Помоги проекту - поделись книгой:
— Конечно, сир.
Когда новый преторианский префект резким тоном отдавал стражникам приказы унести обезглавленные тела, кто-то позвал меня по имени.
— Аполлон, просыпайся.
Я распахнул глаза; надо мной стояла Калипсо. В комнате было темно, рядом в своей кровати похрапывал Лео.
— Скоро рассвет, — сказала волшебница. — Нам пора.
Я попытался сморгнуть остатки сна. Предсказание шара Агамеда всплыло у меня в сознании: «Аполлон вернёт её».
Я задумался, кого призрак имел в виду: Джорджину или другую девочку, которую я очень хотел найти.
Калипсо потрясла меня за плечо:
— Давай же! Для бога солнца ты просыпаешься очень медленно.
— Что? Где?
— Зоопарк, — сказала она. — Или ты хочешь остаться и заняться домашними делами?
Глава 12
КАЛИПСО ЗНАЛА, как меня мотивировать.
Мысль о том, чтобы снова драить туалеты, пугала больше, чем кошмары.
Было холодное раннее утро. Мы шли по тёмным улицам, оглядываясь в поисках вежливых толп блеммий-убийц, но нас никто не трогал. По пути я пересказывал Калипсо свои кошмары.
Имя К-О-М-М-О-Д я произнёс по буквам — на случай, если полная версия могла привлечь его внимание. Калипсо о нём никогда не слышала — ещё бы, она же проторчала на своём острове последние несколько тысяч лет. Вряд ли она знала многих из тех, кого не выносило на её берег. Она едва была в курсе, кто такой Геркулес (Что-то новенькое. Геркулес был чертовски охоч до внимания).
— Ты знаешь этого императора лично? — спросила она.
Я убедил себя, что не покраснел — просто ветер бил в лицо.
— Мы познакомились, когда он был ещё молод. У нас оказалось на удивление много общего. Но когда он стал императором… — Я вздохнул. — Ты знаешь, каково это. Слишком много силы и славы в слишком юном возрасте. Это вскружило ему голову, как и Джастину, Бритни, Линдси, Аманде, Амадею…
— Я никого из этих людей не знаю.
— Нам нужно уделять больше времени твоим урокам по поп-культуре.
— Пожалуйста, не надо.
Калипсо завозилась с застёжкой своей куртки. Сегодня она наверняка одевалась в полной темноте: на ней были потрёпанная серебристая парка (наверное, ещё тех времён, когда Эмми была охотницей), голубая футболка с логотипом Индианаполисских гонок, коричневая юбка до лодыжек поверх чёрных леггинсов и яркие фиолетово-зелёные спортивные туфли. Мэг МакКэффри бы одобрила её чувство стиля.
— А что тот Кукурузник с мечом? — спросила она.
— Литиерсис, сын короля Мидаса. Я не так много знаю о нём и о том, почему он служит императору. Остаётся только надеяться, что мы успеем выбраться из зоопарка прежде, чем он покажется. Не стремлюсь с ним сражаться.
Калипсо размяла пальцы, вероятно, вспоминая, что случилось в последний раз, когда она кому-то врезала.
— По крайней мере, твоя подруга Мэг от них сбежала, — заметила она. — Это хорошие новости.
— Возможно.
Хотел бы я верить, что Мэг восстала против Нерона. Что она наконец увидела правду о своём чудовищном приёмном отце и решила перейти на мою сторону, помочь мне в моих поисках и перестать отдавать мне дурацкие приказы.
К сожалению, я по собственному опыту знал, как тяжело разорвать нездоровые отношения. Сети Нерона слишком плотно окутали душу девочки. И если Мэг бежала, бесцельно, перепуганная, преследуемая приспешниками двух императоров… эта мысль меня не успокаивала. Я надеялся, что она может положиться хотя бы на своего друга Персика, но в моих видениях его не было.
— А Трофоний? — спросила Калипсо. — Ты часто забываешь, что кто-то твой ребёнок?
— Тебе не понять.
— Мы ищем опасного оракула, сводящего людей с ума. Дух этого оракула — твой сын, который, возможно, затаил на тебя злобу за то, что ты не ответил на молитвы и заставил его отрезать голову собственному брату. Такие вещи следует знать!
— Я много чего держу в уме! А мой смертный ум очень ограничен!
— Ну, хотя бы в этом мы согласны.
— Ну, подлей масла в огонь, — пробормотал я. — Я надеялся на совет, но ты бесполезна.
— Мой совет — перестань быть глутос.
Это слово на древнегреческом означает «ягодицы», только смысловой оттенок у него пожёстче. Я попытался придумать остроумный ответ, но перевод фразы «Про тебя я знаю, а я кто?» на древнегреческий от меня ускользал.
Калипсо потрепала оперение стрелы в моём колчане.
— Если ты хочешь совета, то почему бы тебе не спросить свою стрелу? Может, она знает, как спасти грифонов.
— Хм.
Мне не понравился совет Калипсо попросить совета. Я не представлял, как говорящая а-ля Шекспир стрела может помочь нам в поиске, но, с другой стороны, мне нечего было терять, кроме своего терпения. Если стрела будет слишком надоедливой, я всегда смогу выстрелить ею в глутос какого-нибудь чудовища.
Я вынул стрелу Додоны. И тут же у меня в голове раздался её звучный голос, отдавшийся дрожью в зажатом в моей руке древке.
— ЧУ, — сказала она. — УЖЕЛИ СМЕРТНЫЙ ДНЕСЬ ЯВИЛ БЛАГОРАЗУМЬЕ.
— Я тоже по тебе скучал, — сказал я.
— Она говорит? — спросила Калипсо.
— К сожалению, да. О стрела Додоны, у меня есть к тебе вопрос.
— СКАЖИ, НЕ МОЛЧИ.
Я рассказал о своих видениях. Наверняка я выглядел нелепо: мы шли по Вест-Мэрилэнд Стрит, а я разговаривал со стрелой. У местного конференц-центра я споткнулся и чуть не ткнул стрелой себе в глаз. Но Калипсо даже не засмеялась. За время нашего совместного путешествия она видела, как я строю из себя посмешище и похлеще.
Разговор со стрелой вышел долгим. Куда быстрее было бы просто выстрелить ею, но всё же я справился.
— ТЬФУ, — стрела в моей руке дрогнула. — СИЕ БЫЛ НЕ ВОПРОС, А ПОВЕСТЬ.
Я задался вопросом, уж не испытывает ли она меня, проверяя, как далеко может зайти, прежде чем я разломлю ей надвое. Я давно бы так сделал, если бы не боялся, что две части говорящей стрелы будут в унисон давать мне плохие советы.
— Очень хорошо, — сказал я. — Как нам найти грифонов? Где Мэг МакКэффри? Как нам победить здешнего императора, освободить его пленников и снова вернуть контроль над Оракулом Трофония?
— СИХ ВОПРОСОВ НЕ СЧЕСТЬ, — высокомерно заметила стрела. — А МУДРОСТЬ МОЯ НЕ ИЗРЕКАЕТ ПРОСТЫХ ОТВЕТОВ ПОДОБНО ГУГЛУ.
Да, стрела определённо искушала меня разломать ее.
— Тогда давай начнём с простого. Как нам освободить грифонов?
— ПОСЛЕДУЙ В ЗООПАРК.
— Да мы уже туда идём.
— ОТЫЩИ УКРЫВИЩЕ ГРИФОНОВ.
— Но где? И не говори, что в зоопарке. Где именно в зоопарке Индианаполиса держат грифонов?
— ПРЕЖДЕ СЫЩИ ЧУХ-ЧУХ.
— Чух-чух.
— СИЕ БЫЛО ЭХО?
— Ладно! Будем искать чу… поезд. Когда найдем грифонов, как мы их освободим?
— ЧУ, КРОШКОЙ-КАРТОШКОЙ ОБРЯЩЕШЬ ЧУДИЩ ДОВЕРЬЕ.
— Крошкой-картошкой?
Я ждал, что стрела уточнит свой совет или снова съехидничает, но она молчала. Раздражённо хмыкнув, я снова сунул её в колчан.
— Знаешь, — сказала Калипсо, — я слышала только твои реплики, а они здорово сбивают с толку.
— Полный разговор был ничуть не лучше, — заверил её я. — Что-то про поезд. И маленькую картошку.
— Крошка-картошка — это еда. Лео… — Калипсо запнулась на этом имени. — Лео она нравится.
Мой обширный опыт общения с женщинами подсказал мне, что Калипсо не то раскаивается после вчерашней ссоры с Лео, не то очень эмоционально относится к крошке-картошке. Я решил не уточнять, какая причина была верной.
— В чём бы ни было дело, я не ведаю… — опять эти шекспировские обороты. — Не знаю, что значит совет стрелы. Может, на месте станет понятнее.
— Это ведь так часто случается, — ответила Калипсо. — Мы оказываемся на новом месте, и всё вдруг становится понятнее.
— Ты права, — вздохнул я. — Но толку от этого не больше, чем от стрелы. Идём дальше?
Мы перешли Уайт-Ривер, Белую реку, по мосту Вашингтон-Стрит. Несмотря на название, белой река совершенно не была. Лениво текущая в её широком русле меж цементных стенок вода была скорее коричневой. Она вяло оббегала островки раскидистых кустов, напоминающих прыщи (с которыми мне довелось познакомиться куда ближе, чем хотелось бы). Я почему-то вспомнил римский Тибр — ещё одна впечатляющая, но давно заброшенная река.
И всё же на берегах Тибра творилась история. Подумав о том, каковы могут быть планы Коммода на этот город, я вздрогнул. Если каналы, которые я видел в его тронном зале в своих видениях, текли из Уайт-Ривер, его логово могло быть совсем близко. Что означало, что его новый префект Литиерсис мог быть уже в зоопарке. Я ускорил шаг.
Индианаполисский зоопарк был скрыт в парке неподалёку от Вест-Вашингтон. Перейдя пустую парковку, мы направились к главному входу, бирюзовая вывеска над которым гласила: «ДИЧАЙШЕ МИЛЫ!»
На мгновение я подумал, что в зоопарке узнали о моём прибытии и решили меня поприветствовать, но потом сообразил, что речь шла о коалах. Будто коалам нужна реклама!
Глядя на закрытые кассы, Калипсо нахмурилась.
— Здесь никого. Тут всё заперто.
— В этом и смысл, — заметил я. — Чем меньше вокруг смертных, тем лучше.
— Но как нам попасть внутрь?
— Вот бы кто-нибудь мог управлять духами ветра и перенести нас через забор.
— Вот бы какой-нибудь бог мог нас перенести. Или щёлкнуть пальцами и призвать грифонов.
Я сложил руки на груди.
— Начинаю припоминать, почему мы сослали тебя на тот остров три тысячи лет назад.
— Три тысячи пятьсот шестьдесят восемь лет. Было бы дольше, будь на то твоя воля.
Я не собирался снова заводить эту шарманку, но Калипсо первая начала.
— Ты была на тропическом острове с девственными пляжами, воздушными слугами и богато обставленной пещерой.
— И это мешало Огигии стать тюрьмой?
Я ощутил искушение сокрушить её божественной силой… которой у меня, впрочем, не было.
— Так ты не скучаешь по острову?
Она моргнула, будто я бросил ей в глаза песок.
— Я… нет. Не о том речь. Я была в изгнании. У меня не было нико…
— Да ладно! Хочешь знать, что такое настоящее изгнание? Я в третий раз стал смертным. Лишился всех сил. Бессмертия. Я могу умереть, Калипсо.
— Как и я, — огрызнулась она.
— Да, но ты сделала выбор, пойдя с Лео. Ты отказалась от бессмертия ради любви! Ты ничем не лучше Гемитеи!
Я и не понимал, как сильно злюсь, пока не выплеснул свой гнев. Мой голос эхом отдался на пустой парковке. Где-то в зоопарке недовольно пискнула разбуженная тропическая птичка.
Выражение лица Калипсо стало жёстче.
Поделиться книгой: