Синдикат-2. ГПУ против Савинкова

О.Б. Мозохин

В.Н. Сафонов

Синдикат-2. ГПУ против Савинкова

ПРЕДИСЛОВИЕ

«Дело Савинкова» вызывало и до сих пор вызывает интерес как в России, так и во многих других странах мира. Этой неординарной личностью занимались историки, писатели, публицисты, творческие работники кино и телевидения.

Многие западные средства массовой информации, отдельные российские газеты и журналы, рассказывая о Савинкове, нередко изображают его как борца с большевизмом, награждая его такими яркими эпитетами, как «одаренный писатель», «сильный человек, прославленный бесстрашием», «непримиримая натура» и др.

Написано о нем очень много. Подробно историография освящена во введении «Борис Савинков в исторической литературе и документах», написанном А.Л. Литвиным и М.Б. Могильнером и опубликованном в сборнике документов «Борис Савинков на Лубянке»[1].

О Савинкове писали до революции и в революционный период[2]. После его ареста было издано обвинительное заключение о контрреволюционной организации «Народный союз защиты родины и свободы»[3]. Особой популярностью Савинков стал пользоваться в 1970—1990-х годах[4]. В это время были переизданы его воспоминания и художественные произведения[5].

Многие из авторов забывают, а иногда намеренно замалчивают его террористическую, бандитскую деятельность против мирных советских граждан.

Распространялись слухи о «загадочной» смерти Савинкова, руку к которой приложили якобы чекисты. Нашлись люди, отвергавшие версию самоубийства Савинкова. Не верила в это, и жена его Л.Е. Дикгоф-Деренталь которая получив на Лубянке известие о конце Савинкова, возмутилась: «Это неправда! Этого не может быть! Вы убили его!» Сын Савинкова от первого брака, Виктор Успенский, запомнил слова отца, сказанные во время свидания в тюрьме: «Услышишь, что я наложил на себя руки, — не верь».

Дискуссия об убийстве Савинкова подогревала интерес к этой личности. Она упиралась в вопрос о том, какова роль Савинкова в чекистской операции «Синдикат-2»: стал ли он жертвой обмана или заключил сделку с советскими властями?

В начале 1960-х годов в книгах Д.Л. Голинкова, в повести В.И. Ардаматского «Возмездие» и других основное внимание уделялось операции «Синдикат-2»[6], однако количество документов по этой проблеме было крайне ограничено и, естественно, она освещалась фрагментарно.

Имеющиеся публикации по «Синдикату-2» не раскрыли многогранную деятельность сотрудников ГПУ — ОГПУ, в них слабо показана роль Савинкова как одного из организаторов борьбы с партией большевиков, все они страдают недостатками, неточностями и не отвечают требованиям сегодняшнего дня. В биографиях и деятельности чекистов, работавших по «Синдикату-2», еще много белых пятен, малоизвестны их взаимоотношения с руководителями органов госбезопасности, не исследованы многие детали и эпизоды этой оперативной игры.

В данной работе ставится задача восполнить многие пробелы в публикациях по агентурной разработке «Синдикат-2», внести ряд уточнений, а также существенные исправления. Необходимо отметить, что часть материалов этой темы ранее уже публиковалась авторами[7].

В предлагаемой монографии на конкретных материалах Центрального архива ФСБ РФ показано, как Б.В. Савинков стал для партии большевиков одним из наиболее активных и непримиримых противников, готовым во имя своих политических целей действовать самыми крайними мерами.

Расстрелы, зверские убийства, массовые изнасилования и издевательства — вот что представляла собой савинковщина. Мирные евреи белорусских городков и местечек платили созданной Савинковым балаховской армии непосильную контрибуцию, рассчитываясь с этим зверьем в человеческом обличье многими жизнями стариков, женщин и детей. Поэтому Савинкову и была объявлена беспощадная война.

В работе рассматриваются вопросы создания Контрразведывательного отдела ГПУ, ставшего могильщиком для Савинкова и всего его движения, рассказываются подробности поиска сотрудниками КРО новых форм и методов агентурно-оперативной работы, создания легендированной организации либеральных демократов («Л.Д.»), на которую «клюнул»[8] Борис Савинков.

Рассказывается о сотрудниках КРО, после Октябрьской революции связавших судьбу с органами госбезопасности, отдавшими избранной цели лучшие годы своей жизни и здоровье. Они всегда наступали и дерзали, не боясь брать на себя ответственность за любую комбинацию в «Синдикате-2». Применив новые формы и методы агентурно-оперативной работы, чекисты нанесли сокрушительный удар по савинковскому движение.

В исследовании на конкретных архивных материалах освещаются все оперативные мероприятия КРО по проникновению в виленское отделение «Народного союза защиты родины и свободы» (НСЗРиС), Варшавский областной комитет союза и разведывательный орган 2-го отдела Генштаба Польши — Экспозитуру № 1, а затем и к самому Савинкову в Париж. Особое внимание обращено на мероприятия КРО по работе с савинковским ревизором И.Т. Фомичевым и прибывшим по заданию Савинкова в Москву полковником С.Э. Павловским, сыгравшими немаловажную роль в успешном завершении чекистской операции «Синдикат-2».

Рассмотрены вопросы взаимоотношений организации «Л.Д.» с польской разведкой, о поставке ей дезинформационных материалов и сдерживании ее активности против СССР. Не оставлены в стороне трудности, которые возникали в процессе оперативной игры. На основе документальных материалов рассказывается о психологической драме Савинкова, происшедшей перед его самоубийством 7 мая 1925 г.

Работа раскрывает тактику КРО, сил и средств, использовавшихся ГПУ—ОГПУ в борьбе с белоэмигрантскими центрами и польской разведкой. Написана она на основе рассекреченных документов, хранящихся в Центральном архиве ФСБ России, Архиве Президента Российской Федерации, Российском государственном архиве социально-политической истории. Кроме того, использовались и открытые источники. В последней главе авторы посчитали целесообразным опубликовать обвинительное заключение, протокол заседания суда и приговор Б.В. Савинкову, что придает работе завершенность.

Глава 1

САВИНКОВ — ПРОТИВНИК БОЛЬШЕВИКОВ

Лидеры многих основных политических партий и общественных группировок резко осудили захват власти большевиками 25 октября (7 ноября) 1917 г. Разгон Учредительного собрания 5 января 1918 г., представлявшего все слои российского населения, показал, что большевики намерены идти по пути тоталитаризма и готовы использовать для этого самые крайние меры. В связи с этим многие бывшие избранники народа разъехались по регионам России и занялись созданием антибольшевистских движений под лозунгом передачи власти Учредительному собранию.

Одним из самых активных борцов с зарождающимся режимом стал профессиональный революционер Борис Викторович Савинков — один из старейших членов партии социалистов-революционеров, член ее боевой организации, участник ряда других террористических актов. В 1917 г. он стал комиссаром Временного правительства в 3-й армии, с 28 июня 1917 г. — комиссаром Юго-Западного фронта, а с 19 июля 1917 г. — товарищем министра, управляющим Военного министерства при министре А.Ф. Керенском. Являясь членом совета Союза казачьих войск и депутатом временного Совета республики (предпарламента), пытался поднять казаков для оказания помощи оборонявшим Зимний дворец юнкерам, но попытка эта ему не удалась.

Савинков перебрался в Гатчину, в ставку Керенского и генерала П.Н. Краснова, где вел активную работу по организации сил против большевиков.

В ноябре 1917 г., перед боями под Пупковым[9], казаки красновских частей в лице председателя дивизионного комитета есаула В.М. Ажогина заявили Савинкову, что сражаться за Керенского они не намерены. В случае победы и свержения большевиков они решили предложить Керенскому отказаться от должности председателя Временного правительства. При несогласии казаки хотели его арестовать.

Есаул Ажогин в присутствии адъютанта Савинкова Флегонта Клепикова сообщил, что казаки решили предложить формирование нового правительства Г.В. Плеханову, и просили Савинкова донести их просьбу до Георгия Валентиновича.

После беседы с казаками Савинков отправился к Плеханову, заготовив два варианта постановления: один — отказ Керенского от власти, а второй — ордер на арест бывшего верховного главнокомандующего. Плеханов согласился с проектами постановления, внеся в их текст собственноручные поправки. В отношении формирования правительства Георгий Валентинович заявил, что он 40 лет боролся за трудовой народ России, поэтому воевать с ним никогда не будет.

Савинков на это ответил, что программа и тактика нового правительства будут всецело зависеть от его председателя, то есть господина Плеханова. После этого Георгий Валентинович долго расспрашивал Савинкова относительно сил казачьих войск, а в конце беседы дал Савинкову свое согласие в случае победы казаков на формирование нового правительства. Савинков рассказал есаулу Ажогину о беседе с Плехановым, который тут же распорядился приставить казачий караул к Керенскому и в случае победы казаков арестовать председателя Временного правительства[10].

После поражения генерала Краснова под Петроградом в конце ноября 1917 г. Савинков под видом сотрудника польского комитета по делам беженцев переправился на Дон, где начала создаваться Добровольческая армия во главе с генералом Л.Г. Корниловым. Доном в это время руководил так называемый Донской гражданский совет[11], который возглавлял генерал М.В. Алексеев. В него входили генералы А.М. Каледин с Корниловым, помощник атамана донских казаков А.П. Богаевский, бывший министр торговли и промышленности Федоров, кадеты П.В. Струве, Н.Э. Парамонов и другие. Политика и состав этого органа вызывали недовольство у многих демократически мыслящих казаков, совет обвинялся в «замаскированной реакционности».

В дружеских беседах и жарких спорах Савинков уговаривал членов совета включить в него представителей демократических партий и объявить в декларации совета о необходимости созыва Учредительного собрания и праве народа на землю.

Первым с ним согласился генерал Корнилов, а затем пошли навстречу и другие члены Донского гражданского совета. В совет были включены член Донского округа, независимый социалист Агеев, председатель Крестьянского союза Мазуренко, комиссар 8-й армии Вендзягольский и Савинков. От имени нового совета была выпущена декларация[12].

Сразу после этого Донской гражданский совет направил Савинкова в Петроград: поручалось нелегально встретиться с рядом известных российских демократических деятелей, в том числе и с одним из лидеров правого крыла Демократического совещания Н.В. Чайковским. Они приглашались на Дон для работы в совете. Савинкову было выдано удостоверение для переговоров за подписью генерала Алексеева.

Успешно выполнив порученное задание, он готовился выехать из Москвы на Дон, где в это время вспыхнули революционные события. Однако слабо вооруженная и малочисленная Добровольческая армия была смята большевиками и отброшена на Северный Кавказ.

Савинков остался в Москве, где вскоре установил связь с тайной монархической офицерской организацией, в которой насчитывалось около 300 офицеров в основном из гвардейских и гренадерских полков. Он стал во главе организации, в основу которой была положена программа борьбы Донского гражданского совета против большевиков. Как и на Дону, тайное общество савинковцев в Москве провозгласило четыре пункта своей деятельности: борьбу за единую и неделимую Россию, верность союзникам, власть — Учредительному собранию, землю — народу.

Свою организацию Савинков назвал «Союзом защиты родины и свободы». В нее принимали всех, кто признавал программу организации и давал клятву с оружием в руках бороться против большевиков. Партийная принадлежность не имела никакого значения при вступлении в члены этого законспирированного общества.

В союзе оказались представители разных политических партий и общественных группировок. Его возглавил независимый социалист Савинков (как он себя называл), вооруженными силами командовал конституционный монархист генерал-лейтенант В.В. Рычков, начальником штаба являлся также конституционный монархист полковник А.П. Перхуров. Начальником разведки и контрразведки стал республиканец полковник Бреве, начальником отдела сношений — социалист-революционер А.А. Дикгоф-Деренталь, иногородний отдел возглавил социалист-демократ из группы Плеханова военный доктор Григорьев. Другими структурными подразделениями этой тайной организации (а их было довольно много) руководили меньшевики, эсеры, монархисты, а также представители других политических партий, боровшихся против большевиков[13].

В апреле 1918 г. Савинков отправил в Екатеринодар — в штаб Добровольческой армии, к генералу М.В. Алексееву — офицера-курьера, который прошел через многочисленные большевистские кордоны и добрался к белым. Он сообщил генералу о деятельности союза и высказал просьбу об оказании материальной помощи и получении соответствующих указаний по тайной работе. Алексеев одобрил деятельность Савинкова и через чехословаков выслал 200 тысяч керенок. Вскоре от французского посла Ж. Нуланса он получил еще два с половиной миллиона рублей[14].

Союз успешно провел большую работу по формированию отдельных частей всех родов войск. Пехотный полк состоял из 86 офицеров: командира полка, его адъютанта, четырех командиров батальонов, 16 ротных и 54 взводных командиров. Командир полка знал всех своих подчиненных, а командир взвода — только своего ротного. Офицеры получали денежное содержание от штаба союза, при этом у них было всего две обязанности: блюсти абсолютную тайну и по приказу, в строго назначенное время, прибыть на сборный пункт для вооруженного выступления. К концу мая 1918 г. в Москве и 34 российских городах насчитывалось около пяти с половиной тысяч офицеров, входивших в савинковский «Союз защиты родины и свободы»[15].

Большинство из членов союза жили по поддельным документам. Все встречи проходили на явочных и конспиративных квартирах.

Контрразведка союза следила за деятельностью советских органов власти, красноармейскими частями и ВЧК. Ежедневно составлялась сводка о передвижениях большевистских войск. В Москве членами союза готовилось убийство вождей революции Ленина и Троцкого.

В конце мая — начале июня 1918 г. ВЧК, получив сигналы от советских граждан о подозрительных действиях некоторых бывших офицеров, провела среди них аресты. Арестованные сознались об участии в «Союзе защиты родины и свободы» и выдали многих своих соучастников. Савинковская организация в Москве была ликвидирована, но штаб ее уцелел, и все основные его сподвижники ареста избежали.

На какое-то время савинковцы затихли на конспиративных квартирах в Москве, затем уехали кто в Ярославль, кто в Рыбинск и Муром, где находились наиболее боевые и многочисленные отделения союза. Там шла усиленная подготовка к вооруженному выступлению против большевиков. Сам Савинков оказался в Рыбинске, где располагались большие оружейные склады. Охранявший их гарнизон был совсем небольшим по численности, поэтому захватить город, в котором находились огромные боевые запасы республики, Савинков считал делом несложным для отряда офицеров в четыреста человек.

Верхнюю Волгу выбрали для выступления против большевиков и потому, что здесь предложили дать бой иностранцы. Так, французский посол Нуланс, контактируя с Савинковым, неоднократно говорил ему, что восстание на Волге явится сигналом к высадке союзников в Архангельске. В последствии Савинков признавал, что Нуланс его обманул[16].

Надежды Савинкова на захват оружейных складов в Рыбинске не сбылись. В среду савинковцев был внедрен агент Рыбинской ЧК, который сообщил о подготовке вооруженного выступления мятежников и о плане захвата ими оружейных складов. Вспыхнувший в ночь на 8 июля 1918 г. мятеж к полудню того же дня был ликвидирован.

В Муроме савинковцам удалось ночью 8 июля 1918 г. захватить ряд городских объектов, но к утру их также разгромили.

А в Ярославле мятеж савинковцев увенчался на первых порах успехом. Полковник Перхуров взял город и на протяжении 17 дней удерживал его в руках восставших. Впервые не на казачьем Дону, не на казачьей Кубани, а в самом центре России, рядом с Москвой, восставшие без какой-либо помощи извне дали бой правящему режиму.

После ликвидации мятежей на Верхней Волге Савинков со своими единомышленниками бежал в Казань, где вступил в разведывательно-диверсионный отряд полковника В.О. Каппеля, сражавшийся в тылу Красной армии. Там Савинков служил рядовым: подрывал мосты, взрывал полотно железных дорог, рубил телефонные столбы, нападал на штабы красноармейских войск, ходил «за языками», расстреливал захваченных большевиков.

Осенью 1918 г. Бориса Викторовича пригласили войти в состав Сибирского правительства, но он отказался от министерской должности. Уговорил главу Директории эсера Н.Д. Авксентьева направить его в качестве руководителя военной миссии во Францию: в Париже, по его мнению, от него будет гораздо больше пользы в борьбе с большевиками.

На Директорию Савинков работая мало. Уже 18 ноября 1918 г. адмирал А.В. Колчак свергнул ее и установил военную диктатуру. Савинков был оставлен верховным правителем во главе миссии в Париже. Одновременно адмирал Колчак поручил ему руководство и своим заграничным бюро печати «Унион».

Савинков развернул бурную деятельность. Его принимали Жак Клемансо, Ллойд Джордж, Уинстон Черчилль. Колчаку из европейских стран потекло оружие, боеприпасы, продовольствие, обмундирование. В Париже бывший охотник за царскими сановниками входил с царскими министрами С.Д. Сазоновым, Л.П. Извольским, В.А. Маклаковым и Н.В. Чайковским в состав Политического совещания, претендовавшего на представительство интересов России при заключении Версальского мирного договора.

Одно время Савинкова хотели отправить посланником в Прагу, но в январе 1920 г. он неожиданно получил от своего бывшего школьного друга Юзефа Пилсудского приглашение обосноваться в Варшаве. Старый конспиратор Савинков нутром чувствовал, что скоро, совсем скоро, грянет война Польши с Советской Россией. Значит, он должен быть там, у границ своей родины, чтобы стать активным участником борьбы с большевиками.

В Варшаву, к Пислудскому, Савинков отправил своего близкого сподвижника, крупного русского журналиста А.А. Дикгоф-Деренталя с заданием разузнать, разрешит ли начальник Польского государства организовать на польской территории русские «демократические» формирования для борьбы с большевиками. Дикгоф-Деренталь встретился с Пилсудским, от которого получил заверения, что он согласен за территориальные уступки после победы над большевиками на создание в Польше русской армии. В Париж ушла срочная телеграмма Дикгоф-Деренталя, и вскоре Савинков появился в Варшаве, где создал «Русский политический комитет», в состав которого вошли старые его соратники Д.В. Философов, Н.К. Буланов, В.В. Ульяницкий, А.А. Дикгоф-Деренталь, Симановский и В.В. Савинков[17].

Летом 1920 г. по приезде в Варшаву Савинков занялся формированием так называемой русской армии, в которую вошли сражавшиеся с марта 1920 г. в польской армии части С.Н. Булак-Балаховича и интернированные части 3-й армии генерала Деникина. Генерал Булак-Балахович объявил себя демократом, а армию свою назвал народной, добровольческой. Командующим 3-й армией стал генерал П.В. Глазенап, которого сменил генерал Б.С. Пермикин. Местом формирования «русской армии» стали местечко Скалмержицы и город Калиш.

Основным программным лозунгом для армии стал старый савинковский призыв «За созыв Учредительного собрания»: именно он, по его мнению, должно было решить вопрос о формах правления России. На армейских знаменах пропагандировалась мелкая частная собственность, самостоятельность Польши и широкая автономия народов, входивших в состав бывшей Российской империи.

В это время Савинков часто встречался с Пилсудским, французскими и польскими генералами. Однажды в разговоре с первым польским маршалом он назвал Булак-Балаховича, с которым у Савинкова сложились неприязненные отношения, бандитом. Пилсудский в ответ на это рассмеялся и ответил: «Да, бандит… Мы об этом знаем… Но у него нет гонора золотопогонных генералов, мечтающих возродить в России монархию… Он воюет с большевиками, поэтому мы его поддерживаем, пусть они будут хоть неграми, но, если борются с Советами, значит они наши союзники».

После этого разговора с Пилсудским Савинков на страницах своей газеты «За свободу» не раз цитировал лозунг «Хоть с чертом, но против большевиков»[18].

«Русская армия», вооруженная на французские и польские деньги, готова была выступить на стороне Польши против большевиков, но пока шло ее формирование советско-польская война закончилась. Согласно заключенному перемирию эта армия подлежала эвакуации из Польши. В одной из бесед с Савинковым Пилсудский потребовал дать эму в течение 24 часов ответ о начале эвакуации армии.

На совещании, на котором присутствовали члены «Русского политического комитета», военные, в том числе представитель Врангеля генерал П.С. Махров, Савинков доложил об ультиматуме начальника Польского государства и поставил вопрос: «Эвакуируемся или будем воевать с Советами?..»

Иностранных представителей на совещании не было, поэтому никакого давления на присутствовавших не оказывалось. Однако все они знали их желание, а оно как у поляков, так и у французов было одно — драться… Ведь на эту армию было столько израсходовано… Пусть русские еще раз подерутся между собой… Пустят кровь друг другу… Смотришь, а они из этой кровопролитной драки что-нибудь и выиграют…

Присутствовавшие на совещании проголосовали за войну, за новую драку с Советской Россией.

В октябре 1920 г. 3-я армия под руководством генерала Пермикина выступила вместе с петлюровской армией, взяв направление на Черкассы, а Булак-Балахович двинулся по маршруту Мозырь — Речица — Гомель[19]. Прежде чем ввязаться в драку с большевиками, балаховцы передрались с перемыкинцами. Донские казаки под командованием атамана Яковлева ограбили обоз генерала Пермикина. С этого скандала начался «блестящий» поход «русской армии», который лег в основу повести Савинкова «Конь вороной» — этой «панихиды по белому движению»[20].

В походе с Савинковым корреспондентом английской газеты «Таймс» двигался небезызвестный бывший английский резидент в Петрограде Поль Дюкс, а в колоннах находился другой английский шпион — Сидней Рейли. На первых порах армии Булак-Балаховича и Пермикина имели ощутимый успех.

Красноармейские части, бросая вооружение и боеприпасы, бессистемно отступали в направлении Минска. Противником были заняты Проскуров, Мозырь, Каменец-Каширский и ряд других населенных пунктов Белоруссии и Украины. На захваченной территории был установлен режим кровавого террора. Еврейские погромы, расстрелы ни в чем неповинных людей, разгромленные селения, стон и плач изнасилованных женщин — вот что принесли с собой балаховцы на «освобожденные» земли. Только в небольшом местечке Хайники Гомельской губернии балаховцы убили 150 евреев. Население, пережившее всевозможные режимы, в том числе и немецких оккупантов, с особым ужасом и ненавистью долго вспоминало «народно-добровольческую» армию Булак-Балаховича. Местные жители словом «балаховец» пугали малолетних детей.

Позором покрыл себя «революционер и демократ» Савинков, который не только побратался в походе с балаховцами, но и пытался на страницах своей газеты «За Свободу» опровергать все факты убийств и грабежей, учиненных балаховцами. Когда слух о еврейских погромах дошел до Варшавы и Парижа, Савинков в ряде статей писал, что ничего подобного в его армии не происходит, войска доблестно сражаются с большевиками и все эти слухи есть злобные наветы большевистской пропаганды. В то время, когда он отправлял свой очередной репортаж о «доблестных» бойцах Булак-Балаховича, его солдаты в Мозыре сняли с богатого еврея шубу и вместе с другими награбленными подарками преподнесли ее «борцу за демократию». В этой шубе Савинков потом щеголял в Париже[21].

В один из дождливых ноябрьских дней в Мозырь из Винницы на телегах прибыли полупьяные «белорусские министры» и тут же попросили у Савинкова денег. Он им отказал, тогда они пригласили Булак-Балаховича и долго с ним о чем-то беседовали. На следующий день генерал сообщил Савинкову, что «белорусский народ в лице министров предлагает стать ему начальником Белорусского государства».

Перед походом Савинков имел встречу с Пилсудским и заявил маршалу, что Булак-Балахович в случае взятия Минска может объявить себя руководителем Белоруссии. Пилсудский улыбнулся и ответил, что в «таком случае он выкинет его из Польши». О разговоре с Пилсудским Савинков рассказал Булак-Балаховичу. Тот быстро успокоился и больше о предложении «белорусских министров» не вспоминал.

Да и Минск балаховцы не взяли. Вскоре бандитские формирования были окружены конницей Г.И. Котовского и красноармейскими частями 4-й и 16-й армий. Неся большие потери, они вырвались из окружения и с тяжелыми боями ушли в Польшу, где по решению польского правительства были интернированы.

Необходимо отметить, что в это время на территории Польши находилось большое количество военнопленных красноармейцев. Второй отдел Генштаба Польши сообщал Французской военной миссии в Варшаве 14 ноября 1920 г., что на польской территории для советских военнопленных было создано шесть лагерей.

В лагере № 1, расположенном в Сщалько, содержались коммунисты и пленные командиры Красной армии. В нем насчитывалось 16 700 человек. В лагере № 2 в Вадовице содержалось 3000 пленных красноармейцев, а лагерь № 3, расположенный в Ланцуте, был пуст, пленных в нем не было. По-видимому, он был создан на случай массового пленения советских войск, но так и остался неиспользованным. В лагере № 4 в Пугулинце содержались 1000 пленных бойцов Красной армии. В лагере № 5 в Шипиорне близ города Калиша советских военнопленных не было, в нем располагалась интернированная армия генерала Б.С. Пермикина. В лагере № 6, который находился в местечке Зухуля (Померания), насчитывалось 3700 советских военнопленных, а в лагере, не имевшем номера, расположенном в местечке Дабе близ Кракова, содержалось 3600 человек.

Советские военнопленные использовались польскими властями на особо тяжелых работах как в сельских местностях, так и в городах. Всего было создано 90 таких рабочих отрядов, в которых насчитывалось 35 тысяч советских военнопленных. Кроме того, в ставке главнокомандующего польскими войсками в качестве денщиков и рабочих в прифронтовой зоне использовались почти 3000 советских военнопленных.

Общее количество пленных красноармейцев в Польше составляло около 78 000[22]. Судьба их трагична. Большинство из них умерло от голода и издевательств в лагерях. Цифры эти до сих пор скрываются польским правительством.

Эти люди оказались второсортны, необходимо было в первую очередь оказать помощь бандам Булак-Балаховича.

После неудавшегося похода Савинков возглавил «Русский эвакуационный комитет», который стал заниматься оказанием материальной помощи интернированным в Польше 20 тысячам солдат и офицеров русской армии.

2 декабря 1920 г. Савинков обратился к генералу П.Н. Врангелю с просьбой выделить необходимые средства в размере 5 миллионов французских франков, для того чтобы сохранить живую силу 3-й армии генерала Пермикина. В это время в составе армии насчитывалось до 10 000 штыков и шашек (свыше 4000 казаков), которые были разоружены на территории Польши.

Эта армия действовала на левом фланге украинцев, прикрывая их отступление, и, по мнению Савинкова, показала полную боеспособность и доблесть. В упорных боях потеряла до 25 процентов личного состава. Первоначальным ее намерением было пробиться на юг, на соединение с Врангелем.

В таком же положении находилась и армия генерала Балаховича. Недостаток средств не позволял полякам взять на себя содержание на солдатском пайке и уплату жалованья всем офицерам и добровольцам, ввиду этого армиям генералов Пермикина и Балаховича грозило интернирование, что должно было повлечь утрату ими боеспособности[23].

4 декабря 1920 г. с просьбой о получении материальных средств для содержания белогвардейских войск, интернированных польскими властями, Савинков обращается к Н.В. Чайковскому: «Русская народная добровольческая армия генерала Булак-Балаховича, взяв Мозырь, Речицу и достигнув Гомеля, вынуждена была отступить и за исключением около 1000 человек, не пожелавших сдать оружие и действующих ныне за большевистским фронтом в целях организации крестьянских восстаний, тоже ныне разоружена поляками.

Всего польскую границу перешло до 20 000 русских офицеров и солдат.

Польское правительство в принципе признало возможным конфинирование[24] членов обеих русских армий. Однако фактически только 5000 человек могут быть им конфинированы ввиду крайне тяжелого финансового и продовольственного положения Польши, остальные же имеют быть интернированными в концентрационных лагерях.

Такое интернирование вызовет неизбежно заболевания и моральное разложение частей.

Ввиду вышеизложенного единственным выходом из создавшегося положения может явиться материальная помощь со стороны, из расчета приблизительно по 2500 польских марок на человека в месяц сроком на 6 месяцев и 15 000 человек, то есть около 225 миллионов польских марок или от 6 до 10 миллионов французских франков.

Мною возбуждено ходатайство через генерала Нисселя перед французским правительством о том, чтобы армия генерала Пермикина, подчиненная в военном отношении генералу Врангелю, была приравнена к частям его армии и чтобы расходы, связанные с конфинированием ее, были уплачиваемы французским правительством.

Убедительно прошу Вас поддержать это ходатайство перед соответствующими властями. Удовлетворение его, не разрешая вопроса вполне, облегчит в огромной степени его разрешение. В том случае и при условии, что польское правительство возьмет на себя расходы по конфинированию 5000 человек.

Русскому политическому комитету предстоит озаботиться конфинированием лишь 5000 человек или приисканием для них работы, что сведет необходимую сумму до двух или трех миллионов французских франков. Убедительно прошу Вас не отказать помочь в изыскании этих необходимых средств, не упуская из виду, что, в случае отказа французского правительства на возбужденное мною ходатайство, конфинирование чинов обеих русских армий будет стоить, как это указано выше, до 10 миллионов французских франков»[25].

Аналогичная просьба последовала и к начальнику французской военной миссии в Польше генералу Нисселю.

«Вследствие разговора, который я имел честь вести с Вами 3-го сего декабря, я позволяю себе привлечь Ваше внимание на тот факт, что 3-я русская армия генерала Пермикина, которая перешла через польскую границу и должна быть интернирована, была подчинена генералу Врангелю и рассматривалась генералом Врангелем, Русским политическим комитетом в Польше и генералом Пермикиным как составная часть вооруженных сил Юга России, временно действующая на Западном фронте.

В связи с этим я позволяю себе просить Вас обратиться к соответственным властям в Париже с ходатайством об оказании материальной помощи чинам этой армии. И я решаюсь сделать это по двум причинам: во-первых, из-за того, что Польша, несмотря на все свое желание, не может взять на себя эту обязанность, а затем потому, что я знаю, что Франция, великодушная как всегда, взяла на себя благородную задачу попечения об остатках армии генерала Врангеля»[26].

Но Савинков не был бы Савинковым, если бы он посвятил себя только благотворительной деятельности. Главным для него все же оставалась борьба с «большевизмом».

В январе 1921 г. он создает при «Русском политическом комитете» (РПК) Информационное бюро во главе со своим братом Виктором Савинковым, которое занялось сбором сведений военно-разведывательного характера на территории Советской России. Его агенты, которые вербовались из бывших балаховцев, расползлись, словно тараканы, по огромной российской территории. Собранные ими сведения продавались 2-му отделу польского Генерального штаба и французской военной миссии в Варшаве.

Интересно то, что в это время можно было прекратить деятельность Савинкова. К Ф.Э. Дзержинскому несколько раз обращались добровольцы из бывших эсеров с предложением убить его. Однако их предложения не были приняты. В письме к Х.Г. Раковскому от 19 января 1921 г. Ф.Э. Дзержинский объясняет это следующим: «Я отклонял эти предложения, так как считаю, что такая авантюра нам никогда никакой пользы причинить не может, а может быть санкцией для их актов против наших товарищей»[27].

Таким образом, у Б.В. Савинкова оставалась возможность и дальше продолжать свою антисоветскую деятельность.

Агентура ОГПУ сообщала, что 15 апреля в гостинице «Брюль» состоялось секретное совещание по вопросу о ближайших активных действиях комитета. На этом совещании присутствовал представитель от кубанских и донских казаков, который приехал с докладом о подготовке на Дону и Кубани восстания. Было решено усилить агитацию в России и начать частичное выступление.

«Для этой цели в субботу, 30 апреля, предназначено отправить в Россию десять виднейших работников. Границу они должны перейти около Охотниково, где имеется 1000 вооруженных людей и где должен к ним присоединиться на ст. Олевск наш броневик, командир которого прислал письмо с предложением разобрать ему путь в тылу и когда он прикажет красноармейцам починить путь, то в это время небольшой отряд савинковцев должен сделать залп из леса, и броневик перейдет на их сторону. Кроме броневика имеется там еще наш батальон пехоты, который тоже перейдет к Савинкову во главе с командиром и комиссаром. В число лиц, намеченных к отправке в Россию, входят: Ангел, Кругликовский, какой-то ротмистр П.А.Янковский, полковник Сухоручко и десять офицеров, которые имеются в нейтральной зоне. В общем на этом совещании все сошлись на том, что пришло время начать более активные действия. Отношения Савинкова к польскому правительству самые хорошие, тем более что Савинков лично знаком с Пилсудским и пользуется его поддержкой. Материальные средства и деньги Савинков получает или от польского правительства или от французского, непосредственно из Парижа и местной секции помещиков. 28 апреля савинковской организацией высланы секретные приказы и инструкции в Брест-Литовск, где их ожидает Янковский в своем окружном управлении»[28].

Организация, возглавляемая Савинковым, становится не только серьезной политической силой — ее деятельность носит явно выраженный разведывательный характер. Учитывая это, 12 мая 1921 г. ВЧК направило всем особым отделам и губчека почтотелеграмму за № 2002/С, где описывалась антисоветская деятельность Савинкова. Сообщалось, что политической организацией, на которую опирался Савинков внутри Советской России, являлся «Союз Возрождения России». Он возник из отколовшихся от социалистических мелкобуржуазных партий элементов, которые открыто или тайно встали в ряды активных противников советской власти. Центральным ядром этого союза явились члены бывшей народно-социалистической партии во главе с Мельгуновым, Волк-Карачевским, Мякотиным и другими. К ним примкнули частью кадеты, активные меньшевики, правые эсеры и авантюристы вроде Алекинского, Мережковского, Зинаиды Гиппиус. У Деникина «Союз Возрождения» занимался пропагандой, издательством антисоветской и агитационной литературы и шпионажем. Кроме поддержки политической организации, Савинков развил энергичную деятельность по созданию военной организации внутри Советской России — того ядра, которое должно было поднять внутреннее восстание в подходящий политический момент. Деятельность эта выражалась в посылке в Россию весьма большого числа бывших офицеров царской армии, стремящихся вернуться на родину.

«Офицеры снабжаются николаевской валютой и документами и получают задание устроиться на советскую службу в каком угодно городе и известить своими средствами Савинкова о своем местонахождении. Учитывая усталость контрреволюционного офицерства от гражданской войны и желание вернуться на родину, Савинков рассчитывает, что лишь небольшая часть (20–30 %) его действительно будет активно работать против Советской власти, остальные же просто стремятся вернуться так или иначе на родину и активного участия в подготовке восстаний принимать не будут; в случае же переворота в первую очередь встанут на сторону восставших. Считаясь с возможностью легких провалов своей военной организации, Савинков употребляет весьма конспиративный прием при крупной организационной работе, именно не связывает пока посланных людей между собою, рассчитывая связать между собою в первую очередь лишь тех, которые пришлют лучшие донесения и которые таким образом будут несколько проверены»[29].

Для того чтобы обнаружить бывших офицеров, посланных Савинковым в Советскую Россию, органам ВЧК предлагалось тщательно следить за всеми вновь прибывающими якобы из плена или в отпуск от военной службы бывшими офицерами. Учитывая, что савинковцы при переходе фронта из Польши получали подлинные документы из числа отобранных пленных красноармейцев и служащих, необходимо было очень тщательно проверять всех, предъявляющих какие-либо документы Западного фронта Красной армии от мая до сентября 1920 г. Предлагалось следить за перепиской бывших офицеров в Польшу[30].

15 мая 1921 г. резидент ВЧК в Польше сообщил, что его сведения о количестве остатков белой армии на территории Польши после проверки подтвердились. Вся эта масса людей разбросана по всей Польше и в большинстве своем заключена в лагерях на положении интернированных. Составной их элемент по большей части аполитичный. У большинства большое желание выехать в Россию. Многие уже примирились с советской властью, и только страх перед наказаниями и репрессиями удерживали их в Польше.

Резидент сообщил также, что в последнее время в Варшаву начали приезжать офицеры врангелевской армии, которых помещали в бараках. Их моральное и материальное положение было очень скверно, жили на скудные пособия, выдаваемые здешней организацией белых, работы никакой получить не могли, вследствие этого вели жалкое существование. Из всей этой массы агенты Савинкова вербовали людей для своих подпольных работ в России и на Украине, но находили немногих. В противовес этой низшей категории эмигрантов высшие и привилегированные круги жили очень хорошо, в средствах не нуждались. Балахович, например, за один обед, устраиваемый в своем кругу, платил по шестьсот тысяч марок. Идейного элемента почти не было, за исключением Савинкова и пары лиц около него.

По словам резидента, Савинков стоял во главе Русского политического комитета в Польше, являясь его вдохновителем. Он исполнял все его дипломатические функции. Его брат, Виктор Викторович, руководил всей контрразведкой и техникой комитета.

«Центральное управление контрразведки Савинкова находится в Варшаве в гостинице «Брюль» и имеет свой отдел в нейтральной зоне около станции Охотниково, в местечке Рокитно. Отделом этим управляют Богинский и Янковский. Последний является комендантом всей нейтральной зоны. Вербовочное бюро и общежитие контрразведки находится в Варшаве по Хлодной улице, дом № 4, квартира № 14. Заведующим вербовочным пунктом является Авасюк, бывший капитан-артиллерист, киевлянин, проживает по Дикой улице. Кроме того, в Киеве имеется некий Стойкин, председатель Высшей военной инспекции, который работает для Савинкова. Видными, активными работниками Савинкова являются некий атаман Ангел, проживающий в Варшаве по Электоральной улице, дом № 17, и Кругликовский. Ангел ведет работу по направлению Чернигова. В Варшаве, на Праге [район Варшавы], имеется Русский комитет по оказанию помощи эмигрантам. Видными участниками в этом деле являются Любимова, как представительница Красного Креста, и князь Мещерский, заведующий Русским комитетом монархической организации. Савинковские агенты занимаются усиленной вербовкой людей для своих целей, которых концентрируют в Калише и Тарнове, а потом через Румынию с высадкой в Одессе отправляют в Россию. В нейтральной зоне в распоряжении Савинкова имеется около тысячи вооруженных людей и в других пунктах и лагерях всего около семи тысяч человек. Практикуется ими также посылка своих людей в наши красноармейские части под видом 24 бывших военнопленных. Документы для них берутся от умерших наших красноармейцев или пропавших. В этом деле провала не боятся, так как знают, что в России произошли крупные перегруппировки наших частей и кроме того имеют сведения, что возвращающихся наших пленных, если они не подходят под категорию отпускаемых в бессрочный отпуск, направляют в ближайший военный округ или губвоенкомат для дальнейшего направления в часть данного округа. Кроме означенного способа отправки своих агентов савинковская организация посылает их совершенно нелегально через нейтральную зону в направлении Ровно, через местечко Славуны, и в направлении Сарны, через Охотниково. В таком случае агентам выдаются бумаги беженцев, которые выдает некий Неклюдов, служащий в райкоэваке в г. Коростене»[31].

В это время были отправлены через границу на территорию России следующие лица: атаман Хведощеня (псевдоним «Креститель») и Ясинский — в Слуцкий уезд, атаман Монич и Голодок Прохор — в Борисовский уезд, атаман Гаврилов — в Бобруйский уезд. С Хведощеней и Ясинским направлялись два солдата, с Гавриловым один солдат. Всего было отправлено 8 человек. Отправлены они были через 2-й отдел 2-й армии (г. Лида).