Помоги проекту - поделись книгой:
Для расширения доступа Серж применил один из десяти универсальных ключей, полученных от куратора Крамских, и авторизовался как пользователь-инспектор. Впрочем, ситуация при этом ещё больше запуталась. Кандидат-аспирант обнаружил, что в тот момент, когда он покинул борт варп-корабля «Косберг», его виртуальный аватар раздвоился: он одновременно находился на шаттле и на базе «Саган-орбитальный». Причём двойник поначалу действовал примерно так же, как планировал сам Серж: активировал и тестировал оборудование научных модулей, затем часть аппаратуры отключил, другую поставил в режим сбора и накопления информации.
Самое загадочное началось как раз шесть геосуток назад: системы базы отметили рост технических сбоев, некоторые из которых требовали вмешательства смотрителя, однако фигурант Опра, если верить логам, занималась чем угодно, но только не работой по устранению неисправностей: спала, развлекалась в виртуале, часами просиживала в медицинском модуле. Вместо неё вовсю трудился двойник Сержа. Именно он под предлогом угрозы безопасности изолировал научные модули: не один, а все три! Именно он вывел из-под контроля нейроядра экспедиционный корабль «Хуболт» и отстыковал его от базы, спасая от пожара! Какой пожар? Откуда здесь пожар? Был ли пожар?..
Всё это требовало немедленных объяснений. Серж вернулся от записей к реальному времени и выделил пальцем переходной отсек, в котором изолировал Опру. Коммуникация с ним была ограничена в силу конструктивных особенностей стыковочных модулей, но аудиоформат он мог использовать. Чуть помедлив, Серж включил звуковой канал.
— Опра! Вы слышите меня?
Преступница откликнулась:
— О! Пацанчик! Соскулил? Малдец. Шпарь уже.
— Опра, я вам не верю. Прекратите балаган и говорите на универсале или любом другом человеческом языке. Сообщаю, что я взял права инспектора и могу держать вас в стыковочном модуле сколько угодно, хоть до истечения вашей жизни. Предлагаю пойти на сотрудничество. И не думайте, что меня легко обмануть или принудить к чему-либо. Я участвовал в боевых операциях…
Пауза. Серж начал терять терпение и решил уже оставить фигуранта в изоляции на геосутки, однако Опра всё же перешла на универсал. И произнесла фразу, которую Серж меньше всего ожидал от неё услышать:
— Выпустишь, расскажу о самозвере.
6
Когда пришло время персонального проекта, куратор по научно-исследовательской работе Крамских выбрал для Сержа несколько теоретических задач по землеподобным планетам с высокой перспективой межинститутской востребованности. Однако к тому моменту подопечный вовсю мечтал о «космическом чуде», несмотря даже на то, что эта тема считалась в его окружении маргинальной. По этому поводу шутили: «О чудесах пусть Ватикан думает», — хотя, конечно, Этический Университет, разместившийся на территории Старого Ватикана, по факту не занимался вопросами аномальных явлений и неверифицируемых наблюдений. Все знакомые дипломированные этики и мастера Трилобит-кома, оценивающие игроков на «Лунной куколке», были прожжёнными скептиками и в значительной степени антропоцентристами. Их позиция понятна: философия окулизма, которая разрабатывалась в кампусах Ватикана второй век и регулировала многие аспекты общественной жизни, ориентировалась прежде всего на согласование внешней и внутренней природы человека. Однако Серж, который в целом разделял принципы господствующей идеологии и старался следовать моде, никак не мог согласиться с тем, что человечество обречено на одиночество. Поэтому, потратив геомесяц, сам отыскал задачу для проекта, причём не теоретическую, а вполне практическую.
Колониальная служба Космического флота постоянно собирала невообразимое количество информации по планетным системам, делая упор на те из них, которые лучше подходили для обеспечения дальней навигации или заселения. Периодически фиксировались и аномалии, получающие двойную интерпретацию: либо как редкое или даже уникальное явление природы, либо как признак разумной деятельности. Поскольку до сих пор флот не встретил ни одной внеземной цивилизации, то выбор всегда делался в пользу первой интерпретации. В то же время наука не может оперировать выбором, опираясь на субъективные предпочтения, даже если их разделяет большинство специалистов. И менеджеры Колониальной службы выкладывали описания аномалий в сеть межинститутского обмена, предлагая любому желающему попробовать разобраться в очередной загадке. При этом предоставлялись довольно существенные скидки по контрактам на транспортировку и аренду оборудования на месте изысканий.
Окончательно определиться с поисками «космического чуда» Сержу помог не куратор, а эрзац-отец, который, хотя и освободился от исполнения семейно-общественного долга, навязанного ему Этическим Университетом, продолжал поддерживать связь и следил за успехами бывшего воспитанника, а иногда давал дельные советы. Он тоже был дипломантом Академии планетологии, ныне работал в Институте Марса и мог адекватно обсуждать профессиональные темы.
— Обрати внимание на так называемые дороги Хокинга-4, — посоветовал эрзац-отец во время очередной встречи в виртуале. — Гринч-86. Там теперь большая колония, сто тысяч граждан-избирателей, три сити, множество баз и опорных пунктов. Есть даже свой дистрикт с пейзанами нового поколения. Найдёшь подробности. Но дороги обнаружены самой первой экспедицией, то есть они были там до людей.
— Да, я вроде читал об этом, — отозвался Серж с некоторым смущением, потому что без оперативной подсказки Вики не смог вспомнить, где и когда читал о дорогах Хокинга-4. — Но мне показалось, что проблема решена. Там нечто вроде вулканических ячеек Бенара. Дилетант может принять их за средневековую мощёную дорогу.
— В том-то и дело, что ситуация прямо обратная. Планетологи первых экспедиций прекрасно знали о ячейках Бенара и сразу дали напрашивающуюся интерпретацию. Но по мере роста колонии подобные дороги находили всё чаще, на территориях с отличающейся геоморфологией, с разнообразными грунтовыми и тектоническими условиями. Поэтому Колониальная служба внесла их в список аномалий.
— Почему? — удивился Серж. — Неужели не нашлось пытливого дипломанта, который дал бы подробное описание и модель?
— Ты наверняка смотрел обзоры по дальней навигации. И должен помнить, что ресурсы колоний, даже богатых, ограничены, особенно по кадровому составу. Планетологи там заняты решением актуальных задач: картографирование, структура и эволюция недр, полезные ископаемые, взаимодействие литосферы с атмосферой и гидросферой, неравномерность магнитного и гравитационного полей. Знания об этом нужны в первую очередь, ведь от них зависит выживаемость колонии.
— Можно было бы оформить исследовательский запрос. Варпы летают на Хокинг-4 регулярно… — Серж сделал паузу, чтобы воспользоваться подсказкой Вики. — Раз в два геогода.
Эрзац-отец усмехнулся:
— Неужели мне нужно рассказывать, как относятся к исследователям аномалий в Академии или наших институтах?
Серж покачал головой. Он и сам знал, как относятся. И всё же тема его заинтересовала. Попрощавшись с эрзац-отцом, он сразу занялся изучением сведений о дорогах Хокинга-4, представленных Колониальной службой, и убедился, что никто ни разу не попытался систематизировать собранную по ним информацию. Визуальные материалы выглядели черновыми: они не были приведены к единому формату; также отсутствовали какие-либо описания.
Однако чем дольше Серж вникал в скудные и разрозненные данные, тем больше увлекался. В этой загадке действительно было нечто завораживающее, и кандидату-аспиранту становились ясны мотивы тех учёных долимитного прошлого, которые веками искали затонувшую Атлантиду, гоняясь за призраком легендарного царства.
Куратор Крамских в свою очередь отнёсся к инициативе подопечного без всякого энтузиазма. Он был убеждённым антропоцентристом и вслед за основоположниками окулизма полагал, что земной разум возник благодаря исключительному стечению обстоятельств и сам по себе аномалия; что для Интроспекции Универсума достаточно одного-единственного биологического вида; что познание имеет ценность только в тех случаях, когда направлено на изучение вещественного мира, а не фантомов, генерируемых воображением. Тем не менее, согласно стандартному протоколу взаимодействия при курировании работ гражданина-избирателя, Крамских не мог отклонить тему, которую выбрал Серж и принципиально одобрила Колониальная служба. Единственное — он настоял на том, чтобы подопечный нашёл более «серьёзную» проблематику, если на месте выяснится, что дороги Хокинга-4 не представляют собой ничего особенного.
При подготовке к отправке Ивановских просмотрел и описания планетных систем, которые «Косберг» использовал в качестве промежуточных при варп-переходах: Фламмарион, Лаплас, Саган, Проктор. Среди прочей обильной информации, найденной Вики, кандидат-аспирант изучил статью о биотическом кризисе на Сагане-2. Там побывало всего три экспедиции, что объяснялось трудностями возвращения с поверхности на орбиту. Все они высаживались на побережье местной пангеи, где наблюдались признаки биологической активности. Анализ собранных образцов флоры и фауны выявил чрезвычайно низкое таксономическое разнообразие, характерное для катабазиса — периода глобального биотического кризиса, следующего за массовым вымиранием.
Поначалу открытие никого не удивило: любая биосфера периодически проходит через вымирания, вызванные как внешними, так и внутренними причинами. Однако третья экспедиция, в состав которой вошли опытные палеонтологи, не смогла идентифицировать следы недавнего события, которое имело бы столь значимые последствия.
Один из авторов исследования высказал в качестве «безумной» гипотезы соображение о том, что искомое событие могло быть связано с деятельностью местной цивилизации, давно сошедшей с исторической сцены. На примере голоценового вымирания, начавшегося на Земле сто тысяч геолет назад и ускорявшегося по мере расселения людей по материкам, можно предположить, что подобный результат типичен для становления разумных видов: они доминируют в экосистемах, замещают естественный отбор искусственным, разрушают среды обитания, меняют природные ландшафты, а после промышленной революции всё активнее влияют на климат. Есть даже мнение, что вымирание, порождённое разумом, необратимо для биосферы, что она так и будет угасать, не перейдя к анабазису — следующему этапу кризиса, когда разнообразие глобальной биоты опять начинает расти за счёт освободившихся экологических ниш. Тут достаточно взглянуть на современный Универсум: если изъять из него человека, то почти все существующие многоклеточные формы жизни, восстановленные после лимит-войны, вымрут в течение тысячи геолет, то есть по меркам эволюционных процессов практически мгновенно, а биосфере придётся пройти весь путь заново; с учётом оскудения легкодоступных ресурсов это выглядело проблематичным.
«Безумную» гипотезу можно было проверить, отправив экспедиции в самые древние районы, находящиеся в центре пангеи (там могли сохраниться следы промышленности), или на океанское дно (нарушение структуры отложений способно рассказать о происходивших на планете процессах). Понятно, что Колониальная служба не стала тратиться на проверку «безумных» гипотез: в системе Саган оставался только один экспедиционный корабль «Хуболт», а для его использования требовались куда более веские основания, чем подтверждение или опровержение домыслов палеонтолога, идущих вразрез с принципами окулизма. В итоге биотический кризис на Сагане-2 внесли в список аномалий, но не тех, за которые полагались скидки при транспортировке.
Серж, увлечённый дорогами Хокинга-4, принял информацию к сведению и даже успел забыть о ней, пока перед стартом «Косерга» не наткнулся в журнальной ленте Академии планетологии на две свежие статьи, представленные в межинститутский доступ Космофлотом и подписанные инициалами О.К. Они назывались «Самозверь. Дайкайдзю биосферы второй планеты GR-16 (Саган-2)» и «Феномен самозверя в условиях глобального биотического кризиса на второй планете GR-16 (Саган-2): гипотезы и модели».
Вопросы, рассматриваемые в статьях, были далеки от профессиональных интересов кандидата-аспиранта, но неясное предчувствие подтолкнуло его к прочтению, благо всегда можно прибегнуть к помощи Вики.
Выяснилось, что на Сагане-2 водятся дайкайдзю — так ксенобиологи называли на своём профессиональном жаргоне гигантских монструозных существ, полноценное описание которых дать не могли из-за отсутствия земных аналогов.
Первые экспедиции не обнаружили дайкайдзю, которых загадочный О.К. упорно именовал самозверями, потому что они были обитателями центральных пустынь пангеи, то есть как раз тех районов, в которых, по мнению участника третьей экспедиции, нужно искать следы промышленных выбросов и артефакты исчезнувшей цивилизации. Если верить описанию, то дайкайдзю Сагана-2 столь огромны, что их можно разглядеть с орбиты, однако появлялись они лишь в определённое время года. Проблема заключалась в том, что в пустыне при биотическом кризисе на стадии катабазиса никакое существо крупнее варана выжить не способно.
7
Наверное, Сержу не стоило назначать встречу с преступницей сразу после нападения. Куда разумнее было бы подержать её геосутки в изоляции, но ему не терпелось узнать подробности о самозвере. Кроме того, Серж полагал, что теперь, когда ему известно, на что фигурант способна, он будет настороже и легко справится с ней.
Почувствовав голод, кандидат-аспирант назначил свидание в пищевом модуле. Чтобы Опра не устроила ещё какую-нибудь каверзу, он велел нейроядру отслеживать её передвижение и сообщать о любых изменениях маршрута.
Преступницу пришлось подождать. Выйдя из переходного отсека стыковочного модуля, она сначала отправилась в жилой блок номер один, где, как подсказало нейроядро, находится её индивидуальная сфера. Там она какое-то время провозилась — вероятно, приводила себя в порядок — и появилась в пищевом модуле, когда Серж успел плотно пообедать и начал терять терпение.
Поход в жилой блок мало помог Опре — она выглядела столь же отталкивающе, как и раньше: тот же необъятный живот, те же отвислые груди, те же толстые ноги и тот же нездоровый цвет кожи. Тем не менее Серж, преодолевая лёгкое отвращение, внимательно посмотрел на неё, прикидывая, не прячет ли Опра в складках кэйкоги оружие более серьёзное, чем самодельный нож.
— Салют, пацанчик! — произнесла Опра как ни в чём не бывало. — Как здоровьице?
— Опять за своё?
— Да ладно, не брызгай. — Опра подняла руки, демонстрируя дружелюбие. — Я здесь давно, одичала.
— Очень хорошо, что вы осознаёте дикость своего поведения, — сказал Серж с ноткой удовлетворения в голосе. — Предлагаю перейти к конструктивному диалогу. Вы обещали рассказать о самозвере. Прежде всего вопрос: откуда вы знаете о феномене?
— Я его открыла.
Заявление Опры выглядело поразительным, но только на первый взгляд. Сержу не требовалось много времени, чтобы мысленно «соединить» две статьи, опубликованные под инициалами О.К., с единственным тест-смотрителем базы «Саган-орбитальный», имеющим учёную степень. Кто ещё мог обнаружить дайкайдзю, если со времён третьей экспедиции здесь не проводились планомерные исследования?
— Ваша фамилия? — спросил Серж.
— Я лишена права на фамилию до истечения срока заключения.
Кандидату-аспиранту показалось, что лицо собеседницы дрогнуло.
— Можете назвать её в виде исключения, — сказал он. — Я даю разрешение как гражданин-избиратель.
— Моя фамилия… Косых.
Всё сходится. О.К. — Опра Косых. Похоже, не врёт. Ситуация проясняется. Она биолог и, вероятно, генетик. Преступление в области Tutela sacrum означает участие в экспериментах по изменению человеческой природы, строго запрещённых Этическим Университетом. Здесь она изнывала от безделья и, конечно, осознавала, что с каждым днём всё больше теряет квалификацию. Чтобы не утратить навыки исследователя, Опра стала наблюдать за планетой, и тут ей крупно повезло: она сделала открытие, которое заинтересовало аналитиков Космического флота. Не настолько, чтобы они организовали полноценную экспедицию на Саган-2, недостаточное, чтобы статьи Опры были опубликованы, а внезапная инициатива кандидата-аспиранта по смене темы первого самостоятельного проекта нашла поддержку.
— Почему вы назвали этих дайкайдзю самозверями? — спросил Серж.
— Давнее увлечение и свободные ассоциации, — призналась Опра, скривив толстые губы в подобие улыбки.
Потом она прищурилась и чуть нараспев продекламировала:
— Если я правильно понял ваши статьи, — продолжил Серж, — в процессе наблюдений вам удалось зафиксировать четыре особи дайкайдзю. Все они появились в короткий, от пяти до шести геосуток, период, который предшествует сезонным песчано-пыльным бурям. После оседания пыли вы не смогли их обнаружить ни на прежнем месте, ни где-либо на континенте. Вы выдвигаете гипотезу, что дайкайдзю являются жителями сети известняковых пещер, которые образовались на месте озёр и внутренних морей при высыхании центральных районов пангеи. Гипотеза выглядит обоснованной с учётом размеров дайкайдзю, внезапности их появления перед сезоном бурь и исчезновения после его завершения. Через двести сол, то есть через триста двадцать шесть геосуток, дайкайдзю появились вновь. На этот раз вы зафиксировали пять особей и высказали предположение, что их выходы на поверхность связаны с брачным периодом, то есть дайкайдзю перемещаются навстречу друг другу для спаривания. Удалось ли подтвердить эти предположения?
Ответ последовал не сразу. Опра вновь попыталась изобразить улыбку.
— Забудь об этом старье, — сказала она. — Всё куда веселее. Самозвери не спариваются, они поют.
8
Пищевой модуль стал местом регулярных встреч, а отдыхали и работали обитатели «Сагана-орбитального» всегда по отдельности, поддерживая связь через внутреннюю сеть. Серж всё ещё с опаской относился к Опре, не доверял ей, но дел хватало, поэтому кандидат-аспирант смирился с её участием в подготовке высадки на поверхность планеты.
Разумеется, во время встреч разговаривали, порой на самые неожиданные темы. Опра была своеобразным собеседником, постоянно сбивалась на «птичий» язык, чем изрядно досаждала Сержу, однако и впрямь оставалась учёным с хорошим багажом знаний, поэтому кандидат-аспирант постепенно начал получать удовольствие от общения с ней.
Опра подтвердила его догадку о том, что занялась наблюдениями за планетой от скуки. Можно представить, насколько тяжело учёному переносить изоляцию без доступа к обновляемым информационным ресурсам, без связи с коллегами, без поддержки полноценной Вики и бот-ассистентов. Под ограничения попадали и возможности использования оборудования базы: приставы, направившие Опру сюда, предполагали, что фигурант вместо несения службы тест-смотрителя, возможно, попытается по тем или иным причинам нарушить функционирование основных технических систем, что создаст угрозу существованию «Сагана-орбитального». Посему ни при каких обстоятельствах она не могла, например, отстыковать посадочную капсулу или экспедиционный корабль. Фактически единственное, чем она могла заняться на досуге, — это анализом данных, которые собирали регистрирующие приборы планетологического модуля.
Но для того, чтобы правильно расшифровывать и интерпретировать их, Опре пришлось получить знания по основам практической планетологии, что оказалось тоже непростым делом, учитывая изоляцию. По словам Опры, она прибегла к уловке. Как тест-смотритель она должна была запрашивать инструкции у транзитных варп-кораблей при возникновении проблем, которые не было способно решить управляющее нейроядро. Она сумела обмануть его, испортив центральный контроллер планетологического модуля и изобразив дело так, будто бы сбоил сам комплекс научной аппаратуры. Когда из варп-сфероида вынырнул очередной корабль, Опра по обычному радиоканалу послала подготовленный запрос, подтверждённый отчётом нейроядра. Топ-менеджер миссии принял материал, обсудил его с экспертами и в ответ переслал несколько терабайт обучающих программ и инструкций по работе с оборудованием научного модуля, прежде всего с набором оптических камер высокого разрешения, ультрафиолетовым и инфракрасным детекторами, радиолокатором синтезированной апертуры. Около пяти геомесяцев Опра потратила на то, чтобы освоить начальный курс Академии планетологии, разобраться в терминологии и принципах обработки результатов наблюдений, после чего взглянула на планету по-новому — не как дипломант, конечно, но как студент, проходящий первую в жизни полевую практику.
Мир Сагана-2, увиденный ею, был намного старше Земли — планетологи оценивали его возраст в шесть с половиной миллиардов лет. Соответствующей была и биосфера, зародившаяся, как и на других живых планетах, в гидротермальных источниках на дне океанов. Эволюция, вероятно, шла тоже по сходному сценарию: простейшие одноклеточные микроорганизмы, колонии простейших, симбиоз, переход к многоклеточности, специализация, разделение на флору и фауну, взрывной рост разнообразия, выход на сушу, периодические глобальные вымирания, возрождение и появление новых видов.
Поскольку Саган-2 массивнее Земли, а сила тяжести на тридцать процентов выше, то местные формы жизни, описанные участниками трёх экспедиций, имели общую характерную особенность — они как бы прижимались к поверхности, стремясь занять максимально большую площадь. Здесь совсем не было высоких растений, летающей фауны и примитивных построек, создаваемых общественными животными. Зато часто встречались многоуровневые симбиотические комплексы, покрывающие побережья и похожие на толстые бактериальные маты, между которыми скользили ленты хищников длиной в десятки метров. Рядом, на мелководье, водились двухордовые миногообразные, привлёкшие наибольший интерес второй экспедиции, но ими, пожалуй, заканчивалось биологическое разнообразие, что в конечном счёте и вызвало вопросы у ксенологов. Трудно представить настолько древний мир с настолько бедным генофондом. Если отбросить «безумную» гипотезу, гласящую, что биотический кризис вызван деятельностью некоей цивилизации, сошедшей с исторической сцены, то самым простым объяснением становилось особое сочетание планетографических и климатических факторов, которое пока не удавалось просчитать на основе популярных планетологических моделей.
Получив общее представление о проблеме, Опра поняла, что самой интересной задачей для неё как учёного с ограниченным инструментарием может быть только изучение этих факторов.
Прежде всего стоило выяснить, когда образовалась пангея Сагана-2. Общеизвестно, что континентальный дрейф — процесс не только перманентный, но и повторяющийся. Когда-то материки расходились, затем снова собирались в пангею. Если планета достаточно стара, то эпох пангеи должно быть много: на Земле образование единого суперконтинента повторялось с частотой раз в шестьсот миллионов лет. Саган-2 массивнее и вращается медленнее, поэтому континентальный дрейф с разделением и слиянием материков должен происходить дольше. Но насколько дольше?
Ответ мог дать горный хребет, находящийся в геометрическом центре пангеи. Опра сосредоточилась на наблюдениях за ним, пытаясь выделить признаки соответствия одной из многочисленных моделей формирования типичного суперконтинента.
Однажды, незадолго до начала сезона бурь, произошло досадное событие: нейроядро скорректировало ориентацию «Сагана-орбитального», компенсируя накопившееся за счёт вращающего момента градиента гравитации отклонение продольной оси от нормального направления. Но из-за того, что Опра так и не удосужилась восстановить полноценную работу главного контроллера планетологического модуля, нейроядро не смогло внести соответствующую коррекцию в положение оптических камер высокого разрешения, и те вместо горного хребта оказались нацелены на прилегающую пустыню, в которой, как считали исследователи, не было ничего интересного.
Программа, которая занималась первичной обработкой изображений, получаемых камерами, была довольно тупой, но умела реагировать на значительные изменения в подстилающей поверхности. Когда камеры оказались перенаправлены, программа сравнила новые виды с ранее заложенной картой и радостно сообщила в сеть о наблюдаемой тектонической катастрофе.
Опра немедленно примчалась на пост оператора планетологического модуля и, конечно, была поражена увиденным. На её глазах сравнительно ровная поверхность пустыни вздыбилась свежими курганами, кое-где образовались глубокие тёмные провалы, рядом были хорошо различимы широкие борозды, уводящие, казалось, в никуда.
По ассоциации зрелище вызвало у неё детское воспоминание: сырая после дождя почва в саду, из которой вылезают, расползаясь во все стороны, земляные черви — Lumbricina из отряда Haplotaxida. Куда же ведут эти борозды? Что за гигантские черви вылезли на поверхность?
Чтобы получить ответы на вопросы, пришлось подождать один сол, то есть местные сутки, когда планета под базой, находящейся на полярной орбите, провернулась и великая пустыня пангеи вновь оказалась в поле зрения камер высокого разрешения. На этот раз Опра сама вела наблюдение, управляя камерами вручную, и довольно быстро отыскала первого дайкайдзю. С этой высоты он был похож на разноцветную гусеницу длиной десять километров. Чудовище казалось неподвижным, не проявляло активности, но ещё через сол Опра обнаружила его на полтораста километров севернее первоначального положения.
Хотя по образованию Опра была геномиком, она, разумеется, обладала достаточным багажом знаний в области экологии, поэтому пришла в замешательство. Гигантская гусеница внизу могла быть только животным, но в раскалённой пустыне, находившейся в центре пангеи, вдали от водных ресурсов, нет кормовой базы, достаточной для поддержания жизнедеятельности столь большого организма. Смущала и скорость передвижения дайкайдзю: чтобы сдвинуть огромную тушу при местной силе тяжести, потребовались бы колоссальная энергетика и бешеный метаболизм. Но чтобы разогнать её до скорости три-четыре километра в час по бездорожью и по шершавой, как наждак, поверхности, необходимо нечто большее, чем мускульное усилие.
Тогда впервые Опра задумалась о том, что перед ней не животное, а какой-то механизм — вероятно, продукт местной цивилизации, скрывающейся в подземных сооружениях.
Впрочем, вскоре она пересмотрела своё отношение к феномену. Дело в том, что обнаруженный дайкайдзю оказался не единственным: Опра заметила ещё одного, размером побольше, потом — ещё одного и ещё одного. Самая крупная особь была длиной восемнадцать километров, но при этом двигалась не менее шустро, чем её сородичи.
Затем пустыню накрыла песчано-пыльная буря и наблюдения за гигантскими «гусеницами» пришлось прервать: разрешения всепогодного радиолокатора, увы, не хватало для того, чтобы выделить дайкайдзю на фоне рельефа. Но в любом случае наличие четырёх громоздких супермашин, если принять гипотезу об их искусственном происхождении, не могло быть обособленным явлением: так или иначе стали бы заметны признаки техногенного воздействия на ландшафт, активность вокруг и тому подобное.
В своё время Опра прослушала ознакомительный курс ксенологии, а по роду профессиональной деятельности ей приходилось проводить сравнительный анализ геномов земных и инопланетных животных, поэтому она имела представление о самых экзотических тварях, которых можно встретить на планетах, включённых в Универсум. Она вспомнила, что в молодом мире Лапласа-3, который отличался довольно резкой сменой сезонов, распространены пазлоиды — странствующие колонии, состоящие из множества созданий разных видов, которые объединяются во временное симбиотическое сообщество для более эффективного выживания при климатических изменениях. Например, при затапливании обширных долин мелкие твари, напоминающие земных муравьёв, отыскивают свободноплавающих существ типа гидрозоев, взбираются и селятся на них, при необходимости защищая свой «спасательный плот» от многочисленных хищных личинок, для которых как раз начинается этап роста, сопровождаемый активной охотой. Возможно ли, что дайкайдзю Сагана-2 тоже пазлоиды, формирующиеся из обитателей подземных полостей во время сезонных бурь? Почему бы и нет? По крайней мере, новая гипотеза объясняла, каким образом многокилометровая гусеница перемещалась по поверхности со скоростью идущего человека: если она состоит из мириадов сравнительно небольших существ, которые держатся вместе, то с высоты будет казаться единым и совершенно неподъёмным организмом.
Так или иначе, но следовало продолжить наблюдение. Большие надежды Опра возлагала на окончание ураганов и с нетерпением ожидала момента, когда осядет поднятая ими пыль. На планете с повышенной силой тяжести это происходит быстрее, чем на Земле, и атмосфера вскоре очистилась. Однако фигуранта ждало разочарование: дайкайдзю исчезли вместе со всеми следами своего пребывания на поверхности — пустыня снова выглядела девственной, как десятки сол назад. Если бы информационные накопители «Сагана-орбитального» не содержали чёткие цифровые снимки гигантских гусениц, вылезших из глубоких нор, можно было бы подумать, что Опре всё это привиделось.
Чтобы сделать хоть какие-то предварительные выводы о феномене, следовало зафиксировать его повторение. Логично было предположить, что дайкайдзю вновь появятся перед наступлением сезона бурь, однако природа редко следует человеческой логике, поэтому Опра вела наблюдение весь год, не только мониторя районы, где были замечены первые гусеницы, но и стараясь охватить территорию великой пустыни как можно шире. Иногда над песками проносились обычные малые ураганы, вызванные погодными флюктуациями, и тогда Опра сутками не выходила из планетологического модуля. Увы, всё было тщетно: дайкайдзю как сквозь землю провалились — в самом прямом смысле старогагаринского выражения.
Потеряв возможность наблюдать движение гусениц, Опра занялась анализом их перемещений и сразу сделала новое открытие: все они, без сомнения, направлялись в один и тот же район, расположенный около условного геометрического центра пангеи. Она тут же нацелила камеры, радиолокатор и прочие приборы на эту безымянную область. Результаты новых наблюдений разочаровывали: вычисленный район ничем не отличался от окружения, даже цветом, хоть и имел небольшое, до семи метров, превышение относительно средней высоты рельефа.
Опра была близка к отчаянию. Но планета в итоге вознаградила её упрямство. Незадолго до начала глобальной бури дайкайдзю вылезли на поверхность. И снова вне зависимости от местоположения направились к неприметному холму в центре пангеи. Почему именно туда? Чтобы получить внятный ответ, нужны были раскопки и сейсмотомографическое исследование.
Главное, что Опра убедилась: шествие гигантских гусениц по пустыне не является редчайшим явлением для Сагана-2. Оно имеет чёткую сезонную привязку и может быть объяснено существованием развитой пазлоидной биосферы в полостях под поверхностью пустыни, образовавшихся после высыхания внутренних озёр и морей.
Скорее всего, там сохранились какие-то источники воды и запасы древних донных отложений, поддерживающие биоценоз.
Зачем пазлоиды выходят на поверхность и совершают длительные путешествия? Скорее всего, за тем же, зачем странствуют перелётные птицы или зачем идёт через речные пороги нерестящийся лосось. То есть либо ради пищи, либо ради размножения. Окончательно прояснить вопрос могло бы наблюдение за непосредственным контактом различных дайкайдзю в районе их встречи, который Опра, в очередной раз отпустив на волю воображение, назвала Ургой.
Но возвышенность Урги скрывала туча пыли, поднятая глобальной бурей. Поэтому фигуранту ничего не оставалось как написать две статьи по итогам наблюдений, отправить их в сеть межинститутского обмена с пролетавшим мимо варп-кораблём и ждать, не заинтересуется ли феноменом какой-нибудь пытливый исследователь или институт, обладающий ресурсами для организации полноценной экспедиции.
Ждать пришлось долго. Миновал местный год, в пустыне опять появились дайкайдзю, над суперконтинентом разразилась буря. Опра задействовала все инструменты планетологического модуля, но они мало что могли дать нового. И тогда ей пришла в голову оригинальная идея: направить на Ургу главную ультракоротковолновую антенну базы.
Результат превзошёл ожидания: Опра поймала чёткий сильный сигнал, модулированный по амплитуде. Она мало разбиралась в радиотехнике, но ей помогло нейроядро, которому хватило сообразительности преобразовать сигнал в аудиоформат. В результате получился ритм, подчинённый принципу золотого сечения. Сомнений быть не могло: слепая эволюция не способна создать существ, которые обмениваются модулированными сигналами на УКВ-частотах. По крайней мере, до сих пор ничего подобного земляне во Вселенной не встречали.
9
— Песнь самозверя, — повторил Серж слова Опры, когда та закончила рассказ о феномене и дала прослушать запись преобразованного сигнала. — Поэтично. Да, я согласен. Перед нами космическое чудо. Оно вполне способно изменить научную картину мира. Примите мои поздравления.
Фигурант презрительно скривилась и отозвалась в своей манере:
— Идеи по природе есть?
Серж выдержал приличествующую событию паузу и на всякий случай уточнил:
— Что вы знаете о Прокторе?
— Гринч-66, — ответила Опра. — Красный карлик. Система из девяти планет. Колония Универсума находится на Прокторе-1, планете-синхроне. Уникальные ксеноформы: выползень Проктора, летяга Проктора, мышекроль Проктора.
— Впечатлён эрудицией… Но я говорю не о системе, а о Ричарде Прокторе, в честь которого она названа. Его относят к основоположникам протоокулизма.
— Не знаю, — сообщила Опра. — Протоокулизм, окулизм — мусор. Я геномик..
— Среди мастеров Трилобит-кома много геномиков…
— Дуралеев везде хватает. Так что там Проктор?
— Ричард Проктор, — повторил Серж, — английский астроном и энциклопедист долимитной эпохи, середина девятнадцатого века по христианскому летоисчислению. Написал множество популярных работ по астрономии, космологии, ксенологии. Среди его достижений — формулировка проблемы шести минут, на которой основывается третий принцип окулизма. Он предложил современникам представить гипотетическую ситуацию. Допустим, вы хотите связаться с приятелем по телефону, но знаете, что в течение геодня (десять часов, шестьсот минут) он будет у телефона всего лишь шесть минут. Какова вероятность, что когда вы выйдете на связь, приятель будет находиться у телефона? Конечно, она не нулевая, но очень близка к нулю. Этим наглядным примером Проктор проиллюстрировал вывод, который сделал на основе сравнения общего времени эволюции, предбиологической и биологической, со временем существования человечества как разумного вида. В эпоху Проктора считалось, что Земля возникла всего лишь несколько миллионов геолет назад, о миллиардах не шла речь, но даже при таком допущении вывод выглядел неутешительным: время существования разума ничто по сравнению с эрами формирования звёзд, планет и роста жизни — шесть минут против десяти часов! Насколько велика вероятность, что в данный момент где-то в обозримой Вселенной есть ещё один разумный вид, который ждёт, когда мы выйдем на связь? Конечно, она не нулевая, но очень близка к тому…
— Я поняла, — буркнула Опра. — И что нам даёт этот древний хрыч?
— Третий принцип окулизма, — Серж старался быть терпеливым, — основанный на проблеме шести минут, пожалуй, самый спорный. Даже в Трилобит-коме хватает мастеров, которые скептически относятся к нему. Нет, конечно, никто из адептов окулизма не ставит под сомнение антропоцентрическую аксиоматику. Но основное возражение скептиков звучит так: Проктор был прав, но он не подозревал, что когда-нибудь появятся автоответчики. Достаточно развитая цивилизация найдёт способ передать информацию о себе в будущее, за пределы своего существования. Мы это делаем за счёт космонавтики, колонизации экзопланет.
Поделиться книгой: