Конец тропы

Бентли Литтл

КОНЕЦ ТРОПЫ

«Дальше моста не уходи», говорила мне мама.

И я никогда этого не делал.

Конная тропа пролегала по соседству с нашим домом, чуть дальше по улице — реликт тех времен, когда округ Ориндж был более сельским, а лошадей фактически использовали как транспортные средства. Начинаясь в нашем районе для среднего класса, она проходила через лесополосу, петляющую по городу позади ряда самых красивых и богатых домов. Хотя время от времени её по-прежнему использовали несколько всадников, чаще всего тропа посещалась, в основном по выходным, бегунами и велосипедистами.

Это означало, что в будние дни для нас, детей, она была свободна.

Мы часто там играли. В прятки, в цепи кованые, во все обычные игры. Мы ловили жуков, искали камешки, собирали воду с водорослями для изучения под микроскопом, притворялись, что пробираемся по тайным тропам через затерянные джунгли, как Индиана Джонс.

Лесополоса была широкая: небольшое ущелье между рядами дорогих домов на вершинах холмов с каждой стороны; и конную тропу разделяла довольно глубокая водосточная канава, проходящая между двумя параллельными дорожками, которые в начале тропы шли вместе, но почти сразу же разделялись. Сближаясь и отдаляясь в разных местах одна от другой, дорожки петляли между деревьями и кустами: иногда близко, меньше, чем в двух шагах друг от друга, а иногда так далеко, что человек, идущий по одной стороне, не мог видеть человека идущего по другой. Примерно в миле, от северной тропы ответвлялась еще одна дорожка, ведущая в другой район. Именно оттуда приходила большая часть туристов и велосипедистов, но мы, дети, всегда оставались на главной тропе, которая проходила сквозь сосняк, прежде чем снова приблизиться к канаве.

Именно здесь располагался пешеходный мост.

Наверное, где-то за мостом две половинки тропы соединялись снова, но для нас он был способом перебраться с одной стороны на другую. Мы неизменно гуляли по одной тропинке, переходили мост, а затем возвращались по другой.

Мост был странной постройкой. Вместо пары досок, перекинутых через канаву, это было арочное, сказочное сооружение с выкрашенными в белый цвет перилами высотой по пояс. Он выглядел потрясно, и нам хотелось по нему пройти и, возможно, мы делали бы это в любом случае. Даже если бы наши родители не предупреждали нас не уходить дальше него.

Почему нам нельзя было заходить дальше моста?

Никто не знал. Но самым популярным объяснением было: из-за того, что случилось с Джонни Франклином. Джонни Франклин, подросток, живший в полуквартале от нас, был умственно отсталым. Ходили слухи, что он обладал нормальным интеллектом, пока в десять лет не ослушался родителей и прошёл по конной тропе до самого конца. Джонни ушел один, ушел дальше моста и, когда время было к ужину, а он всё ещё не вернулся домой, отец пошел его искать.

Однако Джонни он не нашел, и ни одна из поисковых групп тоже. Как и полиция.

Джонни не было три дня, и когда он наконец вернулся, бредя назад по дорожке из-за моста, он был другим.

С ним что-то случилось.

Он стал слабоумным.

Возможно, это была лишь городская легенда, но мы все в неё верили, а наши родители не утруждали себя объяснениями, и это удерживало целое поколение детей от прогулок дальше моста.

* * *

На весенние каникулы я отвез Джун домой, чтобы познакомить с моими родителями. Я преподавал в местном колледже неподалеку от Оберна, она учительствовала в местной средней школе. Наши отпуска совпали, что, как я был уверен, не случалось за последние шесть лет, и может не случиться в течение ещё двенадцати. С Джун я познакомился полтора года назад, с января мы жили вместе и, хотя я рассказывал родителям о ней и наоборот, они еще не встречались.

Знакомство прошло хорошо. Как я и думал, Джун понравилась моим родителям, а они понравились ей, опять же, как я и предполагал. Чтобы избежать неловкости мы остановились в отеле, но мама настояла, чтобы питались мы у них дома. На второй день после обеда Джун сказала, что съела слишком много, и предложила прогуляться по окрестностям.

— Или мы могли бы вернуться в отель и поплавать, — сказал я.

Она снисходительно улыбнулась:

— Или мы могли бы прогуляться по окрестностям.

Поэтому мы сказали родителям, что еще вернемся, и пошли вниз по улице. Я показал Джун дома, где жили мои друзья, и даже рассказал ей забавную историю о том, как старая миссис Уэйкфилд обрызгала нас из шланга, потому что, по её словам, звук наших скейтбордов разбудил её спящую таксу.

Впереди, между двумя домами, было открытое пространство, и я увидел коричневую деревянную табличку с надписью «Зеленая Тропа».[1]

— А это что такое? — спросила Джун, когда мы подошли ближе.

— Это пешеходная тропа, — сказал я. — В детстве мы часто на ней играли.

— Это здорово! Давай пройдемся!

Держа меня за руку, Джун свернула вправо и повела меня по грязной дорожке. Мы отошли в сторону, чтобы пропустить троих велосипедистов, мчавшихся на нас, а затем спустились по пологому склону, прячась от солнца в тени. Слева кто-то привязал к ветви дерева веревочные качели, и два мальчика по очереди качались на них.

— Я хочу жить в таком районе, — сказала Джун.

— Ну, — пошутил я, — я унаследую дом после смерти родителей.

— Как ты можешь говорить такое? — Она ударила меня по плечу.

Холмы вокруг нас становились все выше, а дома — всё дальше. Мы видели всё меньше людей, и всё больше деревьев и кустарника.

— Что это такое? — спросила Джун, указывая налево. — Ручей?

Очарованная, она бросилась к нему по ковру сухих листьев.

— Скорее канава, — сказал я. — Думаю, это для того, чтобы отводить стоки с верхних улиц.

Но ей было все равно.

— Ручей, — сказала она. — Это так здорово!

Мы пошли дальше. Я не был здесь уже много лет, наверное, с тех пор, как закончил среднюю школу. Как только мои друзья и я начали тусоваться, слушать музыку и играть в видеоигры, мы вроде как забыли о тропе или решили, что походы доставляют больше хлопот, чем они того стоят. Но теперь я видел это все глазами Джун, и это было довольно круто. В наши дни такая первоклассная собственность не могла долго оставаться ничейной; либо сюда будут втиснуты дополнительные дома, либо дворы домов, окружающих лесополосу, будут расширены, захватив и тропу, чтобы застройщики могли взимать плату за очень большие участки.

Мы молча шли держась за руки, прислушиваясь к крику птиц на деревьях и звукам ящериц, пробирающихся сквозь подлесок при нашем приближении. Впереди, слева, над канавой две половины тропы соединял изогнутый аркой мост, всё такой же белый и искусно сделанный, каким я его помнил.

— Ладно, — сказал я. — Пора возвращаться.

Джун удивленно посмотрела на меня.

— Что?

— Здесь мы должны повернуть назад.

— Почему?

На этот вопрос у меня не было ответа. Потому что мама не разрешает? Потому что никто не должен уходить дальше моста? Потому что я боюсь?

Но я подумал о Джонни Франклине и понял, что мне лучше что-нибудь придумать. Потому, что дальше я не пойду.

— Уже поздно, — сказал я. — Ты ведь хотела сегодня поехать в Бальбоа,[2] не так ли? Такими темпами мы доберемся туда только к ночи.

Она всматривалась за мост.

— Джун?

Она неохотно уступила, и мы пошли обратно.

В целом, это был короткий отпуск. У нас просто не было времени снова пройтись по тропе, хоть Джун и хотела. Я же точно не хотел, и специально занимал нас разными поездками; семейными и дружескими визитами, пока отпуск не закончился, и мы не вернулись в Оберн.

* * *

Летом мы снова съездили в Южную Калифорнию.

Джун преподавала в Летней школе, но работа закончилась в первую неделю июля. Мы заскочили на несколько дней ко мне домой, повидаться с родителями, прежде чем отправиться в Финикс к родственникам Джун. На выходных, проведенных в Сан-Франциско, я сделал ей предложение и хотя мы разослали фотографии по электронной почте, ни одна семья не увидела кольцо и не смогла поздравить нас лично.

Мы разорились на пляжный отель, и после первого ужина с родителями я надеялся провести остаток нашего времени на берегу, купаясь и греясь на солнце. Я пригласил родителей провести с нами второй день, собираясь сводить их в «Краб Кукер»,[3] но мама настояла, чтобы на обед мы отправились к ним.

— Зачем нам столько ехать только для того, чтобы поесть, — сказал я маме, — когда ты можешь пойти на пляж и развлекаться целый день?

— Затем, — ответила она тоном, не терпящим возражений.

— Думаю, она хочет показать нас своим друзьям и соседям, — предположила Джун, когда я выразил свое недоумение.

Она была права. Когда мы приехали, нас ждала целая компания, и следующие два часа были заняты показом кольца и пересказом нашей истории разным людям, которых я не видел годами. Это было что-то вроде обеда в складчину: почти каждый что-нибудь принес. Я попробовал слишком много всего, и хотел сесть и ничего не делать, но Джун была настроена как раз наоборот и предложила нам «проветриться». Я был за то, чтобы убраться подальше от всех, потому и согласился прогуляться, позволив ей придумать какую-то отговорку.

Вот так мы снова оказались на тропе.

Мне не хотелось туда идти. Я попытался предложить просто побродить по соседним улицам, разглядывая дома, но Джун была настойчива, а я не успел придумать причину, чтобы не идти по тропе.

Как и прежде, мы свернули направо и пошли между деревьями и кустами по расширяющейся лесополосе, кивая и махая другим любителям пеших прогулок и бега, которые иногда проходили мимо нас. Я пытался придумать причину, чтобы снова около моста повернуть назад — мы слишком долго отсутствовали и нам нужно попрощаться с людьми… становится поздно, и я хочу вернуться на пляж, — но Джун словно угадала, о чем я думаю.

— Давай пройдем всю тропу до конца, — сказала она.

Внутри меня нарастала паника.

— Это за много миль отсюда, — ответил я, хотя понятия не имел, правда это или нет. — Мы не вернемся до самой ночи.

Джун кивнула.

— Хорошо. Но мы зайдем немного дальше, чем в прошлый раз. Я хочу посмотреть, что там, за этим мостом.

С колотящимся сердцем я оглянулся, глядя на ее лицо. Неужели она делает это нарочно? Знала ли Джун, что в прошлый раз я умышленно не дал ей переступить эту черту?

Я не мог сказать. Но мост приближался, и прежде чем я смог сформулировать связный аргумент против дальнейшего продвижения, Джун прошла мимо него, держа меня за руку и ведя за собой. Мы вошли на неизведанную территорию.

«Дальше моста не уходи.»

Волноваться мне не стоило. Мы миновали мост и ничего не произошло. Дорожка изгибалась петлей, следуя рельефу местности, затем выпрямлялась, выглядя точно так же, как и на протяжении примерно последней мили.

Только…

Только растительность казалась немного другой: деревья выше и с меньшим количеством листьев, кусты гуще и шире, пустые пространства между ними заполняли колючие сорняки. А еще там было как-то темнее, хотя в этом не было никакого смысла. Более редкие кроны деревьев должны были пропускать больше света, но этого не происходило, что я списал на более крутые склоны холмов, прекрасно понимая, что причина кроется не в этом.

На плоском открытом участке, где не росли ни деревья, ни кустарник, а земля покрывали сухая мертвая листва, две половинки тропы снова соединялись.

— Ладно, — сказал я, останавливаясь. — Давай вернемся.

— Подожди минутку. Что это такое?

Джун указала на что-то, и я проследил за ее пальцем. Впереди, за этим маленьким бесплодным участком, было нечто вроде ряда низких, круглых, искусственно посаженных кустов. Дальше тропа проходила через небольшой луг, окруженный соснами. Посреди луга стояло какое-то высокое, белое, украшенное сооружение, напомнившее мне мост.

Оно мне не понравилось.

— Я не знаю, что это, — сказал я Джун. — Давай вернемся.

— Пойдем посмотрим.

Не обращая на меня внимания, она двинулась вперед, и я был вынужден следовать за ней. Подойдя поближе, мы увидели, что это за строение.

Беседка.

Джун подбежала к ней, взбежала по низким ступенькам, раскинула руки и закружилась, словно Джули Эндрюс.[4]

— Мы должны здесь пожениться! — воскликнула она. — Рядом со свадебной тропой? Разве это не прекрасно?

— Она не свадебная, типа для новобрачных, — заметил я. — Она конная, типа для лошадей.[5]

Джун отмахнулась от меня.

— Неважно. Звучит почти одинаково.

Положив руки на перила беседки, она огляделась.

День был теплым, но в тени деревьев было прохладнее, а внизу почему-то стоял туман. Джун оглядывала небольшую площадку поросшую травой, а я смотрел вдаль, туда, где тропа продолжалась и исчезала в тумане. «В летний день тумана быть не должно», — подумал я, и сам факт этого чертовски напугал меня.

«Дальше моста не уходи.»

— Разве это не самое идеальное место? — вздохнула Джун.

Нет! Хотел я ей выпалить, но лишь сказал:

— Да, здесь мило, — и сделал вид, что смотрю на часы. — Знаешь, уже поздно.

— Ладно, ладно.

Мы спустились по ступенькам беседки. Выскочив из тумана, мимо нас пробежала женщина. Она была первым человеком, которого мы увидели за довольно долгое время. Женщина улыбнулась и помахала нам рукой. Она была стройной и привлекательной, в шортах для бега и спортивном лифчике, и все же…

В ней было что-то не женское.

Я наблюдал за ней, когда она пробегала мимо. Джун ударила меня по плечу.

— Эй, приятель. Я здесь.

— Извини, — сказал я. — Эта женщина показалась мне знакомой.