Подлянка, сэр!

— Московский проспект, сто одиннадцать, — прочитала я вслух.

Дернулась было, чтобы рассказать о своей догадке Олегу, но что-то меня остановило. Почему-то возникло убеждение, что официальным путем они ничего не добьются. Ну какой сотрудник признается, что селит в пустующие квартиры своих знакомых? Естественно, этот человек ничего не скажет. А Свету предупредит. Нет уж. Лучше я сама туда схожу, под видом клиентки. Придумаю что-нибудь. Разузнаю, что к чему, и только потом расскажу внуку. Когда мне будет что-то известно, тогда так просто от милиции не отмахнешься. Свидетель есть. Правда, при мысли о новых детективных похождениях мне стало как-то не по себе. Вдруг опять влипну? Вдруг злодеи, считавшие назойливую старушку покойницей, узнают, что их план не сработал, и снова начнут за мной охотиться? Может, все же Олегу сказать? Перед глазами мгновенно возникла картина. Олежек с Пухляковым приезжают в «Европрестиж», достают корки и заявляют: «Прокуратура. Отдел по расследованию особо тяжких преступлений. Один из ваших сотрудников предоставлял убежище Светлане Рябиновой, подозреваемой в убийстве». Нет, так им точно ничего не узнать.

Эх, ладно. Была не была.

Зазвонил телефон.

— Алло? — я сняла трубку.

— Вера, мне знаешь какая мысль в голову пришла, — раздался в ответ деловитый Машин голос. — Мы могли бы все вместе на этой даче устроить себе небольшое хозяйство. Посадили бы там овощи. Глядишь, на зиму были бы продуктами обеспечены. Как думаешь?

Мария Гавриловна всегда и ко всему подходит с прагматической точки зрения. Даже если мы просто будем выезжать за город на выходные, то и без посадки овощей от дачного участка будет польза. Честно говоря, у меня шевельнулась мысль, что Машино наследство могло бы стать для нас местом отдыха, но я постеснялась ее озвучить.

— Это было бы замечательно! — воскликнула я. — Думаю, Люся тоже обрадуется!

— Тогда не планируй ничего с понедельника по среду, — похоже, Маша уже все определила. — Поедем смотреть. Наверняка там уборки невпроворот.

— Хорошо, — меня тут же одолели мысли, что такое можно приготовить, чтобы Олежек три дня питался без проблем. И рубашек ему надо впрок погладить. И постирать, наверное. И убрать во всей квартире капитально. В общем, чувствую, как раз к понедельнику со всем управлюсь.

Взгляд упал на часы. Еще только два. Может, сегодня и покончить с «Европрестижем»? Как раз и Олег дома. Если что, сразу ему позвоню. Могу прямо на место вызвать. Хотя после обнаружения Машей манекена сомневаюсь, что Пухляков поедет.

Вернувшись к себе в комнату, выбрала светлые брюки и кремовую блузку с непонятными цветами. Не знаю, как выглядят обращающиеся в агентства по недвижимости пенсионеры, но почему-то думаю, что хорошо.

— Я в хозяйственный! — крикнув через дверь внуку, поспешно выскочила на лестницу, захлопнула дверь и нажала на кнопку вызова лифта.

Олег приобрел привычку подробно выспрашивать, куда я иду, с кем, надолго ли. Думаю, идея с посещением «Европрестижа» ему точно придется не по вкусу.

Потратив почти час на дорогу в метро, я вышла прямо к подъезду с вывеской «Европрестиж». К моему удивлению, дверь агентства практически не закрывалась. Люди сновали туда-сюда, выходили и заходили. Причем нельзя сказать, чтобы все они выглядели как-то особенно респектабельно. Из летнего кафе рядом доносилась громкая веселая музыка.

Глубоко вдохнув и выдохнув, я наконец решилась. Поднялась на крыльцо и вошла внутрь. Там оказалось народу, как в жилконторе. Особенно меня удивила очередь из древних бабулек в кабинет № 9. Я и сама, конечно, не девочка, но не такая старая. Одна из них внимательно на меня уставилась.

— Присаживайся, — прошамкала она, снимая со стула рядом с собой кошелку. — В ногах правды нет. Чего ноги зазря снашивать?

Я села. Все-таки интересно, что они все тут делают? Неужели летние коттеджи снять хотят?

— Чего-то очередь такая, — удивленно произнесла я. Надо как-то завязать разговор.

— Да, очередь большая, — согласилась соседка. — Ты сама-то сколько еще прожить думаешь?

Я несколько удивилась. Обычно пожилые люди избегают таких разговоров. Первый раз сталкиваюсь, чтобы так запросто незнакомого человека спрашивали, сколько он еще намерен небо коптить. Даже неприлично как-то.

— Не возьмут у вас заявление, — проскрипела дама, сидевшая напротив. — Молодая еще больно. У меня соседка узнала как-то, что я собираюсь на пожизненную ренту подавать, и тоже решила. Подслушала, наверное, мой разговор с агентом. Такая ведьма, ужасть! Везде свой длинный нос сует. До всего ей дело есть! Пошла сюда. Так отказали ей. Сказали, что она еще лет сорок проживет. Столько времени, естественно, ее никто тянуть не будет.

— Смотря за что, — заносчиво фыркнула сухая, желчная и прямая как палка, на которую она опиралась даже сидя, пожилая дама. В отвисших мочках ее ушей болтались бриллиантовые серьги такого размера, что я невольно забеспокоилась. Говорят ведь по телевизору, чтобы мы остерегались драгоценности надевать на улицу. Если уж крохотные пенсии отбирают, то в таких серьгах…

— Ну вам-то хорошо рассуждать, — недовольно проворчала моя соседка. — У вас квартира шестикомнатная в центре, кажется. В доме гараж, лифт, охрана. Конечно, вас хоть тридцать лет готовы опекать.

— Семикомнатная, — поправила ее старуха. — С двумя лоджиями и террасой на крыше. А еще дача. Каменный дом со всеми удобствами. Сейчас уже таких не строят.

— Да, за такое добро можно и сиделку просить, — вздохнула старушка рядом со мной. — Чтоб не скучно было…

Бабки окончательно меня запутали и сбили с толку. Вообще не понимаю, о чем речь идет.

Тут дверь кабинета № 9 открылась. Оттуда вышел взмокший молодой человек и тоскливо оглядел очередь.

— Есть кто на первичную регистрацию?

Старухи тут же показали на меня.

— Вот она.

Я испуганно захлопала глазами, но сказать ничего не успела.

— Проходите. Сначала предварительное собеседование, — гаркнул парень. Подумал, наверное, что глухая. Ладно, войду и попытаюсь выяснить, не знает ли кто Светлану Рябикову.

Помещение за дверью делилось на три кабинета с двумя смежными дверями. Меня повели в правый. Там оказался удобный диван, два кресла и журнальный столик. Играла спокойная музыка, а в уголке журчал искусственный фонтан.

Меня усадили в одно из кресел.

— Чай, кофе? — привычно вежливо поинтересовался молодой человек.

— Воды, если можно, — я чувствовала себя очень смущенной. Обычно агентов описывают, как хищных пираний, которые только и смотрят, как бы тебя облапошить. А тут такой милый, чувствуется, сильно уставший, но все равно очень вежливый и почтительный человек.

— Меня зовут Владимир Терентьев, — парень положил передо мной беленькую визитку.

— Вера Афанасьевна, — представилась я, и добавила: — Золотова.

— Очень приятно. Ну что? Давайте, я вам коротко расскажу о наших условиях? Вы сможете задать потом все вопросы, которые возникнут. Сможете взять домой материалы. Посоветоваться с юристом, если будет необходимость. В общем, сразу ничего подписывать не нужно. Можно спокойно думать. Единственное… — молодой человек сел, взял со стола лист, вписал в графу мою фамилию, дату, время прихода. — Маленький вопрос. Мы тут статистику ведем. Чтобы знать, какая реклама наиболее эффективна. Вы из какого источника узнали о нашем агентстве и партнерской программе пожизненной ренты?

— A-а… — тут я вспомнила, что говорила старушка в очереди. — От соседки. Она у вас, кажется, ну… это. Ну…

О чем говорить, у меня не было ни малейшего представления.

— Фамилию не подскажете? — улыбнувшись, поинтересовался молодой человек.

— Лукина, Марфа Андреевна, — тут же выпалила я первое, что пришло на ум.

Владимир нахмурился. Отложил в сторону свой лист, встал и начал нервно ходить туда-сюда.

— К сожалению, ваша соседка гражданка Лукина у нас в черном списке. Поэтому в вашем случае, вы уж извините, придется, кроме обычных документов, представить еще заверенную копию медицинской карты из поликлиники.

— В черном списке? Марфа?! — я вытаращила глаза.

Сердце забилось чаще. Может, я неожиданно напала на след? Может, убийство Лукиной вовсе не с деятельностью Михаила Евфстафьевича связано?!

— Бабушки-кидалы, не слышали о таком? — устало вздохнул Владимир, сев на место.

— Простите, не поняла, — смущенно пробормотала я.

Терентьев поправил очки, ослабил узел галстука и начал подробно объяснять. В последнее время на рынке недвижимости появился новый вид мошенничества. Одинокие старушки обращаются в агентство с предложением заключить договор пожизненной ренты с иждивением. Суть этой бумаги довольно проста. Бабушка пишет завещание в пользу того, кто берет на себя расходы по ее содержанию и уходу. Вариантов масса. От простой покупки продуктов раз в неделю и уборки до приличного ежемесячного содержания плюс «компания». То есть кто-то из семьи покупателя или он сам приезжает к старушке по первому требованию. Развлекать ее или ухаживать — как заблагорассудится. Зачастую бабушки просят некоторую сумму денег сразу. Кто же откажется заплатить три-четыре тысячи долларов за перспективу получить после смерти старушки четырехкомнатную квартиру в центре с видом на канал Грибоедова?

Проходит год, и бабушка внезапно решает, что за ней недостаточно хорошо ухаживают.

— Или вспоминает, что у нее диабет, как ваша соседка, — криво усмехнулся Владимир. — Среди многочисленных осложнений, вызываемых этим эндокринным заболеванием, есть и нервные. Старушка договор расторгает. Суд в этих случаях железно стоит на ее стороне. Естественно, денег она никаких не вернет, а завещание сочтет недействительным. Все шишки потом летят на агентство. Нам за расторжение сделки между Лукиной и ее рентодателем пришлось своих кровных денег выложить почти семь тысяч!

Из дальнейшего объяснения мне стала окончательно ясна суть аферы. Освободившись от обязательств перед незадачливым субъектом, который, рассчитывая на ее жилплощадь, содержал год-два, бабушка снова выходит на охоту!

— Ищет другого лоха, — завершил свою обстоятельную речь Владимир. — Поэтому мы их так и зовем — «бабушки-кидалы». Ваша Марфа Андреевна так в черный список и угодила. Последний несчастный принципиальным оказался. Денег, что в качестве залога ей отдал, вернуть не смог и с досады разослал ее данные всем риэлтерским конторам. Мол, такая-то такая — мошенница, будьте осторожны. Видать, она после этого решила клиентов частным образом искать. Правда, потерпевшего потом какой-то грамотный юрист надоумил эти деньги с нас стрясти. Мол, в обязанности посредника входит проверка вменяемости и дееспособности старушки. Урод…

— Как это? — едва смогла выговорить я.

Неужели наша тихая, благообразная, как одуванчик, Марфа Андреевна была способна на такое?! Да она ведь еле ходила! Говорила тоненьким, слабым голосочком! Казалось, дунет ветер чуть посильнее — и покатит ее по тротуару!

Владимир вытащил из корзинки для бумаг газету бесплатных объявлений.

— Вот, гляньте! Может, до сих пор ей заявку печатают.

Я надела очки и пробежала пальцем по колонке, которую указал Терентьев.

— Ой, — вырвался испуганный крик, когда среди объявлений наткнулась на телефон Марфы Андреевны.

Текст гласил: «Одинокая пожилая женщина завещает квартиру добрым людям, согласным за ней ухаживать».

— И что? Неужели она действительно так обманывала людей?! — ужаснулась я.

— Точно, — кивнул Владимир.

— И вы подумали, что и я… — у меня щеки покрылись красной краской.

— Неважно, что я подумал, но документов придется собрать с вас больше. Видите ли, в чем дело. Полагаю, что раз вы к нам пришли, то отдаете себе отчет, что те люди, которые захотят взять вас на содержание, сделают это отнюдь не из христианских побуждений. Просто им нужна ваша квартира. Так что, как бы цинично это ни прозвучало, они будут искренне желать вам скорейшей смерти. Это большая психологическая нагрузка. Подумайте, вы уверены, что хотите этого? Может, вам лучше подойдет обмен с доплатой? Я вас не пугаю, просто объясняю истинное положение вещей, — Владимир подался чуть вперед.

— Знаете, — я была так шокирована, что временно забыла, за чем пришла. Мысли роились в голове, как пчелы над ульем по весне. — Марфа Андреевна Лукина умерла два месяца назад. Ее отравили.

Владимир побледнел. Я продолжила:

— Незадолго до смерти к ней начала приходить медсестра. Она как-то была связана с вашим агентством. Светлана Рябикова. Не слышали?

— Света?! — вытаращился на меня Владимир. — Да… Одно время она у нас работала. Была агентом по сдаче квартир. Но… Ее никто уже давно не видел. Наверное, нашла себе какое-то другое место. У нас большая текучка. Работа нервная, доход нерегулярный, все стараются надуть…

— Вас? — удивилась я.

— Да, представьте себе, — кивнул Терентьев. — Это только по телевизору показывают, как агентства кого-то дурят. А в реальной жизни все больше наоборот. Норовят под срочный выкуп подсунуть жилье с обременением. После покупки выясняется, что там прописан десятилетний ребенок, и выселять его мы не имеем права. Так что продавец, обычно мама или папа этого мальца, продолжает спокойно жить на наши деньги в своей квартире, прикрываясь дитем. А со съемом — там вообще! Поступит заявка, хочу, мол, снять помещение под офис. Агент ноги сносит по самую «мадам сижу», подберет подходящий вариант, приводит клиента смотреть. Клиент говорит, что ему не нравится, а на следующий день сам приходит к хозяину, уже без агента. И заключают сделку напрямую, чтобы комиссионные не платить. Нормально? Про это телевизор ни гугу!

— И вы думаете, что эта девушка ушла на другую работу? — я решила вернуться к прежней теме.

— Думаю, да, — кивнул Владимир. — Я ее не вижу уже месяца три.

— А могла она устроиться медсестрой?

— Понятия не имею, — пожал плечами Терентьев.

— Интересно, где она жила? — не унималась я.

— Почему вы думаете, что я знаю? — молодой человек рассердился и уставился на меня немигающими злыми глазами. — Кто вы вообще такая?!

— У меня был следователь из прокуратуры, — я тоже перешла в наступление. — Он сказал, что это уже не первый случай, когда пожилые женщины, заключившие с вами договор, скоропостижно умирали. А вы только что признались, что Светлана, которую они считают убийцей, работала у вас! Имейте в виду, молодой человек! Марфа Андреевна была моей близкой подругой. Мне еще не так много лет, как ей, я отлично соображаю и умею делать выводы. И поверьте, смерть Лукиной я так просто не оставлю! Я сейчас же пойду к следователю и расскажу все, что узнала. А дальше пусть милиция разбирается!

В комнату сунулась женщина.

— Вова, что тут у тебя? — голос ее звучал тревожно.

— Ничего, Нина Валентиновна. Провожу ознакомительную беседу, — Владимир изо всех сил старался вести себя сдержанно.

— Точно? — Нина Валентиновна, ярко накрашенная брюнетка лет тридцати пяти, скользнула по моему лицу недоверчивым взглядом.

— Все в порядке, — улыбнулась я ей, по-старушечьи складывая руки на животе, — мы просто беседуем. Извините, что расшумелась. Знаете, нервы шалят. Доживете до моих лет, поймете.

— У меня уже сейчас с нервами полный звездец, — буркнула в ответ Нина Валентиновна и скрылась из виду.

— Слушайте, — понизил голос Терентьев, — мы не имеем к случившемуся никакого отношения. Если вы тут посидите минут пять, я постараюсь добыть вам координаты этой Светы. Один из агентов, кажется, с ней трах… встречается. Подождите.

Он стремительно вылетел из кабинета. Я сидела как на иголках. А вдруг он побежал звонить Светлане? Вдруг меня сейчас опять попытаются убить! На лбу выступил холодный пот. Черт, только я могу дважды с одинаковым упорством наступить на одни и те же грабли! И почему мне не пришло в голову прихватить с собой Машу? А еще лучше — сразу все рассказать Олегу? Неужели у меня начинается старческое упрямство?! Кошмар. Так и до маразма недалеко!

Окончательно расстроившись и разволновавшись, полезла в сумку за валидолом. Как мне объяснил врач, основная задача этой таблетки, которая есть не что иное, как концентрированная валериана, снизить уровень нервного напряжения. А сердце уже автоматически станет биться медленнее.

Сунув под язык две таблетки, стала неотрывно смотреть на большие белые часы с красной секундной стрелкой. Время тянулось невыносимо долго.

Наконец хлопнула дверь, вбежал Владимир. Он оглянулся, словно хотел убедиться, что нас никто не подслушивает, и шепотом заговорил:

— Вот. Здесь ее последний адрес. Телефона там нет. Только если в милицию пойдете, не говорите ничего про наше агентство, хорошо? Мы тут правда ни при чем! Понимаете, на самом деле эта программа пожизненной ренты всем выгодна! Вы поймите, у нас в Питере одиноких бабушек, за которыми некому ухаживать больше, чем в любом другом городе России. Умрут — жилье государство отберет. Никому пользы не будет. А люди, кто квартиру хочет купить, всю сумму сразу собрать не могут. Но выделять в месяц две-три тысячи на содержание старушки — вполне. Вот и договариваются! Всем же от этого лучше. Негативных случаев на самом деле единицы! Но если хоть один в печать или на телевидение попадет — все, программе кранты. Так что, пожалуйста, не упоминайте про нас ничего, ладно? Просто я разработчик и куратор этой программы! Если она будет успешной, мне откроют собственный филиал! Понимаете? У вас внуки должны быть моего возраста. Спросите у них, как тяжело сейчас пробиться!

Владимир тараторил быстро, вплотную приблизив свое лицо к моему. Тон его был умоляющим, но временами проскальзывали нотки ярости. Почему-то мне показалось, что если я сейчас скажу: «Нет, молодой человек! Я не могу поступиться принципами и скрыть от милиции правду», — то он меня задушит. К счастью, моя принципиальность находится в пределах нормы.

— Не волнуйтесь. Если адрес окажется верным, то я вас больше никогда не побеспокою. Большое спасибо, — улыбнулась я. — Вы очень хороший молодой человек. Желаю вам успехов.

— Спасибо вам, — оторопел Терентьев, видимо, не ожидавший такой легкой победы.

И его можно понять. К сожалению, я тоже часто замечаю, что люди моего возраста, измучившись от собственной невостребованности, жадно набрасываются на любую возможность показать свою значимость. Если вдруг какого-то человека угораздит попасть в зависимое от таких мегер положение, они ведут себя в точности, как пауки. Мне кажется, что выколачивать из окружающих таким образом внимание и почтение по меньшей мере неразумно. Эффект стопроцентно обратный.

— До свидания, — я встала, взяла бумажку с адресом и направилась к двери.

— Вы это… — Владимир замялся, — если надумаете что-нибудь со своей недвижимостью делать, звоните мне. Постараюсь что-нибудь подобрать.

— Спасибо, — кивнула я, хотя отлично понимаю, что производить какие-нибудь операции с недвижимостью мне уже вряд ли доведется.

Хотя мысль о том, чтобы взять на содержание какую-нибудь одинокую пожилую даму, чтобы за ней ухаживать в обмен на последующее получение жилья, показалась мне довольно разумной. Ведь я все еще не оставляю надежды, что Олежек когда-нибудь надумает жениться. Хорошо, если у невесты окажется жилье, а если нет? Не со мной же, старой, им сидеть. Молодые должны жить отдельно.