Скандал в день свадьбы

— Какой хижины?! В которой ты жил двадцать лет назад, когда тебе было одиннадцать?

— По-моему, она по-прежнему там.

— Может быть, но в каком состоянии?

— Неужели всегда нужно быть такой пессимисткой?

— Да, но я прошу прощения… — Она сжала его пальцы.

— Наверное, в этом часть твоего обаяния.

— Льстец, — прошептала она.

— Значит, договорились? Идем к хижине?

— Если она еще там. — Тара подняла голову. — Ах, прости.

— Если она еще там, — вздохнул Оуэн. — Будем надеяться.

От его мрачного тона что-то екнуло у нее внутри. — Что такое?

— Ветер поднялся…

— И что?

— По-моему, дождь начинается.

Оуэн оказался прав. Через несколько минут порыв ветра принес первые капли дождя. Крона дуба укрывала их лишь частично. Оуэн накинул Таре на плечи смокинг, но дождь усиливался. Сгущались сумерки. Небо затянуло облаками, и быстро стемнело.

Тара посмотрела на часы — почти шесть. Сейчас Роберт наверняка злится и гадает, что с ней стряслось. Ее машина по-прежнему стоит на парковке, ее сумочка в комнате невесты. Только сама невеста в пышном свадебном платье пропала.

Интересно, понял ли кто-нибудь, что с ней что-то случилось? Или решили, что Тара просто сбежала, никому ничего не сказав?

В таком случае Роберт, наверное, решил, что ему крупно повезло: он чуть не связал свою жизнь с ненормальной!

— О чем ты размышляешь? — поинтересовался Оуэн. — Мне всегда не по себе, когда у тебя такой задумчивый вид.

— Что-то наших похитителей давно не слышно. Еще я думаю, что по моим ногам ползут муравьи. А еще я думаю: если я просижу за этим деревом хотя бы одну минуту, промокну до нитки. Сойду с ума и буду носиться между деревьями с истошными воплями: «Сдаюсь! Заберите меня!»

Оуэн повернулся к ней, обхватил ее лицо ладонями. Пальцы у него были холодными, зато взгляд обжигал.

— Я знаю, что тебе страшно. Знаю, когда тебе страшно, ты стараешься больше жаловаться и шутить. Да, ты права. Что-то наши похитители затихли. Не думаю, что им так уж улыбается до конца дня гоняться за нами по лесу. Ведь они знают, кто ты, и могут попытаться похитить тебя в другой раз.

Тара посмотрела на него в упор:

— Ты в самом деле думаешь, что они решатся на вторую попытку?

— Ты ведь говорила, что они знают, как тебя зовут.

— Но зачем меня похищать? Я не богата. Даже Роберт не богат… то есть не очень. Этого недостаточно для того, чтобы хватать меня среди бела дня.

— Знаю. Вряд ли ты сейчас что-то поймешь, но какая-то причина у похитителей все же имеется. — Он опустил руки. — Пора бежать. Готова?

— Всегда готова. — Тара широко улыбнулась, хотя ей хотелось плакать.

В ответ Оуэн наградил ее своей обаятельной улыбкой и снова погладил по щеке.

Он схватил ее за руку, и они бросились бежать.

Оуэн говорил, что до хижины шагов двести. Они наверняка уже пробежали столько. Двести шагов — почти как два футбольных поля…

Неожиданно он резко дернул ее, и Тара едва не упала, поскользнувшись на раскисшей земле. Оуэн обхватил ее за талию.

— Ну вот, — с довольным видом произнес он.

Тара проследила за его взглядом и увидела полуразвалившееся деревянное крыльцо в зарослях шагах в двадцати от них.

— Ты, наверное, шутишь, — прошептала она.

— Тара, важнее всего крыша над головой! — Он отпустил ее руку и решительно зашагал к зарослям.

На небе сверкнула молния, и грянул оглушительный раскат грома, и Тара, забыв о своих сомнениях, стала продираться сквозь мокрые кусты, спотыкаясь в испорченных туфлях. Подобравшись к крыльцу, она остановилась.

Хижина была крошечной. Тара понятия не имела, как в ней помещались Оуэн и остальные бойскауты. Три невысокие ступеньки вели на крыльцо — на первый взгляд рассохшееся и просевшее. Правда, Оуэн уже поднялся и всматривался в темноту за дверью, и крыльцо его выдерживало.

— Мне казалось, она была больше, — тихо произнес он.

— Тебе тогда было одиннадцать лет. — Тара осторожно поднялась на крыльцо. Ступеньки оказались прочнее, чем выглядели, хотя от дождя стали скользкими. По крайней мере, за перила можно было держаться. Она подошла к Оуэну.

Тара с трудом различала в полумраке убогую обстановку. Пахло сыростью и плесенью. Тара судорожно вздохнула.

— Кажется, крыша протекает!

Оуэн шагнул за порог и отшатнулся, врезавшись в Тару. Ей пришлось обхватить его за талию, чтобы не упасть.

Что-то маленькое и серое метнулось из двери мимо них, слетело с крыльца и скрылось в кустах.

— Опоссум, — сказал Оуэн.

— Так вот откуда этот запах! — поморщилась Тара.

Он развернулся кругом и посмотрел на нее:

— Прости, я снова тебя разочаровал.

Она схватила его за руку:

— Ты спас мне жизнь. Я бы не выбралась без тебя.

Перед тем как выпустить ее руку, он крепко сжал ее.

— Если бы не ты, я бы не освободился от изоленты.

И в беду не попал бы, если бы она не позвонила ему и не поделилась своими сомнениями насчет свадьбы.

Она вдруг вспомнила, как в шестом классе спасла Оуэна от школьного задиры, а он помог ей сдать математику. С тех пор они прекрасно сосуществуют.

— Опять задумалась, — негромко заметил Оуэн.

— Да, — кивнула она. — Я думаю вот о чем. Раз мы собираемся пересиживать здесь дождь, надо убедиться, что опоссумы не оставили нам сюрпризов. Как думаешь, найдется в этом богом забытом месте свеча?

— Может быть. — Оуэн вошел в темное помещение, и она услышала, как он выдвигает ящик. — Ха! — воскликнул он, доставая что-то из кармана брюк. В следующее мгновение в темноте вспыхнул маленький огонек.

— У тебя в кармане оказалась зажигалка?

— Хотел, чтобы на твоей свадьбе все свечи зажигались беспрепятственно, — улыбнулся он. — Я серьезно отношусь к своим обязанностям свидетеля невесты!

У Тары защипало глаза. Она обняла его за талию и уткнулась лицом ему в грудь:

— Ты самый лучший свидетель невесты из всех, кого я знаю!

Он погладил ее по плечу:

— Тара, да ты вся продрогла. Тебе нужно снять мокрое платье.

— А переодеться во что? — спросила она. Неожиданно у нее сел голос.

Он молча смотрел на нее. Пауза затянулась. Между ними как будто пробежала искра.

И вдруг раздался глухой стук. Оуэн мгновенно погасил свечу и задвинул Тару себе за спину.

Глава 3

Оуэн расправил плечи. Чего бы он не отдал за такие мускулы, как у Майкла Стронга, его инструктора по рукопашному бою. В первые изнурительные недели, когда Оуэн проходил курс обязательной спецподготовки, Стронг уверял: худощавое, жилистое телосложение вовсе не означает, что Оуэн не способен выстоять в схватке.

Он словно услышал злобный голос отца: «Ты слабак, Оуэн! Жизнь не любит слабаков!»

Заглушив ненавистный голос, он осмотрелся в полумраке в поисках предмета, который можно было бы использовать как оружие, но за долгие годы в хижине, похоже, почти ничего не осталось. В одном углу стояла брошенная раскладушка, рядом на полу валялся матрас, и это все.

Кто-то очень осторожно поднимался на крыльцо. Судя по легкости походки, это были не здоровяки, которые затолкали его в фургон.

В дверь просунулась голова, и они разглядели бледное веснушчатое лицо.

На пороге стоял испуганный мальчик — не старше десяти — одиннадцати лет. На нем был ярко-красный дождевик с капюшоном. Через миг в дверях показалась вторая фигурка, поменьше, — девочка с карими глазами, из-под розового капюшона выбивались кудряшки.

Оуэн шагнул к ним навстречу.

— Привет…

Дети дружно завопили, развернулись и припустились бежать в лес; когда они отбежали на безопасное расстояние, их испуганные крики перешли в истерический смех.

— Дети? — Тара прижалась лбом к спине Оуэна.

— Совсем как мы с тобой двадцать лет назад. — Оуэн развернулся к ней. — Когда мы рыскали вокруг хижины старика Ридли. Помнишь — старались застукать его на месте преступления, когда тот совершал убийство.

Она неуверенно улыбнулась.

— Тем летом он чуть не схватил нас!

— Один из десяти самых ужасных моментов в моей жизни. — Оуэн тихо рассмеялся.

— Скоро дети вернутся и приведут с собой взрослых…

— Издеваешься? Их запрут дома до конца жизни только за то, что они шлялись возле этой старой хижины. — Он щелкнул зажигалкой и снова зажег свечу. — Давай-ка подумаем, как нам тут лучше устроиться на ночь.

Несмотря на грязь, паутину и сквозняки, рифленая крыша не протекала. Внутри было сухо. Матрасы, конечно, совсем истлели. Но Оуэн выдвинул из-под сломанной раскладушки старый военный сундук. В нем лежали солдатские одеяла, неплохо сохранившиеся под плотной крышкой. Кто-то заботливо проложил одеяла кедровыми плашками от моли.

— Вот, завернись. — Он накинул верхнее одеяло Таре на плечи, заметив, что ее бьет дрожь. — Жаль, что нельзя развести огонь, — кивнул он в сторону каменного очага у стены. — Скорее всего, дымоход забился. И потом, мы не можем рисковать: дым ясно укажет всем, где мы находимся. Так что огонь пока разводить не будем.

Она подошла к нему и прижалась, как котенок.

— Говорят, лучше всего согревает тепло тела.

Оуэн старался подавить реакцию своего тела на ее близость. Он приучался к этому с юности, ведь женственность Тары расцветала одновременно с тем, как уровень его гормонов начал зашкаливать. Она намеренно сохраняла между ними дистанцию. Сначала все лишь подразумевалось, но позже, когда ему захотелось убрать разделяющие их барьеры, она высказалась недвусмысленно.

— Оуэн, у меня никогда не было такого друга, как ты, — сказала Тара ему как-то после школьного футбольного матча. Он подвез ее домой и попытался поцеловать на прощание. — Мне нужно, чтобы ты оставался Оуэном. Моим лучшим другом. Мы не имеем права рисковать и все менять. Понимаешь? С бойфрендами всегда непросто. Отношения бывают непрочными. Уж я насмотрелась…

Он понял: с ее словами не поспоришь. Тара лишилась матери незадолго до того, как они познакомились, и с трудом уживалась с грубоватым, замкнутым отцом. Чтобы заниматься воспитанием дочери, ему пришлось уйти с военной службы, которую он так любил. Иногда Таре казалось, что отец считал ее виноватой в том, что пришлось уйти из Корпуса морской пехоты. Ее сложные чувства усиливали трения, которые продолжались вплоть до смерти отца.

Итак, Оуэн подавлял желание и дарил Таре то, что ей было нужно, не считаясь с собственными чувствами. Но вот она прижалась к нему всем телом, а рваное платье почти ничего не скрывало, и Оуэн усомнился в том, что и на этот раз сможет подавить желание.

— Может, дождь скоро закончится, — невнятно произнесла она, уткнувшись ему в ключицу и согревая шею своим дыханием.

— Может быть, — согласился он. — Видимо, дети живут недалеко, что хорошо. Много лет назад, когда здесь устроили лагерь бойскаутов, вблизи совсем не было жилья.

— Надо будет еще объяснить, как это я умудрилась бродить по лесу в рваном свадебном платье и безнадежно испорченных лодочках.

— Очень осторожно, — ответил он, рассмешив ее.

— По-моему, дождь не кончится до утра, — продолжала она с тихим вздохом, не обращая внимания на то, как у него участилось дыхание. — Нам придется где-то заночевать. Должна признаться, меня не радует перспектива спать на раскладушке, где до меня устроил свое гнездо опоссум.

— Одеяла из сундука чистые. Можно постелить их на матрасы.

— На один матрас, — уточнила Тара.

— На один?