Помоги проекту - поделись книгой:
Манама — город многоликий. Среди 80 тысяч его жителей помимо бахрейнцев много оманцев, иранцев, индийцев, пакистанцев. Во внешнем облике столицы преобладают арабские постройки с глинобитными стенами, замкнутыми внутренними двориками. Есть несколько персидских кварталов. В центре города — отдельные постройки в современном стиле: здания отелей, банков, контор. Выделяется построенный недавно на берегу залива Дом правительства. Его пятиэтажный прямоугольник обнесен по периметру рифленой кружевной сеткой из бетона, напоминающей пчелиные соты (защита от сильных лучей солнца). Типичным образцом архитектуры английского колониального стиля служит здание городского муниципалитета с большими часами на фронтоне. Внутри этого дома — цементные полы, просторные лестницы и переходы, высоченные потолки, с которых свисают на длинных штангах без умолку жужжащие лопасти вентиляторов. Здесь обилие воздуха, но мало света.
Знакомясь с Манамой, я случайно натолкнулся на огромный пустырь, где в полнейшем беспорядке понастроено огромное количество клетушек-сараев из старых ящиков, выброшенных морем досок, порожних бочек и обрезков ржавого железа. Здесь живут самые бедные обитатели столицы.
Но стоит отъехать на десяток километров от этих трущоб, как взору открывается панорама города-спутника Иса-таун. В новеньких одно-, двух и трехэтажных домах, сооруженных в мавританском стиле, живет около 12 тысяч человек. В городе — торговый центр, мечеть, кинотеатр, стадион, школы, раздельные лечебницы для мужчин и женщин.
Как мне объяснили в городском муниципалитете, строительство Иса-тауна имело целью продемонстрировать перед другими государствами Персидского залива финансовое могущество Бахрейна. Власти полностью финансировали разработку проекта и строительные работы. А теперь каждая поселившаяся там семья, из зажиточных слоев населения конечно, возмещает государству с рассрочкой в 20 лет стоимость жилья. В ближайшие годы намечается застроить еще несколько районов Иса-тауна и довести численность его населения до 36 тысяч.
Строительный бум на Бахрейне заметен не только в Иса-тауне. Рабочие расширяют мост (дамбу), соединяющий острова Бахрейн и Мухаррак. Сразу же при въезде в Манаму у дороги установлен щит с надписью: «Здесь будет возведена гостиница «Хилтон»» (американский «король отелей» успел добраться и до Бахрейна); к многоэтажной гостинице «Галф» пристраиваются два новых крыла; японская фирма взяла подряд на создание искусственной насыпи в западной части Манамы, чтобы на отвоеванном у моря участке земли в 200 квадратных километров соорудить новый торговый центр столицы.
В городе один за другим открываются новые отделения иностранных банков. Сейчас их уже одиннадцать. А в 1967 году здесь действовало всего три банка. В некоторых западных столицах бизнесмены начинают рассматривать Бахрейн как своего рода «Швейцарию» Арабского Востока.
В часы «пик» на главных магистралях города, ведущих к учреждениям, конторам, банкам, возникают автомобильные пробки. (Сейчас на Бахрейне насчитывается около 12 тысяч легковых и грузовых автомашин. ) Появилась нехватка конторских помещений, резко подскочила вверх квартирная плата.
Мало что меняется лишь в старом торговом районе Манамы, который начинается от Баб-эль Бахрейн — белокаменной арки Ворот Бахрейна. Здесь настоящий лабиринт торговых улиц, кое-где прерываемый стройными минаретами мечетей. В лавчонках, где одновременно трудно уместиться продавцу и покупателю, множество товаров, завезенных из разных стран земного шара. Японские транзисторные радиоприемники, западно-германские электробритвы, швейцарские часы, американские джинсы, французские духи... Есть лавки побогаче, а встречаются и такие, на которых лежит печать приближающегося банкротства. За прилавками, как правило, стоят индийцы или пакистанцы.
БАЗАРЫ И ЦИВИЛИЗАЦИЯ
На манамском базаре есть улица мастеров золотых дел. В витринах — кольца, браслеты, серьги, цепочки, драгоценные и полудрагоценные камни. Сюда обычно приходят семьями. Хозяин приглашает садиться, предлагает выпить чашечку арабского кофе и поначалу заводит разговор о вещах, не имеющих ни малейшего отношения к его бизнесу. Он говорит о погоде, ценах на рыбу, может изложить краткое содержание нового кинофильма или рассказать о свадебной церемонии, на которой присутствовал, и только потом, исподволь поинтересуется, что привело в его «жалкую хижину столь богатого гостя».
Затем перед покупателем аккуратно раскладываются лотки, оклеенные черным бархатом, с кольцами, серьгами, подвесками... Начинается долгий торг. Вот хозяин изящным движением бросает на крошечные весы массивный перстень. Поворот рукоятки регулятора весов — и на чашечке еще одна гирька, еще поворот — еще гирька. Нет, это много, надо убавить... Теперь хорошо, то что надо. Стрелка выравнялась. В руках карандаш, и он уже показывает на клочке бумаги, во что обойдется клиенту перстень.
Приезжему человеку довольно трудно разобраться в сложных расчетах ювелира. Объясняется это тем, что на Бахрейне используется своя система весов: «дукра» (0, 00014 грамма) или «хабба» (0, 06 грамма). Хозяину, конечно, желательно сбыть свой товар. Но если вы не сошлись в цене или, перебрав все наличные серьги, остались неудовлетворены размерами, формой, он не обидится, а вручит свою визитную карточку и пригласит зайти «в другой, более благоприятный для покупки день».
Золотой рынок Манамы начинает работать позже различных лавок, расположенных на соседних улицах, и закрывает ставни тоже позже. Объясняется это тем, что золотые украшения покупают главным образом иностранцы или люди богатые, из местных. А они предпочитают ходить по торговым рядам вечером, после захода солнца, когда хоть немного спадает жара.
Зато в лавке антиквара-старьевщика ни двери, ни ставни не закрываются 24 часа в сутки. Прежде всего это объясняется тем, что ни того, ни другого в лавке нет. Торговая точка служит хозяину одновременно и кухней, и столовой, и спальней. Пол земляной, заваленный невесть чем. Полумрак.
Ахмад Шариф, пожилой бахрейнец, совершенно глухой на одно ухо, как это ни парадоксально, предложил мне купить слуховой аппарат-очки. «Очки, правда, без стекол, но вы их вставите», — пояснил он, склонив голову набок в ожидании моей реакции. Ну а если мне не нужен слуховой аппарат, тогда он может предложить кофейник. Настоящий, бронзовый. Любого размера — на одну чашечку и на целую роту... Есть самовары. Разных систем — газовые, электрические, обычные. Они так и называются на арабском языке: «самовары»...
Почесав бороду, хозяин, цепляясь распахнутым халатом за какие-то древние реликвии, полез в дальний, затянутый паутиной угол лавки. «Вот, посмотрите, отличный сосуд для курения мирры! Возьму недорого. Держите! ». Он почти насильно втиснул в мою руку медную, позеленевшую, нет, скорее, даже почерневшую от времени бонбоньерку с решетчатой крышкой. «Мне она досталась от одного евнуха из гарема Саудовской Аравии, — доверительно шепнул хозяин, стараясь возбудить мой интерес, — берите, не пожалеете».
Разглядывая из чистого любопытства подвешенные к закопченным жердям под потолком кривые кинжалы, мешочки из верблюжьей кожи для монет, топорики, какие-то цепи и цепочки, я случайно обратил внимание на предмет, от которого дрожь пробежала по телу. Рядом с измятым старым кальяном висели... кандалы.
Перехватив мой взгляд, Шариф сказал: «Это тоже из Саудовской Аравии. В кандалы заковывают рабов... » И Шариф стал рассказывать о том, что в некоторых районах Аравии все еще существуют невольничьи рынки, где можно купить или продать настоящего раба. Беглых рабов за неповиновение заковывают в кандалы. «На Бахрейне тоже жили рабы, — закончил Шариф, — но это было очень давно. Никто уже не помнит. Наша страна цивилизованная». И он уже молча указал пальцем на телефонный аппарат, который стоял возле маленького столика с кипятильником для кофе.
Телефон, которым гордился Ахмад Шариф как одним из признаков цивилизации на Бахрейне, не диковинка. Телефонная связь прекрасно налажена между всеми поселениями архипелага, а также с любой страной мира. Этому способствовала построенная на Бахрейне в 1969 году английской компанией «Кэйбл энд Уайрлесс» первая на Ближнем Востоке станция космической связи. Ее огромная тарелка, ставшая неизменным атрибутом местных рекламных фирм, установлена неподалеку от местечка Аскар. Она постоянно направлена на искусственный спутник связи. Для установления телефонной связи, например с Лондоном, очень редко требуется более двух минут при достаточно громкой и четкой слышимости. Телефонную связь с государствами Персидского залива можно получить практически немедленно.
С трудом укладываются в человеческом сознании такие, казалось бы, несовместимые, но реально и рядом существующие понятия, как рабство, кандалы и космические спутники связи!
ОБРАЗОВАНИЕ — ОРУЖИЕ ПРОТИВ ОТСТАЛОСТИ
— Мы очень интересуемся вашей литературой, — говорила мне директор женской школы Софи Обри. — Она позволяет нашим учащимся расширять кругозор, учит хорошему слогу. А это очень важно для будущих учителей.
Школа, где работает Софи Обри, готовит преподавателей для начальных школ страны. В ней занимаются девочки от 16 до 19 лет, всего — 168 человек. Директор провела меня по классам, познакомила со своими коллегами, показала библиотеку, где на полках среди других изданий стояли книги советских авторов.
Закончив осмотр школы, мы разговорились о роли современной женщины в странах Ближнего Востока.
— Вы, очевидно, уже заметили, что на Бахрейнских островах не все женщины прячут лицо под паранджой. Постепенно мы уходим от некоторых предрассудков, хотя религия требует выполнять традиционные обычаи. Вы только что видели моих учениц. Разве можно их назвать «забитыми», «задавленными» существами «второго» сорта? Я процитирую коран: «Мужчины ответственны за женщин, потому что аллах сделал так, что одни превосходят других». И подумайте, веками это изречение определяло жизнь женщины в арабском мире.
Действительно, все так и было, да есть и сейчас во многих странах, где господствует ислам. Женщины, ценившиеся чуть дороже верблюдов, работали, вели хозяйство, готовили пищу, рожали детей. Время, однако, разрушает многие старые закостенелые догмы, и в последние годы, к неудовольствию иных шейхов Арабского Востока и сторонников «мужского шовинизма», все больше и больше арабских женщин сбрасывают постылую паранджу. «И пожалуй, самая характерная черта современного поколения арабских женщин. — продолжала директор школы, — это стремление к знаниям. Мы, женщины, считаем, что образование становится в наших руках настоящим оружием. Оружием, направленным не против мужчин, а против косности, отсталости, невежества».
Софи Обри привела весьма показательные цифры: в Каире, например, четвертая часть студентов технических заведений, 40 процентов студентов-медиков, более половины студентов философских факультетов—женщины. В Бейрутском университете соотношение мужчин и женщин десять лет назад было десять к одному, а теперь три к одному.
«Мы, бахрейнцы, — добавила Софи Обри, — тоже смотрим в будущее. Если же говорить конкретно о моей школе, то в 1974 году мы решили объединить ее с мужской. Я уверена, что школы должны быть смешанными».
В заключение нашей беседы директор школы сказала,
23 что на Бахрейне в ста государственных школах учится 58 тысяч учащихся. В мае 1969 года бахрейнцы отметили 50-летие открытия первой школы на архипелаге. И хотя образование получило за эти годы некоторое развитие, высших учебных заведений на Бахрейне нет. Поэтому многие молодые люди из состоятельных семей уезжают учиться в другие страны. С одним из них — Джалилом Самахичжи — мне пришлось встретиться. Он получил образование в Советском Союзе.
За шесть лет, проведенных в Москве, он хорошо освоил русский язык и говорит довольно бегло. О жизни в Советском Союзе он вспоминает с нескрываемым восторгом. А что было потом? «После завершения курса учебы английские резиденты и агенты чинили мне всяческие препятствия. Мне пришлось работать одно время в Замбии на нефтеочистительном заводе, — вспоминает Джалил. — Ну а теперь я здесь, вместе с супругой, которая тоже училась в Москве».
ОАЗИСЫ И ИРРИГАЦИЯ
По профессии Джалил — геолог. Он работает в управлении геологоразведочных работ. Его интересует проблема водных ресурсов Бахрейна, которая с каждым годом становится все более острой.
Вместе с Джалилом я совершил несколько поездок по Бахрейну. Прежде всего он показал мне так называемые куанатс — сохранившиеся с древних времен подземные каналы. Наибольшее число куанатс обнаружено в юго-западной пустынной части острова. Похожие сооружения найдены при раскопках в Иране, Сирии, в восточной части Саудовской Аравии. Считают, что бахрейнские куанатс относятся к IV веку.
В исторических записях, относящихся к VIII веку, говорится, что во время войны между бахрейнцами и чужеземными пришельцами бахрейнские воины использовали эти каналы в качестве ходов сообщения для внезапных атак на врага.
Куанатс защищали воду от испепеляющих лучей солнца, предохраняли ее от засорения. Каналы рыли в грунте и покрывали каменными плитами. Через каждые 10—20 ярдов такой канал имеет округлое отверстие для посто24 янной вентиляции с каменными «ловушками» для песка в виде башенок.
Неподалеку от деревни Шакхура хорошо сохранился до наших дней подземный бассейн для плавания. Он питается водой, отведенной от основного канала. Бассейн напоминает просторную искусственную пещеру. Ее пол покрыт толстым слоем гипса. В самом центре установлена мощная мраморная колонна, на которой с помощью дополнительных каменных балок крепится куполообразная крыша, состоящая из шести арочных секций. Здесь всегда царит прохлада и полумрак; путник может не только искупаться, но и отдохнуть, утолить жажду в знойный день.
Несколько действующих куанатс, естественно, не могут удовлетворить пресной водой сельскохозяйственные угодья, города, деревушки, промышленные предприятия современного Бахрейна. Постепенно пришли в негодность по различным причинам многие артезианские колодцы, пробуренные лет 40—50 назад.
Развитие земледелия на Бахрейне зависит почти исключительно от искусственного орошения. Джалил Самахичжи рассказал мне, что за последнее время водные ресурсы острова стали быстро истощаться. Одновременно происходит опасный процесс повышения в пресной воде процента соли. В какой-то степени это вызвано тем, что во время строительства нового порта Мина Сальман по явному просчету проектировщиков были разрушены горизонты подпочвенных вод. Сейчас специалисты опасаются, что через 10—20 лет положение может стать критическим.
Поколение бахрейнцев, родившееся после 1948 года, когда в Манаме вступил в строй первый водопровод, не имеет никакого представления о том, что их отцы и матери пользовались для доставки воды кожаными бурдюками да жестяными банками, которые старики водовозы развозили по домам на осликах.
Сейчас беспечность в отношении водных ресурсов сменяется тревогой. Власти издали указ о контроле над использованием грунтовых вод. Владельцам колодцев, не выполняющим соответствующих требований, грозит теперь солидный денежный штраф или даже тюремное заключение. Правительство приняло также решение построить мощную водонапорную станцию и опреснительную установку, способную давать по 5 миллионов галлонов воды в сутки.
Геологи считают, что большую часть грунтовых вод Бахрейн получает из земных недр Восточной провинции Саудовской Аравии. Вследствие наклона горных пластов грунтовая вода проходит через геологические породы под морским проливом. Недавно правительство Бахрейна совместно с министерством сельского хозяйства Саудовской Аравии заключило совместный контракт с итальянским концерном «Италконсульт» для изучения водных ресурсов Восточной провинции Саудовской Аравии. На основе этих данных Бахрейн намерен разработать меры по сохранению ценных водных ресурсов.
* * *
Столица Бахрейна — один из немногих зеленых оазисов архипелага. Финиковые пальмы, папайи, грецкие орехи, фисташковые и другие экзотические деревья растут вдоль улиц, дорог, в парках, приусадебных садиках. Но стоит выехать за пределы города, за руины, оставшиеся от стен старого португальского форта, и взору открывается выжженная нещадным солнцем пустыня, кое-где перерезанная стальными трубами нефтепроводов да серыми лентами шоссе. Однако сказать, что пейзаж Бахрейна слишком однообразен, нельзя. В него постепенно вписываются новые промышленные предприятия, идет наступление на пустыню.
Как-то под вечер сопровождавший меня представитель министерства информации предложил поехать, как он сказал, «в оазис». Сели в машину, поехали. Пересекли несколько улиц, выскочили на дорогу, ведущую в Исатаун, и вскоре свернули в густой пальмовый «лес». А через полтора километра пальмы неожиданно раскрыли свои объятия, уступив место забетонированному бассейну с вышкой для прыжков в воду, нишей для свершения религиозных обрядов и смотровой площадкой. Забравшись на нее, мы осмотрели окрестности. На востоке до самого моря тянулись мангровые топи. Берег здесь низкий и, видимо, постоянно заливается во время приливов. В западном направлении от бассейна уходит отводной канал. Он используется для орошения огородов. Вода чистая, холодная. Дно отчетливо видно сквозь ее толщу: каждый камешек, каждая песчинка.
Таких оазисов на архипелаге много, хотя по площади они занимают каких-то пять-шесть процентов от всей территории. Питаются оазисы подземными водами, без них на архипелаге не было бы финиковых рощ, садов, огородов.
Бахрейнцы обрабатывают всего лишь 15 тысяч акров земли, то есть одну десятую часть территории. Более двух третей этой площади отведено под плантации финиковой пальмы (несколько сот тысяч деревьев); остальные угодья заняты овощными и кормовыми культурами, а также фруктовыми деревьями.
В 1971 году на Бахрейне была создана специальная комиссия по проблемам сельского хозяйства. Она должна была изучить различные аспекты сельскохозяйственного производства, в том числе и вопросы ирригации. Комиссия пришла к выводу, что, по мере того как все больше воды используется в промышленных и бытовых целях, возможность использования ее для орошения полей и садов постоянно сокращается; одновременно повышается соленость воды. Численность рабочей силы в сельской местности также постоянно сокращается, поскольку на промышленных предприятиях и в торговле можно заработать значительно больше, чем в сельском хозяйстве.
Еще одна трудность связана со сбытом овощей. Дело в том, что, хотя в климатических условиях архипелага их можно выращивать круглый год, крестьяне, как правило, культивируют овощи лишь в течение нескольких осенне-зимних месяцев, что вызывает избыток продукции с ноября по март и недостаток их с апреля по октябрь.
* * *
А как живут фермеры? Я побывал на единственной в своем роде государственной экспериментальной ферме Бадайя. Эта ферма помогает крестьянам окрестных деревень семенами, консультациями агронома и т. д. Но она не может покончить с главной проблемой деревни — полуфеодальными производственными отношениями. Подавляющее большинство крестьян — арендаторы. Они арендуют землю у помещика и поэтому экономически зависят от него, а также от деревенского старосты (старосты назначаются шейхами из числа своих родственников. Их обязанности сводятся главным образом к сборам налогов). Помещику принадлежат лучшие земли, лучшие источники воды, лучшие орудия производства. Крестьянин получает не больше одной пятой части урожая.
На архипелаге дискутируется вопрос: нужна ли стране механизация сельского хозяйства? Эту проблему обсуждают на деревенских сходках и на страницах печати. Я беседовал с руководителем овощеводческой секции экспериментальной фермы. По его мнению, механизация, безусловно, могла бы поднять уровень сельскохозяйственного производства. Но он сомневается, что крестьяне Бахрейна могут осилить в финансовом отношении хотя бы один трактор, «даже если они сложатся вместе». Он добавил, что на Бахрейне все сельскохозяйственные работы — вспашка, сев, уборка урожая — ведутся вручную. Исключение составляет экспериментальная ферма. Но правительство субсидирует ее столь ничтожными средствами, что она с трудом сводит концы с концами. По его мнению, объясняется это тем, что кое-кто из влиятельных лиц отрицательно относится к развитию сельского хозяйства на архипелаге, отдавая предпочтение промышленным предприятиям. «Эти люди считают, что мы должны ввозить овощи и фрукты из-за границы, а не закупать там удобрения, тракторы, сеялки, молотилки, — заметил мой собеседник. — Но ведь эта точка зрения неверная. Так мы будем обкрадывать сами себя. С помощью механизмов можно завоевать и самую дикую пустыню. А голыми руками пески не победишь».
Мы шли вдоль тенистой плантации финиковых пальм. Это дерево выращивают на архипелаге с незапамятных времен. В отличие от неприхотливой кокосовой пальмы финиковая пальма капризна и требует особого ухода. Она начинает плодоносить с семилетнего возраста. Зрелости пальма достигает к 15—16 годам, принося тогда ежегодно до 250 килограммов плодов.
Вся земля под кронами пальм тщательно разделана под огороды и сады, образуя своеобразный трехъярусный зеленый массив. На грядках растут помидоры, капуста, салат, лук, сладкий картофель. Между грядками стоят деревца абрикосов, груш, слив, манго, зреет виноград. А над всем этим возвышаются могучие финиковые пальмы. Финики — единственная продукция сельского хозяйства, которую Бахрейн экспортирует, так как их производство превышает внутренний спрос. На Бахрейне финики идут в пищу в свежем и вяленом виде. Из перистых листьев пальмы плетут прочные красивые циновки. Из волокон коры вьют веревки, плетут рыболовные сети. Ствол идет на строительство жилищ, лодок, изготовление мебели. Сок (а его пальма дает до 500 литров в год) доводят в специальных сосудах до брожения и получают хмельной напиток, похожий на вино. Наконец, подпорченные плоды вместе с косточками перемалывают и скармливают скоту. Бахрейнцы пытаются продвинуть пальму как можно дальше на юг. Там, где сможет расти финиковая пальма, можно будет выращивать и другие сельскохозяйственные культуры
Возвращаясь вечером с фермы в гостиницу, я заметил на парапете набережной выведенную кем-то от руки мелом надпись: «Бывшие английские военные базы под финиковые плантации! » Подумалось, что этот созвучный нашему времени призыв разделяют тысячи и тысячи рядовых бахрейнцев.
«ТОРГОВЫЙ ДОМ ПЕРСИДСКОГО ЗАЛИВА»
Бахрейн часто называют «торговым домом Персидского залива». Он снискал себе славу торгового центра уже за несколько веков до нашей эры. Бахрейн издавна снабжал другие страны медью, предметами роскоши, восточными пряностями. Для небольшого архипелага, имеющего ограниченные природные ресурсы, но занимающего выгодное географическое положение, торговля всегда была важнейшей частью экономики. На протяжении столетий Бахрейнские острова были факториями, а население их в основном состояло из торговцев, моряков да ловцов жемчуга. После того как Япония наводнила мировые рынки искусственным жемчугом, жемчужный промысел на Бахрейне пришел в упадок. Что же касается торговли, то она по-прежнему играет огромную роль в экономике архипелага.
Значительный доход стране приносит реэкспорт тканей, одежды, предметов домашнего обихода, продуктов питания, станков, цемента, древесины, арматуры, кузнечного оборудования. Приблизительно 80 процентов этих товаров направляется в Кувейт, Катар, в Саудовскую Аравию и Иран.
За минувшие два-три года значительно возросло число заходов океанских судов, особенно танкеров, в порты Бахрейна. Для их снабжения продовольствием и водой созданы большие склады со всевозможными судовыми припасами, увеличено число танкеров с пресной водой. Это приносит Бахрейну тоже немалые доходы.
Бахрейнские торговцы ведут операции в 90 странах мира. Первые места среди поставщиков Бахрейна занимают Япония, Великобритания и Соединенные Штаты. Несмотря на огромное превышение импорта над экспортом, Бахрейн, располагая валютой, не испытывает опасений за состояние своего платежного баланса.
Экономисты утверждают, что главным фактором нынешнего торгово-промышленного бума Бахрейна следует считать превращение архипелага в региональный центр деловой активности, связанной в значительной степени с развитием в зоне Персидского залива тяжелой промышленности. Именно это ведет к усилению роли Бахрейна как центра реэкспорта товаров.
Развитию торговых операций Бахрейна способствует новый порт Мина Сальман, который может принимать под разгрузку до восьми океанских судов одновременно. Сейчас разрабатываются планы расширения его складских помещений, увеличения числа погрузочно-разгрузочных механизмов. В порту имеется свободная транзитная зона, где возникли небольшие сборочные заводы. Ежегодный грузооборот Мина Сальман достигает 500 тысяч тонн.
СНАЧАЛА ЖЕМЧУГ, ПОТОМ НЕФТЬ
«РЫБИЙ ГЛАЗ»
На аравийской стороне Персидского залива бытует такая легенда: «Не только земля, но и море ждет дождя. И когда первые его капли со звоном ударяются о поверхность, из синих глубин поднимаются жемчужные раковины. Они раскрывают створки, заглатывают всего одну каплю пресной воды и медленно опускаются на дно. Там, в темноте и покое, эта капля превращается в ни с чем несравнимый перл... »
О бахрейнском черном жемчуге или «рыбьем глазе» издавна складывались легенды, о нем знали еще древние греки, римляне. Совершая набеги на беззащитных ловцов, пираты всех мастей увозили в кованных медью сундуках десятки килограммов драгоценного жемчуга. Бахрейнские жемчужины украшали короны многих монархов.
Английские колонизаторы знали цену бахрейнскому жемчугу, и уже в договоре 1847 года они выторговали для себя ряд льгот в отношении эксплуатации жемчужных банок Бахрейна. Позже, в 1856, 1869 и 1890 годах, англичане в той или иной форме документально подтверждали свои, по существу неограниченные, права на жемчужные отмели. Тогда бахрейнский жемчуг называли «бомбейским», поскольку большую его часть сбывали в этом крупном городе Индии, которая в то время тоже находилась под властью Англии.
Добыча жемчуга на Бахрейне достигла своей кульминации к началу 30-х годов. Однако всеобщий экономический кризис, охвативший капиталистический мир, губительным образом сказался на дальнейшем развитии этого промысла. Но самый страшный и неожиданный удар был нанесен с востока: в Японии начали выращивать искусственный жемчуг.
Сейчас на Бахрейне еще можно увидеть потомственных ловцов жемчуга. С июня по октябрь, когда температура воды в заливе позволяет ныряльщикам подолгу оставаться в воде, они выходят в известные только им места собирать со дна моллюски жемчужниц.
В крошечной лавчонке на одной из улиц Манамы торговец показывал мне коллекцию раковин с приросшими к створкам, «забракованными» жемчужинами. Одна из них, неровной формы, была величиной с перепелиное яйцо. Этот экспонат вполне мог бы украсить стенд любого музея морских диковин.
— Было время, когда я сам ходил на лов жемчуга, — сказал хозяин. — Тогда мы неплохо зарабатывали. Хотя и платили собственным здоровьем. Теперь все изменилось. Что я имею в виду? — Он неслышно удалился в заднюю комнату, словно за кулисы передвижного балаганчика, и принес оттуда целую страницу из газеты «Файнэншл таймс». — Полюбопытствуйте! — Мой собеседник ткнул пальцем в сыпь нонпарельных букв. Я прочитал: «Японцы, подумывающие о расширении производства искусственного жемчуга, заинтересовались теплыми неглубокими водами вокруг Бахрейна. По словам одного из членов японской экономической делегации, посетившей Бахрейн, Япония подыскивает новые места для искусственного выращивания жемчуга, так как ее собственные воды сильно загрязнены».
ПЕРВЫЙ ФОНТАН, НОВЫЕ ИСТОЧНИКИ
Случай свел меня с человеком, который в буквальном смысле слова стоял у первой нефтяной скважины, которая забила на Бахрейне в 1932 году, в то самое время, когда жемчужный промысел зачах и страна оказалась на грани экономической катастрофы.
Сальман, напрягая память, восстанавливает события 1925 года. Тогда на Бахрейн прибыла британская поисковая партия. Англичане вели разведку на воду и бурили артезианские колодцы. Поиск велся в пустынной местности. Сальмана наняли в отряд подносить питьевую воду.
— Но, прежде чем они натолкнулись на нефтяные пласты и создали компанию для их разработки, — рассказывает Сальман, — прошли годы. Я сначала таскал на первую скважину воду в жестянках, а потом людей поприбавилось... Я купил ослика. А англичане приобрели концессию и привезли более современные бурильные установки. Новую компанию назвали БАПКО — «Бахрейн петролеум компани». Она стала дочерней компанией американской нефтяной монополии КАЛТЕКС. Помню, сколько было радости, когда забил первый фонтан. Мы перемазались нефтью, словно дети...
Гостям, приезжающим на Бахрейн в наши дни, показывают эту историческую первую скважину к югу от города Авали, скважину, которая вызвала новое направление в экономическом развитии архипелага. К настоящему времени на Бахрейне пробурено около 300 нефтяных скважин.
Основу бахрейнской экономики теперь составляет нефтяная промышленность. Начиная с 1952 года прибыли БАП. КО делятся пополам между концессией и государством. Однако следует помнить, что долговечность бахрейнских месторождений ограниченна. Сейчас здесь добывается более четырех миллионов тонн сырой нефти в год. Если вести добычу нефти нынешними темпами, ее запасов хватит, по мнению специалистов, еще лет на двадцать. И тем не менее будущее не столь уж мрачно, как может показаться на основании этого прогноза.
Помимо БАПКО добычу на месторождении Абу-Саафар, обнаруженном на дне моря между Саудовской Аравией и Бахрейном, ведет компания «Арабиэн-америкэн ойл» (АРАМКО). Половина дохода от добычи этой нефти идет в казну Бахрейна. Активизировала свои попытки обнаружить нефть на дне моря и БАПКО. На Бахрейне появилась еще одна нефтяная компания — американская «Сьюпериор ойл компани». Она приобрела концессии на два участка общей площадью около трех тысяч квадратных миль сроком на 35 лет.
Немалый доход получает бахрейнская казна от нефтеперерабатывающего завода БАПКО, который является вторым по мощности на Ближнем и Среднем Востоке после абаданского в Иране и входит в десятку крупнейших предприятий подобного рода в капиталистических странах. Помимо собственной нефти завод перерабатывает «черное золото» Саудовской Аравии, поступающее по 12-дюймовому трубопроводу из Даммама (около восьми миллионов тонн в год). Общая мощность этого завода, выпускающего широкий ассортимент нефтепродуктов, — 12 миллионов тонн в год. Завод приобретет еще большее значение, когда вступит в строй установка для отделения серы. Ее генераторы будут работать на природном газе, добываемом в районе Хуфуф, где его запасы очень велики.
Прибыли от добычи и переработки нефти дают основную часть поступлений в государственный бюджет Бахрейна. Национальный доход на душу населения островов сейчас составляет 450 долларов в год — цифра достаточно значительная для развивающейся страны. А если заглянуть в будущее, что будет с экономикой Бахрейна тогда, когда нефтяные запасы его в основном исчерпаются? На что же нужно будет ориентироваться в этом случае?
— Власти давно уже понимают необходимость изыскания новых источников экономического развития Бахрейна, — говорили мне в министерстве промышленности и развития. — Конечно, мы учитываем местные условия и видим их прежде всего в создании обрабатывающей промышленности, в общей индустриализации государства. Мы намерены шире привлекать иностранный капитал в бахрейнские предприятия, а также развивать исторически сложившиеся торговые связи с государствами Персидского залива и за его пределами. Мы также делаем большую ставку на дешевый природный газ. Его добычу уже осваивает компания БАПКО.
Некоторые экономисты предлагали построить на Бахрейне предприятие по сжижению газа и продавать его продукцию на дальневосточных и европейских рынках. Идеей заинтересовались поначалу японские промышленники. Но впоследствии им удалось договориться о закупках сжиженного газа на Борнео и они потеряли всякий интерес к бахрейнскому газу. В настоящее время бахрейнское правительство берет курс на использование природного газа внутри страны.
Наличие крупных морских портов вызвало к жизни ряд предприятий, обслуживающих судоходство. Здесь, например, обосновалась Бахрейнская судоремонтная компания, имеющая в своем распоряжении самые крупные судоремонтные мощности между Роттердамом и Сянганом (Гонконг). Механический завод фирмы «Де Лонг Уимпи энд Кану» выпускает конструкции для подводного бурения, необходимые многим нефтяным компаниям. На Бахрейне появились мастерские по ремонту оборудования нефтепромыслов.
Организация стран — экспортеров нефти приняла в 1972 году решение построить на Бахрейне сухой док для ремонта супертанкеров. Предполагается, что к 1975 году в Персидский залив будет ежегодно заходить около трех тысяч танкеров. Это обеспечит достаточную загруженность дока и оправдает затраты на его сооружение.
На архипелаге имеется несколько небольших предприятий пищевой промышленности, например завод безалкогольных напитков, фабрика по производству сухого молока, а также заводы стройматериалов — предприятия по производству асбестовых труб, кровли, цементных плит и некоторые другие.
Местному кустарно-ремесленному производству приходится выдерживать серьезную конкуренцию с западными фирмами, поставляющими на бахрейнский рынок товары легкой промышленности. (На Бахрейне установлена очень низкая пошлина на ввозимые товары — 10—15 процентов. ) Мне приходилось видеть в городах и деревнях длинные ряды лавочек-мастерских, организованных по цеховому принципу. Одни специализируются на производстве глиняных кувшинов, кальянов, мисок, горшков, тарелок, другие производят кожаные изделия — седла, сбрую, бурдюки для воды. Есть улицы, которые находятся во власти жестянщиков. Из оцинкованного железа они делают чаны разных размеров для сбора и хранения воды. В условиях Бахрейна, где отсутствуют реки и озера, пресной водой надо запасаться загодя.
Я побывал на старинной судоверфи острова Мухаррак. Там умельцы сооружают парусники, боты, весельные лодки по образцу и подобию тех, которые строили их деды и прадеды.
Перепись населения, проведенная в 1971 году, показала, что из общей численности занятых — 60 тысяч человек — в обрабатывающей промышленности Бахрейна занято 4 тысячи, в строительстве — 10 тысяч, в торговле — 7, 7 тысячи, в нефтяной промышленности — 4, 3 тысячи, в сельском хозяйстве и рыболовстве — 4 тысячи. Более половины работающих — лица иностранного происхождения.
КУСОЧЕК ЖИЗНИ
Октябрь подходил к концу, и дул резкий, порывистый северо-западный ветер «шамал» — верный предвестник бахрейнской зимы. Днем розовый столбик термометра поднимался не выше 30-градусной отметки.
По вечерам молодежь заполняла расцвеченный разноцветными огнями городской парк. Электрические лампочки веселыми гирляндами свисали с финиковых пальм, просвечивали сквозь нежную зелень листьев стройных папай. Возле несущих прохладу фонтанов, у входа в кинотеатр «Жемчужина» и у открытых кафе было особенно много народа. Толпы гуляющих наводняли набережную Персидского залива, в водах которого плавала круглолицая луна.
Столица Бахрейна — Манама отдыхала после знойного изнурительного лета. В тот памятный вечер молодой рабочий Зайян миновал причалы двухмачтовых рыбачьих самбуков с квадратной широкой кормой и высоко задранным носом, юрких джалибутов и хавайрай, прошел мимо остро пахнущих вяленой рыбой и водорослями складов. На ярко освещенной Таможенной площади с зеленой куртинкой в центре он свернул под широкую белокаменную арку знаменитых «ворот Бахрейна» и углубился в давно знакомый лабиринт узких улочек торговой части города.
Здесь, в одной из лавчонок, принадлежащей его приятелю Ахмаду, он обычно оставлял свой велосипед, когда приезжал с побережья в город за нехитрыми покупками или собирался провести время с друзьями за чашкой крепкого арабского кофе с корицей. С Ахмадом Зайян был близок много лет: с тех самых пор, когда еще их отцы занимались ловлей жемчуга на богатых раковинами банках Персидского залива.
Ахмад унаследовал от дяди пристрастие к торговле и сноровку в этих делах. В конце концов он занял его место за прилавком. Торговал всякой всячиной, начиная от иголок, мыла, зубной пасты и кончая готовой одеждой европейского покроя. Но сам национальной одежде не изменил. Он носил длиннополую рубаху «дишдаш», всегда отличающуюся снежной белизной, покрывал голову платком «гутрой», стягивал его «агалом» — черным сдвоенным обручем. И гутра и агал пришли в мир оседлых арабов от бедуинов, которые, кочуя на верблюдах по бескрайней пустыне, оберегали голову от жалящих лучей солнца.
Зайян, наоборот, одевался в европейское платье. Худой, подтянутый, с орлиным носом, он носил хлопчатобумажные дешевенькие брюки, резиновые шлепанцы на босу ногу и цветную рубаху с открытым воротом. Зайян работал на алюминиевоплавильном заводе АЛБА подсобным рабочим на разливке металла и наряжался в «дишдаш» только по праздникам.
Подойдя к лавке приятеля, Зайян негромко окликнул его. Но Ахмада дома не оказалось. За прилавком сидел его десятилетний сынишка.
Поделиться книгой: