Помоги проекту - поделись книгой:
Покончив со срочными делами, Люси посмотрела на него более внимательно.
— Что именно — эта кухня?
— Да. Напоминает мне кухню у нас дома, когда я был маленьким.
Люси поразило, что Брайан Истли выглядит как-то странно одиноким.
Пристально вглядевшись в него, девушка поняла, что он старше, чем она сначала считала. Наверное, ему уже почти сорок. Трудно было думать о нем как об отце Александра. Он напоминал ей многочисленных молодых пилотов, которых она знала во время войны, когда была во впечатлительном возрасте четырнадцати лет. Люси выросла и вошла в послевоенный мир, но ей казалось, что Брайан не продвинулся вперед, что годы прошли мимо него. Его следующие слова это подтвердили. Он снова присел на кухонный стол и сказал:
— Это трудный мир, правда? Я хочу сказать, в нем трудно сориентироваться. Понимаете, людей этому не учили.
Люси вспомнила то, что услышала от Эммы.
— Вы были летчиком-истребителем, да? — спросила она. — Вы получили «Крест за летные боевые заслуги»?
— Именно такие вещи ставят тебя в ложное положение. Тебе дают медаль, и поэтому люди стараются облегчить тебе жизнь. Дать тебе работу, и все такое... Очень порядочно с их стороны. Но все это административная работа, а ты для нее просто не годишься. Сидеть за столом и путаться в цифрах... У меня были собственные идеи, знаете ли, кое-какие планы... Но найти поддержку невозможно. Я не смог уговорить людей вложить в них деньги. Если бы у меня был хоть небольшой капитал...
Он задумался.
— Вы не знали Эдди, да? Мою жену. Нет, конечно, не знали. Она была совсем не похожа на остальных. Во-первых, моложе. Она служила во вспомогательной авиации. И всегда говорила, что ее старик чокнутый. Так и есть, знаете ли. Дьявольски жаден в том, что касается денег. Ведь не сможет же он забрать их с собой. Когда он умрет, их разделят. Доля Эдди перейдет к Александру, конечно. Только он не сможет тронуть капитал до двадцати одного года.
— Простите, но не могли бы вы опять слезть со стола? Я хочу вымыть посуду и приготовить подливку.
В этот момент явились Александр и Стоддарт-Уэст, раскрасневшиеся и сильно запыхавшиеся.
— Привет, Брайан, — приветливо обратился Александр к отцу. — Так вот куда ты забрался.., Какой потрясающий кусок говядины!.. А йоркширский пудинг будет?
— Да, будет.
— У нас в школе готовят ужасный йоркширский пудинг — совершенно сырой и клеклый.
— Не мешайте мне, — сказала Люси. — Я хочу приготовить подливку.
— Сделайте много подливки. Можно нам получить два полных соусника?
— Да.
— Здо-о-рово! — старательно выговорил это слово Стоддарт-Уэст.
— Я не люблю, когда подливка светлая, — с тревогой сказал Александр.
— Она не будет светлой.
— Она потрясающе готовит, — сообщил мальчик отцу.
У Люси на мгновение возникло ощущение, что они поменялись ролями. Александр говорил, как добрый отец с сыном.
— Можем мы вам помочь, мисс Айлзбэрроу? — вежливо спросил Стоддарт-Уэст.
— Да, можете. Александр, иди и позвони в гонг. Джеймс, отнеси, пожалуйста, этот поднос в столовую. А вы возьмите это мясо, мистер Истли, будьте добры. Я же понесу картошку и йоркширский пудинг.
— Здесь человек из Скотленд-Ярда, — сообщил Александр. — Вы думаете, он сядет за стол вместе с нами?
— Это зависит от того, как распорядится твоя тетя.
— Я думаю, тетя Эмма не возражала бы... Она очень гостеприимная. Но, полагаю, дяде Гарольду это не понравилось бы. Он очень расстроился из-за убийства.
Александр вышел с подносом, бросив через плечо еще одну порцию сведений:
— Мистер Уимборн сейчас в библиотеке вместе с человеком из Скотленд-Ярда. Но он не останется на ланч. Он сказал, что ему нужно вернуться в Лондон... Пойдем, Стоддерс... О, он уже пошел звонить в гонг.
В этот момент загремел гонг. Стоддарт-Уэст был художником. Он вложил в свое занятие все силы, и любые дальнейшие разговоры стали невозможными.
Брайан внес мясо. Люси следовала за ним с овощами, потом вернулась на кухню за двумя соусниками, до краев наполненными подливкой.
Мистер Уимборн стоял в холле и натягивал перчатки, когда Эмма быстро спустилась по лестнице.
— Вы уверены, что не останетесь на ланч, мистер Уимборн? Все уже готово.
— Нет. У меня важная встреча в Лондоне. В поезде есть вагон-ресторан.
— С вашей стороны было очень любезно приехать, — с благодарностью сказала Эмма.
Из библиотеки появились двое полицейских.
Мистер Уимборн взял руку Эммы в свою руку.
— Не о чем беспокоиться, моя дорогая, — сказал он. — Это детектив-инспектор Крэддок из Нового Скотленд-Ярда, который приехал, чтобы возглавить расследование. Он вернется в два пятнадцать и расспросит вас о некоторых фактах, которые могут помочь ему в расследовании. Но, как я сказал, вам не о чем беспокоиться. — Он посмотрел на Крэддока.
— Могу я передать мисс Крэкенторп то, что вы мне рассказали?
— Разумеется, сэр.
— Инспектор Крэддок только что рассказал мне, что это почти наверняка не местное преступление. Считают, что убитая женщина приехала из Лондона и была, вероятно, иностранкой.
— Иностранка? — резко спросила Эмма Крэкенторп. — Она была француженкой?
Мистер Уимборн явно намеревался успокоить ее своим заявлением. Он казался слегка ошарашенным. Взгляд Дермота Крэддока быстро метнулся с его лица на лицо Эммы.
Интересно, подумал он, почему она пришла к поспешному выводу, что убитая женщина была француженкой, и почему эта мысль так ее встревожила?
Глава 9
Единственными, кто воздал должное отличному ланчу Люси, были два мальчика и Седрик Крэкенторп, на которого, казалось, совершенно не повлияли обстоятельства, заставившие его вернуться в Англию. По-видимому, он относился ко всему этому как к удачной шутке мрачного характера.
Это отношение, как отметила Люси, было очень неприятно его брату Гарольду. Тот воспринял убийство как персональное оскорбление семьи Крэкенторп, и он был в такой ярости, что почти ничего не ел. Эмма выглядела обеспокоенной и несчастной и тоже ела очень мало. Альфред казался погруженным в собственные мысли и почти не разговаривал. Он был довольно красивым мужчиной со смуглым лицом и слишком близко посаженными глазами.
После ланча полицейские вернулись и вежливо спросили, нельзя ли им побеседовать с мистером Седриком Крэкенторпом. Инспектор Крэддок держался очень дружелюбно и приветливо.
— Садитесь, мистер Крэкенторп. Как я понимаю, вы только что приехали с Балеарских островов? Вы там живете?
— Живу уже шесть лет. На Ибице. Мне она подходит больше, чем эта унылая страна.
— Вам достается гораздо больше солнечного света, чем нам, полагаю, — добродушно сказал инспектор Крэддок. — Насколько я понимаю, вы не так давно приезжали домой — на Рождество, если говорить точно. Что вызвало необходимость приехать сюда опять так скоро?
Седрик ухмыльнулся.
— Получил телеграмму от Эммы, моей сестры. У нас здесь никогда раньше не случалось убийство. Не хотел ничего пропустить — поэтому и приехал.
— Вас интересует криминология?
— О, не нужно выражать это в таких заумных терминах! Просто я имею интерес к убийствам — детективные романы в жанре «кто преступник», и все такое... А раз уж одно из них произошло прямо у порога нашего дома... Такая удача выпадает раз в жизни. Кроме того, я подумал, что старушке Эм может понадобиться помощь, чтобы справиться со стариком, полицией и всем остальным.
— Понимаю. Это позволяет вам проявить свои благородные инстинкты, а также семейные чувства. Я не сомневаюсь, что ваша сестра будет вам очень благодарна, — несмотря на то что два ее других брата также приехали помочь ей.
— Но не для того, чтобы развеселить и утешить, — сообщил ему Седрик. — Гарольд ужасно расстроен. Не подобает магнату из Сити быть замешанным в убийство женщины сомнительной репутации.
Брови Крэддока слегка приподнялись.
— Она была женщиной сомнительной репутации?
— Ну, об этом вам лучше судить. Исходя из фактов, мне это кажется вероятным.
— Я подумал, что вы сможете догадаться, кто она такая.
— Бросьте, инспектор, вы уже знаете — или ваши коллеги вам скажут, — что я не смог ее опознать.
— Я сказал «догадаться», мистер Крэкенторп. Возможно, вы никогда прежде не видели эту женщину, но, может быть, вы сможете высказать догадку о том, кто она или кем могла бы быть.
Седрик покачал головой.
— Вы идете по ложному следу. Я совершенно себе этого не представляю. Вы предполагаете, что она могла прийти в «длинный амбар» на встречу с одним из нас? Но никто из нас не живет здесь. Единственными людьми, проживающими в доме, были женщина и старик. Вы же не думаете, что она пришла сюда на свидание с моим почтенным папашей?
— Мы предполагаем — и инспектор Бэкон со мною согласен, — что эта женщина могла когда-то иметь какое-то отношение к данному дому. Эго могло быть много лет назад. Вспомните о прошлом, мистер Крэкенторп.
Седрик подумал пару минут, потом покачал головой.
— У нас иногда работали иностранки по найму, как и у многих, но я не могу вспомнить никого подходящего. Лучше спросите у других — они знают больше меня.
— Разумевши, мы так и сделаем.
Крэддок откинулся на спинку кресла и продолжил:
— Как вы слышали на дознании, полицейские медики не сумели точно установить время смерти. Больше двух недель тому назад и меньше четырех... это получается где-то в период Рождества. А вы сказали мне, что приезжали домой на Рождество. Когда вы приехали в Англию и когда уехали?
Седрик подумал.
— Дайте вспомнить... Я прилетел в Англию и добрался сюда в субботу перед Рождеством, это было двадцать первого.
— Вы прилетели прямо с Майорки?
— Да. Вылетел в пять утра и попал сюда в полдень.
— А улетели обратно?..
— В следующую пятницу, двадцать седьмого.
— Благодарю вас.
Седрик усмехнулся.
— К сожалению, я попадаю как раз в нужные пределы. Но, клянусь, инспектор, душить женщин не входит в число моих любимых рождественских развлечений.
— Надеюсь, что нет, мистер Крэкенторп.
Инспектор Бэкон смотрел на него с неодобрением.
— В подобном поступке не было бы ни покоя, ни доброжелательности, вы со мной согласны?
Седрик обратился с этим вопросом к инспектору Бэкону, который лишь проворчал что-то. Инспектор Крэддок вежливо сказал:
— Ну, благодарю вас, мистер Крэкенторп. Вы можете быть свободны.
— И что вы о нем думаете? — спросил Крэддок, когда Седрик закрыл за собой дверь.
Бэкон снова заворчал.
— Достаточно заносчив, чтобы быть способным на все, — ответил он. — Мне лично такие типы не нравятся. Художники вроде него живут свободно и, весьма вероятно, якшаются с женщинами с дурной репутацией.
Крэддок улыбнулся.
— И мне не нравится, как он одевается, — продолжал Бэкон. — Никакого уважения — явиться на дознание в подобном виде... Давно я не видел таких грязных брюк. А обратили вы внимание на галстук? Похоже, его сделали из разноцветной бечевки... Если вы спросите меня, то он как раз из тех, кто способен запросто задушить женщину и особо не переживать по этому поводу.
— Ну, эту-то не он задушил, если уехал с Майорки только двадцать первого числа. А это мы легко проверим.
Бэкон бросил на него острый взгляд.
— Я заметил, что вы пока не открываете карты относительно реальной даты убийства.
— Нет, мы будем хранить ее в тайне. Я всегда люблю иметь кое-что про запас на начальном этапе.
Бэкон кивнул, полностью соглашаясь.
— Выложим им это, когда придет время, — сказал он. — Это самый лучший план.
Поделиться книгой: