Помоги проекту - поделись книгой:
Это была ложь… но в тоже время и не ложь. Не по этой причине я смотрел на нее, но все же что-то в этой женщине показалось мне знакомым, хоть я никак не мог понять, что именно. Я все еще ломал над этим голову, когда мы возвращались по тропе к дому моих родителей.
Я надеялся, что Джун забудет о беседке и
«Разве не романтично было бы пожениться в долине, окруженной секвойями?»
Или: «А как насчет той милой маленькой церкви в Йосемити?»[6]
Но Джун действительно увлеклась той беседкой и была непреклонна. Я начал задаваться вопросом, а не имеет ли это место какое-то влияние на нее, и хоть я понимал, что это глупая мысль, отбросить ее полностью не получалось.
Когда я попросил Джун выйти за меня замуж, сроков не назначал. Я не спешил торопить события, но она была настроена на июньскую свадьбу — в конце концов, ее звали Джун,[7] — а когда она начала обсуждать это с людьми, особенно с нашими родителями, все вроде как стало официальным. Это увеличило давление на меня, так как если я не смогу поскорее уговорить ее провести свадьбу в другом месте, колеса приготовлений будут приведены в движение.
Однако я не смог переубедить Джун, и у меня начался повторяющийся стрессовый сон. В нем мы женились в беседке. Проповедник перед нами говорил: «Берешь ли ты эту женщину в законные жены?» Я смотрел на Джун, а она была умственно отсталой.
В конце концов я сдался. Мне пришлось. Не было никаких логических причин сопротивляться ее выбору места свадьбы, и мысль о взрослом мужчине, который боится детских слухов, начала смущать даже меня. Конечно, легко было храбриться, когда я находился на расстоянии в половину штата, но чем глубже мы погружались в приготовления — выбирали платье, выбирали торт, решали, кого пригласить, — тем меньше я волновалась. Возможно, Джонни Франклин и
Организовывать все я предоставил Джун, вместе с моей мамой и ее.
Сам держался в стороне от этого.
Накануне вечером была репетиция, но было решено, что слишком неудобно заставлять всех тащиться по тропе туда и обратно, поэтому мы попрактиковались в церкви священника. Куском веревки по кругу обозначили контуры беседки, чтобы члены группы знали наверняка, что будут находиться на своих местах.
По правде говоря, с приближением часа икс я все больше нервничал, а ночью накануне вообще не спал. Утром я был уставший, но принял храбрый вид и вместе с Джун, моими родителями и шафером Патриком сфотографировался в родительском доме, прежде чем мы все, принаряженные, вместе пошли по улице, чтобы у начала конской тропы встретиться с остальными гостями.
Мы с Джун пошли по дорожке, следуя за белыми лепестками роз, которые перед нами разбросали.
— Это прекрасно, — выдохнула Джун, держа меня за руку.
— Да, — солгал я.
Я был в порядке, пока мы не миновали мост.
В этот момент я посмотрел на своих родителей, чтобы увидеть их реакцию, но не было никаких признаков того, что они чувствовали какое-то беспокойство по поводу дальнейшего продвижения. Очевидно, проходить за мост был плохо для детей, но нормально для взрослых. То же самое безразличие, казалось, относилось к Патрику, и к другим людям, выросшим по соседству. Лишь я волновался, и кажется, лишь я помнил Джонни Франклина. Я старался быть смелым, но мое беспокойство росло с каждым шагом.
У деревьев по другую сторону моста были лица. Узловатые отверстия, походившие на глаза; отростки носов; линии на коре, образовывающие рты с различными выражениями. Мне не нравились эти лица. Они казались подлыми и хитрыми, будто хранили секреты. Еще казалось, что они наблюдают за мной, и как бы я ни старалась уверить себя, что это глупая мысль, заставить себя поверить во что-то еще я не мог.
Воздух остыл, но стал более влажным, и за деревьями и кустами, по обе стороны дорожки, я увидел белые завитки тумана.
Почему я согласилась на свадьбу именно здесь? Помимо любых иррациональных страхов, которые у меня могли быть, это было глупое и неудобное место для такого события. Если бы я указал на существующие недостатки своим родителям и родителям Джун, мы смогли бы объединиться против нее и убедить провести свадьбу в церкви, или в парке, или на пляже, или где-нибудь еще, но не здесь.
— Не думаю, что выдержу все это, — сказал я Джун.
Она беспечно улыбнулась:
— Все волнуются перед таким важным событием. Не переживай. Ты справишься.
Впереди, на лугу, белая пленка окутывала складные стулья и красиво украшенную беседку.
— Мне это не нравится, — сказал я. — Слишком туманно.
Ее голос стал низким и раздраженным.
— Сейчас мы уже ничего не изменим.
В тумане за беседкой виднелись фигуры… формы… создания, которые я почти узнал, но так и не смог узнать до конца.
Мы с Джун разделились: она с отцом отошла влево, а я пошел рядом с Патриком.
Мы достигли луга, и…
Я сбежал.
Я знал, как это выглядит для Джун, моей семьи, моих друзей… но я больше ни секунды не мог там оставаться и, как ребенок, с бешено колотящимся сердцем и опасаясь за свою жизнь, я убежал по тропе обратно.
Мимо меня, в противоположном направлении, пробежали бегуны. Когда они пробегали мимо, я услышал обрывки разговоров.
Казалось, все они говорили о семье. Когда я пробегал мимо, мужчина в бордовом спортивном костюме посмотрел на меня и кивнул. Он казался знакомым, но я никак не мог его вспомнить. Он напомнил мне о миссис Беркхолдер, соседке, которая бросила свою семью, когда я был маленьким. Ее сын Ричи учился со мной в третьем классе.
Я задыхался, но подгоняя себя, продолжал бежать. Джун, наверное, подумала, что я струсил. Я знал, что она рассердится. Будучи ответственным человеком, она, без сомнения, велела всем оставаться на своих местах, а сама поспешила найти меня и образумить.
Но я не мог остановиться. Я миновал мост и наконец позволил себе сбавить скорость, хотя прошел еще несколько ярдов, прежде чем уперевшись руками в колени, наклонился вперед, чтобы отдышаться. Несколько мгновений я смотрел на землю, на белые лепестки, разбросанные в грязи. Подняв глаза, я ожидал увидеть разъяренную Джун, несущуюся за мной. Я собирался предложить ей бросить всех, сбежать, найти мирового судью и пожениться. Это будет романтично, сказал бы я ей.
Но Джун не было, и несколько минут спустя, когда я осознал, что она не придет, у меня внутри все оборвалось.
Я знал, что случится, и эта мысль пробрала меня до костей.
Когда Джун, наконец, выйдет на тропу из-за моста, она будет умственно отсталой.
Она и все гости со свадьбы.
Только они не вышли умственно отсталыми. Они вообще не вышли, а я вернулся в родительский дом и все ждал и ждал.
Когда на следующее утро я пошел в полицию и сообщил о пропаже всей свадебной компании, мое заявление было встречено тем, что можно вежливо назвать скептицизмом, но более точно описать как враждебность. Нервничая, я провел двух полицейских за мост и вывел к беседке; боясь, что даже люди в форме, несущие все атрибуты и полномочия правоохранительных органов, будут здесь не более чем приманкой. Однако, разумеется, ничего не произошло.
Как я и ожидал, не было никаких вещественных доказательств, подтверждающих мою историю. Расставленные украшения исчезли, стулья пропали, и осталась лишь пустая беседка на пустом лугу.
Я сказал полиции, чтобы они связались с церковным священником. У него должен был быть график или какая-то запись, где указано, что он будет проводить церемонию на нашей свадьбе. Он так и сделал, но место не было помечено, и после этого действия полиции по сути прекратилось. Мне кажется, они думали, что я сошел с ума, и хотя мне дали номер дела и попросили заглянуть через несколько дней, было ясно, что никаких усилий для расследования произошедшего предпринято не будет.
Друзей Джун я не знал, но позвонил семьям своих друзей. О том, что произошло на самом деле, я рассказать им не мог — никто бы и не поверил, — но сообщил, что их близкие исчезли, и придумал историю, что они так и не появились на свадьбе. Я попросил позвонить, когда мои друзья вернутся домой, надеясь, что семьи все-таки окажут какое-нибудь давление на полицию, но, как ни странно, ни один из них так со мной и не связался. Во второй раз я позвонил родителям Патрика где-то через неделю, и еще раз, неделю спустя, но их ответная реакция была холодной и невразумительной. Они что, не заметили, что их сын пропал? Или им все равно?
Или Патрик
Так или иначе, это было бессмысленно, потому что Джун не вернулась, и мои мама и папа — тоже. Я оставался в доме родителей, оплачивал приходившие счета и ждал. Но когда июнь сменился июлем, их по-прежнему всё ещё не было.
Месяц спустя, на юбилей того события, который должен был стать моим юбилеем, я снова пошел по тропе, впервые с тех пор, как отправился туда с полицией. Я остановился у моста, снова не желая заходить дальше.
Хотя день был не просто теплым, а жарким, за мостом стоял туман, плотная белая стена, которая поглотила тропу и деревья, холм и кустарник. В этой белизне я увидел движение, силуэт фигуры, который, по мере приближения, становился все четче. Кто-то бежал. Молодая женщина в сером спортивном костюме, которая почему-то напомнила мне моего отца.
— Эй! — позвал я, но фигура развернулась и направилась в туман, туда, откуда и прибыла.
Я стоял там ждал, наблюдал, и из тумана появился еще один бегун, пожилой джентльмен, который какое-то время бежал на месте, глядя на меня.
Джун.
Это была она.
Не знаю как, но я сразу это понял. Старик ничем не походил на молодую женщину, которую я оставил у алтаря, казалось, у них вообще не было ничего общего, но я был уверен, что это Джун. Бегун поднял руку, подзывая меня к себе.
Я сделал шаг вперед, но, опасаясь идти дальше, тут же остановился.
Я не мог. Это было неправильно. Бегун жестом пригласил меня присоединиться, и хотя часть меня хотела сделать именно это, я остался стоять на месте и покачал головой. Все еще бегая на месте, старик грустно улыбнулся, помахал рукой, затем медленно развернулся, исчезая в тумане, пока даже его очертания не поблекли в белизне.
Я смотрел ему вслед.
— Джун, — тихо сказал я, и мои глаза наполнились слезами. — Джун…
Ⓒ The End of the Trail by Bentley Little, 2013
Ⓒ Игорь Шестак, перевод, 2019
Поделиться книгой: