, чтобы продемонстрировать усиление роли корпораций в осуществлении функции социальной ответственности, требуя, однако, компенсации от государства в виде субсидий, налоговых льгот, гарантированных займов и т. д. Мотивируется это тем, что имеющиеся у монополий свободные средства необходимы для решения других функций социальной ответственности.

Корпорации наживаются на защите природы и другим способом: они продают по спекулятивным ценам очистное оборудование. Кроме того, они утверждают, что расходы по охране природы отнимают у них значительные средства, поэтому они якобы вынуждены идти на сокращение рабочих своих предприятий или снижение заработной платы.

Они не желают изменять технологию производства, ухудшающую природную среду, если эта технология обеспечивает прибыль. Жажда прибыли заставляет предпринимателей пренебрегать охраной окружающей среды, охраной труда. О том, насколько современный монополистический капитал пренебрегает в погоне за прибылью здоровьем и даже жизнями людей, говорят следующие факты: в США по причинам всякого рода отравлений и заражения людей на производстве ежегодно погибает 100 тыс. человек, а 390 тыс. получают увечья. На одном из предприятий Иллинойса 30 рабочих были отравлены парами цианида, один рабочий умер.

Правительство и в вопросе экологии идет навстречу корпорациям. Оно сдерживает рост числа правил, устанавливаемых регламентирующими органами — Агентством по охране окружающей среды, Бюро по технической безопасности и др. При администрации Рейгана Агентство по охране окружающей среды разрешило увеличить допустимое количество сернистого газа, выделяемого заводами, на 1,5 млн. т в год. Был сокращен вклад федерального правительства в расходы по сооружению новых очистных средств с 75 до 55 %.

Часто преступления корпораций против окружающей среды влекут за собой лишь небольшие штрафы. В 1981 г. произошел взрыв жидкости, которую «Ралстон пурина компани» спустила в канализацию Луисвилля. Был причинен ущерб на сумму свыше 10 млн. долл., однако компания была оштрафована всего на 62 тыс. долл. за нарушение федеральных законов о чистой воде. Когда «Форд моторе компани» была уличена в загрязнении реки Ка-ноха в Западной Виргинии, то ее штраф составил лишь 0,03 % от величины ее годовых прибылей.

Состояние природной среды в США в последнее время настолько ухудшилось, что даже официальные власти вынуждены признавать, что многие серьезные проблемы окружающей среды остаются нерешенными. В больших городах с высокой плотностью населения возникло множество экологических проблем: загрязнение воздуха, утилизация бытовых и промышленных отходов в районах городских гетто. В стране насчитываются десятки тысяч свалок химических отходов, многие из которых опасны для здоровья людей. Угрожающие размеры приняло «шумовое загрязнение». В ряде штатов ощущается острая нехватка водных ресурсов. Участились случаи загрязнения подземных вод. Экологический кризис стал составной частью углубления общего кризиса государственно-монополистического капитализма.

Предприниматели же не желают тратить необходимые средства на борьбу с отрицательными явлениями в окружающей среде. Им нужны прибыли.