Помоги проекту - поделись книгой:
Надо помнить, что главное – не «безошибочная» исповедь, а полноценная, живая христианская жизнь.
Часть 9
Могут ли слезы приносить радость?
На что не стоит обижаться
Говоря о том, как правильно относиться к исповеди, как готовиться к ней, не хотелось бы упустить некоторые «технические» моменты. Несмотря на их второстепенность, они нередко становятся для кого-то камнем преткновения.
Так, иной раз человек, не имея опыта церковной жизни, приходя в храм от случая к случаю, никак не может понять, почему у священника не хватает на него времени. Ему начинает казаться, что в Церкви никому ни до кого нет дела, что священники – это люди, которые живут своей жизнью, а прихожане для них – всего лишь те, кто создает помехи этой жизни.
Да, во время литургии в воскресные дни или в большие праздники, когда исповедников очень много и Чашу вот-вот вынесут, священник спешит. Ему нужно исповедать всех, кто готовился к Причастию, чтобы они успели причаститься. Это так. Но накануне, на всенощном бдении в субботу вечером или в будние дни спешить некуда.
Очень многие пытаются совместить исповедь с рассказом о своих обстоятельствах, переживаниях, событиях, вызывающих у них те или иные эмоции, но… не успевают этого сделать. И опять то же чувство – что ты, в сущности, никому здесь не нужен. Как быть? На самом деле во время исповеди надо исповедоваться, ничего больше. Таинство установлено именно для этого. А вот после можно сказать священнику: «Знаете, мне еще хотелось бы с вами посоветоваться, поговорить по такому-то поводу. Удобно ли сделать это сейчас или вы назначите мне другое время?» Тогда человек не уйдет с обидой и ощущением своей ненужности: он либо получит разрешение своих вопросов и недоумений сразу же, либо это произойдет чуть позже.
Еще раз о перечне грехов
Исповедоваться надо своими словами, это однозначно. Ни в коем случае не заимствовать никаких готовых форм, не исповедоваться в форме ответов на вопросы из какой-либо книги об исповеди.
Книги, помогающие подготовиться к исповеди (в том числе и так называемые «опросники»), нужны в самом начале церковной жизни, они помогают понять: не является ли по какой-то причине грехом то, что я в своей жизни делал, что делать собирался и так далее? Это и правда необходимо: у современного человека представления о грехе и добродетели чаще всего спутаны. Но и тут не должно быть простого механического перечисления прегрешений, тем более что далеко не все книги такого рода одинаково разумно составлены. В некоторых пособиях к исповеди в качестве греха указано: «Мыл руки душистым мылом» и еще что-то в таком роде – вещи совершенно абсурдные, которые у человека со здравым смыслом вызывают отторжение, а у человека, лишенного здравого смысла, рождают ощущение, что вся его жизнь наполнена грехом – и когда он моет руки, и когда готовит еду, и когда идет в магазин…
Поэтому скажу еще раз: подобные «пособия по исповеди» действительно бывают нужны для того, чтобы человек буквально всю свою жизнь перепахал и перелопатил, понял, что в ней чего стоит, чтобы он задумался о поступках, которые до прихода в Церковь казались ему естественными и нормальными, но с точки зрения евангельской таковыми ни в коем случае не являются. И все же необходимо подходить к разным ситуациям с рассмотрением, критически.
Исповедь у разных священников
Часто можно столкнуться с тем, что человек, не имея духовника и даже не стараясь его найти, исповедуется разным священникам.
Такой исповедник похож на пациента, который лечится у разных врачей. Ему приходится каждый раз заново рассказывать свою историю болезни со всеми ее нюансами и особенностями – в противном случае он рискует получить неправильный диагноз и неверное лечение, которое не поможет, а навредит. Даже подробный рассказ о симптомах не избавит от риска врачебной ошибки, потому что врач только тогда знает пациента по-настоящему, когда ведет его на протяжении долгого времени. Кроме того, если пациент слушается, выполняет все рекомендации, врач чувствует за него ответственность. То же самое происходит в отношениях со священником. Если человек каждый раз исповедуется у разных священников, он рискует оказаться неправильно понятым или получить совет, далекий от обстоятельств его жизни, а может быть, и прямо противоречащий им. Священнику гораздо проще помочь тому, кого он хорошо знает, кого он поймет с полуслова.
Я довольно часто сталкиваюсь с тем, что люди исповедуются у одних священников, а за советом идут к другим. Но это то же самое, что пройти обследование и получить его результаты в одном месте и, оставив их там, пойти за рекомендациями в другое. Гораздо разумнее советоваться с тем священником, у которого ты исповедуешься и кому известны все твои особенности и обстоятельства.
Как же выбрать духовника, у которого вы будете постоянно исповедоваться?
Если вы живете в небольшом населенном пункте, возможности выбирать у вас нет. Но вообще-то желательно, чтобы выбор был. Даже если человек исповедуется и причащается в единственном храме в своем городке, у него может быть духовник в другом городе, к которому по необходимости он будет ездить.
Критерии при выборе духовника, мне кажется, можно назвать такие: он должен быть человеком искренне верующим, всерьез относящимся к своему собственному спасению и к спасению тех, кто к нему обращается, ответственным и неравнодушным. Естественно, необходим и определенный опыт христианской, духовной жизни, чтобы быть способным хотя бы в какой-то степени помогать человеку идти путем спасения.
И как в жизни с кем-то складываются отношения, с кем-то не складываются, так и здесь, безусловно, имеют место субъективные факторы, личные моменты. Но вместе с тем надо понять, что, если Господь не дает нам священника, который во всем был бы нам по сердцу, мы должны принять это как попущение Божие: со временем мы найдем, как извлечь из этого пользу.
Психолог или пастырь?
Приняв исповедь, священник старается помочь кающемуся справиться с тем, что мучает его и стоит на его пути к Богу. Чем в таком случае священник отличается от психолога? Не выполняют ли они одну и ту же работу?
Нет, сферы их деятельности и ответственности различны. Но опытный священник в каком-то смысле должен быть, по совместительству, и психологом, а вот психолог священником «по совместительству» быть точно не может. Психолог может помочь разобраться в какой-то жизненной ситуации, во внутренних проблемах, но не может дать совета духовного, ответить на вопрос, как жить в мире с Богом и со своей совестью.
Вся наша жизнь зависит в первую очередь от того, в каком отношении к Богу мы находимся и какое место в нашей жизни занимает исполнение Его воли. И это несравненно важнее, чем то, что может сказать человеку психолог. Хотя и психологическими проблемами пренебрегать нельзя, потому что неправильность внутренней жизни, неправильность реакций, отношений мешают человеку стать хорошим христианином.
Повторюсь: священник, если он всерьез занимается людьми, со временем обретает навыки психолога. Он из опыта знает, каким образом действовать в разных ситуациях: как помочь пришедшему избавиться от мучающего его страха, когда уместно сказать слово утешения, а когда, как говорит апостол Иуда, человека, не внемлющего ни голосу разума, ни голосу совести, надо спасать страхом (см.: Иуд. 1: 23) – заронив в его сердце мысль о гибельности его пути, заставить задуматься и даже испугаться.
Душевная и духовная жизнь связаны теснейшим образом, и отрывать их друг от друга нельзя. Скажем так: есть общие представления о том, кто такой приличный человек, и есть наши представления о том, каким должен быть хороший христианин. И не став приличным человеком, нельзя стать хорошим христианином.
Если мы обратимся к жизни таких подвижников, как, например, преподобный Паисий Святогорец, мы увидим, что наряду с советами духовного порядка он дает людям, обращающимся к нему, советы и чисто психологического характера (хотя старец не одобрял священников, пытающихся подменить приобретение духовного опыта теоретическим изучением психологии). Кого-то он поддерживает и подбадривает, кого-то может чуть-чуть припугнуть, одного – смирить, другого, напротив, заставить поверить в себя. Это самая настоящая практическая психология, в основе которой лежит опытное знание души. Из этого знания исходят советы и наставления подвижников.
В психологической науке есть разные школы и направления. Есть такие, которые говорят о необходимости прощать и просить прощения, мириться с обидчиками. Это – составляющая покаяния, но не покаяние в подлинном смысле этого слова. А мы знаем, что человека по-настоящему изменяет прежде всего покаяние перед Богом. Суть христианской жизни – личные взаимоотношения с Богом. Если человек пытается измениться ради самого себя, но не смотрит на это как на вопрос своих личных отношений с Богом, – это совершенно неправильно.
Бывает, мы в течение долгого времени помогали кому-то – алкоголику, наркоману, заядлому игроку. Вкладывали в это силы, душу, сердце, и вот в какой-то момент он взялся за ум, перестал пить, колоться или играть, пошел работать и… совершенно забыл про нас. Понятно (и дело тут не в обиде), что подобная «забывчивость» говорит о том, что хорошим человеком он все-таки не стал, а раз так, вряд ли жизнь у него сложится хорошо. Кто полюбит человека, неспособного на благодарность, кто станет его другом, кто по-настоящему сблизится с ним? А в отношении к Богу это все во сто крат серьезнее, важнее.
Место для радости – есть ли?
Как может совмещаться с покаянием, с постоянным опытным познанием своего несовершенства радость – та радость, без которой полноценная христианская жизнь невозможна? На первый взгляд, это вещи взаимоисключающие: какая уж тут радость, если изо дня в день видишь, насколько ты плох.
Грусть естественным образом рождается из смутного, до конца, может быть, не осознанного ощущения вины перед Богом. Когда человек начинает задумываться о своей жизни, для него все более очевидным становится, насколько он от Бога далек. Это прозрение рождает и печаль, и страдание, и боль сердечную. Но вот грешник становится на путь покаяния, сопряженного с трудом исправления и с трудом молитвенным; он обращается к Богу, просит о прощении, и, если покаяние подлинно, совершенно естественно появляется вопрос: простит ли меня Господь? Сподобиться этого человек желает всем сердцем, но в то же время понимает, что не вправе его требовать и на нем настаивать – это дело единственно милости Божией. И оттого скорбит его сердце.
Постепенно за этот труд, за нежаление и обвинение себя Господь начинает душу утешать. И тогда покаяние растворяется радостью. Тот, кто это испытал, знает, как слезы могут быть радостотворными: каким образом, плача, можно испытывать радость.
Бесполезно говорить об этом не имеющему подобного опыта или не желающему его приобрести. Тот, кто к покаянию не стремится, скажет, что это – абсурд, а христиане – странные люди, которые находят радость в том, чтобы плакать и мучить себя. Нет, не в этом радость…
Покаяние похоже на стирку: ты пытаешься отстирать очень грязную вещь, не веря до конца, что она может отстираться, и вдруг видишь, как она меняется – из черной становится белой. От этого ты невольно радуешься. То же происходит и здесь, только в значительной степени сверхъестественным образом. Неожиданно, когда человек этого совсем не ждет.
Бывает, поссорятся двое друзей, разругаются так, что кажется: отношения окончательно разрушились. Но в какой-то момент начинается движение навстречу друг другу, когда один вдруг чувствует, что смог простить, а другой – что его простили, чего они оба не ожидали. В такие моменты эти двое могут просто плакать. Но это будут слезы радости: хотя и горько все то, что было, нежданное примирение – счастье, которое трудно описать словами.
Но это все-таки не духовная, а душевная сфера, а то, что происходит, когда человек кается, гораздо глубже и серьезнее эмоций: здесь – взаимодействие благодати Божией с силами человеческой души.
Почему благодать Божия в человеке не действует свободно, почему кажется, что она отчуждается, отдаляется? Она не отчуждается и не отдаляется, просто мы бываем от Бога закрыты. Наше сердце может оставаться глухим, не внимающим действию благодати, и требуется внутренняя перемена для того, чтобы сделать его способным к восприятию. Порой мы смотрим на людей одного и того же возраста и схожего жизненного опыта и видим, что один из них выглядит старым, мрачным, тяжелым человеком, а другой – и улыбчивый, и светлый, и сохраняющий способность радоваться жизни. Состояние сердца человека определяет его внутренний возраст, оно же делает его душу способной принять благодать. Или – неспособной к этому.
Правильное чувство вины
Как понять, истинно ли мое покаяние, не обманываю ли я себя?
Покаяние рождается из ощущения виновности перед Богом. Если это чувство исчезло, как можно пребывать в покаянном состоянии? Осознание своей неправды и несовершенства не должно вырождаться в забитость, униженность, ощущение себя неполноценным существом. Правильность покаянного чувства определяется очень легко. Если покаяние рождает желание измениться к лучшему, ревность к исправлению, побуждает к движению вперед, значит, все правильно. Если же чувство вины приводит к угнетенности, унынию, отчаянию, значит, что-то не так: и сам человек неправильно относится к своей вине, и враг добавляет, что может приложить от себя.
Составляющие подлинного покаяния – ощущение своей виновности перед Богом, желание исправиться и деятельное выражение этого желания, то есть труд, который человек подъемлет ради самоисправления. И этот труд должен проходить через всю его жизнь, а не касаться лишь отдельных покаянных подвигов.
Если человек находится в состоянии покаяния, то, когда с ним происходит что-то нежелательное или люди поступают с ним несправедливо, для него совершенно естественно говорить себе: «Ведь я каюсь и прошу у Бога прощения, говоря, что ничего доброго я не достоин. И если сейчас мне посланы непростые обстоятельства, значит, пришло время, когда мои слова должны подтвердиться на деле. И я должен, как честный человек, быть готовым повторить слова разбойника на кресте: „Достойное по делам моим приемлю“ (ср.: Лк. 23: 41)». Если же человек возмущается, злится и спрашивает: «Почему я все это должен терпеть?!», то очевидно, что в нем в этот момент покаяния нет.
Часть 10
О том, как часто исповедоваться
Не ждать накопления грехов
Как часто исповедоваться человеку, начинающему церковную жизнь? И правы ли те, кто в частой исповеди видят угрозу ее содержанию, живому покаянному чувству?
Я думаю, формальный или неформальный характер исповеди обуславливается не тем, часто или редко человек исповедуется. Можно исповедоваться часто и неформально, можно – редко и совершенно формально. Тут важно другое: формально или нет человек живет по-христиански. Духовная жизнь подразумевает постоянный труд и борьбу, непрерывное творчество – изменение себя в соответствии с тем, какими нас хочет видеть Господь. Если это живое начало присутствует, исповедь не будет формальной, хоть дважды на дню исповедуйся. Представление о том, что редкая исповедь бывает более живой и глубокой, – совершенно ложное. Оттого, что человек будет реже исповедоваться, он полноценной христианской жизнью жить не начнет, это не связанные вещи. Не неся ежедневного, серьезного духовного труда, тот, кто редко исповедуется, будет попросту копить грехи и привыкать к ним.
Многие сторонники редкой исповеди говорят: «А вот священники, которые требуют от нас регулярной исповеди, исповедуются не перед каждым Причащением, а когда хотят – кто раз в неделю, кто раз в месяц, кто раз в полгода, когда бывает обязательная общеепархиальная исповедь, – и ничего!» Но как священник я могу сказать, что когда мы перестаем исповедоваться регулярно, считая, что у нас есть право самим решать этот вопрос – есть обязательная исповедь два раза в год, и этого достаточно, – конечно, это не идет на пользу нашей духовной жизни. Почему преподобный Иоанн Лествичник говорит о том, что полезно исповедовать перед духовником даже одни и те же грехи раз за разом? Потому что духовника ты можешь хотя бы устыдиться. А откладывая исповедь как что-то не необходимое или как «неприятную процедуру», начинаешь привыкать к своим грехам. Сначала смиряешься с более мелкими, так сказать, простительными, а потом и с более тяжелыми. И с течением времени наступает то состояние духовного нечувствия, о котором мы говорили вначале, свойственное человеку, вообще ни разу не исповедовавшемуся.
Полноценная христианская жизнь предполагает немалое внутреннее напряжение. Тот, кто живет в этом напряжении, остро чувствует каждый свой грех и в нем раскаивается, для него нет грехов простительных, позволительных. И ему по опыту знакома благодатная помощь, которую мы получаем в таинстве Исповеди. Если же человек начинает воспринимать как норму «повседневные» (пусть еще не тяжкие) грехи – он стоит на порочном пути. Оправдывая себя, он говорит: «Все равно все грешат изо дня в день – осуждением, злостью, завистью… Зачем в этих грехах регулярно исповедоваться, если можно – пореже, когда наберется что-то более тяжелое и серьезное?» И вот он будет определять, набрал ли достаточное количество повседневных грехов, чтобы прийти на исповедь (или же приходит, когда тяжко согрешил)… То же человек порой относит и к молитве, рассуждая: «Молюсь я, как все, невнимательно, рассеянно – какая разница, делаю я это три раза в день или раз в три дня? Все равно молитвенник из меня никудышный. Буду просто молиться время от времени». Такое рассуждение никак не назовешь здравым: это капитуляция прежде боя. Если так помышлять, то мы не только не продвинемся вперед, но и постоянно будем откатываться назад, дальше и дальше.
Кроме того, таинство Покаяния нередко становится для человека моментом, когда он может не только что-то сказать Богу, но и нечто услышать от Него. Если он молится и просит об этом, то зачастую священник говорит ему на исповеди слово, важное для него. Это порой воспринимаешь как настоящее чудо – когда вдруг слышишь ответ на мучавший тебя вопрос.
Связь с таинством Причащения
Исповедь – не просто действие двух людей: священника и кающегося. Это таинство. На исповеди мы предстоим перед Христом. Если считать, что частота исповеди приводит к ее профанации и поэтому надо причащаться часто, а исповедоваться реже, то возникает вопрос: а разве у человека не может возникнуть привыкания и к Причащению? Это еще страшнее, чем привыкание к исповеди. Если человек неспособен хранить понимание того, что есть покаяние, и испытывать сокрушение перед Богом за свои грехи, то почему мы считаем, что он способен сохранять благоговение перед каждым Причащением? Откуда оно у него вдруг возьмется? Тут понимания нет – а тут оно появилось, тут глубины нет – а там она обнаружилась…
Здесь таится и еще одна ловушка. Когда христианин регулярно причащается без исповеди, у него появляется ощущение, будто он сам распоряжается своей евхаристической жизнью. С одной стороны, вроде бы и не надо у человека, взрослой полноценной личности, отнимать этой свободы. Но тут пропадает момент смирения! Это очень важно – вот мы подходим на исповедь, а духовник вдруг говорит: «Знаешь, не надо тебе причащаться сегодня». Некоторые считают, что он не имеет права этого делать, что, поступая так, он узурпирует не принадлежащие ему полномочия, встает между человеком и Чашей, между христианином и Христом. Но на самом деле без смирения невозможно причаститься достойно. Достойно может причащаться только тот, кто ощущает себя недостойным. Если священник сказал тебе: «Не причащайся, ты недостоин», а ты отнесешься к этому как к оскорблению, совершенно очевидно, что смирение тебе чуждо. Значит, произнося слова о своей греховности и негодности в молитвах перед Причащением («аще и недостоин есмь небесе и земли, и сея привременныя жизни», «вем, Господи, яко беззакония моя превзыдоша главу мою» и др. –
Говорят, сегодня исповедь превратилась в «пропуск к Причастию». А почему это плохо?
Для общения с Богом у нас нет никаких препятствий, кроме наших грехов. Но мы можем обманываться. И потому священник, который должен свидетельствовать о нашем покаянии на Страшном суде, имеет право проявить некую власть и сказать человеку, который не собирается причащаться: «Иди причащайся, тебе это необходимо», или же, наоборот, тому, кто готовился: «Знаешь, как священник, исповедующий тебя регулярно и знающий твою жизнь, я убежден, что тебе сейчас причащаться не надо». Это будет полезно – естественно, в том случае, если священник не безответственный, не самодур и не младостарец.
Кроме того, мы прекрасно понимаем, что даже сейчас, когда мы исповедуем всех готовящихся к Причастию, каждый раз в праздничный или воскресный день к Чаше подходит какое-то количество людей без всякой подготовки к таинству. Они не постились, не читали никаких молитв, никогда в жизни не исповедовались, как потом выясняется, многие из них имеют тяжкие, смертные грехи, не просто не исповеданные, а в данный момент в их жизни присутствующие. Их, как правило, выдает отсутствующий взор, поскольку они не понимают, что происходит, они ведут себя неуверенно, а иногда, наоборот, слишком уверенно, выделяясь из череды людей, подходящих к Чаше. Да, таких людей священники чаще всего замечают, останавливают, спрашивают: готовились ли, исповедовались? Но все же «перехватить» их удается не всегда. А что, если бы не было обязательной исповеди, предшествующей Причащению? Они совершенно спокойно причащались бы – нам и спросить их, по сути, было бы не о чем…
Исповедь с той периодичностью, в том виде, в котором она существует сегодня, соответствует состоянию современной церковной жизни. Отношение к христианской жизни в целом и к исповеди как к неотъемлемой ее части требует исправления и изменения. Наша христианская жизнь должна быть не шаблонной, а живой. И тогда такой же будет наша исповедь.
С чего начинается любая ересь? С того, что кто-то начинает выдергивать из Священного Писания то, что соответствует его взглядам, а несоответствующее – отбрасывать прочь. Точно так же и с церковной жизнью. Мы говорим, что хотим восстановить ее такой, какой она была, и потому будем исповедоваться так, как исповедовались раньше? Хорошо. Тогда давайте Евхаристию совершать как раньше, в первые годы истории христианской Церкви. Давайте к себе столь же строго относиться, как относились первые христиане. Пусть никто из нас ничего не называет своим, но все у нас будет общее и не будет между нами никого нуждающегося (см.: Деян. 4: 32). Тогда, может быть, мы придем к тому, что необходимость в исповеди отпадет в принципе – такой безукоризненной станет наша жизнь…
Исповедь в жизни прихода
Чтобы помогать людям, способствовать созиданию их христианской жизни, священник обязательно должен знать их внутренний мир, обстоятельства, окружение. Это узнавание происходит по большей части в таинстве Покаяния. Духовник слышит, что говорит человек, и его совет и наставление уже отталкиваются от услышанного, от него строятся. Можно было бы, наверное, возразить, что не обязательно исповедовать прихожан, чтобы их узнать, достаточно просто регулярно беседовать с ними. Но на деле это не так: на исповеди мы открываемся так, как ни в какое другое время, ведь она во всех смыслах этого слова – таинство. И она крайне важна в этом отношении не только в жизни отдельно взятого христианина: священник, часто исповедающий прихожан, знает свой приход. Так складывается то, что в древнерусской практике называлось «покаяльной семьей».
Теоретически как раз в таком уже сложившемся приходе, вернувшись к вопросу об «обязательности и необязательности исповеди перед Причастием», было бы оправданным сказать: «Исповедуйтесь, когда вы будете чувствовать такую потребность». Тогда, увидев, что кто-то из его паствы уже месяц или два не исповедуется, священник наверняка задал бы этому прихожанину вопрос: «В чем дело? Мне кажется, за такой срок в твоей жизни все-таки произошло то, что требует исповеди…» Но такая практика накладывает на духовника обязательство быть крайне внимательным, не упускать из виду ни одного из членов своего прихода. Считать, что каждый из них взрослый человек и будет следить за собой сам? Да, а если не уследит, то понесет за это ответственность. Вместе с тем и ты, как пастырь, дашь за него ответ. На мой взгляд, это так.
Кроме того, надо учесть, что в любой приход постоянно вливаются новые люди, которые только-только приложились к Церкви и не имеют опыта жизни в ней, в том числе опыта покаянного, и оставлять на их усмотрение, когда исповедоваться, а когда приступать к Причастию без исповеди, конечно, нельзя. Но тогда получается, что ты делишь прихожан на две категории: этим так можно, а этим – нельзя, что порождает массу неоправданных сложностей и искривлений, и мы, пытаясь решить одну проблему, тут же создаем множество других.
Мне думается, что новых (или старых) путей в этом смысле искать не стоит – это лишь все усложнит и запутает. Церковный человек, живущий доброй христианской жизнью, может подойти к духовнику или просто к священнику, стоящему у аналоя с крестом и Евангелием, и сказать: «Я исповедовался тогда-то и тогда-то, и с тех пор не произошло ничего, в чем бы я испытывал сейчас необходимость покаяться. Благословите к Причастию». Кому-то удается так внимательно и подвижнически жить, но боюсь, что мало кому… Возможно, разумеется, и другое: незадолго до большого праздника – Пасхи, Рождества, Крещения – совершенно естественно для настоятеля обратиться к постоянным прихожанам и попросить их исповедаться заблаговременно – за день, даже за несколько дней до самого праздника. Тогда исповедующие священники смогут гораздо больше времени и внимания уделить тем, кто, как говорится, ходит в храм два раза в год – на Рождество и на Пасху…
Заключение
Исповедоваться, как это ни удивительно, нужно учиться.
Было бы, вероятно, странно говорить о том, что есть искусство совершения исповеди. Но об искусстве покаяния, я думаю, мы говорить можем. Почему?
Покаяние – это делание. Делание, которое должно совершаться на протяжении всей жизни христианина. Преподобный Иоанн Лествичник пишет: даже если ты взойдешь на всю высоту добродетелей, то и тогда о прощении согрешений молись[33]. Авва Пимен говорил о том, что делание плача имеет двоякое значение: плач делает и плач хранит. Иными словами, плачем человек и созидается, и сохраняется в том, что он смог с Божией помощью в своей жизни создать. Как только останавливается процесс покаяния, начинается движение назад.
Святитель Игнатий (Брянчанинов) свидетельствовал, что когда он не приносит Богу покаяния в своих грехах, то понимает, что день пуст, прожит зря, и чувствует себя опустошенным. И невозможно найти ни одного святого, который бы в течение всей жизни не имел подобного образа мыслей.
Но действие покаяния различно. Вначале, когда речь идет о тяжких прегрешениях, исповедь бывает исполнена боли и скорби, хотя покаяние и смягчает их, принося вставшему на этот спасительный путь облегчение – точно так же, как больной, перенесший тяжелую операцию, испытывает облегчение, зная, что ему вырезали страшную опухоль, хотя послеоперационная боль и остается. По мере того как его состояние улучшается, делаются более мелкие операции, и они не приносят такой скорби, от них остается легкое и даже отрадное ощущение – человек видит, что выздоравливает.
Точно так же и с исповедью. Когда христианин приносит Богу покаяние, то сначала бывает скорбь и тяжесть, потом наступает облегчение и радость. У иеросхимонаха Ефрема Катунакского, афонского подвижника, есть слова, которых многие иногда не понимают, толкуя их превратно. Он говорит, что когда ты молишься молитвой Иисусовой, то иной раз ощущаешь себя кающимся грешником, а иной раз – принцем, сидящим на троне и внимающим своему Отцу. Но это происходит не самопроизвольно, а благодаря углублению в покаяние – благодаря тому, что человек помышляет о себе как о недостойном ровным счетом ничего. Господь может в этот момент показать ему всю высоту и красоту человеческого призвания, так что он действительно ощутит себя как бы на троне. Ведь благодать Божия приходит, когда ты этого не ждешь, считая себя недостойным ее.
Как и в Евангелии сказано:
Исповедь – это один из элементов покаянного делания человека, и как таинство она очень важна. Но в то же время понятие «покаяние» гораздо шире, чем понятие «исповедь». Вся жизнь христианина должна быть проникнута покаянием, которое делает человека лучше (только не тем разрушительным раскаянием и чувством вины, которые подавляют и уничтожают его).
Парадоксально, но, считая себя хуже, мы становимся лучше. Это не какое-то засуживание, «затюкивание» себя, уничтожение того достоинства, которое в нас есть. Тут все как в обычной жизни: совершенства достигает тот, кто постоянно считает себя недостигшим, как говорил апостол Павел (см.: Фил. 3: 13), и простирается вперед. Как только человеку кажется, что он чего-то достиг, движение останавливается. В духовной жизни тем более это так.
Помните слова о народе Израильском, который насытился, располнел и забыл Бога (
Когда христианин движется по пути покаянного делания, он узнаёт его великую радость и великое счастье. Да, этот путь может быть сопряжен со слезами, но вместе с тем и с удивительным светом, и с величайшей отрадой, которую никак иначе познать невозможно.
Об авторе
Игумен Нектарий (Морозов) – постриженник подворья Троице-Сергиевой лавры в Москве, настоятель храма в честь святых первоверховных апостолов Петра и Павла г. Саратова.
Руководитель информационно-издательского отдела Саратовской епархии; главный редактор журнала «Православие и современность».
Родился в 1972 году в Москве. В начале девяностых поступил на факультет журналистики Московского государственного университета, одновременно с учебой работал в еженедельнике «Аргументы и факты», «Общей газете». В качестве журналиста неоднократно выезжал в командировки в различные «горячие точки» страны.
В 1996 году поступил в число братии подворья Троице-Сергиевой лавры в Москве. Там же в 1999 году принял монашеский постриг.
В 2000 году рукоположен в иеромонахи, через три года направлен на служение в Саратовскую епархию.
Игумен Нектарий – автор нескольких книг, постоянный автор публикаций в православных и светских СМИ. Ведет дневник в ЖЖ, записи в котором сочетают взгляд на актуальные события современности с глубокими наблюдениями в сфере духовной жизни.
Об издательстве
Для нас православное христианство – это жизнь во всем ее многообразии. Это уникальная возможность не пропустить себя, сделав маленький шаг навстречу своей душе, стать ближе к Богу. Именно для этого мы издаем книги.
В мире суеты и вечной погони за счастьем человек мечется в поисках чуда. А самое прекрасное, светлое чудо – это изменение человеческой души. От зла – к добру! От бессмысленности – к Смыслу и Истине! Это и есть настоящее счастье!
Мы работаем для того, чтобы помочь вам жить по вере в многосложном современном мире, ощущая достоинство и глубину собственной жизни.
Надеемся, что наши книги принесут вам пользу и радость, помогут найти главное в своей жизни!
Присоединяйтесь к нам в социальных сетях!
Интересные события, участие в жизни издательства, возможность личного общения, новые друзья!
Наши книги можно купить в интернет-магазине:
Поделиться книгой: