Сборник «Гаврюша и Красивые» [2 книги]

— Ну и что?

— Сказала б, что в депутаты тебе надо, по телевизору выступать, потому что депутат всё про всех знает и может каждому хорошую жизнь обещать!

— Обещать — дело нехитрое, — начал было Гаврюша, но его перебили настоящим оперным басом:

— Гаврила Кузьмич! Свет в оконце! Дайте вас обнять! — Большущий дымчатый котяра буквально набросился на Гаврюшу. — Сколько сметаны утекло! Сколько мышей проскочило!

— Котофейка! Как я рад тебе, увалень ты хвостатый! — Домовой весело рассмеялся и сдался в пушистые объятия. — Знакомься, это Егорка, мой подопечный из несказочного мира.

Котофей важно поклонился.

— А можно вас за усы подержать? — не утерпел мальчишка.

Кот с домовым так и прыснули со смеху. Дымчатый здоровяк потянулся через стол к любопытному путешественнику, почти нос к носу, прикрыл глаза и замурчал.

— Ух ты, тигрище! — восхитился мальчик.

Усы у котика и впрямь были знатные, не усы, а кусты ракитовые. Егорка подумал и за усы хвататься не стал. А осторожно погладил кота по лбу. Тот удовлетворённо хмыкнул:

— Доволен, малец? А теперича, гости дорогие, поведайте, какими судьбами в наши пенаты?

Гости дорогие себя дважды просить не заставили, поведали Котофею про бабушку Светлану Васильевну, про маму с папой, про их истрёпанные нервы и сплошные проблемы.

— Случай классический, господа, — между делом умяв пяток блинчиков, протянул местный авторитет. — От лекарств толку не будет, тут вы правы. Старушке нужен толковый кот. Кстати, милое дитя, как в семье относятся к нашему брату?

— Мне не разрешают заводить… — уныло признался мальчик.

— Пусть только попробуют не разрешить! — грозно вступился Гаврюша. — Это ж не просто кот, а кот-баюн! Слово чести, Котофей, в обиду его не дам!

— Спасибо, Гаврила Кузьмич, твоя клятва дорогого стоит, — кивнул главный баюн. — А теперь обсудим детали. Бабушка религиозна?

— Коммунистка, — уверенно ответил Егорка, не совсем понимая значение этого слова.

— Ого! Тогда, пожалуй, могу рекомендовать одного кота. Мурка, зови сюда Маркса! — Котофей отдал приказ и вновь повернулся к гостям с заговорщицким видом. — Уходить будете дворами, там, где нет наблюдения, Маркс дорогу знает. Если поймают в Баюн-центре, скажете, что шли ко мне и заблудились. Если поймают за оградой… нет, пусть лучше вас нигде не сцапают!

Буквально через минуту в комнатку просочился вежливый чёрный кот с белыми бровками и «носочками» на лапах.

— Чем могу помочь, товайисщи? — изрядно картавя, мяукнул он.

— Кстати, это и есть Маркс, — обернувшись на голос, сказал гостям Котофей. — Поди сюда, мой хороший. Знакомься — твои новые хозяева.

Кот, однако, подходить не спешил. Он сел там, где стоял, и принялся напряжённо вылизывать грудку, показывая, какой он чистюля и вообще не хухры-мухры. Затем гордо вскинул чёрный подбородок и пробурчал, плохо проговаривая «р»:

— Наши не пйодаются!

— Видали? — с довольным видом произнёс Котофей Иваныч и слегка прикрикнул, лукаво глядя в сторону: — Да успокойся ты, я тебя из идейных соображений отдаю. Даром!

— Политическая ссылка? — Маркс заинтересованно повернул левое ухо.

— Лучше! Бессрочная командировка, почти как в Швейцарию… Гаврила Кузьмич, я прав?

Домовой поднялся и подошёл к упрямому котику, но отнюдь не для того, чтобы ухватить за шкирку и потащить силой. Гаврюша протянул руку! Революционный кот на минуту замер, потом осторожно подал лапу для приветственного пожатия. Домовой незаметно подмигнул Егорке и обратился к усатому со всей торжественностью, на которую только был способен:

— Товарищ Маркс, самая передовая общественность в лице этого храброго мальчика просит вас оказать интернациональную помощь опытной пионерке, комсомолке, члену партии, ветерану труда, труженице тыла и просто хорошей бабушке Светлане Васильевне! Она живёт в несказочном мире, в доме, наполненном неистребимыми врагами родины — мышами. У бабушки горячее сердце, больные нервы и вечное желание накормить голодных. Сколько вам нужно времени, чтобы предупредить местную партийную ячейку?

Когда Гаврюша закончил, морда Маркса обалдело вытянулась, хвост нетерпеливо подёргивался, а в честных глазах стояли слёзы.

— Не надо ячейку, я здесь один… такой, — тихо вымолвил кот-коммунист. — Так бы сйазу и сказали, что йади нашего общего дела. Я готов!

— Вот и славно! — подытожил Котофей, успевший слопать ещё тройку блинов. — А теперь давайте я вас разок обниму, на прощанье… И дуйте отседова!

— Гаврюша, разве мы не должны за него заплатить? — украдкой спросил Егор.

— Не вздумай говорить о деньгах, Котофей обидится, — шепнул в ответ домовой.

Они самостоятельно сопроводились к выходу, а четвероногий ученик Гаврюши лично помог им одеться. Но честный Егорка всё-таки порылся в карманах, вытащил из штанов потрёпанную конфетку и протянул дымчатому коту.

— Спасибо большое! Моя мама говорит, что воспитанный человек должен быть благодарен тем, кто ему помогает. В следующий раз я привезу вам бабушкину валерьянку. Говорят, коты её любят…

— Как это мило! Твоя правда, любим, — чуть не прослезился Котофей, незаметно передаривая конфету кошке-официантке. — Счастливого пути, парни!

Картаво мурлыкая под розовый нос «С Интейнационалом восстанет йод людской…» и высоко задирая хвост, Маркс повёл друзей сложно сплетённым клубком переулков, улочек, переходов и задних дворов. Где-то вдалеке ухали филины — ночной патруль на довольствии у леших. Всегда кто-то должен следить за порядком…

— Гаврюша, а конфета за кота-баюна — это не слишком мало? — не удержавшись, шёпотом спросил мальчик. — Если я расскажу маме, она может нас обманщиками назвать…

— А без обмана да хитрости и русской сказки нет, — уверенно ответил домовой. — Иван-царевич, к примеру, тот ещё воришка был. Яблоки молодильные спёр, Елену Прекрасную умыкнул, жеребёнка у Яги свистнул, кто он после этого?

— Пират?

— Русский народный герой!

Совсем близко в чёрном небе угукнул пролетающий дозором филин. Все трое замерли. Кажется, на этот раз пронесло, но дальше, боясь разоблачения, двигались молча.

В любом, даже самом серьёзном заборе найдётся фальшивая доска, бревно или камень, прикрывающие вход (или выход, с какой стороны поглядеть). В частоколе, охраняющем Баюн-центр, было то же самое. Маркс нащупал нужный столбик, надавил плечом как следует, открылся проход в пять брёвен, и вот вам пожалуйста — свобода!

Правда, оставалось последнее препятствие — покрытый льдом ров. Никакого мостика поблизости не было, и опасность заключалась в том, чтобы перейти замёрзшую реку с берега на берег. Егорка вспомнил, как по дороге сюда домовой предупредил его ни в коем случае не выходить на лёд. И вот вам нате! Чего сторонились, на то и напоролись.

— А что там? — решился спросить мальчик. — К-кто там живёт, под водой?

— Знамо кто, водяной! — нервно ответил Гаврюша. — Я разве не говорил? Да он зимой сонный и соображает плохо, не бойся. Пройдём по-тихому, кота первым запустим, потом ты, а я последним пойду.

— Почему последним? — спросил Егор, пытаясь оценить степень риска.

— Так ведь я самый тяжёлый, — объяснил бородатый приятель — Вдруг меня лёд не выдержит? Представь, что будет, если я первым пойду и провалюсь? Тогда все пропадём!

— Гаврюша… — Мальчик обнял домового. — Знай, что бы ни случилось, ты настоящий друг!

— А то! Ну что, Маркс, слышал? Тогда вперёд!

Впервые за весь их путь кот перестал мурлыкать (вместо «мур-мур-мур» у него выходило «муй-муй-муй») и мягко, осторожно ступил на гладкую, холодную поверхность. Уши его превратились в локаторы, улавливая малейший звук, самый тихий шорох и скрип. До середины реки он крался, а затем припустил что есть мочи, и вот уже сидит баюн на другом берегу и гордо вылизывает… заднюю лапу.

— Я знаю, ты храбрый и смелый! — подбодрил первоклассника домовой. — Иди и ничего не бойся. Главное, не останавливайся. Встанешь — пропадёшь.

Егор почти не дышал, так ему было страшно. Сделал один шаг, второй, третий, четвёртый… Вот и середина, и сердце так стучит, словно на волю просится. А вдруг водяной их услышал? Вдруг нарочно ждёт самого большого, толстого и вкусного из них? Нет, уж лучше ни о чём таком не думать. Егорка зажмурился и тоже припустил со всех сил к противоположному берегу.

Тишина. Лёд не тронулся. Никто из проруби не выскочил, за ногу не ухватил, в речку не уволок.

Мальчик погладил довольного Маркса и помахал Гаврюше рукой. Домовой храбро ступил ногой на лёд, и… в морозном воздухе раздалось слабое потрескивание. О нет!

Лёд ломался под тяжёлым Гаврюшей, как свежая вафля, с каждым новым шагом громче и веселее. Рыжий домовой сплюнул и побежал изо всех сил. Его маленькие ножки мелькали так быстро, что казалось, будто бы он катится, а за его спиной росла полоса развороченного льда…

— Держись! — крикнул Егор, храбро вставая на самый край берега и протягивая другу руку.

Чудом ему удалось дотянуться до Гаврюши. Кот пришёл на помощь, и общими усилиями они выдернули домового на берег, когда тот уже был готов соскользнуть в воду.

— Ай, спасибо! От всего Берегового Братства, — с чувством пропел рыжий «флибустьер» и добавил: — А теперь закройте уши, голубя вызывать буду!

— Это как? — тут же заинтересовался Егор. — Ты ведь сказал, что они каждый час пролетают, как по расписанию.

— Это рейсовые, а мы частника тормознём, — пояснил домовой и сунул пальцы в рот.

Кот свернулся клубочком и прикрылся лапкой, мальчик надел капюшон и зажал уши ладонями. Домовой набрал полную грудь воздуха и свистнул — громко, лихо, с переливами, как Соловей-разбойник.

Однако первыми на шум прилетели филины. Грозные птицы-наблюдатели покружили над головами беглецов и, поняв, что к чему, понеслись докладывать лешим о происшествии. Надо было поторапливаться. Привычные к темноте кошачьи глаза заметили новое движение над редкими макушками ёлок.

— Товайищи, большой, жийный, питательный голубь мийа летит пйямо сюда. Жаль, слишком большой, мне с ним не спйавиться…

— Ты мне не вздумай птицу портить, — грозно предупредил Гаврюша. — Бежим навстречу. Гули-гули-гулюшки! Цыпа-цыпа-цып!

Он бросился по тропинке, петляя между стволов деревьев, а от реки неожиданно раздался жуткий рёв:

— Я вам покажу, как меня будить! А ну, скинулись по валенку, контрабандисты! Плати таможенную пошлину-у!

— Водяной, — чуть спал с морды кот Маркс. — Бежим, товайищ!

Егорке было ужасно любопытно посмотреть, какой он из себя, водяной, но обернувшийся Гаврюша поймал мальчика за руку и потащил вперёд. Следом за ними топал ножищами разбуженный водяной. В темноте его практически было не видно, зато хорошо слышно. Водяной хлюпал, как вантуз, фыркал, как конь, и брызгался во все стороны, отряхиваясь, словно ньюфаундленд, а ещё он стонал, повизгивал и выражался, как прапорщик на плацу.

Кто такие прапорщики, как они выражаются и что такое плац, Егор плохо себе представлял, но ему казалось, что это бабушкино сравнение так и липло к водяному. Несколько раз житель стоячих вод поскальзывался и падал, кряхтел, ругался, падал снова, отчего Егору даже стало его жалко.

— Дяденька водяной, мы не нарочно! — крикнул во тьму юный добытчик волшебных животных. — Идите спать, пожалуйста!

— Кто вы такие-то? — донеслось из ночи. — Валенки где?

— Все свои, — не останавливаясь, бросил ему домовой. — А лишних валенок нету, обломись!

— Гаврила, ты, что ль?

— Он самый.

— А чего тогда бежишь-то?

— А я теперь завсегда по лесу бегаю, вот, молодёжь к здоровому образу жизни приобщаю. Давай с нами, рыбошлёп пучеглазый!

— Не-э… А свистел-то зачем? — Судя по громкому шмяку, водяной всё-таки побежал, но снова шлёпнулся.

— Думал, присоединится кто, — вконец оборзел Гаврюша. — Коллективно меж ёлок круги нарезать куда веселее, а?

— Тьфу ты, ёкарный бобёр! — выругался усталый водяной. — Кузьмич?

— Чего?

— Не свисти так больше, рыба пугается, и у меня сердце не железное.

— Ладушки. Спокойной ночи!

Больше их не преследовали. Водяной просто сполз по обледеневшей тропинке вниз, запутался в камышах и стих…

На свободную полянку по сигналу домового наконец-то спустился голубь, правда, в темноте чуть не зашиб всех троих своей корзиной. А далеко за рекой, над частоколом Баюн-центра слышались странные звуки, напоминающие волчий вой и рёв самолётных турбин.

— Ведьмы на вениках за нами гонятся, — тревожно пояснил Гаврюша. — А ну, сизый мерин, лети в небо высокое, страну далёкую, туда, где сказки нет, а есть Интернет, где машин полно и с попкорном кино!

Троица только-только успела занять места в корзине, домовой взялся за вожжи, а преследователи были уже близко. На тёмно-синем бархате чистого неба чётко выделялись воинственные силуэты сторожевых ведьм, похожие на упёртых байкеров, в длинных юбках. Бабки отчебучивали потрясающие фигуры высшего пилотажа, собираясь вместе в один жужжащий улей и разлетаясь в стороны, будто искры. Восседали они почему-то не на классических мётлах, а на коротких вениках, будто на мотороллерах.

Голубь беспокойно замолотил крыльями в воздухе, унося корзину с нашими героями куда подальше. Хоть перед ведьмами он и был ростом с Горыныча, но стаи старых кусачих мошек на дух не переносил. Понимал своими птичьими мозгами реальную опасность…

Егорку поразило то, что на каждой старухе была надета каска с мигалкой, а у многих имелись современные громкоговорители. И впрямь сказка на месте не стоит. Наверное, многие из этих мест в несказочный мир наведывались. Там подсмотрят — здесь наколдуют. Пусть не совсем то, зато внешне похоже и функционирует, а чего ещё надо?

Поначалу ведьмы на вениках здорово отставали, но потом дали газу, и на всю округу были слышны их грозные требования, адресованные в основном голубю:

— Тормози, окаянный!

— Жмись к земле!!

— Крылья за спину!!!

Самое страшное началось, когда их догнали и, выражаясь «пиратским» языком, попытались взять на абордаж.

— Все арестованы! — проорала первая же старуха, которой удалось их догнать и вцепиться руками в край корзины. — За превышение скорости и неподчинение сотрудникам правопорядка у вас будет конфискован незадекларированный кот! Чек на его покупку есть?

— Нет, — честно признал Гаврюша и храбро укусил ведьму за палец.

Та взвыла благим матом, а Маркс помог в две лапы выдернуть из-под неё летательный аппарат. Старуха со свистом спикировала вниз, навстречу ёлкам, а веник остался в качестве трофея за отвагу.

Второй подлетевшей ведьме рыжий домовой свистнул прямо в ухо, разом сделав несчастную инвалидом по слуху. Третья попыталась облететь голубя и зайти с фланга, но неожиданно получила тяжёлый удар клювом по каске и резко пошла на вынужденную посадку.

Четвёртая бабка получила по носу от Егора тем же веником, под аплодисменты кота и домового потеряла управление, после чего стала выделывать невероятные зигзаги, пока не врезалась в кого-то из своих товарок. В результате вниз рухнули обе, сами виноваты…

Но в небе была ещё целая прорва летучих наездниц в шлемах, и с каждой надо было что-то делать. В смысле как-то их бить!