Желанная

— То, что чувствует мой брат, чувствуем мы оба — это стыд. Из-за того, что она пережила, из-за того, что мы сделали. Так много боли…

— И её скоро передадут мне, — сухо напомнил ему Дип. — Пойдем. — Он кивнул головой Добби и начал снимать с себя зеленую рубашку. — Полагаю, ты тот счастливчик, что изобьет меня. Сомневаюсь, что у матери Л'рин много времени для совершенствования навыков порки.

— Тут ты прав, воин. Исцеляющие руки никогда не должны причинять боль. -

Старушка кивнула Добби. — Отведи его в Каменный Зев. Пори до тех пор, пока хлыст снова не превратится в рукоять.

— Подождите! — Лок протянул руку, страх за своего близнеца сжимал ему горло. — Сколько ударов потребуется?

— Столько, сколько надо, — невозмутимо ответила Мать Л'рин.

— Это не ответ! — Лок начал сердиться. — Знаю, что Дип весьма неуважительно себя ведет, мать Л'рин, но пороть его этим… этим…

— Да ладно, — прервал его Дип. — Перестань, брат. Всё хорошо. Подумай о том, через что прошла Кэт. — Он кивнул на хлыст и яркие шипящие брызги от язычков пламени серебристого цвета. — Посмотри на её боль.

— Не ты один разрешил ей выступать в качестве фокуса, — запротестовал Лок. — Я согласился так же, как и ты. По крайней мере, я должен принять половину ударов хлыстом.

— Боль не может быть разделена между двумя душами, её можно передать только одному, — сказала мать Л'рин. — И если хлыст не использовать в ближайшее время, боль, что заключена в нем сейчас, вернется к своему изначальному владельцу.

— Другими словами, давайте поскорее покончим с этим, — прорычал Дип. — Не волнуйся обо мне, брат, — сказал он, когда Лок открыл рот, чтобы запротестовать. — И не чувствуй мою боль, ты сможешь позаботиться обо мне впоследствии. Ты лучше, гораздо лучше, чем я.

— Верно, — с сожалением заметил Лок. — Но это наполовину моя вина, половина той боли, что ты заберешь, моя.

— Ты сможешь отплатить мне позже. — Дип кивнул на Кэт. — Позаботься о ней, — сказал он хрипло.

— Я сделаю это, — пообещал Лок.

— Иди. — Мать Л'рин вручила шипящий и плюющийся хлыст огромному слуге. — Каменный Зев. И помни: сделай всё правильно. Я узнаю, если ты облажаешся… узнаю из его криков.

— Да, матушка, — несмотря на огромные размеры, голос евнуха был таким же нежным и высоким, как у маленькой девочки. — Всё будет сделано.

— Смотри, что бы так оно и было. — Она взмахнула морщинистой рукой. — А сейчас, позвольте мне посмотреть, что я могу сделать, чтобы удержать этого сладкого ребенка на землях живых. — Она погладила шелковистые каштановые волосы Кэт, больше не обращая внимания на своего слугу или Дипа.

Лок понял, что не может отвести взгляда от массивного евнуха, уводящего его брата к месту экзекуции по высокой зелено-розовой траве. Дип небрежно шагал, высоко подняв голову и не выказывая признаков страха. И Лок действительно не ощущал исходящего от брата страха.

Дип хотел, практически желал принять боль, что ему собрались причинить. Поскольку чувствовал, что заслужил. Каждый удар хлыста, каждую каплю крови, каждую унцию боли. Он всё заработал. Всё заслужил.

«Он обвиняет себя, — подумал Лок, когда широкая обнаженная спина его близнеца исчезла в высокой траве на краю Исцеляющего сада. И не только ради Кэт. — Брат, это не твоя вина, когда-нибудь ты поверишь в это?»

Но он знал ответ на этот вопрос.

Никогда.

Глава 3

Лорен Джейкс быстро шла по широкому тротуару по краю площади Святого Арманда. Позже, в обеденный перерыв, всю облицованную белой плиткой площадь заполонят праздно гуляющие богатые туристы, которые в основном приехали полюбоваться на красоты Сарасоты, одного из самых богатых маленьких городков США. Пляжи с нежным песком и тропическими синими водами были прекрасны в любое время года, и если богачам становилось скучно поджаривать свои намазанные лосьоном от загара тела где-то ещё, они ехали сюда.

Площадь на самом деле делилась на множество взаимосвязанных районов, где располагались специализированные магазинчики и дорогие шикарные кафе. Мраморные статуи греческих богов и богинь стояли, как часовые, на отлично подстриженных газонах бледными призраками в тусклом раннем утреннем свете. Магазин Лорен «Лакомка» располагался между «Флорида Олив Ойл Компани», специализирующейся на продаже ароматических масел и бальзамических уксусов, и магазинчиком одежды «Маленькие вещички», продающим малюсенькие купальники по завышенным ценам.

Пока Лорен искала ключи от дверей, в обоих магазинчиках было темно и тихо. Ни один из них не откроется до обеда, когда нахлынет основная толпа туристов. Так что её соседи, в отличии от Лорен, могли себе позволить поспать подольше. «Лакомка» специализировался на продаже кексов, и ей приходилось выпекать свою продукцию по утрам каждый день, или продавать было бы нечего.

«Всё натуральное, всё свежее каждый день», — вот её девиз.

— Надо было продавать дорогущие стринги богатым старичкам и их молоденьким женам вместо выпечки, — пробормотала она про себя, найдя, наконец-то, правильный ключ. — Тогда я сейчас всё ещё валялась бы дома в своей постели.

«Но ранний подъем — не большая цена за то, чтобы заниматься любимым делом», — напомнила она себе. Ей всегда нравилось печь. К двенадцати годам, когда её ванильные кексы выиграли национальный конкурс по выпечке, это стало поистине страстным увлечением. Именно мама побудила Лорен поступить в колледж, а потом и заняться бизнесом. Как-то так сложилось, что в колледже она больше занималось выпечкой кексов и пирожных для своих друзей, чем училась. Так что её оценки оставляли желать лучшего, но кексы имели оглушительный успех.

В конце концов, её мама смирилась с неизбежным. Она помогла Лорен профинансировать открытие магазина и позволила ей проживать в квартире одного из принадлежащих ей домов, в нескольких кварталах от площади. Лорен открылась всего несколько месяцев назад, и до сих пор «Лакомка» пользовалось лишь умеренной популярностью. Конечно, её дела должны были идти лучше, чем умеренно, для того чтобы вернуть кредит. Но её мама не беспокоилась.

«Не торопись, моя дорогая, — всегда говорила она. — Наслаждайся своей жизнью. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива».

Мысли о маме всегда вызывали у Лорен теплые чувства. Семья занимала очень важное место в жизни Эбигайль Джейкс, возможно, потому что её саму выгнали из дома, когда она забеременела Лорен. Мама не слишком много рассказывала об этом, но Лорен думала, что родные очень сильно её обидели, от чего её мама ещё сильнее любила собственную дочь. У них всегда были прекрасные отношения, даже когда Лорен была подростком. И теперь, будучи взрослыми, они больше были друзьями, чем матерью и дочерью.

— Хотя я по-прежнему хочу, чтобы рядом была моя мама, особенно, когда дела шли не важно, — пробормотала Лорен, убедившись, что закрыла за собой дверь. Ей хотелось бы, чтобы мама оказалась сейчас рядом с ней, помогла бы ей с работой. Её помощница, Дженни, ушла за день до этого, а это означало, что ей самой нужно справляться с магазином, пока не придет Лоренцо.

От мыслей о Лоренцо с его гладкими светлыми волосами и прекрасным загорелым телом Лорен вздохнула. Он гораздо лучше выглядел за прилавком, чем у печи. В момент слабости Лорен позволила ему поцеловать себя, и теперь он считал, что это место принадлежит ему. С тех пор она отказывалась от всех его авансов и планировала заменить его, до того как ушла Дженни. Теперь она, похоже, застряла с этим казановой на неопределенное время. Тем не менее, он умел отлично продавать кексы. Особенно богатым пожилым женщинам, им нравилось услаждать свои глаза при покупке кондитерских изделий.

Лорен прошла через магазин в ванную, по дороге включая свет. К черту счет за электричество, жутко находиться в пустом здании в полном одиночестве. Кроме того, в последнее время у неё возникло ощущение, что кто-то за ней наблюдает. Лорен знала, что это сумасшествие и абсолютно невозможно, но она всё время ходила, оглядываясь через плечо. Ощущала на себе словно пару невидимых глаз, наблюдающим за каждым её движением.

— Не глупи, — пробормотала она себе, пряча длинные каштановые волосы под черную сеточку для волос, и проверила своё отражение. У девушки в зеркале оказались гладкая кожа цвета мокко и большие глаза, напоминающие оттенком прекрасное виски. Чуть вздернутый носик делал её симпатичной, а не экзотической, даже несмотря на глаза. Но её полные губы выглядели весьма привлекательно, особенно, когда она улыбалась, так говорил Лоренцо, когда чувствовал себя поэтом.

Боже, что с ней не так? Почему она всегда влюблялась в придурков и игроков? Просто Лорен хотела встретить кого-то настоящего. Именно того, кто ей нужен. Но с её графиком работы, попыткой держать магазинчик открытым семь дней в неделю, у не не было времени встречаться с кем-то ещё, кроме клиентов.

— Не то чтобы у меня было время на личную жизнь, даже если я кого-то встречу, — прошептала Лорен сама себе. — Будто…

Слова замерли на её губах. Она могла поклясться, что на мгновение увидела в зеркале глаза. Красные глаза.

Она обернулась с бешено колотящимся сердцем, чтобы увидеть… пустоту.

— Конечно, пусто. Здесь кроме меня никого нет.

От звука собственного голоса Лорен подпрыгнула и прижала руку к груди, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Пришло время отбросить глупости и заняться делом. Сегодня она хотела попробовать новый рецепт — фундук с клубникой в глазури из сливочного сыра. Она попробовала приготовить небольшую партию на кухне в своей квартире, и они получились красивыми, но…

Внезапно раздался треск, напоминающий электрический, и воздух вокруг Лорен, казалось, заискрился молниями. Волосы на её голове практически встали дыбом, нервы зазвенели, как порванные струны.

«Опасность! Ты в опасности!» — закричал её внутренний голос. Голос инстинкта, тот же первобытный голос, который, должно быть, предупреждал пещерных людей о приближающемся пожаре или наводнении.

Лорен хотела сбежать, попытаться скрыться, но всё произошло слишком быстро. Потрескивающий электрический разряд, казалось, обернулся вокруг неё, как огромная ладонь. И внезапно Лорен почувствовала, что растворяется. Смотря в зеркало, она видела всё, как будто в замедленной съемке: её тело разлетелось на миллионы крошечных частичек, вибрирующих друг напротив друга в смертельной согласованности. Однако её одежды это не коснулось. Она свалилась с неё, приземлившись кучкой на полу.

«Нет! Нет, что происходит?»

Ответа не было, но она снова увидела глаза в зеркале. Красные, кроваво-красные глаза, насмехающиеся над её болью и страхом. Она почти чувствовала зло в этом кровавом взгляде, желание причинить боль, жажду ранить, калечить и убивать.

Прежде чем она успела подумать о чем-либо ещё, крошечная ванная комната в «Лакомке» исчезла. Лорен почувствовала, что летит по воздуху разделенная на частички. Это были самые необычные ощущения в её жизни, как будто кто-то пропустил её тело через миксер и запустил результат в воздух со сверхзвуковой скоростью.

«Я умираю. Неужели правда умираю?»

Опять же, ответа нет. И вдруг, она почувствовала, что восстанавливается, все крошечные молекулы её тела находят свои места и срастаются.

«О, слава богу!»

Она отчаянно ощупала свои руки и ноги, убеждаясь, что всё на месте. Она оказалась голой, но целой, по крайней мере, казалось, ничего не пропало.

— Вот она, наконец-то. Сссмотри, сссын мой, у неё метка. О ней говорилось в пророчестве.

Длинный костлявый палец внезапно оказался прямо перед ней, указывая на что-то на её груди. Лорен рефлекторно посмотрела на своё маленькое бледное родимое пятнышко в виде звезды, видневшееся на её сливочно-шоколадной коже. Лорен родилась с этим пятнышком, не обращала на него внимание, хотя если она одевала бикини, это выглядело странно.

Чувство страха наполнило Лорен, стоило ей заскользить взглядом вверх и вверх, и вверх по длинным рукам, окутанным развевающимся туманом, и заглянуть в горящие красные глаза, увиденные ею в отражении.

— Дааа, — прошипел Лорен голос, который она слышала в своих снах последние несколько недель. — Это онааа. Наконец-то, я её нашшшел. Она моя.

Глава 4

Кэт снова летала, но на этот раз не видела себя. Вместо этого она парила в воздухе в узком каменном туннеле. С одного его конца виднелся слабый свет, освещающий розовато-коричневые камни. А ещё она слышала шаги, гулким эхом отдающиеся по длинному замкнутому коридору. Кто идет? Интересно, они увидят меня?

Посмотрев вниз, Кэт поняла, что она невидимая. Она снова стала молчаливой и невидимой, как раньше. Возможно, я действительно мертва, и это мои похороны. Но зачем они хоронят меня в пещере? По какой-то причине она не испытывала страха, лишь любопытство. Гулкие ритмичные шаги становились всё громче. Кэт оттолкнула жуткие мысли в сторону, увидев, кто идет по туннелю.

Огромный мужчина — она не могла назвать его человеком, потому как ничего человеческого в нем не было, — шагал впереди. С розоватой пятнистой кожей, одетый лишь в набедренную повязку из больших плоских листьев. Он держал в руке огненный серебряный кнут, шипящий и потрескивающий, который казался сделанным из молнии.

Какого черта? Этот вопрос мгновенно испарился из сознания Кэт, стоило ей увидеть того, кто следовал за огромным мужиком. Дип был без рубашки, его мускулистая грудь блестела в свете, отбрасываемым странным кнутом. Кэт видела серебряный свет, отражающийся в черных омутах его глаз, сейчас абсолютно бесстрастных.

— Итак, это Каменный Зев, да? — спросил он у гиганта, тот лишь уклончиво хрюкнул в ответ. — Я слышал об этом месте. Никогда не думал, что увижу лично. Не то чтобы многие его видели.

Огромный мужчина даже не хрюкнул на этот раз. Он просто шел по каменному коридору, склонив голову, чтобы не задеть потолок, под которым всё ещё летала невидимая Кэт.

По какой-то причине она почувствовала страх. Что происходит? Что они собираются делать? Не придя хоть к какому-то осознанному решению, она обнаружила, что бесшумно скользит по каменному коридору вслед за мужчинами, пока они не добрались до толстой зеленой деревянной двери. Проводник Дипа ухватился за потускневшее серебряное кольцо посередине и легко открыл дверь, показавшееся для Кэт слишком тяжелой.

Дверь качнулась в сторону, открывая проход в округлую комнату из того же розовато-коричневого камня, что и коридор. Изогнутый потолок вместо идеальной арки вытягивался в высокий каменный дымоход, уходящий далеко вверх. Там из небольшого, совершенно ровного отверстия вниз струился поток солнечного света, замирая на полу точно посредине комнаты. Освещая грубый обелиск из белого камня с красновато-бурыми минеральными прожилками.

Обелиск оказался не менее десяти футов в высоту, указывая на дымоход, как зазубренный обвиняющий перст. Кэт заметила, что кто-то прикрепил в центре два толстых ржавых кольца. Чувство ледяного ужаса нахлынуло на неё, едва она увидела толстую цепь, соединяющую кольца. Что происходило в этой комнате? Зачем кого-то привязывали к этому странному белому обелиску? Она до ужаса боялась собственной догадки, не хотела смотреть правде в глаза.

— Вас приковать или будете стоять сами? — голос огромного мужика оказался тонким, почти женоподобным, отражаясь эхом от каменных сводов этой камеры пыток.

— Я буду стоять сам. — Дип без колебаний подошел к обелиску. Встав к нему лицом, сжал в каждой руке по ржавому кольцу. Его широкая, мускулистая спина представляла собой идеальную цель. — Я готов.

Готов для чего? Боже мой, пожалуйста, нет! Кэт не особенно нравился Дип. На самом деле она вроде как считала его мерзавцем. Он раздражал её больше, чем какой-либо другой мужчина в её жизни. Но никто не заслуживает, чтобы его пороли шипящим и искрящимся серебряным кнутом. Ради бога. Неужели это какое-то наказание? Но что он сделал? И кто решил его наказать?

— Приготовься, — посоветовал другой мужчина, подняв кнут.

— Я сказал, что готов, — в голосе Дипа не было страха — лишь раздражение.

Как он может не бояться? Что с ним случилось?

Кэт с ужасом наблюдала, как поднялась массивная рука, затрещал кнут, обрушившись на ребра Дипа с голодным шипением. Дип тихо застонал, зашипел от боли, когда колючие серебряные шипы вонзились в его плоть, но больше не издал ни единого звука.

Гигант отдернул кнут назад, орошая белый обелиск кровавыми каплями. Внезапно Кэт поняла, что красновато-коричневые полосы на его шероховатой поверхности не минерального происхождения. Кровь, Боже мой, это кровь! Он истекает кровью! Остановитесь!

Кнут снова взмыл в воздух, готовый к очередному удару.

— Кричи, — посоветовал гигант-мучитель. — Выпусти свою боль в Зев. — Он кивнул на уходящий в небо дымоход. — Это уменьшит боль.

— Не хочу её уменьшать, — прорычал Дип. — Просто продолжай, черт возьми.

— Как хочешь.

Кнут снова затрещал, вгрызаясь, разрывая гладкую загорелую кожу спины Дипа, рассекая её на кровавые ленты. Но тот едва вздрогнул.

Нет! Нееет! Кэт попыталась закричать, но не смогла издать ни звука. И Дип тоже не кричал. Стиснув зубы, он стоял у обелиска с закрытыми глазами, сжимая ржавые кольца побелевшими пальцами. Ясно, что он испытывал мучительную боль, и так же стало ясно, что он не издаст ни звука.

Кэт чувствовала, что сходит с ума. Бросившись на гиганта, она попыталась схватить его за руку и вырвать кнут. Но не смогла остановить его, не смогла даже к нему прикоснуться. Казалось, она застряла в ловушке кошмара, от которого не могла проснуться.

«Пожалуйста, — умоляла она молчаливо, по её щекам текли слезы. — Пожалуйста, пожалуйста, не надо. Пожалуйста, прекратите его избивать».

Но что бы она ни говорила, что бы ни делала это не имело никакого значения. Порка всё продолжалась и продолжалась… и продолжалась.

* * * * *

— Она плачет. — Лок с тревогой наблюдал за неподвижным сонным лицом Кэт. — Послушайте, по её щекам текут слезы. — Он обхватил её подбородок рукой и нежно стер влагу подушечкой большого пальца.

— Так и есть. — Мать Л'рин не казалась слишком обеспокоенной.

— Но что это значит? — Лок с тревогой на неё посмотрел. — Что с ней происходит?

— Возможно, кошмар. Я больше беспокоюсь о том, что происходит с твоим братом. — Её морщинистое лицо нахмурилось. — Я не слышу ни единого крика.