Сплошной обман

— Никакой я не гений, я тоже не раз ошибался. Искусство — это страстная, требовательная и великолепная любовница. Когда общаешься с ней, порой трудно сохранять голову трезвой.

Разговоры возобновились. Миссис Гранди, подав знак снующему вокруг слуге, велела принести кофейник. С видом матери, которая лучше всех знает, что надо делать, она налила чашку преподобному Хаму, добродушно пожурив его: дескать, ему следовало бы, как и всем остальным, пить вино, затем оделила кофе и Годфри. Запустив руку в карман черного платья, она извлекла кружевной платок и небольшой пакетик.

— Глюкоза, — сообщила миссис Гранди, поймав мой взгляд. — Преподобный, я поделюсь с вами. И тебе тоже не помешало бы, Годди. Намного полезнее, чем сахар.

Годфри скорчил бунтарскую гримасу, тогда как преподобный Хам недоуменно пялился на пакетик в руках хозяйки. Остальные увлеченно внимали рассказу Гиацинты о канализации.

— Плохие трубы всегда были бичом нашей страны. По моему убеждению, именно канализация не позволяет нам встать вровень с американцами и русскими.

Кто фыркнет первым? Я обвела взглядом лица сотрапезников. Вряд ли мистер Уитби—Браун. Подавшись вперед, он стукнул кулаком по столу.

— Не могу с вами не согласиться, особенно в тех случаях, когда в водосток засовывают мертвое тело! Верно, Гранди?

Вот тут–то стены гостиной и сотряс дружный хохот. Особенно заливисто хихикал Годфри.

— Так, значит, вы слышали о веселеньком убийстве 1803 года?

— Просто преподобный упомянул сегодня о… — Мистер Уитби—Браун щелкнул пальцами.

— Да, да, было такое. — Преподобный Хам поставил чашку, задев за край блюдца и чуть не устроив кофейный потоп. — Как красиво было обставлено то злодеяние! К сожалению, в нынешних убийствах начисто отсутствует изящество. Будучи священником, я, конечно, не могу одобрять нарушение одной из Божьих заповедей, но…

Что–то слишком часто он поминает о своем сане.

— Мы вас понимать, сэр. — Герр Вортер пожирал глазами вовсе не преподобного Хама, а Примулу. — Либо ваши враги пусть сами ходить навстречу гибели, или покончить с ними раз и навсегда.

Я с удивлением заметила, как по лицу Примулы скользнула легкая улыбка, которую она быстро смахнула рукой. И тут же скорее услышала, чем увидела, как поднимается со стула преподобный Хам. Когда я все–таки перевела на него взгляд, тот стоял, судорожно вцепившись в пряжку ремня. Нос его покраснел еще сильнее, но остальная часть лица приобрела какой–то неприятный зеленоватый оттенок.

— Прошу прощения, мне очень неловко… Крепко сжав ноги, он короткими шажками засеменил к дверям, приведя гостей в полное изумление.

— Надо же, — хохотнул мистер Уитби—Браун. — Я видел много людей, которые не могут удержать в себе выпитое и съеденное, но чтобы до такой степени…

Вспышка молнии прорезала освещенную лишь свечами гостиную, заострив удивленные лица сидящих за столом. Все гости были искренне поражены столь стремительным исчезновением священника, но помалкивали — судя по всему, вопрос, куда отправился преподобный Хам, был не из самых приличных. Молчание нарушила Гиацинта Трамвелл:

— Не сочтите это за неуважение к Этерельде и Годфри, но в том убийстве не было ничего выдающегося. За исключением, конечно, этого вычурного штриха — канализационной трубы. Старший сын грозится жениться на какой–то совершенно немыслимой девице, и семейство, коротая вечер за бокалом рейнвейна, решает претворить в жизнь фамильный девиз "Бей мечом, пока горячо". Да–да, дорогой Годфри, — она наклонила голову, — я хочу сказать, что ваше маленькое убийство не настолько жуткое, как… в некоторых других английских семействах.

Годфри надулся и открыл было рот, но тут к нему подплыл дворецкий и заунывным голосом сообщил новость: преподобный Хам внезапно вспомнил, что сегодня праздник святого Витта, и приносит всем извинения за свой скоропалительный уход. Жаль, что рядом нет папы! Я встретилась взглядом с Энгусом, и мне захотелось спросить его, о чем он думает. Если преподобный внезапно почувствовал себя плохо, почему он постеснялся сказать об этом прямо?

— А-а, невелика потеря! — Годфри с шумом вздохнул и жеманно поджал губы. — Признаться, я не хотел приглашать этого зануду, но он буквально на коленях умолил меня.

— На коленях? Наверное, в силу привычки! — презрительно фыркнул мистер Уитби—Браун. — Наши церковники привыкли выпрашивать свое жалованье[9].

Настроение компании быстро изменилось, веселье нарастало. Казалось, во всеобщем оживлении не участвовали только миссис Гранди и я. Поднявшись с места, хозяйка дома сказала:

— Дорогой Годди, я знаю, когда старая мамочка становится лишней. Тебе нет необходимости просить медсестру Крампет провести со мной остаток вечера, я сама ее навещу.

Заскрипели стулья, гости вскочили, наперебой желая миссис Гранди спокойной ночи. Энгус потирал руки, как он часто делал, когда у заднего входа в "Наследие" его поджидала ценная посылка. Может, когда Энгус упоминал про свой загадочный порок, он имел в виду карты, а вовсе не коллекционирование часов? Миссис Гранди наклонилась, чтобы отдельно попрощаться со мной.

— Помните, милочка, не надо вести себя как чужая на этом празднике жизни. Некоторые испорченные люди называют меня слишком ревностной матерью, но я хочу всего лишь, чтобы мой малыш Годди был счастлив… а вы такая хорошенькая!

И она заковыляла прочь. Энгус опередил ее и распахнул двери гостиной.

— Уж теперь–то повеселимся! — Годфри восторженно взмахнул руками, словно крыльями, и велел дворецкому принести еще бренди. Стол в дальнем конце комнаты был подготовлен для игры в карты. — Начнем-с? И помните, никакого нытья!

— Простите, но я должна объяснить…

Мое признание, что я не играю ни в вист, ни в бридж, оказалось обращенным поспешно удаляющимся спинам. Гиацинта, покопавшись в клетчатой сумище, достала из ее глубин какую–то тряпку, смахивавшую на пятнисто–коричневый флаг. Рисунок на "флаге" был такой запутанный, что ни один его участок не был похож на другой.

— Я совершенно не могу играть без вязания, — сообщила она деловито. — Но вы не волнуйтесь, это совсем не помешает. Я прекрасно умею вязать, зажав спицы под мышками.

— Как вам будет угодно, мадам, — раздался голос Фрица Вортера, — но не забывать, кое–кто считать игру в карты очень серьезной.

— Милейший, — раздраженно отозвалась Примула, в свою очередь порывшись в ридикюле и достав оттуда (к несказанному моему ужасу) зеленый защитный козырек, — мы тоже так считаем!

Я вздохнула. Ну что с ними поделать! Милые старушенции неисправимы. Разве смогу я праздно сидеть рядом, наблюдая, как ощипывают моих бедных голубок?

Глава девятая

Дочь викария никогда не умрет от безделья. Она всегда может помолиться. Но влияние папы порой сдерживалось уверениями Ферджи, что Бог — очень занятое существо и не стоит беспокоить его по мелочам. Увы, следовало признать, что во время игры в карты сестрицы Трамвелл вели себя с отвратительной мелочностью. Они то и дело капризно жаловались друг другу, причем одна стенала, что забыла надеть лиловую подвязку, которая была ее талисманом, а другая ныла, что сегодня третий день третьей недели месяца, а ей никогда не везло с двумя тройками.

Книга под игривым названием "Тысяча и один розыгрыш", которую я отыскала на полке, так и осталась лежать нераскрытой у меня на коленях. Я сидела в антикварном бархатном кресле рядышком с игроками. Герр Вортер как заведенный бормотал: "Ach, mein Gott! Ach, mein Gott!" — а Годфри без устали потешался над защитным козырьком Примулы Трамвелл:

— До чего вульгарная штуковина, милая Примми.

Старушка огрызалась как могла:

— Не вижу в этом ничего вульгарного или нелепого, дорогой Годфри. Вы что, никогда не видели американского кино? В документальных фильмах о культуре Старого Запада зеленый защитный козырек считается атрибутом заправского игрока в карты!

Мистер Уитби—Браун многозначительно посмотрел на часы, но перебранка и не думала затихать.

— Честное слово, Прим, — вскипела Гиацинта, — лучше бы ты об этом не упоминала. Я сразу же вспомнила про доктора Холидея и его неудачливую руку. Если мне сегодня будут приходить одни лишь тузы и двойки, я ночью не смогу сомкнуть глаз.

— Может, начнем? — проревел герр Вортер. Наконец–то! Договорились, что будут играть в открытый покер. Примула сделала мне знак, чтобы я придвинулась ближе к столу, но я отрицательно покачала головой. Честно говоря, выбор развлечений слегка удручал: или слушать дурацкие карточные термины, или же читать глупую книжонку. Может, удастся придумать что–нибудь получше?.. Ну конечно же — у меня есть дело! Ведь медсестра Мод Крампет сейчас здесь, в этом доме!

Я, словно вороватая горничная, украдкой пересекла комнату, но у двери не удержалась, оглянулась и поймала задумчивый взгляд Энгуса. Милый толстяк медленно раздавал карты. Гиацинта, которая рядом с ним ожесточенно щелкала спицами, отпустила еще одно ехидное замечание в адрес Примулы.

В Чейнвинд–холле в отличие от "Келий" лестница была устлана ковром. Я бесшумно двинулась наверх. Надо бы придумать предлог, зачем мне понадобилось остаться с Мод с глазу на глаз, но прежде ее нужно найти… Добравшись до последней ступеньки, я спросила себя, сколько пройдет времени, прежде чем дворецкий отправится меня искать. И тут раздался голос:

— Ищешь туалет, девочка?

Навстречу мне спускалась Мод Крампет собственной персоной, через руку у нее было перекинуто одеяло.

Чтобы придумать ложь, времени попросту не было. Покачав головой, я грустно улыбнулась и доверительно сказала:

— Все играют в карты, а мне что–то вдруг стало тревожно. Миссис Гранди уже спит?

— Как же! Ей что–то втемяшилось в голову, и она спровадила меня, чтобы я не висела у нее над душой. Как ты себя чувствуешь, девочка?

— Лучше. Вспоминаю… какими–то пятнами. Но эти пятна постепенно разрастаются.

Может, я сказала нелепость с медицинской точки зрения? По широкому лицу Мод определенно скользнуло недоверие.

— Прошу прощения. — Она спустилась еще на несколько ступенек. — Наверное, я слишком пристально на тебя смотрю. Игра света иногда бывает такой причудливой. Когда ты оказалась в тени, мне на мгновение показалось, что ты на кого–то похожа… Хотя я никогда не отличалась буйным воображением, не то что Берти.

Отлично! Лучшей темы и желать не надо — немного поболтаем про мальчика, а потом постараюсь выспросить, кого же я ей напомнила…

— Берти рассказывал вам, что мы еще раз встретились? Он спас меня из одного очень неприятного положения!

— Наверняка на пару со своим непобедимым Фредом. Полагаю, сестры Трамвелл уже рассказали тебе о приятеле моего мальчика?

На лице Мод по–прежнему сохранялось странное выражение. Должно быть, прислушивается, не зовет ли ее миссис Гранди, решила я. Значит, надо поторопиться.

— Вроде бы они упоминали про Фреда. — Я принялась наматывать на палец выбившийся локон. — Замечательные старушки! Они так добры ко мне. А их имена… как необычно, что сестер назвали цветочными именами. — Здесь я испустила удивленный вздох. — Странно, что вы сказали, будто я на кого–то похожа, потому что миссис Гранди заметила мимоходом, что я напоминаю ей Фиалку, ту сестру, что уехала в Америку.

— Возможно, — задумчиво ответила Мод и улыбнулась. Какая у нее приятная и располагающая улыбка! — Хотя сходство и трудно назвать разительным, разве что ты так же решительно сжимаешь губы, но ни в фигуре, ни в чертах лица нет ничего общего. Знаешь, она мне изредка пишет, мы ведь в молодости были довольно близкими подругами. Фиалку никогда не смущали такие вещи, как различие в социальном положении. Она поступала так, как считала нужным.

Меня охватило возбуждение. Подруги! А ведь друзья помогают друг другу в трудную минуту. Должна признаться, я предпочла бы, чтобы моя настоящая мать жила в Англии и не была обременена выводком детей. Вот если бы Лилия… Но она умерла и столь же недосягаема, как и моя милая мама. А Гиацинта и Примула… нет, я не в силах была представить себе, чтобы они отважились на безумство, в результате которого рождаются дети… на какие угодно безумства, но только не на это. Так что остается Фиалка.

— Я все время спрашиваю себя, — дрожь в голосе удалась мне превосходно, — не потому ли я оказалась на той аллее, что собиралась посетить сестер Трамвелл? Мне кажется странным, что два человека с разницей в два часа предположили, что я как–то связана с Фиалкой.

— Ты хочешь сказать, что можешь быть родственницей Трамвеллов, о которой им ничего не известно?

— Это действительно выглядит несколько невероятным, но если бы удалось выяснить, что именно нас связывает, я смогла бы наконец узнать свое имя…

Как–то раз, когда мне было совсем мало лет, Ферджи заметила, что я никогда не скажу правду, если можно отделаться ложью. Но сейчас правда прекрасно служила моим целям.

-— У них есть наследник, какой–то дальний родственник. Он много лет сюда не приезжал; по–моему, это связано с тем, что его отец женился то ли на разведенной, то ли на вдове. У старого мистера Трамвелла были довольно странные представления, тем более что не ему бы бросать камни в других. Но, как я понимаю, с недавних пор сестры Трамвелл возобновили связь с этим кузеном, так что они наверняка бы знали, имей он дочь…

— Надо будет поговорить с ними…

Я хотела расспросить Мод о Лилии, но вдруг почувствовала смущение, почти страх. Перед глазами возникло лицо девочки–эльфа. Какой она стала, когда выросла? Если вообще выросла… Странно, что в доме кет ни одного портрета кого–нибудь из сестер Трамвелл в зрелом возрасте.

Пока я мешкала, Мод, решив, что разговор окончен, сказала, что должна отнести миссис Гранди одеяло.

— Надо же отрабатывать свои деньги. Большую часть времени она не доставляет никаких хлопот, я шью или пишу письма. Знаешь, пожалуй, сегодня ночью я черкну несколько строк Фиалке. Спокойной ночи, милочка. Будь осторожна!

Тон, которым было сказано последнее напутствие, озадачил меня. Почему я должна быть осторожна? Мод спустилась в холл и скрылась в темном коридоре, а я вдруг почувствовала себя потерянной, почти брошенной. Что за глупость! Да, я оказалась в неприятном положении, особенно после встречи с Энгусом, но никакая опасность мне не грозит…

Перегнувшись через перила, я не заметила никаких признаков жизни и решила, пока никого нет, действительно наведаться в туалет. Если там найдется огрызок старой помады, можно будет написать записку Энгусу и попытаться тайком передать ему. Я открыла несколько дверей, за которыми рябило в глазах от великолепия. Завтра же нужно как следует осмотреть "Кельи". Вдруг на пропавшем портрете была изображена взрослая Лилия? Или Фиалка? И его убрали то ли из чувства вины, то ли чтобы не расстраиваться? Я повернула очередную дверную ручку.

Если и это не туалет, сггущусь вниз. За дверью оказалась самая настоящая лаборатория. Повсюду, куда ни глянь, поблескивали пробирки, которые шипели и пенились, словно мини–гейзеры. На столе рядом с фарфоровой раковиной стреляло искрами нечто, отдаленно напоминающее раскаленную телевизионную антенну. Внезапно из боковой двери появилась фигура в грязном белом халате. Лицо было закрыто огромными защитными очками, но я тут же узнала эту пышную копну седых волос. Миссис Гранди!

— Здрасте, — слабым голосом сказала я, прижимаясь к двери.

Разрывы и шипение отчетливее зазвучали у меня в ушах. Что за эксперименты ведутся в этом странном доме? Теперь я понимала беспокойство Годфри — если болезнь матери приняла такую необычную форму… Господи! Уж не говорится ли где–нибудь в Библии, что конец света придет в образе пожилой толстухи со вставными зубами?.. Хороший же из меня детектив, если не заметила в манерах миссис Гранди ничего зловещего!

— Тесса, как мило с вашей стороны, что пришли меня проведать!

Миссис Гранди, помахивая чем–то вроде паяльной лампы, приближалась ко мне, словно карикатурная Флоренс Найтингейл[10]. Я попятилась, дверная ручка ткнулась мне в спину, и от неожиданности я чуть не подпрыгнула. В окна ударил свирепый порыв ветра, пробирки отозвались утробным бульканьем.

— Вы ничего не будете трогать, правда, дитя мое? — Миссис Гранди говорила так, словно мы находились в посудной лавке. — Годфри страшно боится несчастного случая, но я принимаю все меры предосторожности. Мой покойный муж научил меня всему, что знал. Мы так весело проводили здесь время, а потом он взял и отравился.

— Отравился?

— Сигаретами. Жуткий и дорогой способ покончить с собой. Как только подумаешь, сколько стоит пачка сигарет! Я делала все, что в моих силах, но у Гектора был единственный недостаток — экстравагантность. Я всегда говорила Годфри, что пенни фунт бережет. — Несколько пробирок непристойно рыгнули, испустив клубы вонючего дыма. — Не надо бояться взрывов, милочка. Медсестра Крампет мне полностью доверяет. Я приглашаю ее только для того, чтобы успокоить Годфри. А для нее это дополнительный заработок, мне не жалко денег.

— Какое прекрасное оборудование, — тупо пробормотала я.

Правильно ли поступила Мод, оставив эту сумасшедшую без присмотра? Мне стало не по себе — у медсестры забот полон рот, а тут я со своими разговорами…

— Правда? Спасибо на добром слове, дорогая Тесса. — Миссис Гранди плотоядно глянула на булькающий стеклянный чан и сунула руки в карманы. Она выглядела самой настоящей профессоршей. — Они там внизу все еще предаются глупой карточной игре? Как это гадко со стороны Годди, что он оставил вас без внимания. Мог бы показать вам наш парк.

В такую–то погоду? Дождь так барабанил по стеклам, что казалось, еще немного — и они разобьются. Взметнувшийся от сквозняка подол моего длинного платья едва не смахнул со стола пару пробирок, наполненных чем–то подозрительным. Отодвинувшись подальше от стола, я неуверенно спросила, где находится туалет. Миссис Гранди любезно ответила, и мы во второй раз за вечер пожелали друг другу спокойной ночи.

Спустившись вниз, я почувствовала себя в относительной безопасности (не настолько же изощренные эксперименты проводит миссис Гранди, чтобы взорвать весь дом). Отыскала свою сумочку, достала помаду и написала записку Энгусу. Теперь надо как–то передать ее!

Разговор с Мод не дал ничего конкретного. Просто еще несколько фрагментов на первый взгляд никчемной информации. Мистер Трамвелл не любил разведенок и вдов, и он не тот человек, которому следует бросать в других камни. Почему? И имеет ли это хоть какое–то значение? Приблизилась ли я за последние дни к тайне моей матери? Что–то подсказывало мне, что приблизилась, но нужно отделить зерна от плевел. Открывая дверь гостиной, я подумала: "Завтра непременно найду пропавший портрет и узнаю, когда и за кого вышла замуж Фиалка. И Лилия… Нужно узнать, что случилось с Лилией…"

В гостиной все шло не так, как надо. Атмосфера, как и в лаборатории, была предельно накаленной. Гортанное урчание герра Вортера напомнило мне Минерву. Мистер Уитби—Браун яростно грыз сигару, Энгус Грант поглядывал на свой бумажник, а Годфри дулся, как обиженный ребенок. Но хуже всего…

Гиацинта злобно вязала, спицы так и мелькали в воздухе, а Примула елозила кружевным платочком под защитным козырьком, и голос ее напоминал жалобное мяуканье:

— Всегда одно и то же. С самого детства. Если я что–нибудь выигрываю — например, восковую куклу на летнем празднике, — так тебе обязательно надо все испортить. Бедную восковую куколку ты тогда сунула в огонь!

— Терпеть не могу, — взорвалась Гиацинта, выбив спицей сигару из рук мистера Уитби—Брауна, — когда ты начинаешь требовать…

— Я ничего не требую…

— Чушь! Именно требуешь! Чтобы каждый повторял свою ставку по двадцать раз, потому что ты, видите ли, забыла дома слуховой аппарат.

— Дамы, давайте играть! — Вены на шее герра Вортера вздулись, увеличенный моноклем глаз налился кровью. — Или вы хотите закончить игру на пике невероятного везения?

— Невероятного? — Примула протестующе встряхнула серебристыми кудельками. — Надеюсь, вы не намекаете на то, что удача больше благоволит к женщинам, чем к мужчинам? Вы ведь тоже в недурном выигрыше, сэр.

— А я в недурном проигрыше! — Энгус Грант швырнул на стол довольно увесистую пачку банкнот. — Прошу прощения, мадам, но, боюсь, у меня немного не хватает наличных. Не согласитесь ли взять то, что есть, и поверить моему честному слову, что остальное я доставлю вам домой завтра утром?

Ну и хитрец же миляга Энгус! Выдумал предлог увидеться со мной.

— Эта дама принимает чеки даже от своей сестры, — хихикнул Годфри.

— Мистер Грант имеет право расплатиться так, как он того пожелает.

Чуть покраснев, Примула смахнула купюры в свою черную сумочку. Я встала и церемонно пожала руку Энгусу, собравшемуся уходить. Равнодушно–доброжелательное выражение его лица ничуть не изменилось, когда я украдкой сунула ему записку.

Энгус ушел, а меня вновь охватило чувство вины. Больше всего хотелось, чтобы вечер наконец закончился. Если мы попадем домой достаточно рано, можно попытаться встретиться на развалинах с Гарри. Хотя я мало что могла ему сообщить, но вдруг он привез письма от папы и Ферджи?.. Я клевала носом и наверняка бы сверзилась с кресла, если бы Гиацинта не попросила меня налить бренди оставшимся джентльменам. Когда я обходила игроков, любезный мистер Уитби—Браун едва не подпалил мое чудесное платье своей вонючей сигарой. А уж как пялился герр Вортер, мне и вовсе не понравилось. Этот нахал даже пальцами щелкнул, призывая наполнить его бокал.

— Давайте испробуем что–нибудь новенькое, — прорезал сонную тишину скрипучий голос Гиацинты. — Примула, помнишь, как мы играли в детстве? — Сестры словно и не ссорились. — Достоинство карт не учитывается, в случае равенства очков выигрыш делится, первым открывает карты тот, кто последним поднял ставку, две карты лицом вниз, четыре вверх, последняя снова вниз.

Примула прищурилась из–под козырька.