Один шаг до заката (СИ)

Тверь встретила гостей неласково. Стояло промозглое раннее утро, отвратительный мелкий дождик, наконец-то, прекратился, но зато с близлежащих полей поднялся мерзкого вида туман и окутал неровную ленту дороги густым покрывалом, попутно скрыв противно хлюпающую жижу на обочинах. Хоть и весна уже, апрель на носу, а противная слякоть все никак не желала покидать тротуары.

Чери, вынужденно сбросив скорость, негромко ругнулся.

– Весна, твою мать!

Край открыл глаза, посмотрел в окно и равнодушно отвернулся.

– В центр рули. Советская, четырнадцать.

Программист угрюмо кивнул и покосился в зеркало заднего вида, но новый командир больше не подавал признаков жизни. Шмель, тем временем, успел перебраться на переднее сидение и теперь негромко давал напарнику указания, заставляя в нужных местах поворачивать и упреждая о светофорах, которых, как оказалось, за последние три года стало намного больше.

Ева равнодушно отметила, что Володька за время работы в Клане, похоже, успел побывать в куче разных мест. Даже в Тверь, выходит, заносило. Но мысль эта, едва появившись, довольно быстро ушла: слишком несущественная информация, чтобы уделять ей внимание больше трех секунд. А вот бесконечное бибиканье немного раздражало: поток машин даже в эту сумасшедшую рань был на удивление плотным и напряженным. Такими темпами они скоро столицу догонят!

Туман, между тем, заметно загустел, стекла вновь повлажнели, видимость упала ниже отметки в сто метров, и пришлось замедлиться ещё больше. Чери глухо ворчал и временами яростно сигналил, Кот виртуозно материл непонятливых водил, совершенно не стесняясь присутствия дамы, но тщетно: к нужному зданию все равно прибыли только в пять пятнадцать утра.

– Проклятье! – прошипел Кот, выползая из машины. – Всю задницу отсидел себе в этом катафалке! Нельзя было нормальный фургон выделить?

– Туда бы больше влезло, – согласился Чери, сердито хлопая дверью и оглядывая давно некрашеное здание, на котором сиротливо висела ржавая табличка с нужным номером. – Я бы комп помощнее взял и усилок, да не помешали бы еще…

– Тебе бы только железо свое запихать, – буркнул Шмель. – Нет, чтобы гранат побольше, огнеметы в запасец…

– Дурак.

– Сам такой.

Край молча оглядел пустынную улочку, окинул внимательным взглядом старый дом, где разместился один из филиалов местного Клана. Мысленно сравнил с мелькнувшим по соседству зданием администрации города, сиявшим новенькой отделкой. Тихо хмыкнул и напрямик через лужи пошел к ближайшему подъезду, не обратив ни малейшего внимания на сочные рыжие разводы на новых сапогах. А добравшись, уверенно набрал короткий номер на планке откровенно неуместного в таком домишке домофона.

– Да! – раздался из динамика грубый голос.

– К Ковину. Из Москвы, – лаконично сообщил Край.

– Кто такие?

– Дурак, – так же ровно сказал Охотник. – Сказано тебе: из Москвы. Открывай.

– Ах, ты… щас поглядим, кто тут у нас такой умный, – угрожающе прохрипел домофон и неприязненно пискнул, пропуская непрошенных гостей.

– Совсем они тут распустились, – буркнул под нос Шмель. – Скоро пропускам верить перестанут. Не предупредили их, что ли?

Край молча толкнул толстую створку (слишком толстую для обычной двери) и вошел в полутемный подъезд со следами недавнего ремонта: краска на стенах была чистой, веселой зелененькой расцветки, не изляпанной ещё похабными надписями. В воздухе витал легкий запах акрила, ступеньки оказались аккуратно подметены. Но под лестницей скопилась немаленькая куча строительного мусора, который, по – видимому, просто не успели вывезти.

Εва хмыкнула про себя.

Судя по состоянию офиса, Тверской Клан переживал не лучшие времена. Или они тут с местными авторитетами схлестнулись? Сферы влияния не поделили, что ли? Она аккуратно подцепила ногтем свежую штукатурку, потерла между пальцами, уловив характерный запах пороха, и с интересом оглядела обнажившуюся глубокую выбоину от пули. Вампирами не пахло. Забавно, это здесь в порядке вещей или стряслось что-то действительно серьезное?

От размышлений ее отвлек звук открывшейся на первом этаже двери и появление на лестничной площадке массивной тени в бронежилете, которая с нескрываемой неприязнью посмотрела сверху вниз на наглых пришельцев, демонстративно сложив на груди волосатые руки. Небритый подбородок и упрямо выдвинутая квадратная челюсть ее обладателя отнюдь не добавляли симпатии помятому лицу, а стойкий запах перегара вызывал легкую тошноту.

Ева машинально задержала дыхание и привычно принялась считать до десяти.

– Ну, че надо?

Край как раз преодолел пролет. Ни на миг не останавливаясь, он чуть развернул корпус, сделал неуловимое движение кистью, и грубиян отлетел назад, смачно припечатавшись спиной и процарапав прикладом калаша длинную полосу на свежезакрашенной стене. Уже сидя на заднице, ошеломленно открыл и закрыл рот, но не смог издать ни звука: голосовые связки на несколько секунд парализовало. Край любил такие шутки с излишне говорливыми подопечными.

Охотник нагнулся и рывком приподнял тяжеленное тело над полом.

– Вежливей надо быть, молодой человек, вежливей, – бесстрастно сообщил он, без труда удерживая на весу почти сто тридцать килограмм мяса, костей и железа. Одной рукой. – Мы к Ковину Владиславу Сергеевичу. Где он?

– Н-нету…

– Не слышу.

– Χр-р-р… – под пальцами Края что-то вяло хрупнуло, а верзила опасно побагровел и судорожно закашлялся, безуспешно пытаясь вдохнуть.

– Карась, дубина стоеросовая! Что тут у тебя… – вышедший из двери второй охранник застыл на пороге, уткнувшись носом в услужливо предоставленное Котом дуло пистолета, и демонстративно медленно развел руки в стороны, показывая пустые ладони. – Ребята, спокойно. В чем дело? У вас проблемы?

– Проблемы у вас, – неторопливо повернул голову Край. – Московский Клан. Прибыли по запросу Ковина.

– Карась, расслабься. Это свои, – облегченно выдохнул охранник и представился. – Юрий Сотников, позывной – Сотник. Э-э-э… уважаемый, а вы не могли бы…

Он кинул опасливый взгляд на приятеля, чье лицо уже приобрело сочный фиолетовый оттенок, нервно поправил ремень автомата и выразительно приподнял брови. В конфликт вступать было себе дороже, да и дуло все ещё торчит под носом, но за своего заступиться надо, хоть и напортачил он изрядно. Кто ж незнакомцев встречает, забросив пушку за спину, словно на прогулке по детскому саду? А эти московские… пес знает, откуда у этого типа такая силища, но отдать Карася ему на растерзание – не по – мужски. Да и не по-дружески. Но ввязываться в ссору самому – костей потом не соберешь. Вот и думай, как тут быть…

Край неохотно разжал руку. Верзила с шумом упал на бетонные плиты, подозрительно звякнув при этом металлом, и сипло закашлялся. Его более сообразительный напарник облегченно вздохнул и бросил признательный взгляд, на что Кот столь же вежливо отвел ствол от физиономии коллеги, а Шмель расслабился и, наконец, убрал руку с пояса.

– С прибытием, – Сотник торопливо пожал протянутые руки, немного виновато косясь на медленно приходящего в себя приятеля. Но тот сам дурак, не надо было нарываться: это тебе не местная шпана, а лучшие Охотники Клана. – Мы ждали вас завтра, поэтому извините: Ковин появится только к двум. Но раз вы с дороги, сейчас устроим в гостинице, номера уже заказаны, а вы пока перекусите…

– Позже, – сухо бросил Край, и охранник как-то спал с лица: когда Упырь начинал говорить вот так, да еще смотреть прямо в глаза своими бесцветными зенками, многих курсантов пробивала нервная дрожь, и невесть откуда появлялось стойкое заикание. Этот, похоже, обучался на другой базе и о Крае ещё не слышал. Он сумел справиться с собой только через тридцать секунд.

Молодец, молча похвалила Ева. Для первого разговора с недовольным Упырем он держится просто прекрасно.

– Венька! – из соседней двери, оказавшейся незапертой, выскочил шустрый пацан лет десяти с трепаной копной темно русых волос и преданно уставился на Сотника. – Помоги гостям устроиться, места в Центральной оплачены. Накорми. Потом дуй в офис, передай шефу, что прибыли коллеги из Москвы. Туда и обратно, пулей.

– Бу сде! – бодро отрапортовал пацан и вопросительно уставился на Кота крупными черными глазищами. – Пошли, что ли?

– Машина нужна? – спохватился Юрий, когда странные гости оказались уже в дверях. – Могу водителя прислать.

– Мы на своей, – все так же сухо бросил Край, даже не обернувшись.

Уже на улице Ева напрягла слух и чуть улыбнулась, расслышав за двойными стеклопакетами витиеватую ругань незадачливого Карася и спокойный, рассуждающий голос его коллеги. Села в машину в полной уверенности, что глава местного Клана получит всю необходимую информацию буквально через пять минут, из первых рук, так сказать. Α мальчишка, получивший задание якобы известить его о новоприбывших (зачем, когда есть телефон?), помчится по какому-то другому делу, которое они предпочли не афишировать при агрессивно настроенных чужаках.

Всю недолгую дорогу Венька возбужденно сверкал глазами, юлой вертелся на заднем сиденье и без умолку тараторил. Благодаря чему всего за несколько утомительных минут езды до обещанной гостиницы Ева узнала, что:

…Тверь – удивительный город, у которого есть целых два пригорода: Москва и Санкт-Петербург…..Трупоеды стали куда более активными в последние несколько месяцев…..Карась в общем-то неплохой человек, только вспыльчивый, чем-то на погибшего в прошлом году папку похож…..Соседский пес Шарик очень добрый и забавный, только голодный всегда…..Дядя Юра гораздо покладистее, но частенько гоняет по делам, для которых вполне мог подойти и телефон…..Страсть какие раны оставляют после себя вампиры, а свежие фотки на сайте ментов, слизанные вчера местным «червяком» – настоящая жуть…..Тверской Клан совсем небольшой, всего десять бригад, ныне же вообще только шесть…..А старая бабушка Веньки накануне нещадно выдрала внука за украденное для четвероного друга прямо из холодильника кольцо колбасы… Кот на эту тарабарщину с серьезным видом покивал головой, заинтересованно похмыкал, но нещадно драный зад осматривать вежливо отказался, затем сунул говорливому пацану ириску и на целых две минуты облегченно вздохнул.

Еще через четверть часа Ева тщательно исследовала отдельный номер в местной гостинице, про себя сравнивая с шикарным убранством отцовского «Χилтона». Довольно скоро закончила с этим неприятным делом, скупо усмехнулась и с удовольствием упала на застеленную кровать. Кто куда, а она собиралась выспаться перед длинным вечером и грядущей, наверняка суетливой и трудной ночью: Край не даст отсиживаться в тылу никому. Особенно ей. Ковин появится только через семь-восемь часов, без него начинать что-либо не имело смысла. А потому следовало хорошенько подготовиться к работе.

Она задвинула плотные шторы, проверила дверь, наскоро ополоснулась и решительно закрыла глаза.

Глава 4

Ночь. Тишина. В небольшой комнате с толстыми стенами и одинокой тусклой лампочкой под потолком суетятся двое дюжих парней в белых халатах. Они немного бледны, но дело свое знают хорошо, работа спорится, хотя от нее мурашки бегут по коже. Даже у них. И есть отчего: одна единственная железная дверь, повсюду холодный металл, окон нет… этот подземный бункер хорошо защищен от внешнего мира, мощные стены надежно хранят его обитателей от любого нападения. Но еще лучше они умеют гасить громкие звуки.

Посреди комнаты сиротливо возвышается широкий стол с четырьмя прочными зажимами: два снизу и еще два точно таких же наверху. Тонкие канавки по краям, жесткое ложе, раковина в ногах… рядом с ним возникает жутковатое впечатление современного патолого-анатомического отделения, которое усиливается легким запахом формалина и небольшим столиком в изголовье, укрытым до поры до времени стерильной пеленкой.

Последний щелчок, и парни немного испуганно посмотрели на распятую девушку. Ей всего восемнадцать, но она единственная из трех подружек, кто решился на досрочный экзамен у Края по выносливости. Из пятерых парней, накануне бросивших вызов наставнику, один отправился в лазарет с переломами трех ребер, вывихом правого плеча и колотой раной предплечья. Второй и третий добровольно отказались продолжать поединок после получасового спарринга. Четвертый потерял сознание прямо в зале и до сих пор отлеживается с сотрясением мозга. Только пятый вышел на своих ногах – бледный, как вампир, с прокушенной губой и жестоко сломанным запястьем, в жутких кровоподтеках, полумертвый от усталости, но лишь его попытка оказалась засчитанной. Он единственный на потоке вышел с базы через два года обучения, а не через четыре, как планировалось: Упырь давал возможность молодым Охотникам избежать своего утомительного общества, но и спрашивал с дерзких по полной программе.

К концу первого месяца обучения Ева поняла, что наставник пытается ее сломать, на втором – что у него почти получилось. На третьем – что никогда не сдастся и вышибет из этого бездушного гада мозги при первой же возможности, на пятом – что попробует это сделать уже через полтора года. Во что бы то ни стало. И работала, как проклятая, вскоре став тем, кем была сейчас – Колючкой.

Ровно через год в одном из спаррингов она наотрез отказалась просить пощады и, не обращая внимания на бледные от ужаса лица подружек, пошла напролом. А после, утирая кровавые сопли, с удивлением поняла, что целых двадцать минут смогла устоять в полноконтактном поединке против самого Упыря. Достиж-е-е-ние! Потом – долгое беспамятство и жесткая койка в лазарете, дикая боль и унизительная беспомощность.

Собственное упрямство дорого ей обошлось: целых три дня не могла самостоятельно передвигаться, вынужденно сидела на стимуляторах и ускорителях обмена, ожидая, пока исчезнут трещины в костях левой голени, срастутся хрящи на носу и сойдут огромные синяки по всему телу. Α ещё через несколько недель вдруг сделала фантастическое открытие: ее сила и скорость реакции ни с того ни с сего возросли почти втрое! Зрение и слух обострились еще больше и стали доставлять определенный дискомфорт, а регенерация происходила теперь так быстро, что это пришлось тщательно скрывать даже от сокурсников.

Лишь много позже, покопавшись в архивах Клана и поднаторев в органической химии, она пришла к выводу, что вероятно, дело было именно в стимуляторах, вводимых в эти три мучительно болезненных дня: в них, как оказалось, содержалась примесь слизи трупоедов, известных своими способностями к скорому заживлению. Если бы это продолжалось дольше, бог знает, что могло тогда случиться, но ей сильно повезло. Правда, отец, когда пронюхал, пришел в бешенство, а остыв, строго-настрого запретил использовать их по жизни: учитывая Евино прошлое, риск наступления необратимых изменений был слишком велик. Но тогда Ева этого не знала и наслаждалась растущим чувством собственного превосходства, охотно подставлялась под удары наставника, чуть не с радостью встречала каждый пропущенный синяк и мстительно считала дни до «выпускного».

Край оказался изобретательным: для строптивой ученицы в качестве экзамена на стойкость он приготовил нечто особенное, и Ева, прикованная за руки и за ноги к холодному столу, даже усомнилась в своих новых способностях. Когда же в комнату с холодной улыбкой маньяка вошел ненавистный Упырь, между лопаток против воли мерзкий холодок. А излишне резкий звук захлопнувшейся двери показался ей грохотом крышки стального гроба…

* * *

Гостиничный номер состоял из двух смежных комнат, в одной из которых с удобством устроился Край, а в другой с недовольным видом уплетали ранний завтрак трое Охотников. Все просто и непритязательно, скромно, без излишеств. Минимум необходимой мебели: два шкафа, комод, квадратный стол и три вполне удобные кровати. В общем, устроились неплохо.

Чери, как всегда, совмещал приятное с полезным: вяло жевал вчерашнюю пиццу и мимолетно просматривал сайты в Интернете, выуживая по крупицам одному ему понятную информацию. Причем, делал это с такой скоростью, что остальные только завистливо вздыхали. Славка в это же самое время лениво листал местную прессу. Шмель с энтузиазмом некормленого крокодила работал челюстями, стремительно освобождая немаленький стол, заполнение которого продуктами полностью легко на хрупкие плечи их юного провожатого. Но пацан не подвел: прежде чем убежать по делам, приволок откуда-то такой огромный баул с пропитанием, что даже Кот довольно крякнул.

Негромкий топот в коридоре заставил Охотников оторваться от трапезы и насторожиться, а грохот внезапно распахнувшейся двери – буквально спрыгнуть с насиженных мест и ощетиниться оружием.

– Эй, дяденьки! Владислав Сергеевич передал, что будет ждать вас в Центре через час. Я проведу… – во весь голос отрапортовал Венька, без стука влетая в комнату гостей. И замер на пороге, переводя оторопелый взор с одного на другого. – В-вы ч-чего это?..

Шмель, при звуке открывшейся двери мгновенно слетевший с кресла, сел обратно и ругнулся сквозь зубы: едва не продырявил мальца!

– Веня, тебя мама не учила, что стучаться надо? – Кот гибким движением поднялся с ковра, к которому припал мигом раньше, спрятал в карман внушительных размеров пушку и ласково улыбнулся. Чери неодобрительно покосился от экрана монитора: напугали мальчишку, дурни, теперь вот успокаивайте.

Шмель с ворчанием вынул руку из куртки и ободряюще потрепал по плечу бледного пацаненка.

– Ты это… не трусь. Привычка у нас такая.

– А-а…

– Ну, вот и славно, – Кот, как опытный папаша, быстро всунул в маленькие ладошки сразу три ириски, чем заслужил полный искреннего восхищения взгляд.

– А вы крутые! Мне дядя Юра по секрету сказал, что сильнее вашей бригады в Москве нет никого. Что вы – лучшие! Теперь вижу, не соврал. Нет, но как быстро! Я даже испугаться не успел! А еще…

Кот только усмехнулся: быстро в себя пришел мальчишка, ничего не скажешь. Мало кто устоит на ногах, когда тебе в лицо ни с того ни с сего вдруг тычут сразу тремя пушками. Χватка есть, только подучиться маленько. Если справится и поумнеет, получится из него через несколько лет отличный Охотник.

– Α где ваша тетя? Та, красивая, в темных очках, которая была утром?

– Отсыпается, – хмыкнул Шмель.

– Днем? – уточнил Венька, сосредоточенно жуя конфету.

– Точно.

– Ну, кто будит? – деловито поинтересовался Кот, быстро накинул куртку и сноровисто порылся в объемной сумке. Выудил оттуда световую гранату, полюбовался пару секунд и озорно подмигнул приятелю.

У мальчишки сразу разгорелись глаза, а Шмель озадаченно почесал макушку.

– Не, я пас. Чери?

– Я похож на дурака? Связываться с Колючкой?

– Ну, тогда… – Кот ухмыльнулся совсем гнусно и решительно распахнул дверь в соседнюю комнату. – Командир, нас уже ждут!

Он начал издалека. Медленно обошел стол по кругу, все больше растягивая губы в плотоядной усмешке, покружил над ним голодным вороном, изучил, оценил добровольную жертву со всех сторон. В конце концов, остановился в ногах и с видимым удовольствием констатировал:

– На сегодняшний вечер ты принадлежишь мне.

Ева промолчала. Теперь некого винить за это безрассудство, только саму себя. Некого проклинать. Поздно идти на попятный… браслеты оказались очень прочными и никак не хотели поддаваться. Дура! Понадеялась, что он устроит обычный спарринг, где у нее было тщательно скрываемое до этого времени преимущество, но не учла, что этот способ унижения он избрал для мужчин. А с женщины – совсем другой спрос.

Край, будто услышав, глубоко вздохнул.

– Ну, начнем…

Он подкатил зловещий столик ближе, небрежно сбросил пеленку и принялся деловито прикреплять влажные пластинки электродов на кожу. Там, где мешалась одежда, равнодушно разрезал ткань ножом, оставив в итоге только короткую майку и нижнее белье. Остальное выбросил. Даже тяжелые армейские ботинки не погнушался снять собственноручно, а короткие черные волосы с висков убрал почти нежно.

– Если решишь все это прекратить, только скажи, я не буду настаивать. Одно слово, и ты свободна… – Ева с содроганием услышала в его обычно невыразительном голосе странные нотки. Но опять промолчала. И Край, расценив это, как согласие, с головой погрузился в веселые будни палача.

Ни мгновения он больше не смотрел в ее глаза. Работал сосредоточенно, быстро, привычно. Ρуки так и порхали над клавиатурой, настраивая зловещий аппарат на проклятом столе, который она даже не видела: из-зa прижавшего лоб стального обруча обзор был ничтожным и позволял видеть лишь голый потолок, входную дверь и кусок стены напротив.

Первый укол боли в висках Ева ощутила внезапно. Οна невольно дернулась всем телом в попытке убежать, но стальные захваты на лодыжках и запястьях держали крепко. За первым уколом последовал второй, третий…

– Если я услышу от тебя хоть один звук, ты останешься здесь еще на два года, – бесстрастно сообщил откуда-то Край, понемногу прибавляя напряжение. И она закрыла глаза, остро сожалея, что не может заткнуть нос и не чуять его мерзкий запах. Закрыть руками уши и не слышать больше этот мертвый голос. А боль грызла и грызла…

– Запомни, именно так себя чувствует Охотник, до которого добрались когти вампира. Такой будет боль, если ты подпустишь его слишком близко. Закричишь – сбегутся все твари в округе, и тогда шансов не останется ни одного. А вот это случиться, если на кожу капнет слизь с его тела. Нравится?..

Ева забилась на столе, чувствуя, что ещё немного, и потеряет контроль, просто завопит, как слабосильная истеричка. А сухой, невыразительный голос Упыря все лился и лился в уши, методично перечисляя все прелести близкого общения с трупоедами, которые ждут ее впереди…

Сколько прошло времени, Ева не знала. Минута? Час? Год? Она знала лишь то, что ей БОЛЬНО, а человек, который мог это прекратить, находился совсем близко, но не делал этого. И она его ненавидела. Сильнее, чем когда-либо раньше.

В какой-то момент боль стала такой сильной, что Ева бездумно, во всю мощь рванулась прочь и вдруг поняла, что металл под пальцами чуть поддался. Это обнадежило. Затем новый болезненный укол… Она зажмурилась и дернулась ещё яростнее, вкладывая в движение всю свою ненависть к вампирам, этому идиотскому лагерю, к себе самой за дурацкую идею стать Охотницей. К этой пытке. К слепящему белому свету, который, казалось, сейчас выжжет глаза. Но больше всего – к человеку, взявшему за правило доводить курсантов до исступления, равнодушно ломавшему их волю, человеку, который с удовольствием следил сейчас за ней всего в двух шагах. Только дотянись…

– Εва?

Воздух возле нее неожиданно потеплел. Чья-то ладонь на мгновение зависла над плечом, почти коснулась. Знакомый запах из сна внезапно стал реальностью, и она мгновенно пришла в себя. В полной темноте ударила, метя в живот, машинально перехватила чужую руку, одновременно выворачивая и безжалостно ломая в суставе. Разъяренной фурией подхватилась с постели и, все еще слыша ненавистный голос Упыря в ушах, швырнула незваного гостя прочь. Подозрительно легко. Раздался грохот упавшего тела, громкий треск ломающегося дерева, обиженный звон разбившейся посуды, шум раскатившихся по полу фруктов, к которым она так и не притронулась перед сном.