Помоги проекту - поделись книгой:
Мы догнали маму с Париж и направились в ТРЦ.
В «Галактике» оказалось особенно многолюдно. Впрочем, мы всё равно не планировали ходить по бутикам и сразу поехали наверх, к аквариуму.
Посмотрев на рыбок и немного успокоившись, Париж направилась к ювелирным рядам, потащив за собой всё семейство.
— Надо же как-то компенсировать неудачу, — хитро улыбнулась она, присматривая себе украшение.
Бабушка, крепко сжимая Адика, тоже заинтересовалась бриллиантами.
— Купишь? — наконец спросила Париж у брата, прикладывая к шее сверкающее колье.
Папа посмотрел на цену, округлил глаза и покачал головой:
— Выбери что-нибудь поскромнее.
Париж опять улыбнулась и подозрительно быстро выбрала кулон в виде капельки. Думаю, она продумала свой манёвр заранее и теперь радовалась, как легко его провернула. Хотя что тут поделаешь, ведь все её сбережения с момента смерти принадлежали папе…
Теперь расстроился я, ведь мне позарез нужен был новый айфон, но я знал, что папа чёрта с два раскошелится. Впрочем, если получится как-то умыкнуть бриллиантик Париж, я отнесу его в ближайший ломбард, и айфон мне обеспечен.
После мы решили сходить в кино. Шёл очередной «Чужой» — даже я успел запутаться во всех этих сиквелах и приквелах.
Обычно я ходил в кино, когда прогуливал уроки; брал себе ведро попкорна и пивко, а что?
Но сейчас ни есть, ни пить не хотелось — я никак не мог отойти после вчерашнего, и в кишках подозрительно урчало.
Места мы взяли посередине — очередное компромиссное решение.
В кинозале, кстати, было полно мертвецов, и среди них оказалось немало подростков, что сильно меня смутило. Я никогда не был чувствительным, но видимо, день сегодня такой…
Наконец свет погас, и началась реклама. Париж смотрела её через новенький брюлик. Деда ворчал. Бабуля Олимпия доверительно общалась с чучелом Адика. Мама протяжно вздохнула и обняла отца. Зигмунд уселся с самого края и зачем-то надвинул шляпу на глаза. Собрался поспать? Неужели он уже превратился в живого?
Скажу сразу, кино я не смотрел — всё моё внимание было сосредоточено на драгоценной подвеске, и у меня почти получилось, но блин! В таком деле «почти» не считается. А потом меня запалили, и Париж, проведав о моих намерениях, поменялась местами с бабулей, и в меня уткнулась гадкая морда мёртвого пуделя.
Я невольно посмотрел на неё, и в этот миг в стеклянных глазах Адольфа отразился чужой. На секунду показалось, что жуткий ксеноморф, раздвоившись, застыл, изучая меня. Я аж подпрыгнул. Фу!
Эта омерзительная случайность вернула меня на какое-то время к экрану, а потом в зале раздались чьи-то крики. Сперва на них не обращали внимания — сцена была действительно страшная, не грех испугаться, но затем, когда началось бредово-романтическое отступление, крики почему-то усилились, и к ним добавился истошный вопль.
Наконец смотритель включил в зале свет, и моим глазам открылась ужасающая картина: тихоня Зигмунд, рыча и чавкая, пожирал сидящего в переднем ряду зрителя. Тот сидел смирно, не шевелясь, и, по всей видимости, уже скончался.
Но не только треклятый Зигмунд неожиданно предался каннибализму — слева целая группа застигнутых врасплох киноманов отбивалась от настойчивой в своём желании пышногрудой дамы с перекошенным окровавленным ртом. Кажется, она успела укусить двоих, а то и троих соседей по ряду, и алые слюни, пузырящиеся как у бешеной собаки, непроизвольно стекали на нарядную кружевную блузу.
Бабушка охнула и крепко сдавила Адольфа. Париж приближалась к обмороку, а дед вскочил. Отец вскочил следом и крикнул:
— Бежим!
Мы кинулись к ближайшему выходу.
В фойе царила паника. Народ бежал во все стороны и вопил на все лады: внезапно взбесившиеся мертвецы, возжелавшие крови и плоти, гнались за своими жертвами, попутно впиваясь в плечи и прокусывая ляжки: число поражённых необъяснимым недугом росло в геометрической прогрессии. Лишь чудом мы прорвались к эскалатору, и это дало нам целую минуту передышки.
Теперь все с ужасом смотрели вниз, на зону фастфуда, где творилось чёрт-те что. Там, где раньше мирно попивали колу и закидывались пиццей, ныне разыгралось пиршество совсем иного рода: кровожадные мертвецы пожирали всех без разбора; перевёрнутые столы превратились в баррикады, а стулья в оружие. Пахло горелым маслом и кровью.
Я не сдержался и крикнул:
— Галактика в опасности!
«Галактика» действительно была в опасности, и мы вместе с ней.
— Вперёд, на выход! — завопил отец.
Затем он схватил большой барный стул и стал расчищать нам дорогу. За отцом бежала перепуганная до смерти мама, успевшая вооружиться бутылкой вина. За ней нёсся дед, сорвавший со стены огнетушитель. Бил он метко и крепко. Париж визжала как сумасшедшая, толку от неё не было никакого. Я же прятался за бабулей, которая отбивалась от свихнувшихся мертвецов любимым пуделем. Под конец грязно-белые кудри Адольфа так густо окрасились кровью, что пуделёк стал выглядеть просто адски — всё-таки имя предвосхищает судьбу.
— Ну вот, он испортился, — горестно вздохнула бабушка, бросая Адика в толпу новоявленных зомби.
Каким-то чудом мы оказались на улице, причём одни из первых! Вертушку на входе заклинило, но мы выбрались через боковую дверь. К ней тут же подскочили полицейские.
Ну, не знаю, как долго они смогут сдерживать обезумевших мертвяков.
Удивительно, но на площади по-прежнему было спокойно.
— Все целы? — дрожащим голосом спросила мать.
— Да! — непривычно дружно ответили мы.
— Готов поспорить, это всё новые нанороботы, — заявил дед.
— Точно! — согласился я, вспоминая Зигмунда.
— Наверное, они вступили в какую-то реакцию со старыми, и началось, — предположил отец. — Вопрос: это было сделано намеренно или случайно получилось?
— Ты всегда во всём видишь заговор, — заметила мама.
— Разве?
— Надо убираться отсюда, — сказал я, поглядывая на стеклянный фасад. — Скоро это затишье кончится.
Толстые стёкла, густо залитые кровью, начинали трещать от ударов; полицейские готовились к обороне.
— Каков план? — поинтересовался дед.
— Идём домой, — решил отец. — Запрёмся в квартире и будем ждать оповещения. А там видно будет.
План был не ахти, так как близость ТРЦ сильно смущала, тем не менее мы последовали за отцом.
— Я вот что думаю, Виктор, — негромко заговорил дед, поравнявшись с папой, — если это намеренная провокация, значит, никакой реформы не будет. Кто-то этого сильно не хочет, наверное…
— Может, и так.
— Скверно…
— А что, если их не сдержат?! — внезапно завопила Париж. — Что, если они придут за нами?!
— Так, без паники! — приказал отец. — И давайте поторопимся!
Очутившись дома, мы первым делом забаррикадировали дверь шкафами. Папа пошёл мастерить оружие, а дед бросился к телевизору, но по нему шли сплошные развлекательные программы и кино.
Не зная, что и думать, мы уселись за стол и стали напряжённо прислушиваться к звукам извне, но на улице пока было тихо.
Ровно в семь по всем каналам передали обращение мэра. Он назвал инцидент в ТРЦ исчерпанным и заверил, что были предприняты беспрецедентные меры безопасности и впредь такое не повторится. Виноваты в ТРЦ-апокалипсисе были, разумеется, новейшие нанороботы, но всех заражённых быстро отловили и изолировали для дальнейшего изучения. Также мэр заявил, что посетители могут спокойно возвращаться в места своего упокоения и что порядок на кладбищах будут круглосуточно охранять вооружённые патрули и дроны.
О реформе он и словом не обмолвился, но было ясно, что она отложена на неопределённое время.
— Что ж, это был долгий день, — сказала бабуля. — Вызови-ка нам, сынок, такси повместительней — поодиночке ехать не стоит.
Папа снова расщедрился, и спустя четверть часа к подъезду подкатил белый лимузин.
— Жаль, что с Адиком так получилось, — посетовала Олимпия, усаживаясь на кожаный диванчик, — не то забрала бы его с собой. Что ж, до свидания, детки! Увидимся в ноябре.
За ней, попрощавшись, последовала Париж, а потом в машину забрался кряхтящий дедуля.
Я закрыл за ним дверь и стал ждать, когда лимузин отъедет, но водитель почему-то мешкал.
— Тебе тоже пора, Марлен, — негромко сказал папа.
— Что?!
Я резко обернулся — родители стояли притихшие, ссутулившиеся, а мамины щёки блестели от слёз.
— Конечно, ты не помнишь… — прошептала мама, обнимая меня и поглаживая по спине. — Нанороботы стёрли все болезненные воспоминания.
— Не помню что? — хрипло спросил я.
— Своё смертельное селфи, — еле слышно пояснила она.
Так вот почему я не мог найти свой айфон! Вот блин…
Поделиться книгой: