Король решает не всё

Цикл "Король решает всё"

Книга 2

Король решает не всё

Остин Марс

Глава 1

Они сидели молча уже минут десять, министр Шен перебирал бумаги, Вероника с кривой улыбкой смотрела в пространство, по третьему кругу загибая пальцы. Министр изредка бросал на неё нервные взгляды, но молчал. Перебрав свой десяток листов и в который раз прожигая взглядом чертёж, он наконец не выдержал и с суховатой иронией спросил:

— Много насчитали?

— Много, — бесстрастно кивнула Вера, складывая руки на груди, посмотрела на мрачного министра и сжалилась, уже нормальным тоном сказала: — На самом деле, список можно сократить где-то до десяти человек, если посидеть над ним и подумать.

— Думайте, — повелительно кивнул он, собрал бумаги и выровнял их о стол, спрятал в папку, завязал шнурки, положил перед собой и уставился на неё таким ненавидящим взглядом, как будто хочет разорвать на конфетти каждый листок. Поднял глаза на Веру, опять начавшую сосредоточенно загибать пальцы: — Вам уступить стол?

— Не надо, — качнула головой девушка, посмотрела на папку с бумагами и попыталась слабо улыбнуться: — Лучше подкиньте мне материала для анализа.

Он с раздражением отодвинул папку и прошипел:

— Вам это не поможет, здесь ни слова о новом Призванном нет, его прячут так надёжно, что нашему королю не мешало бы поучиться. Мы вообще перехватили этого агента по совершенно другой причине, это случайность, что у него оказался этот чертёж. — Он нервно сжал челюсти, Вера поежилась от жестких волн злости, которые он излучал, а министр на секунду прикрыл глаза, как будто собираясь с силами или пытаясь взять себя в руки, медленно поднял взгляд на Веронику и очень сдержанно сказал:

— Расскажите мне об этой боевой машине. Пожалуйста.

Вера криво улыбнулась, оценивая тот безбрежный океан самообладания, который ему понадобилось вылить на свою раскалённо шипящую ярость, чтобы это сказать. Уважительно приподняла брови и изобразила гротескно-вежливый сидячий поклон:

— Я вам его даже покажу, пожалуйте в кресло, будьте так любезны.

Он бросил на неё короткий подозрительный взгляд, в котором читалось, что если это глупая шутка, то лучше ей убить себя самостоятельно, но Вероника только поджала губы, сдерживая улыбку, встала и пересела в кресло, открывая телефон и копаясь в галерее. Министр сел рядом и заглянул в экран, на котором Вера как раз открывала нужную папку. Мысленно досадуя на себя саму за глупые рожицы и сексуальные позы на фото, она протянула телефон министру:

— Прошу, листайте вправо.

Он нахмурился ещё сильнее, пристально всматриваясь в гордую боевую машину, Вероника чувствовала, как его напряжение переходит в обречённую бессильную злость. Когда министр поднял руку, чтобы перелистнуть фотографию, у него дрожали пальцы, Вера подумала, что ему было бы неприятно знать, что она это заметила, и скорее отвела взгляд. Он пролистал всю папку, осторожно положил телефон на колено и спросил:

— Вы уверены, что это та самая?

— Конечно нет, это другая, — подняла брови Вера, он нахмурился и она не сдержала улыбку, вдруг понимая, как это выглядело с его точки зрения. — Это фотографии с выставки военной техники, — терпеливо стала объяснять Вероника, стараясь не улыбаться, — а на рисунке у вас в папке — модель этого танка, которую я клеила у себя дома, она маленькая, вот такая. — Она показала ладонями размер, министр вздохнул и медленно сказал:

— Тогда как вы можете быть уверены, что эта модель ваша?

— Элементарно, — невесело хмыкнула Вера, наклонилась за телефоном и, немного поискав, открыла фотографию той самой модели, стоящей у неё на столе, опять протянула министру. Он долго рассматривал фото, приближал, листал и смотрел с других ракурсов. На очередном фото была сама Вера, радостно прижимающая маленький танк к груди, ещё не покрашенный и без мелких деталей. Министр со сдающимся видом отложил телефон и спросил:

— Клеить модели — ваше хобби? Вы не похожи на человека, склонного к подобным увлечениям.

— Нет, упаси бог! — нервно фыркнула Вероника. — Я сделала это один раз, потому что выбора не было, и в жизни больше никогда за это не возьмусь — скрупулёзная, неблагодарная работа, которую очень трудно сделать хорошо, а даже если и сделаешь, всё равно мало кто способен оценить её по достоинству.

— Что значит «не было выбора»? — заинтересовался министр, Вера напряженно усмехнулась, нервно покачивая на ноге босоножек.

— В ваших институтах преподаватели взятки берут?

— Это уголовное преступление, — немного удивлённо ответил он, дернул щекой и неохотно добавил: — Берут, я думаю. Правительство с этим борется, но насколько успешно, я не в курсе — это за пределами интересов моего отдела.

— В моей стране, — невесело усмехнулась Вероника, — больше тех, кто берёт взятки, чем тех, кто не берёт. Поэтому получить высшее образование можно легко и просто, приходя только на экзамены и на защиту диплома. Можно без проблем иметь высокие оценки, не зная при этом не то что профилирующих предметов, а даже расшифровки аббревиатур их названий. — Она поняла, что ехидство начинает переть у неё буквально из пор, и выдохнула, на секунду закрывая глаза.

«Больная тема. Одна из причин того, что у меня нет высшего — имеющие вышку отличаются от не имеющих зачастую только бумажкой. Зато бурление негодования по поводу этой бумажки приобретает галактические масштабы внутри моей семьи краснодипломников, которые никак не хотят понять, что времена изменились.»

Вера выдохнула, улыбнулась спокойнее и продолжила:

— Но в любом учебном заведении есть идейные преподаватели, ломающие систему — они взятки не берут принципиально, сдать им зачёт можно только при условии неукоснительного соблюдения всех их личных правил, в которые могут входить посещение всех лекций и ведение конспекта толщиной с учебник. Ну и, — она наиграно пожала плечами, — мне попался один такой, историк.

«Только не мне, а Виталику. Как хорошо, что здесь нет "часов истины".»

— Этот преподаватель соглашался поставить оценку прогульщику только в случае, если ему удастся магически переместиться во времени в начало семестра и отходить на все пары. Когда я намекнула ему на что-нибудь менее магическое, он предложил помочь с его проектом для учебной аудитории, он горел желанием сделать диораму одной исторической битвы, для этого нужны были домики, железная дорога, солдатики в окопах, ну и естественно техника. Для самого полотна у него уже был художник, всякую мелочёвку делали другие студенты, а мне были предложены на выбор несколько танков. И я взяла этот, — она кивнула на телефон, криво улыбнулась и запрокинула голову к потолку, с самоиронией шепча: — Я была уверена, что мне понравится.

Министр заинтригованно молчал, Вера бросила на него полусумасшедший взгляд и прошептала:

— Никогда не делайте модельки для кого-то. Никогда. — Потёрла лицо, чувствуя, как от одних воспоминаний её начинает трясти. — Я потратила на него месяц, каждый вечер…

Она чуть не ляпнула «после работы», но вовремя прикусила язык.

— …каждый выходной я сидела с напильниками над горой пластика и клеила грёбаный танчик, периодически ныряя в интернет за подробностями матчасти. Ходила к преподавателю, который, как оказалось, знал матчасть весьма поверхностно, но обладал страшно завышенным чувством собственного величия и уверенностью, что уж он-то точно знает, как надо. В результате я трижды его переделывала и дважды красила. А ещё там была история с тросиками, это вообще капец…

— Что за тросики? — не понял министр, Вера взяла телефон и стала искать нужный снимок, показала:

— Вот, стальные тросы для буксировки, цеплялись вот сюда, на выставочных экспонатах их нет, потырили вместе с внешними баками. А этому преподу было позарез надо, чтобы они были, историческая справедливость, все дела. Их можно купить, но это дорого и не факт что будут хорошие. — Вера смущенно поковыряла ногтем ладонь и пожала плечами: — Но я совершенно случайно увидела в супермаркете отличные тросики. Этими тросиками к особенно дорогим товарам крепили специальные бирки, которые звенят на выходе, чтобы эти дорогие товары не украли. Купить эти бирки нельзя, их снимают на кассе. Договориться с охранниками и сторговать парочку тоже не получилось — они за эти бирки отчитываются.

Вера замолчала, господин министр устроился поудобнее, складывая руки на груди и явно жалея, что не захватил поп-корн. Вероника помялась, пожала плечами, осторожно посмотрела на министра, по которому было видно, что он давно догадался и жаждет только услышать, как она это скажет. Она смущённо фыркнула и закатив глаза, призналась:

— Да, да, я ходила в супермаркет с отвёрткой и плоскогубцами, расковыривала бирки и тырила тросики. Мне пришлось ходить трижды, под конец охрана стала на меня странно коситься, потому что я подходила к полкам с элитной посудой, брала сковородку, уносила с собой, делала круг по плохо освещенным рядам и возвращала сковородку на место. Три дня подряд. Как нерешительный жмот, который приходит в магазин пообнимать сковородку своей мечты, а потом не покупает её.

Министр наконец улыбнулся и медленно вздохнул, качнул головой:

— Да… не ожидал от вас.

— Так это не всё, — округлила глаза Вера, окрылённая победой над хмуростью господина министра и жаждущая продолжения банкета. — Он неделю топал ногами и вопил, как ему нужны тросики, а когда я принесла танк с ними и показала, он их даже не заметил. Я ему ткнула их под нос и спросила: «Как вам ваши вожделенные тросики?». Знаете, что он сказал? — села ровно, сделала самое дебильное лицо, какое только могла изобразить, и процитировала: — «Какие тросики?». — Министр прыснул и зажмурился, Вера развела руками и истерически всхлипнула: — Какие, нахрен, тросики? Да кому они нужны вообще? Я так, для общего развития ходила в супермаркет с отвёрткой, мне просто нравилось эпатировать охрану.

Министр всё-таки рассмеялся, Вера улыбалась, мысленно рисуя на плече звёздочку, ей хотелось чудить ещё.

— Но я ему отомстила, — с довольной улыбкой вздохнула Вера, гордо складывая руки на груди, министр фыркнул:

— Ни секунды в этом не сомневался. И что же вы придумали?

— Тончайший, как паутинка, троллинг, — с удовольствием прошептала Вероника и опять взяла телефон, открыла фотку танка и приблизила башню: — Видите вот этот шипик, как у розы? Это рым, за него цепляют башню и поднимают при сборке и ремонте. — Она с довольным видом прикрыла глаза и медленно сказала: — Этот преподаватель был так зациклен на исторической точности, так задалбывал меня тонкостями заклёпок и сварных швов, грёбаных тросиков, идейно правильной грязи и всякого такого… но при этом в технической стороне матчасти был полный… гуманитарий. — Вера опять стала листать фотографии, открывая модель, протянула телефон министру и он, с трудом сдерживая улыбку, быстро глянул на экран и тут же поднял глаза на Веру, констатируя:

— Вы приклеили их вверх ногами.

— Бинго! — развела руками Вера. — Препод не заметил, танк в этом самом виде стоит в центре его грёбаной диорамы, которой он неистово хвастается всему факультету. За полгода ни один истинный технарь или просто моделист к нему не зашёл, все смотрят на тросики и восхищаются. Но меня греет мысль, что однажды, — она подняла мечтательный взгляд к потолку, — в один прекрасный день, кто-то подзовёт этого препода и тихонько, на ушко ему объяснит, что этот танк не мог воевать в этой битве, не мог воевать вообще нигде, он даже с завода не выехал, потому что поставить на него башню можно только вверх ногами.

Министр смотрел на неё с наигранной укоризной, в глазах был смех, Вера мысленно дорисовала ещё звёздочку на плечо и с довольным видом излучала вредность.

— А почему вы прогуливали историю? — всё ещё улыбаясь, поинтересовался министр, — вы же её любите?

«Лично я её никогда не прогуливала.»

— Были другие приоритеты, — пожала плечами Вера.

«Дзынь.»

Она резко перестала улыбаться. Министр отвёл глаза, с досадой поджал губы и издал тихий нервный смешок, почти шепотом выдыхая:

— В общении с вами от этой штуки никакого толку.

Вероника продолжала смотреть на него, пытаясь заглянуть в его бессовестные глаза, но он рассматривал пол. Тёплые смешинки, минуту назад щекотавшие её грудь изнутри, превратились в отвратительные комки злости, от них тошнило. Ей хотелось размазать свои звезды на плече, хотелось бросить их ему под ноги и гордо уйти.

«Угу, дальше спальни не уйду, я уже пыталась.»

Он молча взял телефон и опять стал листать фотографии, Вера криво усмехнулась и перехваченным от злости голосом сказала:

— Учитесь верить на слово, да?

— Учусь, — он отложил телефон, но на Веру не посмотрел. — Пока ещё плохо получается. — В голосе опять был холод модели «работа такая», Вероника отвернулась, сутулясь от его холода и пытаясь запомнить это ощущение и больше не гоняться за иллюзорными звездами.

«Да какая мне, к чёрту, разница, насколько он расстроен? Кто меня заставляет его смешить? Кто просил?

Я так сама захотела, это я тут корчила стендап комика, а ведь он вчера очень чётко дал понять, где проходит граница между работой и удовольствием. Горизонтальная граница, работа всегда сверху.»

Минуты тишины ползли мимо, Вера старалась себя не накручивать, помня, что они вообще-то ждут ещё бумаги и будут работать. Он больше не трогал телефон, смотрел куда-то в пол, Вера делала вид, что задумалась, и опять стала загибать пальцы без всяких мыслей, просто для вида.

Когда из стены вышел знакомый парень, они оба были ему несказанно рады. Парень отдал министру ещё пачку листов, поклонился и тихо сказал:

— Эйнис готова сделать доклад.

— Зови сюда, — бесстрастно ответил министр, уже читая бумаги, парень бросил удивлённый взгляд на Веру, но ничего не сказал, опять поклонился и ушёл.

Через минуту вошла Эйнис. Встрёпанная, мокрая, с отрезанным рукавом и забинтованным плечом, с мелкими царапинами на щеках, как будто сквозь кукурузное поле бегала. Но чувством собственной офигенности она лучилась так, что Вера невольно улыбнулась, одними губами произнося: «Привет». Блондинка кивнула ей и села напротив министра Шена, с победным видом вытащила из-под рубашки небольшую потрёпанную книгу, гордо хлопнула ею о стол и ухмыльнулась:

— Вот он ваш Ритуал, в подробностях.

— Ты обокрала храм Древних Богов? — не отрываясь от чтения, спросил министр тоном папаши, интересующегося, спрашивали ли его дитятко сегодня в школе.

— Я взяла почитать и забыла вернуть, — обворожительно улыбнулась нахалка и подмигнула Вере, министр перевернул страницу:

— Докладывай, раз пришла.

— Всё в ажуре, — Эйнис откинулась на спинку кресла и закинула ногу на ногу, погладила подлокотники. — Ты был прав, это не Призыв. Это называется Зов Сердца, требует куда больше шаманских сил, зато не требует "якоря", "якорем" служит уже имеющийся Призванный. — Она повернулась к Веронике и ехидно приподняла брови: — Так что у тебя скоро будет достойная пара, это кто-то из твоих близких. Очень близких, Зов Сердца как-никак.

— Это мы уже знаем, — с лёгким раздражением встряхнул лист министр, — подробности?

— Откуда вы знаете? — насупилась Эйнис, министр поморщился и наконец оторвался от увлекательного чтения, бросая на Эйнис негодующий взгляд:

— Давай ты соберёшь сплетни где-нибудь в раздевалке, а? Ты пришла докладывать, так вперёд. Что это за Зов Сердца, подробности?

— Все подробности там, — тоном обиженного подростка буркнула Эйнис, указывая глазами на лежащую на столе книгу, — возьми и почитай. Письменный отчёт я оставлю у тебя на столе, на случай, если тебе вдруг станет интересно, где я была всё это время и откуда у меня рана.

Вера закрыла глаза, отворачиваясь от раздражённой Эйнис, она терпеть не могла присутствовать при чужих ссорах и чувствовала себе ужасно лишней, как будто её заперли в клетке с дикими животными, которые никак не могут решить, кто чей ужин.

Министр опять оторвался от чтения, смерил блондинку взглядом и сухо произнёс:

— Если тебе нужна медицинская помощь, ты прекрасно знаешь, где можешь её получить. Но так как я не вижу ничего достаточно серьёзного, чтобы оправдать отсрочку доклада, то будь добра…

— Пошёл ты, — прошипела Эйнис, вскакивая с кресла и размашистым шагом бросаясь вон, Вера не смотрела на неё, но готова была поклясться, что блондинка на грани и вот-вот разрыдается. Ей тоже хотелось уйти, куда-нибудь, просто в какое-нибудь место, где будет темно и тихо и не будет министра Шена.

«Мечты, мечты…»

Он положил на стол папку с бумагами, взял книгу и Вера подняла заинтересованный взгляд. Министр устроился поудобнее и стал читать, судя по скорости, с которой он шелестел страницами, быстро и по диагонали. Вероника пару минут следила за его лицом, потом отвернулась — без толку, его каменная физиономия как застыла после сигнала «часов истины», так до сих пор и не отмерзла.

«Где же он их спрятал?»

Она попыталась вспомнить, откуда доносился звук, решила, что со стола, стала рассматривать письменные принадлежности и остальную ерунду, которая там валялась — ничего нового. Кроме коробки зарядного устройства.

«Прекрасно. Троянский конь нашей эпохи.»

Вера задумалась, почему часы не отреагировали на её слова про преподавателя, но потом решила, что если они субъективны, то ничего удивительного — она уже года полтора как считала преподов Виталика своими, потому что она научилась у них гораздо большему, чем он, многие из них знали её в лицо и помнили имя.

«Высшее, мать его, образование. У него будет, а у меня — нет.»

Кривая улыбка тронула её губы и тут же застыла от нехорошей мысли.

«А что, если это он?»

В её голове эхом звучали слова Эйнис: «Очень близких, Зов Сердца, как-никак».

«Чёрт, нет. Я не для того от него бежала, чтобы он тут меня догнал.»

Сердце сжалось от нехорошего предчувствия, она невольно подумала, что кто, как не Виталик, может нарисовать её танк? Он ведь месяц на столе валялся, тут хочешь не хочешь, а запомнишь.

Она почувствовала, что дрожит, министр заметил и закрыл книгу, положил её на колени и медленно, с тщательно сдерживаемым раздражением, произнёс:

— Госпожа Вероника, не накручивайте себя раньше времени. Эйнис, как обычно, сделала поспешные выводы, исходя только из названия Ритуала и посоветовавшись только с тараканами из своей головы. «Зов Сердца» — это художественное преувеличение, имеющее мало общего с реальностью. Этот Ритуал впервые проводили четыреста лет назад, когда один Призванный потребовал, чтобы ему предоставили его жену, а получил вместо неё, почему-то, слугу-камердинера. — Вера округлила глаза, министр изобразил прохладную ухмылку, кивнул на книгу: — Я, конечно, изучу её подробнее, но по первому впечатлению — ритуал ужасно непредсказуемый, никаким «сердцем» там и не пахнет. Один призывал брата — получил мать, другой призывал лаборантку с работы — получил практически незнакомую женщину, причины никто не знает. Жрица, которая писала эту книгу, рекомендует другим шаманкам не проводить этот Ритуал вообще, потому как он, в отличие от Призыва, мировое равновесие нарушает и способен вытащить из другого мира человека, который менять свою жизнь совсем не хочет и от которого, вполне возможно, что-то в его мире зависит. И я почему-то ни в одном случае не увидел продолжения истории, такое ощущение, что они умирают одновременно с Призванным-якорем. — Вера испуганно вытаращилась на него, министр приподнял плечи и опять взял книгу, неуверенно буркнул: — Я почитаю ещё. А вы пока можете составить список людей, которые могли видеть ваш танк, будем прорабатывать всех.

Она кивнула и встала, пересела за стол, бросив ироничный взгляд на зарядную коробку, взяла чистый лист и поставила в углу единицу и скобочку. Похлопала себя по карманам, телефона не нашла и встала, беря его со столика, открыла список контактов, пролистала.

«Прекрасно. Сколько из них посмотрели на мой танк и нажали "рассказать друзьям"?»

Угрюмо потерев лоб, Вероника стала переписывать на листок имена всех друзей и знакомых, ставя рядом с подозрительными восклицательный знак. В подозрительные попадали все, кто умел чертить и рисовать — башня на рисунке была раскрашена ленивыми тенями и бликами, там был узнаваемый номер и надпись, для этого нужны прямые руки.

Виталика она в список не внесла. Чертить он умел, и даже очень неплохо — его проблемой была безграничная лень, а не криворукость. Ей просто не хотелось объяснять господину министру, кто он такой.

Вера изучала список, когда министр внезапно хмыкнул и поднялся, взял со стола насколько чистых листов и карандаш, положил на журнальный столик и стал размашисто писать. Исписал три страницы, шлёпнул на каждую печать, встал и вышел в портал, но через секунду вернулся обратно, а поймав вопросительный взгляд Веры, сказал:

— Нашёл относительно недавний случай, запросил дополнительные материалы.

Она молча кивнула и вернулась к списку. По сотому разу перечитывала фамилии и старалась не думать, что один из них сейчас может сидеть в подвале у какого-нибудь очередного тонга, который в первый же день сумел выбить из человека чертежи танка. Как они так быстро столковались? Знает ли этот человек, зачем он был призван? Знает ли, что он не один здесь, что она тоже где-то есть, что он, может быть, нужен ей?