Ржавые паруса

Ржавые паруса

.......

Пролог.

Планета Лаймерина, рудник Хаабо.

— Прошла уже неделя. Радиосвязь оборвалась на третий день. Мы не оставляем попыток, но он больше не откликается ни на одной из частот.

Боумантессе, уроженец Великой Таульги и управляющий рудника Хаабо, перенес вес с одной ноги на другую и тяжко вздохнул. Сквозь воспаленные дыхательные щели просочилась и обильно запузырилась желтоватая пена. Корпулентный, как все таульгар, Боумантессе страдал в удушливо-влажном и жарком климате Лаймерины с короткими мощными дождями и густым кислым воздухом, перенасыщенным древесными испарениями. К тому же от укусов местных паразитов у него развилась опоясывающая чесотка.

— Одно из двух, — молниеносным движением языка Анкис сбил крупного мотылька, неосторожно впорхнувшего в предел досягаемости. Пойманная тварь судорожно затрепыхалась, молотя крыльями и восемью мохнатыми лапками. Исчезая в узкой чешуйчатой пасти, мотылек тонко и пронзительно запищал. Анкис, помощник управляющего, был из расы ящерообразных маиссо, и вид летящих насекомых неизменно пробуждал в нем животные инстинкты. Закусив в присутствии высокого начальства представителем чешуекрылых, Анкис виновато потупил все четыре глаза, но довел мысль до конца: — Он отыскал логово и прикончил тварей. Либо они расправились с ним.

— Тогда бы они вернулись за новой добычей.

При воспоминании о днях и ночах, исполненных огня и панических воплей, Боумантессе невольно передернулся. Крепкая деревянная платформа, на которой они стояли, качнулась в такт движению массивного тела.

— Если охотник уцелел, почему не возвращается?

— Забрел слишком далеко и ищет обратный путь. Лежит раненый в джунглях. Охотник и добыча нанесли друг другу обоюдный урон, и подыхают по соседству, — обстоятельно перечислил Анкис. — Охотник перед смертью так запугал тварей, что те сочли разумным приискать для житья иное место, оставив рудник в покое. А может статься, он до сих пор идет по следу.

Оба посмотрели на колышущийся под ветром, таинственный и неведомый массив Великих Лесов, бесконечно простирающихся к закатному горизонту. Невидимые отсюда, надежно скрытые зеленым морем, под покровом туманов ревели и грохотали Водопады. Наперебой голосили птицы. Стая бушалаго врассыпную двигалась сквозь кроны деревьев. Прыжки сопровождались пронзительными взвизгами и ливнем осыпающихся цветов — розовых, белых и алых.

— Выждем седмицу, — решил таульгар. — Мы подписали контракт на десять тысяч мультикредитов за каждую принесенную голову твари. Сумма, достаточная для того, чтобы отринуть саму Госпожу Смерть и явиться за вознаграждением. А также за обещанным кварцолитом и своим кораблем.

— Кстати, о корабле. Что делать с куттером?

— Оставим у пристани. Если владелец не объявится, реквизируем в собственность компании.

Анкис всем корпусом повернулся в сторону причала. Куттер покачивался в воздухе. Угловатый, грубых очертаний двухмачтовик устаревшей конструкции с пятнами рыжей ржавчины на корпусе, сломанным гротом и затянутой куском металлизированной резины огромной пробоиной возле кормы. Маневровые рули в виде заостренных плавников хищных рыб, рубчатые цилиндры двухсоплового движка. На высоко задранной корме алой краской с подтеками размашисто намалевано название: «Погоня». Вместительность не больше двухсот тонн, маневренность по сравнению с кечами новой постройки оставляет желать лучшего. Скорость невелика, да и ценность в случае продажи тоже. Законное место эдакой развалюхи — в бесконечных рядах отслуживших свое бедолаг на Сельвианских верфях металлообрабатывающей компании Кердзон. Даже странно, как дряхлый куттер до сих умудрялся бороздить просторы Эфириума.

— Мне кажется, почтеннейший Боумантессе, больше мы его не увидим, — нерешительно предрек Анкис.

— Основания? — булькнул управляющий.

— Он как-то обмолвился, якобы жизнь ему опостылела. Отчасти его можно понять. Нелегко устоять под грузом испытаний и тягот, постоянно обвиняя себя в том, что не успел, не был вовремя рядом, не спас, не помог. Он исполнил свой последний контракт и решил не искать обратного пути.

— Тем лучше для нас. Кредиты останутся в кассе. Не придется отчитываться перед советом директоров за чрезмерные расходы, — таульгар расправил жесткий спинной гребень и снова вздохнул. Барометр неумолимо летел вниз. На северном горизонте скапливались низкие тучи цвета брюха дохлой рыбы. Скоро загромыхает раскатами и полыхнет ослепительными зарницами очередная гроза. — Анкис, ступай к операторам каблографа. Пусть зашифруют и отправят сообщение. Порядок восстановлен, работы продолжены согласно установленному графику. Да, и общее оповещение: бригадирам и десятникам вечером явиться в Малый Дом. На совещание касательно кадровых перестановок и распределения смен.

Помощник убрал разлинованный блокнот, куда торопливо заносил распоряжения, кивнул и засеменил к лестнице. Спускался маиссо неловко, боком, высоко задирая хвостовой отросток и осторожно перенося лапы с широко растопыренными пальцами со ступеньки на ступеньку.

Боумантессе привалился к перилам, озирая огромную территорию выработок. Плавные изгибы холмов, где шумел вековой лес, нынче вырубленный под корень и пущенный на изготовление сотен тысяч досок. Более-менее ровные ряды бараков и палаток там, где соседствуют хумансоо-земляне и слаики. Хаотично лезущие друг на друга кривобокие хижины с дырявыми крышами из листьев, лагерь туземных рабочих, лаймеров. Блокгаузы надзирателей и охранников. Белые рифленые стены госпиталя, холщовые навесы над обеденными столами. Приземистый щитовой домик инженерного корпуса. Запутанная сеть промывочных лотков, корпуса первичной очистки и обработки руды. Паутина дощатых настилов, по которой лаймеры с удивительной ловкостью перегоняют пронзительно скрипящие тачки. Поблескивающие на солнце рельсы двух железнодорожных колей для вагонеток с рудой. Несколько кораблей у причала и уходящий ввысь канат, удерживающий аэростат со сменой наблюдателей.

Конечно, система далека от идеала. Постоянно что-то ломается, гниет, ржавеет и выходит из строя. И все же, все же... В кои-то веки он добился почти бесперебойного функционирования. Колесики и шестеренки должным образом пригнаны друг к другу.

Шахта Хаабо. В переводе с одного из сотен местных наречий — «Место, где умирает свет». Темное сердце лесов Лаймерины. Идеально круглое отверстие восьмиста земных ярдов в поперечнике, пятьсот ярдов конусообразно сужающейся выработки. Изыскатели утверждают, якобы на самом дне тянется глубокая скважина, нерегулярно исторгающая вонючий сизый дым. Наклонные стены рудника иссечены концентрическими спиралями узких дорожек. Лязгающие цепные механизмы безостановочно опускают и поднимают контейнеры с разрыхленной породой. Рабочие, бесчисленные рабочие, куда не кинь взгляд — около семидесяти сотен горняков и тысячи три вспомогательного персонала. С лопатами, обоюдоострыми кайлами, плоскими отбойными теслами, бурами, молотками на длинных ручках и бесконечными бухтами канатов. Уходя вглубь, рудник минует несколько слоев породы: желтый нагтуран, светло-голубой ферралит с вкраплениями оранжевого подзола, травянисто-бурый и насыщенный, пугающий своей яркостью плотный красный вивиантид. Водоносный слой, подпитывающий текущую рядом реку, миллиардами крохотных капель сочится по влажно поблескивающим стенам.

Неумолчный, неостановимый перестук металла, дробящего камень, мешается с голосом Хаабо — низким, стонущим звуком, висящим над огромной копью. Вонь, смрад, многоголосица. Беспрестанная суета и мельтешение, смерть и жизнь.

Хаабо, драгоценное месторождение жил кварцолита, способного вдохнуть жизнь в двигатели парящих среди звезд кораблей. Скрытые в земной толще кристаллы редчайшего алого тиффеира, необходимого для калибровки точнейших приборов астронавигации. Сокровище компании «Ютани», оказавшееся под внезапным ударом.

Но теперь, хвала Тысячеокому и безмерной мудрости его, все позади. Мертвецов закопают в мягкий рассыпчатый грунт или сожгут. Процесс добычи вернется к налаженному распорядку. Через пять месячных оборотов Лаймерины вокруг ме

стного солнца на орбите возникнет фрегат Метрополии. С припасами, новой сменой рабочих и новыми управляющими. Боумантессе сдаст дела преемнику, подведет итоги, получит расчет и щедрую премию за превышение срока службы. Кварцолит и тиффеир с величайшим бережением перенесут в корабельные сейфы с патентованными замками тройной степени защиты. Фрегат расправит тонкие, искрящиеся золотом паруса, ловя солнечный свет и ложась на обратный курс. Из иллюминатора каюты Боумантессе будет следить за тем, как уменьшается треклятая Лаймерина. Он вернется домой. На прекрасную Таульгу с умеренным климатом и прохладными ветрами, к родным и семье. Совершит очистительный обряд в древнем храме над серым плоским заливом и пройдет по многоцветным городским мостовым.

Пять оборотов. Он выдержит. Не позволит ливням, обжигающему солнцу и надрывным стонам шахты свести себя с ума. Он подписал контракт и не последует кривой тропкой предшественника, пустившего себе пулю в лоб за день до прибытия фрегата.

После всего, что ему пришлось пережить, он обязан дождаться корабля из Метрополии.

Глава 1.

Двумя декадами ранее.

Боумантессе, управляющий шахты Хаабо.

Анкис завершил опрос надзирателей и бригадиров, сверился со списками наемных работников из офиса управляющего и подвел итоги:

— Одиннадцать жертв. Одиннадцать мертвых и с полсотни раненых.

Маиссо нервно облизывался. На крапчато-рыжей шкуре проступили неровные, расплывчатые пятна оттенка сырого мяса, признак изрядного душевного расстройства.

Охранники выложили собранные трупы в ряд, накрыв каждый вылинявшей мешковиной.

Тоскливо подсчитывая грядущие убытки, Боумантессе в лицах представлял неизбежный скандал в двух актах. Сперва его отчитают удаленно, посредством шквала телеграмм по каблографу. Затем, по возвращении в Метрополию и появлении на совете директоров — лично. Позорная отставка, лишение пенсиона, навек погубленная репутация. Как он посмотрит в глаза предкам?

С утра ни один молоток не ударил по камню. Ни один бур не вгрызся в слежавшийся за миллионы лет грунт. В кои-то веки умолкли стенания ненасытного жерла Хаабо. Трусоватые лаймеры укрылись в хижинах, трясясь, надрывно причитая и натирая вонючим фруктовым соком уродливые статуэтки своих божков. Две-три сотни хумансоо и слаиков из тех, что покрепче духом и погромче голосом, плотным галдящим кругом толпились у стен Малого Дома, конторы Боумантессе. Испуг, овладевший умами и душами, грозил обернуться бездумной и бессмысленной агрессией. Несправедливый, но требующий скорого воздаяния гнев, нацеленный на представителей компании «Ютани». Должности которых, по несчастливому стечению обстоятельств, в эту смену исполняли Боумантессе и Анкис.

Дубинки, электрострекала и непререкаемый авторитет командира наемного отряда блюстителей порядка, майора Шолто, пока удерживали толпу от активных действий. До слуховых перепонок управляющего долетел устрашающий рык майора, хумансоо с Альтерры. Шолто громогласно призывал к порядку, обещая вскорости намотать на кулак кишки любой злокозненной твари, имевшей наглость сунуть гнусную морду на вверенный его попечению рудник. Каждый и всякий, от машиниста и горняка до прачки и уборщика мусора, сможет подойти и самолично убедиться: опасность позади!

— Я вижу девять, — Боумантессе перечитал продолговатые холмики.

— Два тела не найдено. Их либо утащили за пределы лагеря, либо... эээ... уничтожили полностью, не оставив ни косточки или обрывка кожи.

Маиссо облизнулся с такой яростью, что зацепил кончиком шершавого языка чувствительное мигательное веко и зашипел.

— Также не поддается точному подсчету, сколько... эээ... особей умерщвлено в лагере туземцев, — добавил Анкис, проморгавшись.

— У лаймеров ведь есть глава поселения, староста? Кривой на один бок старикан с палкой, который худо-бедно изъясняется на рог-спике и вечно орет на соплеменников, как его?

— Рафихаши. Он не разумеет нашей системы счисления, — растолковал помощник. — Если я верно уловил смысл его путаных речений, лаймеры не дорожат своими жизнями. Лес дал, лес взял. Таков их незамысловатый взгляд на мир. Все, что удалось вызнать: лаймеров погибло больше десятка, но меньше полусотни. Остальные напуганы и твердят, якобы Хаабо — проклятое место. Еще одно подобное нападение, и аборигены устремятся прочь. Разбегутся по джунглям или пойдут на восход, к поселению Мауриндо. Паника заразна. Следом за ними рванутся хумансоо и слаики. Охранники могут удержать два или три десятка беглецов, но не рискнут встать на пути испуганной толпы.

— Всеобщее бегство — полная катастрофа, — согласился Боумантессе. Главе блюстителей пока не удавалось разогнать рабочих, но угрожающие выкрики звучали тише и реже. Майор Шолто зашагал к управляющему и его помощнику, твердо чеканя шаг по прогибающемуся деревянному настилу.

— Скоро угомонятся, — обещал хумансоо. Его округлый головной убор чуть сдвинулся влево, нарушив привычную симметрию. Быстрым движением пальца Шолто восстановил безупречность центровки. — Посулите увеличить вечерние порции воды и пищи и, вот увидите, разъяренные трудяги дружно потопают на рудник. Зато с ночными сменами наверняка возникнут затруднения.

— В параграфах контрактов оговорена вероятность ночных работ и указано количество отводимых на них часов, — вмешался Анкис. — Согласно настойчивым требованиям юристов из Комитета Межрасовой Гуманности, контракт был предварительно зачитан и разъяснен каждому из рабочих.

— В контрактах также прописана обязанность компании по обеспечению безопасных условий труда, — отпарировал Шолто. — Как-то: защита рабочих от погодных катаклизмов и нападений агрессивных существ любого рода и степени разумности. Ночные визитеры в точности подпадают под это определение. Кстати, почтенный Боумантессе, вы заметили: никто из уцелевших свидетелей не дал точного описания нападавших зверей? Одни твердят о блестящих клыках, другие — о твердой как сталь чешуе, третьи — о ярости и скорости, неподвластной глазу, но разрозненные детали никак не складываются в общую картину. Интересно, туземцы умеют охотиться на этих тварей?

— Пойдите и расспросите, — хумансоо обладали поразительной способностью одновременно удивлять и раздражать. Земляне грызлись насмерть из-за сущей ерунды, делали поразительно глубокие выводы на основе крайне скудной информации и вредили соплеменникам там, где любая другая нация предпочла бы выгодное сотрудничество.

— Уже пытался, после первого нападения. Лингвоадаптер пасует перед здешним бульканьем, скрежетом и шипением. Местные, освоившие пару сотен слов на рог-спике, несут полную чушь. Знаете, я даже пролистал заметки профессора Стенлида, первооткрывателя и исследователя Лаймерины. Его экспедиция на аэростатах изучила и картографировала только один материк из трех, но мэтр уверенно относил местную фауну к разряду «Каппа».

— Преобладание рептилий и амфибий, большое количество разновидностей птиц, примитивные млекопитающие, низкая популяция хищников, почти полное отсутствие крупных особей, — припомнил классификацию Боумантессе, мысленно пометив себе в ближайшее время ознакомиться с трудами Стенлида. Негоже, чтобы какой-то хумансоо превзошел в образованности представителя древней и могущественной расы таульгар.

— В точку. Никаких разгуливающих табунами больших злобных тварей навроде тахоргов или гандарий. Но профессор Стенлид и его отряд физически не могли обшарить каждый укромный уголок Великого Леса и пересчитать по головам его обитателей. Кто-то наверняка остался незамеченным. Мы его изловим. Непременно изловим, — Шолто ухмыльнулся, показав квадратные желтоватые зубы. — У меня есть кое-какие соображения, но мне нужно ваше разрешение.

— Пойдемте в дом, — махнул рукой таульгар, передернувшись от гнетущего осознания того, как сопревшая кожа покрывается новыми мокнущими волдырями. — Обсудим ваши предложения. Анкис, распорядитесь, чтобы тела поскорее захоронили. Анкис?..

Заместитель управляющего рудником застыл, обратив плоскую чешуйчатую морду к безоблачному куполу небес. Высунувшийся из пасти кончик языка маиссо часто подергивался.

Высоко в небе над Хаабо полыхнуло ослепительным сиянием. Из трескучей лиловой вспышки вывалился стремительно увеличивающийся в размерах темный объект, перечеркнувший прозрачную бирюзу огненно-дымным шлейфом. Некое воздухоплавательное судно малого тоннажа с нарастающим пронзительным воем падало вниз, чудом удерживаясь от срыва в неконтролируемый штопор. В толпе, неспешно бредущей к баракам и кухонным навесам, встревоженно завопили.

Майор свистяще выругался. Сорвался с места, на ходу скликая подчиненных и крича, чтобы все что есть мочи бежали прочь от реки. Прищурившись, Боумантессе отчетливо разглядел две мачты терпящего бедствие корабля, черный провал в борту и яростное голубое пламя ревущих дюз. Отчаянно дергая маневровыми рулями, межзвездный корабль на полном ходу валился прямиком на рудник.

Воображение управляющего с готовностью нарисовало жуткую картину. Взрыв двигателей с легкостью расшвыривает вагонетки и спиралью закручивает рельсы. Орущие рабочие в панике мечутся среди горящих палаток, сбивая друг друга с ног. Из опрокинутых тачек сыплется руда, драгоценные кристаллы исчезают в жидкой грязи. Уцелел ли на борту кто-нибудь из экипажа? Стоит ли кто у руля и в машинном отделении? Зря он с утра не сверился с астрологическим оракулом. Может, там имелось недвусмысленное предостережение: грядущий день станет одним из самых скверных в жизни Боумантессе.

Веерообразные паруса, плотно прижатые к реям, с треском распахнулись, поймав жаркий ветер Лаймерины. Не выдержав многократно возросшей нагрузки, грот-мачта переломилась пополам, увлекая за собой паутину бегущего такелажа. Фок-мачта устояла. На высоте около полусотни ярдов судно, не замедляя падения, резко задрало нос. Оглушительно заскрежетав, обе дюзы провернулись на направляющих осях, приняв вертикальное положение и перенацелив выхлоп вверх.

Дымящийся корабль завис над мутной зеленой водой, отбрасывая расплывчатое отражение, и с грохотом шлепнулся в липкие объятия. С пронзительным хлопком вырубился двигатель.

Подпрыгивая, точно запущенный твердой рукой плоский камешек, и бороздя кормой грязную воду, судно пролетело над рекой. Врезалось в заиленное мелководье и остановилось, завалившись на правый борт. Из пробоины сыпался град радужных искр, мелькали языки пламени. С заполошными криками метались над рекой потревоженные птицы.

Боумантессе, как завороженный, опустил взгляд на часовой браслет. От появления неизвестного корабля в небе до его падения миновало ровным счетом двадцать стандартных секунд. Никто из горняков не пострадал. Ни единая единица оборудования не была повреждена. Те, кто пребывал на борту, обладали нервами, свитыми из лучшей легированной стали. Или пользовались особым расположением Госпожи Случайностей.

Таульгар наконец выдохнул. На кормовой надстройке мелькнула одинокая фигура. Судя по сложению, из гоминидов. Пронзительно зашипело, клубами повалил белесый дым. Экипаж запустил порошковые помпы, сбивая разгулявшееся на нижней палубе пламя.

Управившись с огнем и убедившись, что корабль в безопасности, человек вернулся на сильно накрененную палубу. Прикинул расстояние до воды, тяжеловесно перевалился через поручни и с шумом ухнул вниз. Утонув в иле почти по колено, замахал руками. Поймал равновесие и, с усилием преодолевая вязкое сопротивление густой воды, заковылял к берегу.

Больше с борта потерпевшего крушение судна не сошел никто. То ли прочие члены экипажа не дожили до момента рискованной посадки на Лаймерину, то ли хумансоо был умелым звездоплавателем, не нуждавшимся в помощниках и спутниках.

На низком пологом берегу человек остановился, озираясь по сторонам. С длиннополого кожаного плаща, традиционной униформы косменов-людей, ручейками лилась грязная вода.

Гость с потерпевшего крушение корабля сумел посадить поврежденный борт, не разбив его в щепки. Ему хватило спокойствия, выдержки и рассудительности, чтобы сохранить невозмутимость под обстрелом множества любопытных глаз и в опасной близости от зловеще искрящих электрострекал надзирателей рудника.

Стоило взглянуть на незваного визитера поближе, прежде чем решить, как с ним поступить. В звездных лоциях статус Лаймерины указывался как «Планета свободного доступа», но в приватных инструкциях управляющим Хаабо неоднократно подчеркивалась крайняя нежелательность появления посторонних лиц на территории рудника.

Украдкой поскребя особенно сильно чесавшийся волдырь, таульгар решительно заковылял вперед. Помощник обогнал его, покрикивая на рабочих и требуя расступиться. Когда управляющий добрался до речного берега, майор Шолто уже высился там, агрессивно косясь на незнакомца.

Боумантессе всегда затруднялся с определением возраста хумансоо, уверенно отличая разве что молодь от стариков. По мнению таульгар, новоприбывший мог быть ровесником командира блюстителей. Ростом, сложением и шириной плеч он изрядно превосходил как Шолто, так и любого рабочего-человека Хаабо. Лицо гостя потемнело от сажи. Когда он сдвинул на лоб круглые авиаторские очки с толстыми стеклами, вокруг глубоко посаженных глаз остались светлые пятна.

Глаза у него были цвета каленого песчаника.

— Говорит, при выходе из Туннеля угодил в полосу астероидов и не сумел увернуться, — вполголоса доложил майор. — Просит разрешения задержаться для ремонта.

— Вы один? — спросил Боумантессе. Управляющий предпочитал не пользоваться лингвоадаптером, с трудом освоив рог-спик. Не вполне доверяя своему произношению, он уточнил: — Вы шли на корабле в одиночку, без экипажа? Кто вы, где ваш порт приписки?

— Планета Найхави, Пояс Ятранги, — голос у хумансоо был низкий и раскатистый. Звучание неприятно отдавалось в тонких слуховых диафрагмах таульгар. Отвечал человек неторопливо, с мельчайшей заминкой перед каждым словом, словно на лету выбирал наилучший вариант ответа: — Держал курс через Туннель К-38 к Альтаиру. Мой экипаж — я сам.

— Вольный Странник, что ли? — с плохо скрываемой неприязнью уточнил Шолто.

Боумантессе знал причину его раздражения. Гильдия Странников занималась свободным исследованием дальних и опасных участков Второго Сектора, их картографированием и геологическими изысканиями. Частенько принимая под крыло проходимцев, сорвиголов и авантюристов любых рас, за кругленькую мзду покрывая их темные делишки. Схваченные за руку, представители руководства Гильдии всякий раз клялись, мол, произошла досадная роковая случайность. Впредь не повторится. Знающие вполголоса утверждали: именно таким способом Гильдия пополняет бюджет и остается на плаву.

— Можно сказать и так, — кивнул звездоплаватель. Трудившиеся на рудниках хумансоо для удобства сбривали растительность на голове под корень. Пришлец мог похвалиться длинной и густой, маслянисто поблескивающей шевелюрой иссиня-черного цвета. Боумантессе счел волосяной покров хумансоо обильными кожистыми выростами на черепе, но, приглядевшись, осознал ошибку. Натуральные волосы, заплетенные во множество упругих, толстых косичек. Каждую из них перехватывало металлическое кольцо с гравировкой. При движениях кольца соударялись, испуская тихий перезвон, обладавший определенной гармонией. Прежде Боумантессе не встречал людей, таскавших на голове подобное нелепое сооружение. — Называйте меня... — опять крохотная пауза: — Сайнжа.

— Боумантессе, управляющий, — представился таульгар. — Майор Шолто, глава наших блюстителей. Не вступайте с ним в конфликты и можете разместить свой корабль у пристаней, — он яростно фыркнул, прочищая носовую полость от залетевшей внутрь мошкары. — Здесь рудник, а не судоверфь. Наши механики — не корабельные инженеры. Вряд ли они в силах предоставить материалы или оборудование для починки ваших повреждений.

— Обойдусь своими запасами.

— Не покидайте без лишней надобности окрестностей причала, — с нажимом потребовал управляющий. — У нас есть несколько лавок, торгующих провизией и инструментами. Торговцы принимают к оплате мультикредиты и криптоиены. Вы... э-э... понимаете меня?

— Вполне, — заверил хумансоо.

— В таком случае, добро пожаловать на Лаймерину, — буркнул Боумантессе, поворачиваясь к незваному гостю спиной.

— Не нравится он мне, — Шолто и Анкис шагали за управляющим к крыльцу Малого Дома.

— Это я уловил.

— Да нет, проблема не в Гильдии Странников, — отмахнулся майор. — Там, конечно, всякий сброд ошивается... меня беспокоит другое. Он упомянул, якобы родом с Найхави. Вы читали в «Вестнике» о том, что там случилось?

— Читал, — кивнул Боумантессе. — Правительство Фузии высказало глубочайшие соболезнования уцелевшим представителям тамошней общины. Верховный круг Таульги присоединился.

— Они сами накликали несчастья на свою голову, — майор резким движением распахнул дверь перед управляющим. Боумантессе с облегчением вздохнул, шагнув в прохладную полутьму офиса. — Дерзнули превзойти замыслы Творца и нарушить его заповеди. Заключать брачные союзы с аборигенами еще никуда не шло. Но признавать за явленным на свет потомством равные права с истинными людьми? Воистину мерзость в глазах Господа. Неудивительно, что Он в несказанной милости своей обрушил на них мор, глад и огнь небесный.

— На территории рудника недопустима любая форма религиозной пропаганды, — раздраженно напомнил управляющий. Никто из таульгар не мог постичь упрямой привычки хумансоо при всяком удобном и неудобном случае ссылаться на своего Господа. Судя по противоречивым заповедям, легендарный творец человеческой расы отличался склочным и неуживчивым нравом. Его обильно расплодившиеся и расселившиеся по Второму Сектору творения были ничуть не лучше. Развязать многолетнюю кровную вражду с собственными соплеменниками только потому, что у тех иной окрас кожных покровов или другой говор — вполне в человеческих традициях.

С другой стороны, именно представители хумансоо настояли на создании Комитета Гуманности и разработке единого Трудового кодекса. Люди ввели понятие Индекса разумности и превратили свой язык в средство межрасового общения. Их тяга к экспансии и познанию нового была всепоглощающей. Диковинная нация. Одна из самых парадоксальных в Союзе Фузии.

— Прошу прощения, — запоздало спохватился Шолто. — Только этот субъект с Найхави выглядит крайне подозрительно. Заметили, какой здоровенный парень? Не исключено, что среди его предков затесались коренные уроженцы Пояса Ятранги. Эти, как их — яутаджа?

Боумантессе плюхнулся на стул. Анкис сунулся в недра гудящего охладительного агрегата, заботливо водрузив перед управляющим запотевший стакан голубого мотылькового чая с мелкими кусочками льда. Шолто многозначительно откашлялся. Надежды не оправдались. Маиссо проигнорировал намек, оставив человека без прохладительного.

— Он — потерпевший кораблекрушение. Морской закон Фузии предписывает оказать ему помощь, невзирая на происхождение и вероисповедание, — отрезал таульгар. — Да, всегда остается досадная вероятность, что рухнувший с небес искатель приключений трудится на конкурирующую фирму. Уверен, тебе достанет сообразительности приставить к нему пару-тройку пристальных глаз и шустрых ног. Убедись, что он занят ремонтом корабля и не покидает причал. Незваный гость — не самая большая из наших бед. Куда больше меня занимает хищная тварь, безнаказанно истребляющая рабочих. Сегодня нам удалось предотвратить волнения. Завтра, особенно если ночью нападение повторится, мы рискуем столкнуться с бунтом. Ты упомянул, якобы у тебя имеется план. Излагай. Анкис, налей господину блюстителю.

Прихлебывая охлажденный джин, Шолто поделился замыслом. Выслушав, Анкис испустил долгий и протяжный шип. Хумансоо на его месте удивленно присвистнул бы сквозь зубы.

— Рискованно, — высказался Боумантессе.

— Не спорю. Однако мы оказались перед выбором: несколько жизней против ежеутреннего подсчета мертвецов и перспективы повального бегства, — здраво указал майор. — Не забудем о гневе совета директоров. Вряд ли им понравятся новости о срыве работ. Мои люди осмотрели тела и расспросили очевидцев, сойдясь во мнении: нам противостоит одинокая особь. Кровожадная и быстрая, но все-таки одна. Хищная тварь из джунглей, привлеченная новыми запахами и легкой доступностью добычи. Явись она со стаей сородичей, нам бы не поздоровилось. Но бестия одна. Мы ее одолеем.

— Ладно, — сдался натиску управляющий. Раса хумансоо славится врожденной хитростью, коварством и изобретательностью в деле уничтожения противника. Майор был прав, упомянув дирекцию «Ютани». В Метрополии не сильно обрадуются, получив каблограмму о беспорядках на драгоценной шахте Хаабо. — Приступайте.

Шолто удалился, бодро стуча каблуками. Анкис заменил стаканы на толстенный гроссбух и папки с отчетами бригадиров участков. Перелистывая шелестящие страницы, Боумантессе на миг отвлекся сторонним размышлением. Хумансоо следовали древним традициям Старой Земли, именуясь родовой фамилией и прибавляя к ней одно или несколько личных имен. В документах майора Шолто, к примеру, указывалось, что его зовут Арчибальд. Мрачный капитан «Погони» представился просто Сайнжей. Что это — имя, фамилия, клановое прозвище? Возможно, у выходцев из Пояса Ятранги приняты собственные обычаи, не такие, как у прочих хумансоо. Какая разница, пусть именуется как ему угодно. Лишь бы скорей починил свою разбитую лоханку и убрался с Лаймерины.

— Хумансоо вздорят, — доложил Анкис, в наползающих сумерках возникнув слева от управляющего, усердно боровшегося с цифрами сводного отчета за истекший месяц. Отчет уверенно побеждал.

— Склонность к постоянным конфликтам на пустом месте и поиск выходов из них является одной из основополагающих черт эволюционного механизма землян. Верую, однажды хумансоо схлестнутся с еще более склочной расой и, ко всеобщему облегчению, сгинут с мировой арены, — Боумантессе с усилием пошевелил пальцами, нывшими от долгой работы с чернильным самописцем и заедающими дисками арифмометра. — Мне непременно нужно знать об очередной стычке в рабочем лагере? Поддержание порядка — обязанностей блюстителей.