Помоги проекту - поделись книгой:
— Да ну! Слишком старомодная игра! Нельзя ли придумать что–нибудь более энергичное? Вот, например, весьма бодрящая игра — "Доктор Пеппер"!
— Это ведь что–то вроде кока–колы, не так ли? — усмехнулся герр Вортер.
— Обожаю немецкое чувство юмора, — огрызнулась Примула.
Гиацинта мигом отложила вязание.
— Нас научили этой игре юные племянники, живущие в Америке. Может, они сами ее и придумали — такие смышленые ребята! Очень забавная игра. Двойки, четверки и десятки заменяют любую карту, червовый валет и червовый король тоже, но только когда ты не меняешь карты или у тебя на руках тройка плюс двойка, масть, стрит или пять одинаковых карт.
Слушать эту белиберду я была уже не в силах, сон взял–таки надо мной верх, и я задремала.
…Мне снился огромный крокодил, я убегала от него, петляя меж гигантских дымящихся пробирок, в сторонке миссис Гранди помешивала булькающий горшок, в котором сидел преподобный Хам….
Проснулась я от ужаса и с минуту пыталась понять, где нахожусь. Мистер Уитби—Браун уже ушел. Сердитые возгласы и довольное хихиканье Примулы вновь усыпили меня. Окончательно я проснулась от оглушительного крика. Распахнула глаза и с изумлением уставилась на Гиацинту, которая так и клокотала от негодования.
— Герр Вортер, я возмущена вашим предложением!
— Неслыханно! — вторила Примула. — Неслыханно! Такое не пришло бы в голову ни одному англичанину. Вы оскорбляете нас!
Господи, да что тут происходит?
Зеленый козырек Примулы был сдвинут на затылок, а все ее сухонькое тельце буквально сотрясалось.
— Гиацинта, мне кажется, надо пожелать Годфри спокойной ночи и удалиться! Я считаю, что доктор Маллард не одобрил бы…
— Когда вы расплатиться свои долги, тогда уходить!.. — пролаял герр Вортер.
Бедняжка Примула вжалась в стул и словно постарела на добрый десяток лет. Да как смеет этот субъект так разговаривать! И почему этот щеголь Годфри как ни в чем не бывало ухмыляется?! Сколько же Примула проиграла после того, как ушел Энгус?.. Десять фунтов? Двадцать?
Я привстала с кресла, собираясь вмешаться, но тут герр Вортер поправил монокль и придвинул к себе листок бумаги.
— Вы должны мне две тысячи фунтов. Кто–нибудь желать проверить цифры?
Секунд тридцать я оцепенело взирала на него, потом рухнула обратно в кресло, не в силах вымолвить ни слова. Живописная картина, которую являли четыре игрока, словно подсвечивалась изнутри леденящим огнем. Кончики спиц Гиацинты отливали серебром. Годфри безмятежно улыбался. Зато Примула и герр Вортер… казалось, их лица раздуваются, я могла бы сосчитать волоски на голове гер–ра Вортера и гранулы пудры на щеках Примулы.
Какое счастье, что сестры Трамвелл богаты. Годфри, наверное, стыдно, что усадил бедных старушек за стол с любителями играть по–крупному; но, может, после этого они ограничатся безобидным вистом… Я прикрыла глаза, дожидаясь, пока Примула все уладит. Две тысячи фунтов… Боже праведный!
— Вы не оставляете мне выбора, герр Вортер. — Примула вновь надвинула на глаза козырек. — Я играть… играю.
— Дорогая, как ты можешь! — возмутилась Гиацинта, позвякивая спицами.
— Я должна!
— Как ни дурно с моей стороны, но я получаю удовольствие от вашей игры. — Годфри заерзал на стуле. — Гораздо лучше, чем первый ряд в Колизее.
Что это за возмутительные ставки они обсуждали, пока я спала? Неужели Примула была настолько беспечна, что поставила на кон "Кельи ?.. Я завороженно смотрела сквозь ресницы, как Годфри распечатывает новую колоду и вытаскивает джокеров. Если Примула не послушается сестру, может, мне удастся упросить ее прекратить безрассудство?
— Итак, дорогая фрейлейн, я понимать, что вы правильно знать расплату? Если я проиграть эту партию, вы получить все деньги, которые вы проиграть мне этот вечер… — лицо герра Вортера расплылось в безжалостной улыбке, и я принялась грызть ноготь. Даже если Примула придет в ярость от моего вмешательства, все равно необходимо попытаться ее уговорить. — Но если я выиграть, — из его груди вырвалось омерзительное сопение, — я провести остаток ночи с молодой мисс Трамвелл так, как я того пожелать.
Нет!!! Только приступ полного паралича не позволил мне с диким воплем взвиться из кресла. Такой ужас бывает в книжках, в исторических любовных романах — с тем лишь отличием, что надравшийся папаша ставит на кон главную героиню. И там всегда все кончается хорошо — в последнюю минуту бедняжке удается спастись! У Примулы такие представления о целомудрии, что она никогда не допустит, чтобы меня с криком выволокли из комнаты. Я вцепилась в подлокотники кресла и из последних сил притворилась спящей. Должно быть, Примула спрятала туза в рукаве.
— Полагаю, вы дадите слово джентльмена, что не станете прибегать к насилию и прочим грязным приемам, — прочирикала она, кивком подчеркивая каждое слово. — Мы с сестрой решительно против подобных вольностей. Да она сумасшедшая! И как я прежде этого не заметила? Мои конечности начали понемногу приобретать чувствительность. Как только эта парочка погрузиться в игру, я потихоньку выскользну отсюда!..
— Мадам, последовал еще один взрыв отвратительного хохота, — сила не нужна. Вы недооцениваете мою способность убеждать. И вы не говорить, что подобная ставка не приходить вам на ум раньше. Иначе зачем здесь присутствовать столь очаровательная особа?
Ответа не последовало. С минуту Годфри потирал руки, после чего они принялись обсуждать правила игры. Я не слушала, сквозь ресницы глядя, как пластиковыми ракетами свистят над столом карты. Все четыре головы вновь склонились. Гиацинта возобновила вязание. На старт, внимание… марш! Я осторожно выбралась из кресла и двинулась к двери. Даже новичку, переплывающему Ла—Манш, путь не показался бы столь мучительно долгим, а холл, когда я все же до него добралась, выглядел мрачной враждебной страной. И как я могу успеть его пересечь, когда сзади грохочут шаги? Трусливая идиотка! Шаги грохотали не за мной а навстречу. Дворецкий с ледяной учтивостью осведомился:
— Мисс что–нибудь нужно?
Ферджи говорила, что подкупить Бога — не такое уж легкое дело, но ведь сейчас страшный дефицит протестантских монахинь, а безбрачие — не такое уж и страшное наказание… Пусть только папин Начальник превратит дворецкого в соляной столб, и я …Не превратил. Должно быть, я не заслужила этого своей грешной жизнью. Значит, придется полагаться только на себя, авось соблазнительно–невинная улыбка растопит душу этого айсберга.
— Спасибо, но мне требуется лишь глоток свежего воздуха.
— Простите, но должен вас предупредить, что выходить на улицу в такое время вредно для здоровья. Мистер Годфри никогда не простит мне, если я выпущу вас из дома.
— Какая ерунда! Что ж, я поступлю так, как… вы советуете.
Фразу я закончила даже не шепотом, а всхлипом. Дворецкий не двинулся с места, лишь смахнул с рукава воображаемую пылинку, но в неспешной нарочитости этого жеста мой параноидальный ум тотчас уловил скрытую угрозу.
— Желаю хорошо провести остаток вечера, мисс. Он проводил меня назад к гостиной, распахнул дверь и проследил, чтобы я вновь оказалась в западне. Покачиваясь, я вернулась к своему бархатному капкану, рухнула в него и подобрала с пола "Тысячу и один розыгрыш". Не ахти какое оружие, но можно швырнуть книгу и кресло в герра Вортера, если тот вздумает ко мне приблизиться. Как Примула могла так поступить со мной?! Не удивительно, что я не продвинулась в поисках матери, разве такие доверчивые дурочки способны на что–то путное?.. Да и вообще мне почему–то вдруг расхотелось быть потенциальной родственницей подобной безнравственной семейки. Ох, где была моя голова?! Ведь предупреждал же милый Гарри, что мне может не понравиться то, что я найду, но будет уже поздно. Нет, не все потеряно! Вероятность выигрыша — пятьдесят процентов!
Раздался прерывистый вздох, карты разлетелись по столу, словно опавшие листья. Мои ноги вновь сковал паралич, когда я увидела, как рухнуло на стол хрупкое тело Примулы. Стоп! Ферджи часто упрекала меня, что я бываю слишком поспешна в своих выводах. Примула ведь могла и не проиграть… С тем же успехом она могла упасть в обморок от радости.
— Я сожалеть, мадам. — Герр Вортер подыскивал слова. — Но вы не иметь шансов против этой дружеской пары тузов.
Влажные губы Годфри, похожие на увядший розовый бутон, восторженно округлились. Примула лежала на столе безвольной тряпичной куклой. Гиацинта замерла, прекратив вязать.
Вне себя от ярости, я подумала, что самым гнусным во всей этой мерзости было то, что ни один, включая герра Вортера, даже не взглянул в мою сторону.
— Только дети считать карты игрой. Вы называть меня неджентльменом… Я думаю, англичане владеть монополией на эту породу людей. Пора требовать свой выигрыш, ja?
Взмахом руки показав, что игра окончена, герр Вортер не глядя ткнул в мою сторону пальцем.
Страх мой улетучился, на смену ему пришла злость. Герр Вортер был настоящим дьяволом. Годфри — полное ничтожество. А сестрицы Трамвелл! Сказать, что я была в них жестоко разочарована, значило ничего не сказать.
Я поднялась, держа наготове книгу. Примула оторвала от стола голову, стянула козырек и медленно пригладила серебристые локоны.
— Судя по всему, милая Гиацинта, нам придется принести эту жертву.
Да как она смеет, старая дева шестидесяти с лишним лет от роду, говорить с таким безмятежным сожалением? Куда девалась сломленная женщина, которой Примула была всего несколько секунд назад?
— Как говорил наш покойный папа, — в голосе ее слышалась только легкая дрожь, — мы должны принимать наши поражения с тем же смирением, что и победы. Герр Вортер, я готова!
— К чему?
— Как — к чему? К вам, сэр! — Она принялась суетливо осматривать рукава платья. — Не надо впадать в транс, Гиацинта, совершенно очевидно, что сопротивление бесполезно. Должна признаться, я готова сделать хорошую мину при плохой игре. Нет необходимости говорить, что я предпочла бы, чтобы герр Вортер был помоложе и покрасивее, но ладно уж, делать нечего, закрою глаза и буду думать о Жане Марэ.
— О чем это вы говорить, фрейлейн?
Меня тоже интересовал этот вопрос. Герр Вортер выглядел так, будто его случайно столкнули в канаву во время утренней прогулки с таксой.
— Мой дорогой континентальный варвар! — На щеках Примулы заиграли жеманные ямочки, она проворно обогнула стол и простерла руки. — Вы же сами сказали, что не должно быть никакого недопонимания. Вы уж меня простите, в моем возрасте многие испытывают сложности со слухом. Постоянно все путаешь и забываешь, но я со всей определенностью уверена, что поняла правила игры. "Молодая мисс Трамвелл", разве это не ваши слова? Не хочу обидеть дорогую Гиацинту, но мне всегда казалось вполне очевидным, что она на несколько лет старше. А что касается юной Тессы, — я и в самом деле назвала ее дальней родственницей, но ни словом не обмолвилась о том, что ее фамилия Трамвелл. Поверьте мне на слово, герр Вортер, Тесса вовсе не носит имя Трамвелл. Так вы идете, милый Фриц?!
Глава десятая
Всю обратную дорогу в "Кельи" я делала вид, что сплю. Я вовсе не чувствовала себя уставшей, но кульминация невероятного вечера отбила у меня всякое желание разговаривать. Кроме того, с закрытыми глазами я чувствовала себя уютнее. Кардинальное ухудшение погоды не заставило Гиацинту включить фары.
— Прекрасный вечер. — Ее голос звучал едва слышным шепотом. — Дорогая, ты была великолепна! Я думала, у этой брызжущей во всей стороны котлеты случится апоплексический удар. Но надо отдать ему должное — все же взял себя в руки. Помнишь, как он напыщенно сказал, что это была всего лишь "маленькая шутка", и принялся упрашивать сыграть еще партию.
— Весь его выигрыш состоит из моего маленького жемчужного ожерелья, — скривилась Примула. — Бедняжка, он так расстроился. Дорогая, я была бы тебе очень признательна, если бы ты занесла в дом мою сумочку; от такой сырости у меня разыгрался артрит, и сейчас мне совершенно противопоказано поднимать тяжести.
— Не беспокойтесь, mon general. Вы блестяще расстроили сегодня планы герра Вортера! — фыркнула ее сестра.
И куда только девалось их соперничество и перебранки из–за пустяков? Вспышка молнии проникла сквозь ресницы. Надрывный вой клаксона — и мимо нас прохлюпала машина.
— Идиот! — рявкнула Гиацинта, забыв про шепот. — Некоторых людишек я ни за что не пустила бы за руль. Ты посмотри, опять какой–то болван несется прямо на нас!
— Может, ты едешь не по той стороне дороги, дорогая? — невозмутимо поинтересовалась Примула.
Я тут же вцепилась в дверцу катафалка. Боже, спаси и сохрани! Прошу прощения за все свои прегрешения. Сейчас мы убьемся, и я прямехонько отправлюсь в ад, вместе с сестрицами Трамвелл, ибо райские кущи не для тех, кто ставит на кон семейное состояние…
* * *
— Господи, — прощебетала Примула, когда мы вошли в дом. — Похоже, сегодня Страш не на высоте, милая Тесса. Обычно он встречает нас в холле сообщением, что немедленно подаст чай. Наверное, этот бездельник уже лег спать.
А вот и нет. Когда, пожелав сестрам крепкого сна, я поднялась в детскую и подошла к гардеробу, чтобы достать оттуда вешалку, из шкафа вынырнул Страш.
— Прошу прощения, мисс. — Он величественно поклонился. — Проверял, нет ли моли. — И с непередаваемым достоинством дворецкий удалился.
В этом доме меня ничто уже не удивляло, но все же чем занимался Страш в моем шкафу? Что он там искал? Может, дворецкий, как бывший грабитель, подозревает меня в том, что я проникла в дом с преступными намерениями? Не рассчитывал ли Страш найти в гардеробе какие–нибудь следы моей зловещей деятельности?..
Дом огласил нестройный хор часов, возвещавших приближение утра. Три часа! Три часа утра. Гарри наверняка ждет меня на развалинах. Я должна встретиться с ним. Он имеет право знать, что происходит в "Кельях" и их окрестностях, а мне нужно знать, нет ли писем от папы и Ферджи. Как и большинство людей, не страдающих излишней пунктуальностью, Гарри терпеть не мог, когда его заставляли ждать, но выбора у меня не было — слишком большой риск спускаться по лестнице, зная, что сестры еще не легли спать. Что ж, всегда можно воспользоваться яблоней под окном.
Я быстро сменила изысканный вечерний наряд на повседневное платье. Часы пробили половину четвертого, и дом погрузился в тишину. Окно запотело от сырости, несмотря на то что дождь прекратился. Я приоткрыла створку, и в лицо ударил порыв ветра. Осторожнее, Тесса, ветви могут быть скользкими… Повезло! Если не считать исцарапанного подбородка, я добралась до земли не только целой, но бодрой. Теперь двухминутная пробежка, лужайка останется позади, и я окажусь на узкой дорожке, ведущей к развалинам. Невезуха! Из–за рваных облаков выглянула луна, но если кто–нибудь из сестер в этот момент не задергивает шторы, все будет в порядке. Вот я уже на дорожке, сердце гулко колотится, скорее от приятного возбуждения, нежели от страха, каменные глыбы заливает лунный свет. Внезапно из тени выступила призрачная фигура.
— Гарри, — шепнула я и бросилась вперед.
— Святые небеса! Неужто вторая Тесса? — раздался знакомый ненавистный голос.
Шанталь!
Ноги заскользили по мокрой земле, я вильнула в танцевальном па, чтобы не упасть.
— Минерва выбежала на улицу, и я решила, что надо бы отыскать ее, прежде чем лечь спать. — Пока Шанталь говорила, среди развалин послышался глухой лай. — Тише ты, несносная собака! Иди сюда, я дам тебе косточку. — Цыганка отвернулась, лунный свет высветил ее нежную щеку. — По–моему, храбрая собачка преследует какого–то бродягу. Мне показалось, что кто–то прячется среди развалин.
Шанталь пожала плечами, глядя, как Минерва, виляя из стороны в сторону, приближается к нам. Я постаралась справиться с дыханием. Итак, Шанталь не знает, что бродяга — не кто иной, как ее ненаглядный Гарри. Или все же знает?..
— Вы спустились по яблоне, мисс? — как ни в чем не бывало продолжала она.
— Я решила, что так гораздо быстрее, к тому же, спускаясь по лестнице, могла разбудить хозяек.
— Какая заботливость. Наверное, тоже решили помочь этой неблагодарной собачонке? — Шанталь подхватила Минерву на руки.
— Почему бы и нет? — Я надменно пожала плечами, подражая своей собеседнице.
— Ты только послушай, Минерва, разве не чудесно, что тебя любят столько людей?
В ответ раздалось довольное ворчание. Неужто цыгане и в самом деле умеют разговаривать с животными?
— Не стоит вам возвращаться по яблоне, — сказала Шанталь, когда мы неторопливо пересекали лужайку. — Можно спокойно войти через заднюю дверь, поскольку я уверена, мисс, вы переоцениваете тот шум, который способны поднять на лестнице.
Боже, да она намекает на то, как я застала ее врасплох в спальне Гарри!
Мы вошли на кухню, и яркий свет почти ослепил меня. Я испугалась, что цыганке удастся прочесть правду на моем лице. Одарив Минерву косточкой, судя по размерам, принадлежавшей динозавру, Шанталь спросила:
— У вас не найдется минутки полюбоваться на звезды и прочесть по ним свою судьбу? — Обращение "мисс" она нахально опустила.
Это что, всерьез? Неужели в тот день на чердаке Шанталь действительно именно этим и занималась — смотрела на звезды?
— Если все написано на небесах, зачем цыганам магические кристаллы? — Я взяла яблоко из стоявшей на столе вазы и принялась внимательно разглядывать его.
Шанталь тем временем подставила чайник под латунный кран. Каждое ее движение было исполнено непередаваемого изящества. Разве смог бы Гарри устоять перед этими чарами, пусть даже цыганка не прибегала к черной магии? Если только забота обо мне — назовем это любовью — сделала его невосприимчивым. И он действительно любит меня! У меня имелось железное доказательство. Иначе он не позволил бы вовлечь себя в безумную затею.
— А-а, эти глупые кристаллы рассчитаны лишь на внешний эффект. — Невозможно было не обратить внимания на ее прекрасные руки, длинные, тонкие пальцы и ногти… необгрызенные ногти. — Люди обожают драматические штучки — когда медленно сползает красное бархатное покрывало, а наши недобрые черные глаза вглядываются в завтрашний день.
Я пристально посмотрела на нее.
— Вы нас презираете?
— Презирать всякого, кто отличен от меня?
Она поставила чайник на плиту и зажгла огонь.
— Когда что? — Присев на краешек стола, я надкусила яблоко.
— Когда возникают финансовые трудности. Мне доводилось сидеть в палатках на благотворительных распродажах, повязав голову пестрым платком и нацепив золотые сережки. — Шанталь приблизилась ко мне, и я вдруг ощутила необъяснимую боль в сердце. — Большей частью я наталкивалась на что–нибудь обыденное, отчего мои посетители вовсе не бросались сломя голову домой и не травились газом. Но порой я действительно вижу стоящие вещи. Если вы выпьете со мной чаю, я погадаю вам по чашке.
— Не стоит ради меня надевать красный платок. К тому же после чая я не смогу заснуть.
— Жаль. У меня такое чувство, что мы с вами обречены пить из одной чаши — чаши жизни. Не надо убегать. И помните, нельзя перечить цыганке — это приносит беду. Позвольте взглянуть, мисс, на то, что ждет вас впереди. — Шанталь взяла мою безвольную руку. — Я вижу нежно–зеленые поля и какое–то движение. Какие–то животные щиплют траву. Они близко, совсем близко. Вот я вижу мужчину. Красивого мужчину, какими они всегда и бывают. Правда, волосы у него не черные… Они сверкают на солнце. Я слышу смех, и я вижу большую дружбу, но что–то… вмешивается.
Я попыталась отдернуть руку; другая, сжимавшая яблоко, стала противно липкой.
— Только не другая женщина!
Шанталь подняла лицо, и я с удивлением увидела, что насмешливое выражение исчезло.
— Другая женщина — это вы, — прошептала цыганка. — Вы — та шелковая нить, что ведет его по лабиринту. Я вижу обман, шепот в ночи и…
Поделиться книгой: