Помоги проекту - поделись книгой:
В тот же год новый римский папа Стефан V в письме к Святополку, подлинность которого, однако, недостоверна, изменил позицию святейшего престола по отношению к славянскому языку на прямо противоположную, запретив его использование при богослужениях. Сам Святополк в этом вопросе был на стороне Вихтинга, и ученики двух славянских апостолов были изгнаны из Моравии. Им пришлось найти себе убежище в Болгарии, где они во многом способствовали христианизации этой совсем недавно обращенной в христианство страны и окончательному принятию славянского языка болгарами. Их Народное собрание в 893 г., которое утвердило сына Бориса Симеона как правителя Болгарии[4], также признало славянский язык официальным языком болгарской церкви. С созданием славянских школ эта страна стала на последующие века важным культурным центром, в котором быстро развивались славянская литература и религиозная жизнь.
Но в Моравии результаты деятельности святых Константина и Мефодия тоже не исчезли полностью. И хотя так называемые Предания Паннонии, прославляющие их деятельность, могут содержать некоторые преувеличения, есть высокая вероятность того, что их миссионерская деятельность достигла даже польских племен в верховьях Вислы – территории, которая временно входила в сферу влияния Великой Моравии. Явно выраженные следы сохранения кирилло-мефодиевских традиций и богослужения на славянском языке можно встретить в Чехии и даже Польше.
Однако с политической точки зрения власть Моравского государства была обречена уже к концу правления Святополка. В 892 г. епископ Вихтинг, которого он пытался умиротворить, делая ему уступки в церковной области, открыто перешел на сторону германцев и стал канцлером короля Арнульфа. Два года спустя Святополк умер, и во время последовавшей за этим гражданской войны между его сыновьями папа римский Формоз, вероятно по просьбе Мой-мира II, послал папскую миссию в Моравию, которая попыталась реорганизовать независимую церковь и подчинить ее напрямую Риму. Встретив сопротивление баварского духовенства и их короля, эта акция провалилась не только потому, что великих славянских апостолов больше там не было, чтобы поддержать ее, но и ввиду полного распада Моравского государства.
Вторжение венгров и проблема преемственности румын
Несмотря на преимущественно славянский характер Центрально-Восточной Европы, трудно переоценить роль некоторых неславянских народов в истории этого региона. В его северной части племенам балтов, уже сыгравшим важную роль в доисторические времена, суждено было влиять на историю этого региона только в конце Средних веков. Историческая деятельность мадьяр (венгров) – единственных азиатских захватчиков, которые, несмотря на свое происхождение, были включены в европейское сообщество, – началась гораздо раньше. Неотделимая от истории славян, их судьба была так же тесно связана с развитием другого неславянского народа в Дунайском регионе – румын. Из европейских народов, подобно балтам, румыны всегда гордились своим происхождением от римских колонистов, которые, несмотря на все превратности последующих веков, остались на территории бывшей римской провинции Дакии. Однако венгры, как называли мадьяр их соседи, всегда оспаривали эту теорию о преемственности румын, которая является одной из самых дискуссионных проблем в истории Центрально-Восточной Европы.
Сами мадьяры были одним из угорских племен, близкородственным финнам, которое в первых веках христианской эры переселилось с Урала в район Северного Кавказа, а оттуда – в степи к северу от Черного моря. Будучи тесно связанными с хазарами на протяжении 300 лет и признавая власть их кагана, мадьярские кланы, хотя и не были очень многочисленными сами, правили местными племенами того региона – славянскими и иранскими. Но, несмотря на взаимное влияние, они так и не ославянились, как болгары.
В то время как последние двигались к низовьям Дуная и на Балканский полуостров, в VIII в. мадьяры уже расширили свои владения в северном направлении. Приблизительно в 840 г. под предводительством их герцога Олома (Альмоша) они заняли Киев, вероятно по соглашению со своими хазарскими властителями. Однако вскоре в Киеве появились первые вожди викингов, и около 878 г. власть мадьяр на Днепре закончилась[5]. Под давлением викингов с севера и потерпев поражение от печенегов – нового азиатского племени, двигавшегося с востока, большинство мадьяр отправилось на запад к Карпатским горам.
Согласно румынскому преданию, по обеим сторонам этих гор они нашли общины, созданные потомками римских поселенцев, пережившими несколько волн азиатских захватчиков, включая нашествие мадьяр, которые проникли через Трансильванию на ту часть Среднедунайской равнины (низменности), которая в будущем станет Венгрией. Венгры защищают ту точку зрения, что группы румын, представленные валахскими скотоводами с Балкан, постепенно просочились на ничейные земли Валахии и Трансильвании гораздо позже, хотя последние были сначала заселены мадьярами и родственным им племенем шеклеров вскоре после оккупации ими Среднедунайской низменности. Однако этот вопрос приобрел историческое значение только в конце Средних веков, а традиционно признанной датой заселения мадьярами Паннонии считается 896 г. Под предводительством Арпада – основателя их национальной династии – они надолго заняли низменность по обоим берегам среднего течения Дуная и полностью вытеснили славянское население.
Став ближайшими соседями германцев, которые наступали с запада через альпийские долины, венгры навсегда разделили южных славян – словенцев, хорватов и сербов, равно как и ославянившихся болгар, и западных славян (чехов, поляков и других). К тому же славянское население, которое оставалось к югу от Карпат, особенно словаки, более чем на тысячу лет попало под власть венгров и таким образом было отделено от их ближайших родичей – чехов.
Едва ли необходимо подчеркивать последствия этих фактов для всего последующего течения истории славян и Центральной Европы. В тот момент появление мадьяр (венгров) и их долго длившееся завоевание в конечном счете разрушили Моравское государство, большая часть которого в дальнейшем стала Венгрией. 906 г. обычно считают переломной датой. До и после этого года мадьяры, следуя примеру аваров, совершали набеги на соседние территории, которые они фактически не завоевывали. Эти территории включали не только собственно Моравию, но и юго-восточные пограничные районы Германии. Мадьяры проникли даже до итальянской границы и вглубь Баварии[6] – именно там их стремительное продвижение было остановлено сначала в 933 г. королем Германии Генрихом I и, наконец, в сражении при Аугсбурге в 955 г. королем Оттоном I за несколько лет до того, как он стал императором Священной Римской империи.
И только в конце все того же X в. язычники-мадьяры завершили формирование своего нового государства и в годы правления князя Гезы – одного из преемников Арпада – были обращены в христианскую веру, главным образом с помощью германских миссионеров. Однако необычной была быстрота, с которой этот чужеземный народ – кочевники по происхождению – интегрировался в христианское европейское сообщество и впитал западную культуру. Вскоре этот народ стал одним из тех аванпостов культуры в регионе, где в предыдущие века сталкивались противоречивые тенденции ее развития. Это наступление латинского католического Запада в направлении Юго-Восточной Европы имело особое значение в момент, когда влияние Византии, быстро таявшее в Венгрии, достигло своих самых дальних северо-восточных границ, проникнув на обширные территории другого нового государства, которое чужеземные захватчики-германцы основали на пограничных территориях изначально славянской родины и которое в будущем должно было стать Россией.
По суше, через территорию Болгарии и будущей Румынии, и особенно через Черное море Восточная Римская империя, отрезанная вместе с южными славянами от Центральной Европы языческой, а позднее католической Венгрией, в военное и мирное время поддерживала связь с далекой территорией восточных славян, которой суждено было стать боковой ветвью православного христианского мира.
Норманны в Восточной Европе
Роль норманнов в истории Западной Европы хорошо известна и действительно имеет важное значение. Но именно в Восточной Европе их экспедиции и завоевания имели особенно далекоидущие долговременные последствия, так как появление скандинавских викингов – так называемых варягов – связано с происхождением славянского государства, которое в будущем станет самым большим и сильным, – России.
Однако вся история в том виде, в каком она подробно изложена в первой русской летописи, ставит больше спорных вопросов, чем любая другая европейская история. Легендарный Рюрик, которого призвали восточнославянские и финские племена Новгородской земли и который, согласно летописи, прибыл из Скандинавии в 862 г., был идентифицирован как Рёрик Ютландский – датский конунг, упоминаемый в западных источниках того времени. И все, что мы знаем о нем, делает весьма возможным то, что он действительно предпринял экспедицию в Новгород, вероятно в период между 854 и 856-м гг., и там создал государство, которое под его руководством вскоре расширилось на юг вдоль водного пути «из варяг в греки» – Двины и Днепра. Но также известно и то, что задолго до Рюрика викинги из Швеции появлялись на территории, которая теперь является Россией, и на Черном море, используя сначала более длинный путь по Волге и Дону.
Посланцы этих русов шведского происхождения по пути из Константинополя прибыли в 839 г. в Ингельхайм в Германии, откуда их отправили на родину к их кагану (так назывался их правитель по образцу хазар) по приказу императора Людовика I. А в 860 г. флот русов совершил первое нападение на Византийскую империю, но понес большие потери благодаря мужественной обороне столицы империи под руководством Фотия. Это все установленные факты, и также вполне вероятно, что этот первый Русский каганат имел свою столицу где-нибудь в районе Азова, возможно в Тьмутаракани на восточном берегу Керченского пролива, где русские, сначала приехавшие как купцы, а затем как завоеватели, добились для себя независимости от Хазарского каганата в начале IX в.
Напротив, очень сомнительно, что название
Согласно первой из этих двух школ, именно норманны принесли название Русь из Скандинавии и сыграли решающую роль в образовании Русского государства, дав племенам восточных славян их первую политическую организацию и оставаясь их настоящими вождями на протяжении IX и X вв. «Антинорманисты» умаляют эту роль до периодического сотрудничества различных групп викингов, которые на протяжении этих веков, а возможно, и раньше прибывали в страну славян, где уже использовалось название Русь, которое было местного происхождения. Это сотрудничество с опытными воинами было, наверное, ценным, но сравнительно небольшое количество этих викингов, включая династию, основанную Рюриком, ассимилировалось и ославянилось.
Антинорманнская школа, несомненно, способствовала конструктивному пересмотру излишне упрощенного повествования, изложенного в летописи, составленной в XI в. Но кажется невозможным оспаривать норманнскую инициативу в создании одного или более «русских» государств и процессе объединения многих племен, на которые были разделены восточные славяне. Сам факт того, что благодаря этому процессу все эти племена, перечисленные летописцем, получили общее название, едва ли можно переоценить, каким бы ни было его происхождение.
Это постепенное слияние под властью одной норманнской династии и использование общего названия
Племя словен в Новгородском регионе, которое первым попало под власть Рюрика, на самом деле является русским в особенном великорусском смысле этого слова и сыграло выдающуюся роль в колонизации окрестных финских земель задолго до того, как в истории появилась Москва. Продвигаясь через территорию кривичей, которые, будучи ответвлением полочан в Полоцком регионе, станут в будущем белорусами, норманны под предводительством двух бояр Рюрика, Аскольда и Дира, спустились вниз по течению Днепра и, пройдя между дреговичами и древлянами на западе и радимичами и вятичами на востоке – все эти племена были завоеваны чуть позже, – попали на территорию полян вокруг Киева. Вероятно, около 858 г. они установили свою власть в этом важном центре, который все еще платил дань хазарам. 20 лет спустя Олег, который после смерти Рюрика правил от имени малолетнего Игоря, завладев городами в верхнем течении Днепра, включая Смоленск, хитростью захватил Киев. Аскольд и Дир были убиты, и вся территория от Новгорода до Киева была объединена под властью одного варяжского правителя.
Племена Киевского региона, без сомнения, являются предками современных украинцев – и не только поляне, но и их западные соседи – дулебы на Волыни (поэтому их иногда называют волынянами), равно как и северяне, жившие на восточном берегу Днепра. Древляне, вероятно, тоже принадлежали к той же этнической и лингвистической группе, но дреговичей, живших к северу от них, можно скорее ассоциировать с будущими белорусами, в то время как радимичи вместе с вятичами, расширявшие свои владения в бассейне Волги, были главной составляющей будущей великорусской народности. «Украина» была еще не тем названием, которое стало обозначать регион по обоим берегам нижнего течения Днепра с XVI в., а общим обозначением любого пограничного региона. Типичными жителями приграничья, жившими к югу от полян в степях между ними и Черным морем, были уличи и тиверцы – два племени, которые, как обычно считают, принадлежали к той же группе, хотя они, вероятно, смешивались с народами азиатского происхождения, мигрировавшими через эти «ворота» в направлении Венгрии и Балканского острова.
Для Киевского государства поистине жизненно важно было сохранить контроль над этими степями как необходимую базу для любого дальнейшего продвижения в направлении Константинополя по суше или морю. Уже в начале X в., когда мадьяры покинули эту территорию, чтобы расселиться в Закарпатье, эта цель была, по-видимому, достигнута. Фактически Олег, который вскоре после захвата Киева завоевал древлян, а также северян – последние формально подданные хазар, – в 907 г. предпринял первый военный поход на Византию. Тиверцы среди других племен тоже участвовали в этом походе. Подробности осады Константинополя, вероятно, относятся к разряду легенд, но русская летопись (Повесть временных лет) содержит в том числе рассказ о русско-византийском договоре, заключенном в том же году, и полный текст дополнительного соглашения 911 г. Русские получили огромную контрибуцию, а их торговым отношениям с Византией способствовали подробно оговоренные условия на основе полного равенства.
Через год или два Олег умер, и его преемником стал внук Рюрика Игорь. При нем набеги варягов достигли Анатолии и Закавказского региона. Будучи достаточно силен, чтобы подавить восстание древлян, Игорь, однако, потерпел серьезные неудачи в своих дерзких экспедициях, и другой тюркский народ, печенеги, или пацинаки, впервые вторглись в Киевское государство и вскоре стали постоянной угрозой его безопасности. Тем не менее к концу своего правления в 944 г. Игорь, как и его предшественник, организовал военный поход против Византийской империи. Он даже использовал орду печенегов в качестве своего подкрепления. Но он достиг только Дуная, а мирный договор, заключенный на следующий год и бывший менее выгодным для русских, в своих подробно прописанных торговых условиях включал политический договор, направленный против хазар и волжских булгар. Поэтому также возможно, что правитель тьмутараканских русских, который был особенно заинтересован в отношениях с этими народами, находился среди князей, которые, помимо «великого князя» Игоря, заключали этот договор. Но даже киевские земли были, очевидно, еще не полностью объединены под его властью, и в 945 г. Игорь был убит древлянами, у которых он вымогал дань в повышенном размере.
Отомстив за смерть Игоря, его вдова Ольга, которая, возможно, была славянского происхождения, несмотря на скандинавское имя, в течение нескольких лет правила от имени их сына Святослава – первого представителя варяжской династии, который получил славянское имя. Ольга улучшила управление Киевским государством и первой поняла, что, для того чтобы войти в содружество европейских государств, его нужно обратить в христианство. В договоре 945 г. уже упоминаются «христиане-русы», помимо языческого большинства, и именно из Византии со времен Фотия христианская вера стала распространяться среди и славянского населения, и его норманнов-правителей. Но Ольга, вероятно крещенная в Киеве в 955 г., хотела добиться для своей страны автономной церковной организации и с этой целью вела переговоры как с восточным, так и западным христианскими мирами, как это делали болгары до своего обращения в христианство. И хотя в X в. еще не было раскола, разделившего Рим и Византию, этот вопрос имел самое важное значение для будущего.
В первый раз Ольга поехала в Константинополь в 957 г., где ее торжественно принял император Константин Порфирородный. Однако, вероятно, не было достигнуто никакого соглашения, так как два года спустя она отправила своих послов к германскому королю Оттону I с просьбой прислать епископа в Киев. Это случилось до коронации в 962 г. Оттона папой римским как императора Священной Римской империи, но, как бы там ни было это привело бы Россию под власть папы и влияние Запада. Как и в случае с моравской церковью почти сотней лет раньше, это было бы германское влияние. Однако в таком случае это казалось менее опасным с политической точки зрения из-за большого расстояния между двумя странами, разделенными всеми западными славянами. Тем не менее, когда после трудностей, которые, вероятно, и возникли из-за такого расстояния, немецкий монах, посвященный в епископский сан, в конечном счете прибыл в Киев, он не был там принят, и в 962 г. ему пришлось вернуться.
В то время когда Оттон I был занят своими имперскими планами в Италии, Киевом уже правил сам Святослав. Так что неудача в создании в Киеве католической церковной организации была вызвана не только проблемой ее автономии, но и отсутствием заинтересованности в ней князя, в котором проявились все отличительные черты викинга-язычника. Его честолюбивые устремления были сначала направлены на Восток, где во время двух военных походов в 963 и 968 гг.[8] он разгромил Хазарский каганат. Но он оказался не способен контролировать эту обширную территорию, которая теперь была открыта для новых вторжений из Азии. Вступив на землю Тьмутаракани, после того как разбил волжских булгар и с боями прошел через Хазарию и Северный Кавказ, он вскоре оказался вовлеченным в проблемы Византии и Балкан в период между своими двумя восточными кампаниями. Несмотря на опасность со стороны печенегов, угрожавших Киеву, его интересовало главным образом завоевание Болгарии на Дунае, где он хотел основать свою столицу. Однако в конечном счете и болгары, и греки объединились против него, и в 971 г. после нескольких поражений ему пришлось оставить свои притязания[9]. В следующем году по пути в Киев он был убит печенегами.
Походы Святослава задержали обращение в христианство Киевского государства. Однако норманны, которые сделали такой огромный вклад в основание этого государства, были уже практически ассимилированы восточнославянским населением, которое теперь было готово присоединиться к другим славянам, западным и южным, и вступить в европейское сообщество. Поэтому конец X в. является периодом решающего перехода всей Центрально-Восточной Европы от предыстории к ее средневековому развитию в группе независимых христианских государств на границах как Восточной, так и восстановленной Западной империи и их соответствующих сфер влияния.
Часть вторая
Средневековые традиции
Глава 4
Наследие X в
Западные славяне
Почти все европейские государства, которые входили в христианское сообщество в Средние века, можно проследить до X в. Это справедливо и для западного, и восточного христианских миров, которые еще не были разделены никаким окончательным расколом. Единственное различие состоит в том, что Восточная Римская Византийская империя имела гораздо более древние традиции, но без возможностей политического расширения, в то время как Западная Священная Римская империя, «переданная» в 962 г. германским королям, была фактически новым образованием, служившим целям германского империализма.
Эти цели включали господство над Италией и экспансию на восток, направленную главным образом против западных славян. После краха Моравского государства ближайшими соседями германцев к северу от мадьяр были чехи в Богемии (Чехии) и славянские племена между Эльбой-Зале и Одером-Нейсе. Завоевание последних, упорствовавших в своем язычестве и так и не достигших какого-либо политического единства, вызвало появление пограничных зон, которые были созданы на их территории для наступления на границы Польши, которая тоже все еще была языческой, но уже объединенной под властью династии Пястов.
Когда между поляками и германцами произошло первое вооруженное столкновение – вероятно, это случилось на следующий год после коронации императора Оттона I, – князья из династии Пржемысловичей, объединившие чехов, уже приняли и католицизм, и власть германцев. Решающим в этом отношении оказалось правление святого Вацлава, убийство которого в 929 г. было в значительной степени результатом антигерманского движения, но на самом деле не изменило ситуацию. С одной стороны, корона святого Вацлава осталась символом государственного суверенитета Чехии (Богемии), но с другой – его брат и преемник Болеслав I тоже должен был признать феодальное главенство короля Германии, так что после 962 г. его государство, естественно, стало частью Священной Римской империи. Однако степень этой зависимости оставалась спорным вопросом, которую часто связывали с положением Польши и планами сотрудничества между двумя западными славянскими державами.
С самого начала Польша решила оставаться вне империи, и, чтобы избежать давления со стороны Германии, в 966 г. князь Мешко I (р. ок. 922 – ум. 992) добровольно крестил свою страну после своей женитьбы на дочери князя Богемии (Чехии) в предыдущем году. Первый христианский правитель Польши попытался ограничить политическое влияние империи данью, которую он согласился выплачивать с части своей территории. Он также хотел, чтобы первая польская епархия, основанная в Познани, находилась в прямом подчинении папскому престолу, в то время как отдельная епархия, созданная в Праге в 973 г., почти 400 лет оставалась под властью германского архиепископа Майнцского.
Вместе с князем Богемии Болеславом II, который унаследовал престол своего отца в 967 г., Мешко I даже вмешивался во внутренние дела Германии после смерти первых двух императоров – Оттона I и Оттона II. Он завязал отношения с некоторыми соседними немецкими маркграфами и женился на дочери одного из них после смерти своей жены-чешки. Но ни Польша, ни Чехия не могли оказать поддержку другим западнославянским племенам в их отчаянном сопротивлении германскому завоеванию, а совместные действия обеих стран страдали от недостаточной согласованности и территориальных споров. Точно неизвестно, какой регион Мешко I отнял у Чехии в последние годы своего правления. Вероятнее всего, это был Краков, а также часть Малой (Южной) Польши, которую временно занимали чехи. Однако в 981 г. он лишился региона, расположенного к востоку от нее (в настоящее время он называется Восточная Галиция), который отошел Владимиру Киевскому. Его собственный интерес лежал в противоположном направлении. Из Великой Польши – первоначального центра государства в районе Гнезно и Познани – он дошел до балтийского побережья, объединил близкородственное племя поморян с поляками и наладил контакты со скандинавским миром.
Под конец жизни он отдал свое царство, которое на момент принятия им христианства уже считалось самым крупным и лучше всего организованным славянским государством, непосредственно под власть папы римского. Этот дар в виде Польши, простиравшейся от устья Одера до границ Балтийской Пруссии и Киевской Руси, был самой лучшей гарантией ее независимости, которую Мешко I, вероятно, хотел подтвердить, получив королевскую корону.
Его дела завершил его сын Болеслав Храбрый, блистательное правление которого началось в 992 г. с укрепления единства Польши, главной целью которого было обеспечение ее полностью независимого и даже лидирующего положения в Центрально-Восточной Европе.
Болеслав сначала надеялся осуществить свои планы при дружеском взаимодействии с молодым императором Оттоном III, у которого было поистине универсальное, наднациональное представление о Священной Римской империи, объединяющей на равных условиях Италию, Галлию, Германию и
Политические решения конгресса в Гнезно сделали Болеслава, как и его отца – бывшего
Этот план включал решение двух проблем. Болеслав хотел прежде всего спасти от власти Германии и включить в свое королевство как можно больше славянских территорий, расположенных между Германией и Польшей, поэтому в 1002 г. он оккупировал Лужицу и Мейсен, где остатки славянского населения сохранились до наших дней. Даже еще более важной была идея замены немецкого влияния в Чехии на власть Польши. Вмешиваясь во внутренние распри среди членов династии Пржемысловичей, на следующий год Болеслав вошел в Прагу, и создание общего Польско-Чешского государства казалось более осуществимым, чем в любой более поздний период истории.
Но Генрих II ответил объявлением войны, которая с двумя перемириями длилась 16 лет. Окончательный мир был заключен в 1018 г. в Будишине (Баутцен) – столице Лужицы, которая осталась под властью Болеслава. Однако ему не удалось заполучить какие-либо другие славянские земли между Одером и Эльбой, где самое сильное племя, лютичей, даже сотрудничало с немецкими захватчиками, подготавливая тем самым для себя свою окончательную судьбу. Также в Чехии существовала немецкая группировка, и Чехию полякам пришлось оставить в 1004 г. Болеслав сохранил только Моравию, так что государство Пржемысловичей оказалось временно разделено между империей и Польшей.
В 1013 г. в разгар войны с Германией перед Польшей впервые встала угроза совместных действий ее западных и восточных соседей, так как император возобновил былые отношения Германии с Киевским государством. Вероятно, это была одна из причин, по которым Болеслав немедленно после заключения Будишинского договора решил вмешаться во внутреннюю борьбу сыновей Владимира Киевского и поддержать того из них, который женился на его дочери. Когда он захватил Киев в том же 1018 г. и установил власть своего зятя Святополка, казалось, что даже восточные славяне войдут в федерацию Болеслава. В сообщении, которое он отправил из Киева обоим императорам, Генриху II Немецкому и Василию II, в Константинополь, была четко изложена его цель – оставить всю Центрально-Восточную Европу свободной от любой имперской власти.
Влияние Болеслава достигло границ с Литвой, где в 1009 г. был убит еще один миссионер, пользовавшийся его поддержкой, – его сторонник в Германии святой Бруно, а также Венгрии, хотя очень сомнительно, чтобы он когда-нибудь объединил какие-то словацкие территории с Польшей[10]. Его коронация как первого короля Польши, которая с одобрения папы состоялась незадолго до его смерти в 1025 г., окончательно утвердила положение Польши как независимого члена европейского сообщества.
Предание о короле Болеславе I Храбром сохранялось на протяжении всей истории Польши, хотя уже при его сыне и преемнике Мешко II (1025–1034), коронованном сразу же после смерти его отца, Польша утратила свое лидирующее положение и вступила в глубокий внутренний кризис, который открыл двери германской интервенции. Утрачены были также и первые территориальные приобретения короля – Лужица и Моравия; первая попала под власть Германии, а последняя была возвращена Чехии. Несмотря на яростное, но неорганизованное сопротивление, славянские племена к западу от Польши были поглощены империей, которая также продолжала включать в свой состав государство Пржемысловичей.
Баланс сил между Чехией и Польшей, однако, совершенно изменился в годы – и после них – злополучного правления Мешко II. Его современник Бржетислав I не только завоевал польскую провинцию Силезию, которая стала объектом бесконечных споров между двумя соседними государствами, но и попытался объединить их, но на этот раз под властью Чехии. Несмотря на вторжение в Польшу в 1038 г., его план имел даже еще меньше шансов на успех, чем политические идеи Болеслава I Храброго, и первый период истории западных славян закончился созданием двух государств, разделенных частыми распрями, враждебными их общим интересам – противостоянию давлению Германии. Однако оба государства оставались центрами славянской культуры, которая быстро развивалась в тесном контакте с западным христианским миром, включая далекие римские провинции. Влияние Германии было, естественно, гораздо сильнее в Чехии, где немецкая колонизация началась гораздо раньше, в то время как Польша, так и не включенная в империю, вновь обретала свободу действий после каждой попытки вмешательства со стороны ее соседей.
Только территория Поморья вдоль балтийского берега, тщательно контролируемая Мешко I и его сыном, не была еще полностью объединена с остальными польскими землями. Туда не могла дойти немецкая экспансия, пока близкородственные славянские племена между Одером и Эльбой с переменным успехом боролись за свою свободу.
Восточные славяне
Задокументированная история Киевского государства, в которой все восточные славяне были объединены под властью династии норманнского происхождения, началась задолго до консолидации Чехии и Польши благодаря главным образом давним контактам с Византийской империей. Но обращение в христианскую веру – необходимое условие для включения любой страны в европейское сообщество – было отложено здесь на гораздо более долгий срок. Даже князь Владимир – сын Святослава, преемником которого он стал после нескольких лет внутренних распрей, начал как языческий правитель, как и его предшественники. И только в 988 г. он решил принять крещение вместе со своим народом. Позднее он стал святым Восточной (православной) церкви.
В конечном счете Владимир обратил в христианство русских – как своих скандинавских викингов, так и племена восточных славян, известных как
Но несмотря на периодически возникавшие отношения с Римом и Западной империей, которые имели место в политике Владимира даже после его обращения к Византии, эта политика теперь определялась необходимостью урегулирования различных проблем, вызванных сотрудничеством с Василием II – могущественным греческим императором, сестру которого он взял в жены через год после крещения. Договор был заключен в Херсонесе (Корсуни) – древнегреческой колонии в Крыму, которую Владимир осадил и захватил в 988 г. Когда давление, которое он таким образом оказывал на императора, дало свои плоды и свадьба с Анной состоялась, Владимир вернул город Василию II, и у Киевского государства больше никогда не было никаких постоянных форпостов на берегах Черного моря. Однако, по-видимому, в том случае Владимир объединил свое княжество с городом Тьмутаракань, расположенным по другую сторону Керченского пролива, который, вероятно, был раньше политическим и церковным центром русских поселенцев и сыграл важную роль в истории Киевского государства в следующем, XI в.
До своей смерти в 1015 г. первые годы XI в. первый русский правитель-христианин, князь Владимир, использовал для укрепления церкви и защиты южных границ страны от набегов печенегов, которые тогда контролировали причерноморские степи. Защита этих пограничных регионов оставалась постоянной проблемой, так как одну волну захватчиков-азиатов сменяла другая. Со всеми другими соседями Владимир теперь жил в мире, а различными частями Киевского государства, включая колонизированные северо-восточные территории в бассейне Волги, где древнейшим центром был Ростов, правили его многочисленные сыновья.
Сразу же после смерти князя стало трудно поддерживать единство Киевского государства, несмотря на феоды среди членов династии, которые помимо церкви были единственной нитью, связывавшей многочисленные восточнославянские племена. После устранения и смерти Святополка, поддерживаемого его польским тестем, главными соперниками были Ярослав, который при жизни своего отца правил Новгородом, и Мстислав Удалой Тьмутараканский. В 1024 г. двое братьев решили разделить Россию по реке Днепру, что было первым признанием отличия изначальной территории государства, основанного династией Рюриковичей от Новгорода на севере до Киева на юге, от практически безграничного региона, присоединенного благодаря экспансии славян на востоке. Территория Полоцка – центра будущей Белоруссии – оставалась за пределами договоренности под властью отдельной ветви династии.
Единство целого государства было временно восстановлено после смерти Мстислава в 1036 г., когда Ярослав стал единоличным правителем. Только чуть позднее были установлены определенные церковные отношения с Византией. Теперь в Киев беспрерывно приезжали митрополиты, рукоположенные патриархом Константинопольским. Этот город благодаря Ярославу, прозванному Мудрым, быстро развивался по модели имперской столицы. Тем не менее правление Ярослава закончилось двойным кризисом в русско-византийских отношениях. В 1043 г. после торгового конфликта между двумя странами Ярослав предпринял последнее нападение на Восточную Римскую империю, которое достигло Константинополя, но закончилось неудачей. А в 1051 г. была сделана попытка добиться не только политической, но и церковной независимости от Византии, когда епископы Киевского государства выбрали митрополитом местного русского церковнослужителя, который не был признан патриархом Константинопольским.
На следующий год отношения снова улучшились благодаря другому браку между представителями двух династий. Но Ярослав, по крайней мере, в равной степени стремился к поддержанию контактов и с западными династиями посредством матримониальных уз. Брак его дочери Анны, уехавшей во Францию в 1050 г., чтобы выйти замуж за короля Генриха I, имеет особенно важное значение в этом отношении. А после вмешательства во внутренние проблемы Польши Ярослав остался в дружеских отношениях с этим западнославянским соседом, несмотря на продолжавшиеся территориальные споры по поводу Галицкого региона, который несколько раз в течение этого века менял хозяина.
Эти тесные контакты между Киевской Русью и западным христианским миром продолжались на фоне растущей напряженности между Римом и Константинополем, которая в 1054 г., году смерти Ярослава Мудрого, закончилась длительным расколом. Россию не затронул напрямую этот роковой разрыв. Лишь в XII в. влияние Византии также оказалось достаточно сильным, чтобы вызвать в Киеве растущее недоверие, а иногда даже и враждебность к носителям латинского языка. Если 1054 г. и является поворотным пунктом в русской истории, то только из-за последствий установления порядка наследования Ярославом.
В своем завещании он оставил киевский трон своему старшему сыну Изяславу, а каждый из остальных четверых сыновей получил свое собственное княжество. Подразумевалось, что после смерти старшего сына они будут перемещаться из одного княжества в другое по старшинству. Эту систему, сложную саму по себе, еще больше осложнило то, что правящая в Полоцке династия оставалась вне этой ротации и что потомки одного сына Ярослава, умершего раньше своего отца, создали отдельное наследное княжество в Галиче, а важные регионы, далекие от Киевского центра, – независимый Новгород, приходящая в упадок Тьмутаракань и, прежде всего, регион колониальной экспансии в бассейне реки Волги шли по своему собственному, все более отличающемуся пути развития.
В таких условиях Изяслав вряд ли мог поддерживать свое главенствующее положение, и даже его сотрудничество со своими двумя младшими братьями не продлилось дольше 1073 г. Когда он потерял Киев во второй раз и не получил, как в 1069 г., помощи от Польши, он попытался спасти свое положение, обратившись к ведущим державам западного христианского мира. Не добившись успеха у императора Генриха IV, он обратился, в частности, к папе Григорию VII. Его сын отправился в Рим и вверил
Поэтому в Киевском государстве, крупнейшем в Европе и занимавшем ключевое положение у границ европейского сообщества и христианского мира, не было реального единства, которое могло бы сплотить многочисленные восточнославянские племена в одну нацию. Связанная с остальной Европой посредством двух противоположных влияний – периодических связей с соседним католическим Западом и проникновения византийского (восточноримского) православия, эта Древняя Русь находилась при этом под постоянной угрозой нашествий азиатов с юго-востока, но быстро расширила сферу своего влияния путем сравнительно легкой экспансии на территории финских племен на северо-востоке. Это промежуточное положение между Европой и Азией оставалось постоянной проблемой для восточных славян – для России как единого целого в смысле «старой Руси», которая постепенно вела к разделению на различные, очень отличающиеся друг от друга России, чему способствовали династические деления на княжества, которые вопреки воле Ярослава стали практически наследными в разных ветвях потомков Рюрика. Не соответствуя строго изначальным племенным территориям, эти княжества, однако, во многих случаях имели различное этническое прошлое и вдобавок различные политические интересы, зависевшие от их географического расположения.
Уже в тот древнейший период истории восточных славян стало очевидно, что они, не имея возможности контролировать побережье Черного моря, не смогут этого сделать и в отношении берегов Балтики. И Владимир, и Ярослав совершали военные походы против литовских и финских племен, которые отделяли Киевское государство от моря, откуда норманны пришли в Россию. Но даже завоевания Ярослава не достигали дальше Юрьева – города, который он основал и который позднее стал Дерптом (Тарту)[11]. Однако Новгород и Полоцк оставались постоянными славянскими аванпостами в этом направлении, и граница между славянами и балтами оставалась практически без изменений.
Падение Болгарского царства и возвышение Венгрии
Традиция X и начала XI в., столь важная для Чехии, Польши и России, наверное, имеет даже еще большее значение для двух государств, образованных захватчиками-азиатами в Дунайском и Балканском регионах. Для болгар, славянизированных и крещенных в конце предыдущего века, это был период их величайшей, поистине имперской экспансии, которая оставалась незабываемым вдохновением, хотя закончилась катастрофой с далекоидущими последствиями. Для венгров, которые так и не ассимилировались со своими славянскими соседями и стали христианами не раньше конца X в., их быстрое вхождение в западный мир немедленно стало отправной точкой блистательного развития, которое длилось до конца Средних веков.
Первый христианский правитель Болгарии Борис оставил своему сыну Симеону (893–927) царство с прочным положением и славянским языком, введенным в государственную и церковную жизнь, практически независимое от Византии. Но у его преемника, получившего образование в Константинополе, были более честолюбивые цели. Он хотел завоевать Византию и заменить греческого императора на болгарского. После нескольких осад Константинополя он был очень близок к своей цели и, заключив договор с императором Романом Лакапином в 924 г., который согласился платить дань опасному соседу, остановил свои набеги у четко определенной границы. Симеон называл себя «царем болгар и греков». Он также завоевал западную часть Балканского полуострова, в частности сербов, которые еще не создали у себя сколько-нибудь определенной политической организации.
Однако смерть Симеона в 927 г. оставила Болгарию истощенной. Стало очевидно, что идея замены Восточной империи в качестве главы христианского православного мира и всего Балканского региона была иллюзией, находящейся за пределами возможностей молодого государства, которое столкнулось с серьезными внутренними проблемами. Одной из них было еретическое движение, зародившееся при сыне и преемнике Симеона Петре благодаря монаху по имени Богумил. Основанное на концепции древних восточных сект о постоянной борьбе между силами добра и зла, богумильство распространилось за пределы Болгарии далеко на Запад, и его влияние просматривается во французских еретических тенденциях конца Средних веков. Но такое движение вряд ли могло укрепить сопротивление Болгарии мщению греков, которые во время правления Петра нанесли первый серьезный удар по новому государству.
После нашествия мадьяр и печенегов основная восточная часть страны с ее великолепной столицей в Преславе стала полем битвы между греками и русскими под предводительством Святослава, которых византийский император Никифор Фока использовал против болгар, и победа над русскими была одержана в 972 г. при Иоанне I Цимисхии. Результатом был захват Восточной Болгарии греками. Однако в западной части страны появился новый правитель – король Самуил. Он возобновил борьбу, начатую Симеоном против империи, и противостоял ей в течение более 30 лет.
Эта долгая греко-болгарская война является одним из решающих событий в истории Балканского полуострова. Ее можно даже истолковать как начало распада восточнохристианского общества. И она на самом деле доказала невозможность примирения имперской идеи со свободным развитием разных народов, поселившихся к югу от Дуная. На первом своем этапе это была оборонительная война Византии от вторжений Самуила, которые достигали Адриатического и Эгейского морей. Но Болгария заплатила высокую цену за эти новые имперские амбиции. Император Василий II, по прозвищу Болгаробойца, в 1014 г. наконец нанес ей сокрушительное поражение, и сам Самуил умер, когда ему были присланы тысячи пленных с выколотыми глазами. Такая жестокость, разумеется, привела болгар в ярость, и они еще четыре года продолжали сопротивление в Балканских горах. Но к 1018 г. вся их страна была завоевана и снова превратилась в провинцию Греческой империи.
Византия была достаточно мудра, чтобы дать болгарам довольно большую степень региональной автономии, и, хотя у них уже не было своего собственного патриарха, их религиозная жизнь продолжала развиваться отдельно при архиепископе Охридском. Поэтому на протяжении оставшейся части XI и большей части XII в. Болгария, по-видимому, находилась под полным контролем империи, и лишь после падения в Константинополе династии Комнинов в 1185 г. восстание началось снова и привело, как иногда говорят, к образованию 2-го Болгарского царства. Однако сохранялась постоянная напряженность между греками и болгарами: ни одна сторона не могла удовлетворить свои имперские амбиции и всегда была готова сотрудничать с любыми новыми силами, которые могли появиться на Балканском полуострове, против своего соперника.
Одной из таких сил стала славянская Сербия, которую ни греки, ни болгары так и не смогли полностью завоевать. Но и здесь сильное политическое движение началось не раньше конца XII в., хотя уже в 1077 г. один из сербских вождей в районе Зеты (позднее часть Зеты стали называть Черногорией) по имени Михаил получил королевский титул от папы Григория VII. И хотя этот факт не имел долгосрочных последствий, его значение огромно, потому что он указывает на то, что даже среди сербов время от времени на протяжении Средних веков проявляется влияние католического Запада. Это влияние оставалось преобладающим среди их ближайших сородичей – хорватов, где задолго до того, как Григорий VII даровал королевскую корону Звони-миру (1076–1089), в 924 г. Томиславом было создано католическое королевство.
Не встречая угроз со стороны германцев в годы правления Каролингов и лишь непродолжительное время ощущая их со стороны Византии, Хорватия, однако, оказалась между двумя поднимающимися державами, одна из которых, Венецианская республика, хотела захватить ее адриатическое побережье в Далмации, в то время как другая, Венгрия, была отделена от Хорватии только рекой Дравой. Воспользовавшись смертью Звонимира и брачными узами, связывавшими их с правящей династией в Хорватии, короли Венгрии после захвата Хорватии в 1091 г. сумели образовать постоянный союз двух королевств под властью венгерской короны в 1102 г. Хорватия включала и Далмацию, и Славонию – территорию между нижним течением реки Дравы и рекой Савой, к которой позднее была также присоединена Сирмия, расположенная ниже по течению Дуная. Однако все это славянское царство всегда оставалось младшим партнером в союзе, который просуществовал до 1918 г.; Далмация была объектом притязаний Венеции, тогда как северо-западные соседи хорватов – словенцы попали под власть Австрии.
ЦЕНТРАЛЬНО-ВОСТОЧНАЯ И ВОСТОЧНАЯ ЕВРОПА ДО МОНГОЛЬСКОГО НАШЕСТВИЯ (1237–1241)
Большой успех Венгрии в Хорватии, которая сделала ее не только дунайской, но и адриатической державой, можно объяснить лишь ее быстрым развитием от языческого государства, совершавшего набеги на все соседние страны, к католическому и «апостольскому» королевству – титул, дарованный в 1001 г. папой Сильвестром II сыну и преемнику недавно обращенного в христианство Гезы – Иштвану (Стефану), будущему святому. Его правление, продлившееся до 1038 г., привело к укреплению Венгрии в ее естественных границах, которые достигали хребтов Карпатских гор. Корона святого Стефана (Иштвана) остается символом традиций и единства Венгрии до настоящего времени.
В это объединение вошли народы различного происхождения, в частности словаки в северной части страны и в значительной мере трансильванские румыны. Сам Стефан (Иштван) I поощрял создание немецких поселений в соответствии со своим часто цитируемым высказыванием о том, что страна будет слабой, если будет населена народами, говорящими на одном языке. Но согласно своей политике, которую продолжали проводить практически все его преемники, он при этом стремился сохранить полную независимость Венгрии от обеих империй. И хотя обе они были ее соседями, только Западная империя несколько раз серьезно угрожала этой независимости. К тому же, подчеркивая свое национальное единство, Венгрия все больше и больше основывала свои политические замыслы на идее превосходства мадьяр. Отождествляя себя с государством в целом, но не вбирая в себя при этом много иностранных элементов, мадьяры хоть и пронесли через века свой обособленный язык, но с культурной точки зрения очень быстро латинизировались и вскоре стали считать себя защитниками западной культуры вдоль балканских границ.
После святого Стефана (Иштвана), чей сын Эммерих (Эмерик, Имре), также канонизированный несколько лет спустя, умер раньше своего отца, Венгрия прошла через серьезный кризис. Язычники были против короля венецианского происхождения, который временно занял трон благодаря назначению своего дяди – святого Иштвана. Но к власти вскоре вернулась другая ветвь национальной династии Арпадов, и даже при наличии этих внутренних проблем вторжение поляков и имперской Германии, которая была гораздо опаснее, не имело долговременных последствий. Напротив, в конце XI в. к Венгрии вернулось ее могущество при другом короле, который тоже был признан святым, – Владислав (Ласло) I (1077–1095), и следующий век снова был особенно ярким периодом в истории страны.
Среди королей этого периода Бела III (1172–1196), чьи достижения были описаны первым безымянным венгерским летописцем, заслуживает особого внимания. Он тоже успешно противостоял посягательствам германского и греческого императоров и сам оказывал заметное влияние на дела на Балканах. В годы его правления и правления его преемников, особенно Андрея (Андраша) II (1205–1235), это влияние Венгрии проникло также и за Карпаты и достигло русского Галицкого княжества, латинизированное название которого впервые появилось в 1 189 г. в новом титуле королей Венгрии:
Таким образом, именно в период краха могущества Болгарии под властью Византии Венгрии удалось создать в Дунайском регионе к северу от Балкан объединенное королевство, которое расширило сферу западного влияния, не отказываясь от своей собственной индивидуальности. Такой элемент стабильности в Центрально-Восточной Европе был особенно важен в период, когда другие страны в этой части континента, продемонстрировавшие в равной степени обещающее начало, начали сталкиваться с нарастающими трудностями либо из-за внутреннего распада, либо под усиливающимся давлением Германской империи, которая оказалась столь опасной для двух западнославянских королевств – Чехии и Польши. Такая ситуация продолжилась и в XIII в.
Глава 5
Внутренний распад и чужеземное проникновение
Чехия (Богемия) и Польша до начала XIII в
В первой половине XI в. план создания объединенного государства западных славян под властью сначала Польши, а затем чехов как средство сдерживания продвижения немцев в конечном счете провалился. Встревоженная инициативой Бржетислава, Германия при Генрихе III даже оказала некоторую совершенно исключительную помощь сыну Мешко II Казимиру, когда тот восстанавливал целостность Польши и реорганизовывал ее культуру после кризиса, последовавшего за трагической смертью его отца. Но уже при его сыне Болеславе II (1058–1079), прозванном Смелым, Польша быстро вернула себе положение, удерживаемое ею при Болеславе I Храбром. Встав на сторону папской власти в ее борьбе с империей, Польша снова оказала сопротивление господству Германии в Центральной Европе, тогда как Чехия заняла совершенно противоположную позицию.
Сначала Польше сопутствовал заметный успех. При Болеславе II она снова заняла главенствующее положение в Центрально-Восточной Европе и, по крайней мере временно, оказывала решающее влияние на политическую ситуацию в соседних странах, включая Киевскую Русь. В сотрудничестве с папой Григорием VII, реформы которого способствовали развитию польской церкви, Болеслав II Смелый вернул себе и королевский титул. В 1076 г., незадолго до хождения в Каноссу, он был коронован королем, что заново утвердило полную независимость Польши от Священной Римской империи. Вот почему трудно объяснить, почему возник конфликт с одним из лидеров иерархии – Станиславом, епископом Краковским (Краков стал тогда столицей Польши вместо Гнезно), который привел к падению королевской власти. После казни епископа, который вскоре стал святым – покровителем государства, Болеслав II был изгнан и умер в Венгрии.
Есть указания на то, что оппозицию королю поддерживала Чехия, где Бржетислав после своих первоначальных побед был вынужден ввиду вторжения немцев признать верховную власть Генриха III и где его сын и преемник Вратислав (1061–1092) теперь встал на сторону Генриха IV против папы римского. В качестве награды он тоже – первым среди правителей Чехии – в 1086 г. получил королевскую корону, но лично и из рук императора, так что связь его страны с Германией стала еще прочнее.
Польские Пясты не могли вернуть себе королевский титул более 200 лет. Однако после неудачного правления (1079–1102) брата Болеслава II Владислава I Германа, который переметнулся в имперский лагерь, его племянник – еще один Болеслав по прозвищу Кривоустый, получив власть над целой страной в 1 102 г., начал самым энергичным образом бороться со всеми попытками Германии ограничить его независимость. Император Генрих V потерпел поражение у Вроцлава (Бреслау), когда вторгся в Силезию в 1109 г. В течение последующих 20 лет своего правления Болеслав III Кривоустый завершил завоевание и христианизацию Поморья, вернув Польше доступ к Балтике и расширив ее влияние до острова Рюген – древнего центра славянской культуры.
Таким образом, продвижение Германии, которое не смогли остановить языческие славянские племена между Эльбой и Одером, несмотря на свои неоднократные восстания, было остановлено другой католической державой, отношения которой с латинским Западом были уже настолько хорошо налажены, что именно летописец французского происхождения описал достижения Болеслава III с должными восхвалениями. Перед смертью в 1 138 г. Болеслав III в своем завещании установил порядок наследования, который должен был сохранять единство страны, несмотря на выделение наследных княжеств своим многочисленным сыновьям. Он надеялся достичь этого, приняв решение, что Краков вместе со столицей королевства и Поморьем должен всегда отходить самому старшему члену династии. Как обычно, такой принцип наследования по старшинству оказался провальным. Через несколько лет Польша вступила в длительный период династических разделов, давая империи массу возможностей снова вмешиваться в ее внутренние дела.
Опасность стала еще больше, так как эпоха Фридриха I Барбароссы была отмечена новым подъемом германских имперских устремлений, которые вовсе не ограничивались господством в Италии в ходе новой войны с папской властью. Именно тогда завоевание всех славян между Германией и Польшей было завершено и самим императором, и его саксонскими соперниками из династии Вельфов. Западное Поморье (Померания) тоже было утрачено Польшей. С другой стороны, Чехия, где династические распри, вызывавшие частые вторжения Генриха V, начались еще раньше, продолжила при Владиславе II (1140–1174) свою политику сотрудничества с империей. Поддержав Фридриха I в войне против Ломбардии, в 1 158 г. этот чешский князь снова получил королевскую корону от императора. Отныне это была передаваемая по наследству корона в сочетании с официальным правом участвовать в выборах императора. Но включение Чехии в империю – пусть и как самого выдающегося и независимого ее члена – стало еще более очевидным.
Годом позже Барбаросса, вторгшись в Польшу, заставил одного из ее князей принести ему вассальную присягу. Но это унижение оказалось временным, и даже провинция Силезия, которую Болеслав IV под давлением немцев вынужден был возвратить сыновьям своего изгнанного старшего брата, не перестала оставаться частью Польши. Однако этот пограничный регион был подвержен влиянию Германии и был открыт притоку немецких колонистов в большей степени, чем любое другое польское княжество. Но роковой процесс немецкой колонизации здесь в конце XII в. едва начался, хотя в Чехии он уже постепенно нарастал, что было засвидетельствовано в 1170 г. в знаменитом указе Собеслава II. Как и другие Пржемысловичи, он защищал колонистов от любых антинемецких настроений народа и одаривал их широкими привилегиями. Они действительно делали вклад в экономическое развитие страны, особенно городов, но и ставили под серьезную угрозу национальное единство.
На этом начальном этапе опасность не была еще явной, а когда в 1197 г. после еще одного периода междоусобиц и имперских интервенций Пржемысл Отакар I, сын Владислава II, стал королем Чехии, страна казалась сильной как никогда раньше и на протяжении трех поколений играла выдающуюся роль в европейских делах. Но это могло случиться только благодаря внутренним проблемам, одолевавшим империю в начале века, которые искусно использовал Пржемысл. Поддерживая по очереди различных соперничавших между собой претендентов на немецкую корону, он в 1212 г. в конце концов получил от Фридриха II так называемую Золотую сицилийскую буллу, которая подтвердила привилегированное положение Чехии в империи и сильно сократила обязанности ее короля. Тем не менее страна вступила в XIII в., будучи тесно связанной со всеми превратностями политики Германии и уже с очень многочисленным и влиятельным немецким населением.
Совершенно иначе развивались в это время события в Польше. Достаточно искусственным правилом наследования «по старшинству» пренебрегли, когда преемник Болеслава IV – его следующий брат Мешко III по прозвищу Старый (1173–1177) – потерял Краков, который отошел самому младшему сыну Болеслава III Кривоустого – Казимиру Справедливому. Эти два князя были самыми выдающимися представителями своего поколения. Мешко, ограниченный территорией Великой Польши, – хотя до самой своей смерти в 1202 г. он время от времени предпринимал попытки вернуть себе Краков – был сторонником сильной монархической власти, и именно по этой причине он не пользовался популярностью среди духовенства и рыцарства, которые приобретали все большее влияние. Казимир же, который объединил Малую Польшу с Мазовией и Куявией, напротив, пользовался поддержкой этих новых сил. Его желание сделать все свои владения, включая Краков, наследными по своей генеалогической линии означало радикальное изменение замысла его отца. Подтверждение этого изменения со стороны империи и даже папской власти оказалось менее важным, чем отношение к нему национального духовенства и аристократии. На Ленчицком съезде в 1 180 г. Казимир даровал первую хартию вольностей польской церкви, а лидеры главных аристократических кланов, на которые знать, еще официально не объединившаяся в класс, оставалась традиционно поделена, играли важную роль при принятии всех политических решений.
Гордая своими королевскими традициями, вся Польша оставалась одной церковной провинцией под властью все той же династии, но различные ветви Пястов стали все больше отождествлять свои интересы с интересами отдельных княжеств. Все сколько-нибудь значительные князья строили честолюбивые планы править в Кракове, который сохранял престиж политической столицы, но потомки Казимира никогда не теряли своего положения, за исключением очень коротких промежутков времени. Князья Силезии, представлявшие самую старшую ветвь династии, и князья Великой Польши, потомки Мешко III, естественно больше интересовались проблемами Запада, где немцы теперь были соседями Польши вдоль всей границы, которую они пытались отодвинуть дальше к востоку от Одера. Казимиру Справедливому и его преемникам, правившим на всей восточной половине страны, пришлось решать другие проблемы: защищать территорию от продолжающихся набегов все еще языческих племен из Пруссии и Литвы и устанавливать отношения с княжествами, на которые распалась Киевская Русь. Одно из них, созданное изначально в польском приграничном регионе, который уже несколько раз менял хозяев и теперь имел своей столицей город Галич, было объектом особого интереса Казимира и снова попало во многом под польское влияние, да и под венгерское тоже.
Правление Казимира было прославлено в первой летописи, написанной поляком Винцентием Кадлубеком, который позднее стал епископом Краковским. Его произведение демонстрирует большой культурный прогресс, который совершила Польша за последний век, и указывает на ее тесную связь с Западной Европой, включая Францию и Италию, где Винцентий получил образование. В своей политической философии он представляет идеи ограничения монархической власти народом и тесного сотрудничества с церковью.
Обе идеи отражены в событиях, которые последовали за смертью Казимира. Именно поддержка аристократии склонила чашу весов в пользу его младшего сына Лешко по прозвищу Белый (1194-1227) в качестве его преемника, который продолжил его политику. И одним из самых важных решений нового правителя была повторная передача Польши в 1207 г. под защиту Святого престола. Даже под властью такого могущественного императора, как Фридрих II, Германия больше и не думала о вмешательстве в дела Польши или господстве в стране, которая хотя и была политически раздроблена, но являлась частью государственной системы, которую напрямую контролировал папа римский Иннокентий III.
Собственная власть Польши действительно сильно уменьшилась из-за раздробленности, которая была исключительно результатом территориальных разделов среди многочисленных ветвей национальной династии. Параллельно с этими разделами росло самосознание общества, и это часто объединяло даже ссорившихся между собой князей для проведения совместных действий. Поэтому перспективы на будущее не были так мрачны, как могло показаться на пороге XIII в. Будучи передовым постом западной латинской цивилизации, Польша, даже раздробленная, была непреодолимым препятствием для дальнейшего продвижения Германии.
Распад Киевского государства
Распад Польского королевства, хотя и был опасным, оказался неокончательным. По различным причинам явно аналогичный процесс в соседнем Киевском государстве имел долговременные последствия. Здесь династический раздел, основанный на неудачном порядке престолонаследия, начался почти веком раньше. Действительно, после полувека неразберихи, которая началась после смерти Ярослава Мудрого и стала особенно кризисной после смерти его старшего сына Изяслава в 1078 г., были предприняты немалые усилия с целью исправить ситуацию, которая вела к бесконечным династическим распрям. Сотрудничество всех потомков Рюрика, включая тех, кто поселился в колонизированных регионах северо-востока, было действительно крайне необходимо, так как после печенегов, которые в конце концов были разгромлены, в степи к северу от Черного моря проникло еще более опасное азиатское племя половцев, или куманов. Киевская Русь снова оказалась отрезанной от моря, а ее различные южные княжества страдали от повторяющихся набегов.
Именно в таких обстоятельствах по предложению Владимира Мономаха, который разбил своих соперников с помощью половцев, в 1097 г. в Любече неподалеку от Киева состоялся съезд всех русских князей. Этот съезд изменил закон о престолонаследии, основанный на правиле старшинства и ротации князей, переходящих из одного княжества в другое. Теперь впредь все княжества считались передаваемыми по наследству, но не было принято четкого решения по чрезвычайно важному вопросу: кто должен занимать пост великого князя, который по-прежнему был связан с Киевом, хотя сам титул почти не появляется в источниках того времени.
Но даже свое торжественное обещание сохранять мир между собой сдержали не все князья, и на их следующем съезде, который состоялся в Уветичах (ныне село Витачев в Киевской области) в 1100 г., им пришлось наказать одного из князей, который захватил в плен и жестоко ослепил своего двоюродного брата. И лишь 13 лет спустя Владимир Мономах, который мог претендовать на титул великого князя по праву первородства, сумел занять Киев с согласия других князей и удерживать его до самой своей смерти в 1 125 г.
В годы яркого правления этого замечательного князя все восточные славяне были в последний раз объединены в одно политическое целое. Это не было абсолютно однородное или сильно централизованное объединение, однако оно было обществом, основанным на той же культуре и схожих политических принципах, которые преобладали при деде Владимира – Ярославе. Свод законов – знаменитая Русская Правда, составленный последним и развитый его преемниками, продолжал управлять отношениями между всеми классами общества от бояр в княжеской дружине и думе, которые теперь стали потомственными землевладельцами, до различных групп крестьян – свободных и крепостных. Церковная организация под властью митрополита Киевского тоже продолжала быть элементом, обеспечивающим это единство. Но именно при Мономахе, чья фамилия указывает на растущее византийское влияние, последствия греческого раскола тоже стали проявляться в русской церкви спустя около 60 лет. Растущее предубеждение против католического Запада появляется уже в первой русской летописи (Повесть временных лет), дописанной киевскими монахами в 1113 г., когда Владимир Мономах пришел к власти. И несмотря на неоднократные брачные союзы между Рюриковичами и различными католическими династиями, включая польскую, это религиозное предубеждение усугубляло политические проблемы в отношениях с западными соседями.
Поделиться книгой: