Помоги проекту - поделись книгой:
Словно в противоположность храму напротив поместье Грейлок было построено в основном из белого мрамора, с цветными вставками на куполах и длинными пурпурными знаменами, повисшими между рифлеными колоннами. Высокий портик его входа был величественнее, чем во многих Имперских святилищах, а из идеально ухоженных садов тянулись обширные виноградники, волнами буйной зелени спускавшиеся к береговой линии. Позолоченные беседки, похожие на разукрашенные птичьи клетки, усеивали склоны холмов, выходящих на море, и я тут же представила себя сидящей в одной из них с томиком «Братьев Кармасси», потягивающей что-нибудь сладкое.
То немногое, что мне удалось узнать о полковнике Грейлок за время путешествия в Вансен Фоллс, говорило лишь о достойной службе в кампаниях, проходивших по всему соседнему субсектору Оциллария, но, к сожалению, все источники были до безумия скупы на детали. Она была награждена орденом Хонорифика Империалис, но я не смогла найти никаких конкретных записей и описаний этого события. Ей было пожаловано разрешение уйти в отставку со всеми почестями, и я снова не нашла разумного объяснения, почему столь высокопоставленному и талантливому офицеру было позволено покинуть поле боя в то время, когда угроза была столь велика.
Войны против Архиврага бушевали по всему субсектору Оциллария еще до моего рождения. Я никогда не знала жизни без войны, без того, чтобы сыновья и дочери нашего мира не покидали своих домов, будучи почетной десятиной для Астра Милитарум. Каждый раз, когда я видела, как транспорты поднимаются на орбиту, я испытывала странную смесь эмоций. Вину и сожаление о том, что мы с Теодоро решили не заводить детей, которые могли бы послужить Императору, и, одновременно, облегчение от того, что мы никогда не отправим их умирать страшной смертью на какое-нибудь отдаленное поле боя.
Машина плавно двигалась по улочкам Вансен Фоллс, позволяя мне поближе рассмотреть сам город. Его каменные и деревянные строения говорили о периоде человеческого обитания, предшествовавшем Империуму. Люди на улицах, провожавшие глазами проносящийся мимо «Кийлен», были высокими, стройными и здоровыми.
Дорога, огибая Южный полуостров вела вверх. Вскоре шины зашуршали по гравию подъездной дорожки светлого дома, и мы остановились перед главным входом – внушительной двойной дверью из бледно-голубого дерева. Шофер-сервитор выключил зажигание и вышел, чтобы открыть мне дверь. Я не смотрела на него, боясь того, что могла увидеть. Воспоминание о сне на болоте было еще слишком свежо в памяти. Мои конечности затекли от долгого пребывания в машине, поэтому я была рада наконец-то размять ноги.
Вид был довольно впечатляющим – по ступенчатым склонам вела живописная дорожка, выложенная рельефными камнями. До меня донесся шум прибоя, и я глубоко вдохнула холодный воздух, наполненный слабым соленым привкусом. Также я ощутила запах свежевспаханной земли и едва уловимый, кислотный запах, принесенный ветром с окутанных промышленным смогом морских буровых платформ Адептус Механикус, видневшихся на горизонте. Позади меня открылась дверь и я обернулась.
Мужчина средних лет, одетый в отглаженный и накрахмаленный костюм-тунику из белоснежного льна, спустился по ступенькам, протягивая руку, чтобы поприветствовать меня. Я никогда с ним не встречалась, но сходство с его матерью, полковником, отметало все сомнения в его личности.
– Госпожа Салло, – сказал он. – Добро пожаловать в поместье Грейлок.
Гаррет Грейлок опередил неуклюжие попытки сервитора внести мои немногочисленные сумки внутрь и взвалил их на плечи с небрежной легкостью человека, не привыкшего к тому, чтобы за него все делали другие. Я, по своему обыкновению, путешествовала налегке, но вид хозяина поместья Грейлок, несущего мои дорожные чемоданы к своему дому, сразу же произвел на меня самое благоприятное впечатление.
Он поставил багаж на пол, и я, пользуясь моментом, осмотрелась.
Я стояла в просторном вестибюле с высокими потолками и арками, ведущими в соседние комнаты. Изогнутая каменная лестница, поднималась на верхние этажи. Слева от меня была приемная с немногочисленной мебелью, накрытой белыми простынями, а справа – просторный бальный зал, достаточно большой, чтобы с легкостью принять сотни гостей. Как и в приемной, мебель здесь тоже была задрапирована белой тканью.
Поместье Грейлок выглядело очень ухоженным и красивым, но сразу бросалось в глаза – здесь отсутствовали обычные украшения, которые можно увидеть в подобном жилище, например, свидетельства многовековой истории этого славного рода. Мне вспомнилось, как мы с Теодоро были последними гостями, покидавшими уединенный отель в северных горах, и его единственный смотритель усердно трудился, чтобы закрыть здание до того, как зимние снега перекроют дороги.
Единственный портрет висел напротив главного входа. Большая картина, написанная маслом, изображала полковника Грейлок, стоящую рядом с командирской машиной, полагаю «Саламандрой». Полковник была изображена в полевой форме, порванной в нескольких местах и запачканной кровью, и в заляпанных грязью сапогах. Бронзовый нагрудник был помят от многочисленных ударов, а разбитый шлем валялся у ее ног. В одной руке она держала силовую саблю, в другой – плазменный пистолет.
Солдатская лазвинтовка была перекинута через плечо.
Очевидно, Елена Грейлок была не из тех, кто бежал от ужасов войны.
Как ни натуралистична была остальная часть картины, внимание все равно притягивалось к ее аристократическому лицу, обрамленному седыми волосами, свободно спадавшими на шею. Выражение лица было аристократически отстраненным, но, в то же время усталым, а ярко выраженные золотисто-зеленые глаза говорили о непоколебимой целеустремленности.
Сходство между полковником и ее сыном было поразительным, хотя черты лица младшего Грейлока не были закалены войной. Несмотря на то, что его светлые волосы поредели на висках, он выглядел довольно молодо, и молодость его казалась вполне естественной, а не результатом омолаживающей терапии.
– Надеюсь, ваше путешествие прошло без происшествий, госпожа Салло, - сказал Гаррет Грейлок.4
Я изо всех сил старалась придумать, как мне передать, насколько тревожной была поездка, не выглядя при этом нелепо. Мне не хотелось, чтобы у моего хозяина с самого начала сложилось неблагоприятное впечатление о моих способностях и появились сомнения в моей компетенции, поэтому решила оставить свои чувства при себе.
– Все прошло без особых происшествий, – ответила я. – Как и всегда, когда я куда-нибудь еду, Лорд Грейлок.
– Превосходно. И все же, несмотря на непримечательность поездки, вы, должно быть, устали. И, пожалуйста, зовите меня Гаррет. Моя мать была одержима титулами, рангами и субординацией, но, к счастью, это я не унаследовал, – прямолинейно проговорил Лорд Грейлок.
Для его речи был характерен необычный ритм и специфичное выделение отдельных звуков. Я затруднялась определить происхождение его говора.
– Я не ошибусь, если предположу, что слышу внепланетный акцент? – спросила я. – Полагаю, даранский?
– У вас прекрасный слух, Терезина, – сказал он. – О, вы не возражаете, если я буду называть вас Терезиной?
– Сама хотела вас об этом попросить, – ответила я, и он улыбнулся в ответ.
– Я родился на Йервонте, – сказал он. – Но вырос, действительно, на Дарании, где учился у отца управлять семейными межсистемными торговыми сетями. К большому разочарованию моей матери у меня не было ни малейшего желания вступать в ряды Гвардии.
Он пожал плечами, словно осознав, что сболтнул лишнего незнакомцу, и снова улыбнулся.
– Пойдемте, я провожу вас до вашей комнаты, – сказал он. – Если, конечно, смогу найти дорогу. Я все еще не могу здесь освоиться, хоть прошли уже десятилетия с тех пор, как я переступил порог этого дома.
Гаррет повернулся к моему багажу, но обнаружил, что шофер-сервитор проследовал за нами в дом и уже держал обе мои сумки, ожидая дальнейших указаний.
– Ах да, полагаю, что должен позволить Кирано позаботиться о вашем багаже, – произнес он со смущенной улыбкой. – Мне кажется, он знает планировку здания лучше меня.
– Кирано? – удивилась я. – Насколько я знаю, обычно сервиторов лишают своих прошлых личностей.
– В большинстве случаев да, но Кирано был старшим знаменосцем 83-его, – поторопился объяснить Гаррет. – Пятьдесят лет назад он накрыл собой гранату зеленокожих, чтобы спасти жизнь моей матери. Большая часть его тела, как и его мозг, были уничтожены, но он не позволил полковому штандарту упасть. Моя мать сказала, что его последним желанием было продолжать служить.
Я кивнула и, воспользовавшись моментом, более внимательно изучила сервитора.
Всевозможные их разновидности настолько глубоко вплелись в повседневную жизнь Империума, что сервиторов уже практически не замечали, но, тем не менее, существование без них казалось просто немыслимым. То, что имена стирались вместе с их личностями, еще больше отодвигало их на задний план. Порой я задаюсь вопросом, какие ужасные вещи мы можем творить с представителями своего же вида ради удобства и избавления от рутины.
Этот сервитор представлял из себя наполовину кибернетизированного человека, напичканного под завязку боевой аугментикой. Было совершенно ясно, что данный индивид достиг значительных размеров еще до того, как Адептус Механикус взялись за его переделку. Хотя Кирано и был одет в изящный специальный наряд из бледно-голубого шелка, сшитый на заказ, он больше походил на головореза в украденном костюме из какого-нибудь подулья. Нижняя половина его головы была скрыта или заменена бронзовой пластиной, из которой при выдохе исходили тонкие струйки газ. Один глаз был заменен на какую-то полевую аугментику. То немногое человеческое, что осталось на его лице, было полностью лишено эмоций и испещрено шрамами от осколков бомбы, которая положила конец его службе.
– Может быть, после того, как я устроюсь в своей комнате, мы сможем встретится в библиотеке вашей матери? – предложила я.
Гаррет, как мне показалось, с облегчением кивнул. Я вспомнила, что нахожусь здесь только благодаря смерти его матери. Очевидно, между сыном и матерью были сложные отношения, хотя, на тот момент, я и предположить не могла насколько. С какими бы проблемами не приходилось сталкиваться людям, разногласия с родителями, безусловно, накладывают отпечаток на дальнейшую жизнь.
– Да, конечно. Я полагаю, вам не терпится приступить к работе.
– Именно, – сказала я. – Коллекция вашей матери всегда представляла для нашего хранилища огромный интерес, и я бы очень хотела увидеть ее своими глазами.
– Надеюсь, комната окажется удобной. В любом случае, если что-то вам покажется неудовлетворительным – проинструктируйте Кирано.
– Благодарю, – ответила я. Сервитор начал подниматься на верхние этажи дома.
Я последовала за Кирано наверх. На лестничной площадке я обернулась, чтобы задать последний вопрос.
Но Гаррет Грейлок уже ушел.
Кирано повел меня в мою комнату по коридорам, обшитым деревянными панелями и устланным потертыми, запятнанными коврами. Мысль о сервиторе с именем все еще казалась мне странной, но я была слишком поражена общей атмосферой запустения, которую я наблюдала в поместье Грейлок, чтобы полностью осознать, насколько это было неправильно.
Мы миновали широкие двери, блестевшие ярко-красным лаком.
– Это библиотека полковника? – спросила я.
Кирано кивнул, но ничего не ответил. Интересно, а мог ли он вообще говорить?
Пройдя немного дальше по коридору, мы добрались до отведенной мне комнаты, и я была рада закрыть за собой дверь и избавиться от безмолвного сервитора. В комнате действительно было все необходимое и это было гораздо больше того, на что я рассчитывала. Я не стану тратить время на ее описание. Скажу только, что у всей мебели был затхлый запах, характерный для вещей, долгое время хранившихся в подвале. Белые простыни, сложенные на потертом шезлонге под треснувшим окном, выходившем на океан, только усиливали это впечатление.
Устроившись в своей комнате и потратив немного времени, чтобы освежиться после путешествия, я села за старинный письменный стол, чтобы более плотно познакомиться с историей полковника с помощью досье, на котором не смогла сосредоточиться по дороге сюда.
Полковник Елена Грейлок командовала гвардейцами в течение семидесяти лет, заслужив почти все боевые почести, которые только можно было получить, и заработав восхищение как своими военными успехами, так и интеллектуальными достижениями. Кроме того, параллельно со службой в Астра Милитарум, она проявила себя в качестве плодовитого писателя, из – под пера которого вышли многочисленные трактаты о полковой тактике и методах руководства, и сейчас обязательные к прочтению в йервонсткой Схола Прогениум.
Также она стала чем-то вроде коллекционера, привезя огромное количество редких текстов из своих многочисленных победоносных кампаний и заполнив ими библиотеку поместья Грейлок.
Казалось, ее звезда взошла на самый верх, ей прочили звание Лорда-генерала Милитанта или, как шептались некоторые, даже Лорда-командующего сектором.
Затем Архивраг начал контратаку, которую в высшем командовании мало кто решается открыто обсуждать. О ней стараются даже не упоминать. Те события ныне известны как Рассвет Темных Солнц – ночь, когда звезды погасли, и связь между полками Астра Милитарум была потеряна впервые со времен Великого Предательства.
Говорят, более тридцати шести миллионов имперских гвардейцев погибли в этой катастрофе. Официально подтвержденные цифры отсутствуют, а отчетов о тех событиях почти нет из-за малого количества выживших.5
Полковник Грейлок со своими солдатами была вынуждена с боями отступать. В течение почти трех лет им приходилось вести изнурительную партизанскую войну и выживать несмотря ни на что.
Ее полк, изначально насчитывавший пятнадцать тысяч человек, наконец вернулся в имперское пространство в количестве всего двух сотен душ. За свою достойную службу полковник Грейлок была награждена орденом Хонорифика Империалис, хотя, как уже отмечалось ранее, я не смогла найти никаких ссылок на конкретные обстоятельства, связанные с действиями, которые привели к этой награде. Полковник была уволена со всеми почестями и удалилась в свое поместье на Йервонте, где ей и предстояло прожить затворницей последние пятнадцать лет своей жизни, лишь изредка появляясь для участия в полковых мероприятиях и скромных благотворительных приемах.
Я сверилась с хронометром и увидела, что с момента моего прибытия прошло девяносто минут.
Собрав бумаги, разложенные на столе, и вернув каждый документ и отчет на свое место в папках, я со стоном поднялась, чувствуя, как болезненно ноет спина. Хирург достаточно часто говорил мне, что слишком долгое сидение за столом вредно для меня – профессиональный риск любого архивариуса – поэтому я приступила к серии растяжек.
Пока я выполняла упражнения, чтобы ослабить мышечные спазмы вокруг моего позвоночника, я, пользуясь моментом, через окно любовалась святыней на противоположном мысе. Это было чудесное сооружение, и я приняла решение при первой же возможности обогнуть кратер и помолиться.
Посчитав, что пришло время посетить библиотеку полковника, я собрала свои длинные серебристые волосы в хвост и открыла дверь в свою комнату.
Кирано стоял прямо за ней.
Сервитор стоял недвижимо, его тело заполняло весь дверной проем.
– Трон! – отступая назад, вскрикнула я.
Меня захлестнуло внезапное ощущение, что он...
Собравшись с духом, я сказала:
– Простите, сейчас я хотела бы посетить библиотеку Лорда Грейлока.
Сервитор не шелохнулся.
Я повторила свою просьбу, и на этот раз окуляр, заменявший ему правый глаз, зажужжал и щелкнул, диафрагма расширилась, словно оценивая меня. Казалось, сервитор неохотно решил, что он все-таки сдвинется с места. Склонив голову, он отступил в сторону. Выйдя из комнаты, я закрыла за собой дверь и прошла небольшое расстояние до красного, покрытого лаком входа в библиотеку.
Пока я стояла перед дверями, все мысли о том, как я отчитывала своих подчиненных за их лихорадочные рассуждения о том, что же на самом деле может находиться в библиотеке полковника Грейлок, как будто ветром сдуло. Голова моя закружилась от перспективы приступить к работе и узнать, что скрывается внутри.
Я взялась за ручки, перевела дух и распахнула двери.
Библиотека поместья Грейлок оказалась меньше, чем я ожидала. Однако недостаток размеров она с лихвой компенсировала содержанием. Ее высокие сводчатые потолки были украшены квадратными нишами с повторяющимся узором из прямоугольных спиралей, притягивающими взгляд, что без сомнения, и задумывал архитектор.
Напротив входа на стене был еще один портрет, более строгий и официальный, чем тот, что висел в вестибюле. Картина изображала властно взиравшую с холста полковника Грейлок, в этот раз облаченную в богато украшенную зеленую форму 83-го полка Йервонтских Вольтижеров. Она стояла у старинного заваленного свитками стола с картами, на сгибе ее руки покоилась книга с золотым корешком. Оружие полковника – потрепанная лазвинтовка, плазменный пистолет и силовая сабля – висели на полированных деревянных стендах под картиной. Интересно, они все еще функционируют?
Переключив свое внимание с портрета на саму библиотеку, я уловила слабый запах ветхости, консервирующих порошков и услышала гул регуляторов температуры. Свет, проходя через потолочные световые колодцы, поляризовывался и создавал приятное теплое освещение. И если те немногие части дома, которые мне удалось увидеть, казались запущенными, то на содержание библиотеки явно не жалели никаких средств.
Искусно вырезанные ореховые полки выстроились вдоль каждой стены, поднимаясь от пола до потолка и источая невероятный потенциал. Книги всех возрастов, размеров и видов складывались в приятный разноцветный узор. Каждая из них была порталом к новым знаниям.
Меня захлестнула волна чувств и воспоминаний: о моей юности, проведенной в качестве писца и хранителя поврежденных рукописей, о неделях, проведенных в подвальных архивах хранилища в поисках ускользающего подтверждения значимого события, и о простой радости от обнаружения потерянной книги, которую поставили не на ту полку столетия назад.
Сколько себя помню, я была тесно связана с письменной речью, и она всегда вызывала во мне самые глубокие эмоции. Мой отец научил меня читать с помощью порванного и испачканного экземпляра «Вдохновляющего Учебника Имперского Пехотинца», принадлежавшего его матери (только много позже я поняла, что те пятна на страницах были ее кровью). Повзрослев, я научилась никогда не просить игрушки или сладости, но мама никогда не отказывала мне в новой книге.
Слезы защипали уголки моих глаз, и я медленно выдохнула, чтобы успокоить внезапное волнение от неожиданно нахлынувших воспоминаний о юных годах.
– Впечатляет, когда видишь все это в первый раз, не так ли? – спросил Гаррет Грейлок, появляясь из прохода между двумя полками со стопкой книг. Он поставил ее в опасной близости от края стола с небрежностью, от которой мой внутренний архивариус возопил в бессильном гневе. Я не знала, что он здесь, и быстро восстановила контроль над своими эмоциями.
Только сейчас я заметила складные упаковочные ящики, сложенные в углу библиотеки. Часть уже была собрана, и быстрый мысленный расчет подсказал мне, что их не хватит даже на то, чтобы вместить крохотную частицу всех книг этой библиотеки.
– Впечатляет, – согласилась я. – Здесь все на бумажных носителях?
– Да. Мама не очень-то ладила с инфопланшетами. Даже в гвардии. Утверждала, что если что-то не было записано на бумаге, то оно не было реальным. Всегда все писала от руки.
Я двигалась по залу, отчаянно борясь с желанием провести пальцами по корешкам книг, просто чтобы почувствовать текстуру потрескавшейся кожи на позолоченных переплетах.
– Это облегчит мне работу.
Лорд Грейлок подхватил еще одну стопку книг с ближайшей полки. Я подавила желание отчитать его, чтобы он был более осторожен. В конце концов, это были его книги.
– Хорошо, чем скорее я от всего этого избавлюсь, тем лучше.
– Избавитесь? – спросила я, чувствуя, как в груди поднимается волна паники. – Не уверена, что понимаю вас.
Гаррет кивнул.
–Именно. Разве в моем письме не было ясно сказано о характере вашей работы?
–Там говорилось о желании каталогизировать коллекцию вашей матери, – ответила я. – О конечной цели этих усилий ничего не говорилось.
– Ах, это было весьма неосмотрительно с моей стороны, – Гаррет, указал на сложенные ящики. – Чтобы избежать недоразумений, давайте внесем ясность – я намерен продать всю коллекцию.
– Продать?! – ошеломленно воскликнула я. – Но почему?
Гаррет вздохнул.
– Моя мать обладала многими качествами, но здравое финансовое суждение в их число не входило. Торговые операции нашей семьи в составе Имперской Хартии начались более двух тысячилетий назад, с того момента, когда Федор Грейлок впервые прорвал блокаду Углорка Расколотого Клыка. Наше состояние росло и уменьшалось вместе с приливами и отливами войны, но мы всегда сохраняли прочную финансовую основу для ведения бизнеса. Но, к сожалению, многие из наших самых прибыльных торговых партнеров находятся в ныне потерянных для нас системах за Великим разломом, а содержание межзвездного флота кораблей стоит разорительно дорого.
– Эта коллекция, вероятно, бесценна... – начала я.
– Вот почему я хочу, чтобы вы составили каталог ее содержимого и оценили каждый том по справедливой рыночной стоимости, – прервал меня Гаррет. – Недавно стало ясно, что моя мать жила гораздо более экстравагантно, чем кто-либо из нас подозревал, и ее долги можно назвать катастрофическими. И это щадяще скромное определение. Мне пришлось уволить всю оставшуюся прислугу и начать распродавать мебель, чтобы приставы не ломились в наши двери, и вы могли спокойно завершить свою работу.
Я была удивлена. Мои весьма ограниченные познания о полковнике Грейлок сводились к тому, что до своей недавней смерти она тихо жила в Вансен Фоллс (я еще не прочла ничего, что указывало бы на то, как именно она умерла). Я недоумевала, откуда у нее такие невообразимые долги, но воздержалась от столь неделикатного вопроса.
–Мой отец ясно дал понять, что все в этом доме, вплоть до последнего гвоздя, будет продано, прежде чем он ликвидирует все наши деловые активы, чтобы выплатить долги моей матери, – продолжал Гаррет. – И ни он, ни я не хотим цепляться за воспоминания о прошлом.
Поделиться книгой: