Помоги проекту - поделись книгой:
Антон Первушин
Песнь самозверя
1
Решение созрело. Серж Ивановских не стал дожидаться, когда возьмут верх посторонние доводы, и повесил три восклицательных эмодзи в чате миссии, тем самым нарушив внутренний сетевой устав. На его выходку откликнулись почти сразу: через полминуты зазеленел индикатор прямого контакта с топ-менеджером Авани Гопал. Перед ним появилось смуглое остроносое лицо в обрамлении развевающихся ярко-рыжих волос:
— Что вызвало тревогу?
— Нет тревоги, — ответил Серж. — Я собираюсь остаться в системе Саган.
Авани не выказала удивления. Возможно, ей приходилось выслушивать и более экзотические пожелания.
— Напоминаю, что регламент вашей деятельности внутри миссии определяет Академия планетологии.
— Я помню. Однако мой куратор по научно-исследовательской работе Крамских предоставил мне возможность произвольного выбора темы по прибытии.
— По прибытии в систему Гринч-86.
— Да, безусловно. Однако исключение для промежуточных систем в контракте не предусмотрено. А что не запрещено, то разрешено. Не так ли?
Авани подвисла. Справа от изображения её застывшего лица появился бегунок в виде условной птички, подтверждающий, что топ-менеджер на связи, но занята общением с внешним миром.
— Подтверждаю, — заявила Авани, прерывая возникшую паузу. — Вы можете остаться в планетной системе Гринч-16. Но я обязана действовать по протоколу дополнений к целям миссии. Вы знакомы с протоколом?
— Разумеется, — сказал Серж, улыбаясь. — Оставим формальности. Запишем так. Мне показалась любопытной одна из гипотез, связанных с биотическим кризисом на Сагане-2. Я берусь проверить её на практике. Всё остальное является авторской тайной Академии планетологии, поэтому обсуждать детали я могу только со своим куратором.
Авани явно не понравился ответ, но она не смела возражать: хотя доставку Сержа на Хокинг-4 и оплатили по категории эконом со всеми возможными скидками, он оставался дееспособным гражданином-избирателем, дипломантом Академии и мог себе позволить любые причуды в пределах кодексов, уставов и конституции. Даже если сейчас по неким причинам он решил бы воспользоваться, например, второй поправкой, то Авани, как топ-менеджер миссии, обязана обеспечить его всем необходимым для совершения узаконенного самоубийства.
— Я должна предупредить вас о возможных последствиях вашего решения при внесении изменений в план миссии.
— Я ознакомился с информацией о системе…
— И всё же я настаиваю, — в голосе топ-менеджера звякнула сталь. — Вы, по доброй воле и пользуясь вашими конституционными правами, приняли решение остаться в системе Гринч-16 на неопределённый срок, вплоть до истечения вашей жизни. В системе Гринч-16 находится долговременная база «Саган-орбитальный», ресурсы которой способны обеспечить ваше существование на неопределённый срок, вплоть до истечения вашей жизни. Ресурсы долговременной базы «Саган-орбитальный» выше нормативного жизнеобеспечения предоставляются по предоплате согласно прейскуранту. Если вы пожелаете покинуть долговременную базу «Саган-орбитальный» с помощью транспортных средств до истечения срока вашей жизни, вам надлежит произвести предоплату согласно прейскуранту. Ответственность за вашу жизнь, здоровье и статус вы принимаете на себя лично, без исключений. Подтвердите, что вы усвоили информацию и не имеете претензий к прежде изложенному.
— Да, — отозвался Серж. — Я усвоил и не имею.
— Пожалуйста, подтвердите жестом.
Серж сплёл пальцы рук в замок, демонстрируя согласие с «прежде изложенным». Авани опять подвисла, и целую минуту Серж наблюдал за голографической птичкой, машущей крылышками. Он прислушался к себе: не возникли ли сомнения в правильности решения? Нет, не возникли. Если он прав, то впереди ждёт открытие, о котором никто из кандидатов-аспирантов Академии не мог и мечтать. До сих пор Серж думал, будто бы начисто лишён честолюбия, но выяснилось, что это не так. К новому ощущению требовалось привыкнуть.
— Протокол дополнений к целям миссии закрыт, — сообщила топ-менеджер. — Исправления не принимаются.
Когда они покончили с формальностями, взгляд и голос Авани смягчились.
— Могу ли я дать совет? — спросила она.
— Да.
— Не знаю, что вы собираетесь делать на Сагане-2. Но учтите: будут сложности. Хотя база автоматизирована, на ней есть тест-смотритель. Без права транспортировки. Фигурант Опра. Фамилия ей не положена по статусу. Есть только номер — шестнадцать-восемь-тридцать. Расшифровывается просто. Шестнадцать — место заключения по каталогу Гринчевского. Восемь — статья кодекса наказаний. Тридцать — срок заключения в геогодах. К досье Опры у меня доступа нет, однако статья и срок говорят сами за себя. Преступление в области Tutela sacrum. Вам наверняка захочется установить контакт с Опрой. Хочу предостеречь: постарайтесь избежать любых вариантов встречи. На базе самоизоляция включена в норматив. Воспользуйтесь!
— Не вижу повода для опасений, Авани, — Серж тоже перешёл на доверительный тон. — Если Опра осуждена по восьмой статье, то она — учёный, дипломант одной из Академий. Учёные всегда найдут общий язык друг с другом.
— И всё же не забывайте, Серж, что вы находитесь с ней в разных статусах. Её статус вам не повысить, зато ваш она способна понизить очень легко. Вы ведь не хотите остаться на базе ещё одним осуждённым тест-смотрителем?
— Нет, это не входит в мои планы, — ответил Серж с показным безразличием.
Авани кивнула, учтиво улыбнулась.
— Я предупредила вас. Шаттл активизирован, стартовое окно откроется ровно в девять по месту. Чистого пути!
Окно топ-менеджера миссии свернулось, но Серж ещё какое-то время сидел неподвижно, обдумывая последние слова Авани.
Ему показалось, что она знает больше, чем говорит.
2
В компоновке межорбитального шаттла не был предусмотрен обзорный купол, поэтому Сержу пришлось подключиться к внутренней сети, авторизовавшись как пользователь-пассажир, затем — как пользователь-наблюдатель. Большего в общем-то и не требовалось. Такие шаттлы пошли в серийное производство пятьдесят лет назад, то есть задолго до рождения Сержа, и с тех пор мало модернизировались; они обладали достаточно развитым нейроядром — по индексу осознания примерно на уровне обученной овчарки, — чтобы принимать самостоятельные тактические решения. Конечно, если бы всё вокруг горело и взрывалось, а векторов угроз насчитывалось больше десятка, то пришлось бы присвоить себе статус инструктора, но в системе GR-16 всё было спокойно — старый увядающий мир, растративший свою космологическую активность миллионы геолет назад.
Пройдя авторизацию и небрежным взмахом отключив служебную тарабарщину, Серж выбрал коммуникационный канал для своего виртуала — визуализация в оптическом диапазоне. Сам шаттл традиционно пользовался ик-диапазоном, иногда для радиолокации прибегая к икс-диапазону, поэтому наблюдатель и нейроядро не мешали друг другу. Стены обитаемой капсулы исчезли, и Серж оказался как бы подвешенным в пустоте под одним из направляющих пилонов «Косберга» — спиной к светилу Сагана, закрытому щитом энергонакопителя, и лицом к бескрайнему пространству, которое здесь, на низкой астроцентрической орбите, выглядело наполненным ярким, словно неоновым, светом, болезненным для глаз. Серж поиграл настройками фильтра, делая яркость приемлемой. В то же время нейроядро услужливо подключило программу астрономической идентификации, — на видимой полусфере появились значки ближайших звёзд и планет. Саган-1 был, очевидно, за светилом; зато Саган-2 с зелёной пометкой обитаемости красовался прямо по центру, в оппозиции.
Серж вытянул к нему руку, развёл пальцы, увеличивая изображение. Вторая планета системы казалась сплошь тёмно-синей, как ягода спелой черники, но Серж знал, что если ещё увеличить и детализировать картинку, то станут различимы бесчисленные и весьма причудливые архипелаги, нарушающие ровную поверхность великого океана, и, конечно, жёлтое пятно пангеи с коричневыми пятнами — единственного и очень древнего континента. Зрелище завораживало. Кандидат-аспирант ещё никогда не выбирался так далеко от Земли. И уж тем более ни разу не оказывался на планете, где люди бывали лишь эпизодически: три раза за всю историю, согласно подсказке локализованной Вики. Посему оно не только завораживало, но и тревожило, волновало, вызывало предчувствия. Серж понимал, что это душевное состояние вряд ли повторится, и наслаждался им, запоминая каждое мгновение.
Промурлыкал вызов. Снова топ-менеджер Авани, на этот раз без визуализации. Серж вздохнул и, разумеется, ответил.
— Стартовое окно откроется через шесть минут. Напоминаю, что, во избежание непредвиденных травм и других осложнений, пассажиру не следует покидать кресло в периоды ускорений. О продолжительности периодов вам сообщит бортовой комплекс управления и контроля. Я должна также проинформировать вас, что суммарной характеристической скорости, которую способен развить собственный двигатель шаттла, недостаточно для всех необходимых манёвров до стыковки с базой «Саган-орбитальный», поэтому мы придадим вам начальное ускорение. Это также означает, что вы не должны пытаться внести изменения в перелётные алгоритмы комплекса управления и контроля, поскольку любое непродуманное вмешательство подобного рода способно привести к катастрофическому развитию ситуации. Подтвердите, что вы усвоили информацию.
Слишком легко. Слишком просто. Тут Сержа осенило:
— Почему вы не связались с моим куратором?
— Варп-связь — очень дорогое удовольствие…
— Но если бы куратор отказал мне в изменении цели моей экспедиции, вы получили бы премию, которая с лихвой покрывает стоимость услуг связи.
— Но если бы он одобрил ваше решение, то я была бы оштрафована за нарушение конституционных прав дееспособного гражданина-избирателя.
Аргументы Авани звучали убедительно, однако Серж всё ещё чувствовал некую недосказанность. Зная, что и этот разговор фиксируется, он решился на уловку.
— Вы опытный менеджер и наверняка просчитали все возможные последствия моего решения. Конечно, волеизъявление гражданина-избирателя для вас приоритетно, однако и буквальное соблюдение условий коммерческого контракта не менее значимо. Ведь вам предстоит ещё отчитываться перед командованием Космофлота за нарушение утверждённого плана миссии. Неужели боязнь штрафа пересилила получение более твёрдой позиции при отчёте?
Авани ответила не сразу. Она догадалась, куда клонит Серж, требуя от неё искренности.
— Скажем так, — наконец отозвалась она, — Космический флот тоже интересуется Саганом-2. Но, к сожалению, не столь активно, чтобы профинансировать полномасштабную исследовательскую экспедицию. Если у вас получится найти что-нибудь по-настоящему ценное, ситуация изменится, за вами последуют другие. Вы удовлетворены?
Серж понял, что большего от топ-менеджера не добиться. Впрочем, и этого более чем достаточно.
— В таком случае могу ли я рассчитывать на поддержку Космофлота в статусных вопросах?
— Да, вы можете обратиться к командованию Космического флота, если Академия планетологии по каким-то причинам захочет пересмотреть ваш статус исследователя.
— Тогда я полностью удовлетворён.
Он и впрямь чувствовал себя победителем. Последние сомнения отпали. Решение, которое ему самому несколько часов назад казалось спонтанным и плохо продуманным, вдруг обрело дополнительную мотивацию. Саганом-2, оказывается, интересуется флот! Интуиция не подвела. На этой захолустной планете он и впрямь может найти «космическое чудо»!
3
Прямоугольный терминал долговременной базы выглядел непроницаемо чёрным пятном на фоне ровно-синего свечения планеты. Серж знал, что ячейки терминала заполнены стандартными посадочными капсулами. Смысл существования базы «Саган-орбитальный» состоял в том, чтобы обеспечивать спасение экипажа и пассажиров любого из кораблей Космического флота при выходе из варп-сфероида. В вековой истории межзвёздной навигации хватало инцидентов, при которых возникала нужда экстренно покинуть корабль. Обычной эвакуации в окружающее пространство в ситуации, когда расстояние до ближайшего обитаемого мира исчисляется парсеками, было явно недостаточно, поэтому на межзвёздных трассах флот постепенно развернул долговременные базы, снабжённые всем необходимым для жизнеобеспечения трёхсот человек на протяжении геогода. Предпочтение отдавалось системам с относительно небольшими каменными планетами: даже если условия в таких мирах отличаются от земных, они всё равно могут служить ценным источником ресурсов и убежищем для терпящих бедствие.
Система GR-16, или «Саган», почти идеально соответствовала требованиям для размещения базы: пять планет земной группы. Вторая из них находится в «поясе жизни» и покрыта водным океаном; центральное светило — звезда солнечного класса, но старше примерно на два миллиарда лет; космическое пространство вокруг сравнительно чистое, нет больших скоплений астероидов или комет, что, вероятно, связано с солидным возрастом системы. Поэтому сорок пять геолет назад GR-16 включили в трассу Земля — Лаплас — Хокинг и здесь начался монтаж автоматизированной базы. Основой стал блок-терминал с трёхместными капсулами, рассчитанными на безвозвратную однократную посадку на поверхность Сагана-2. Вокруг центрального стыковочного узла по схеме «ромашка» располагались шесть жилых блоков, каждый вместимостью до пятидесяти человек, обвешанных панелями фотоэлектрических преобразователей и теплоизлучающих радиаторов. Базу вывели на полярную орбиту Сагана-2, в местную картинную плоскость, чтобы обеспечить круглосуточный доступ к энергии светила. В настоящее время база функционировала в «спящем» режиме, но всё равно могла полностью удовлетворить нужды небольшой экспедиции исследователей или, допустим, команды ремонтников.
Что касается планеты, вокруг которой обращалась база, то теоретически её можно было бы когда-нибудь заселить, однако Колониальная служба флота пока отдавала предпочтение мирам другого типа — таким, например, как Лаплас-3 и Хокинг-4. Планета Саган-2 отличалась от них в худшую сторону прежде всего размерами — она была больше и массивнее Земли, что требовало значительных вложений в организацию транспортировки грузов с поверхности в космос. Её атмосфера тоже была обширнее, а давление на уровне океана превышало земное почти в полтора раза. Плюс процентное содержание кислорода в атмосфере — больше, чем на Земле, что угрожало потенциальным колонистам гипероксией, если они, конечно, рискнут выйти из герметизируемых помещений без специального скафандра с газосмешивающей или адсорбирующей системой. Получалось, что на Сагане-2 для колонизации пригодны исключительно возвышенности, поднимающиеся на пять-шесть километров над уровнем океана, но к таковым можно отнести лишь причудливый горный хребет поблизости от геометрического центра пангеи, а там, увы, иссушенная безжизненная пустыня.
Все эти сведения Серж почерпнул ещё на Земле, когда готовился к рейсу и ему на глаза попалась статья о характерных признаках биотического кризиса на Сагане-2, его возможных причинах и вариантах развития. Поначалу кандидат-аспирант не заинтересовался старым миром, коих предостаточно и в ближайшем, и в дальнем звёздном окружении, однако, находясь на борту «Косберга» и готовясь к первому в жизни варп-путешествию, обнаружил ещё две свежие статьи, на этот раз посвящённые феномену самозверя. Тут он задумался и запросил у Вики отчёты исследовательских экспедиций на планету. Оказалось, что большая часть собранной информации закрыта от свободного доступа авторской тайной Колониального Университета и собственно Колониальной службой Космического флота, поэтому пришлось довольствоваться реферативным изложением, но и общих выводов хватило, чтобы заставить Сержа усомниться: а так ли малоинтересен Саган-2, как о нём пишут.
От размышлений кандидата-аспиранта отвлекла нарастающая боковая перегрузка — шаттл поменял направление полёта, заходя к вспомогательному стыковочному узлу одного из жилых блоков. Затем шаттл повернулся, картинка окружающего пространства, транслируемая по оптическому каналу, замерла. Нейроядро тут же сообщило, что стыковка произведена успешно, повреждений оборудования шаттла не зафиксировано, топливо израсходовано на девяноста четыре процента, поэтому требуется пополнение.
Серж привычно отмахнулся и начал собираться. За восемнадцать геосуток на борту шаттла он устал и от тесного пассажирского помещения, и от назойливых технических рапортов. Сборы не заняли много времени: из одежды Серж выбрал фундоси и кенгуру, из личных вещей — россыпь кубиков-носителей с контентом, предоставленным alma mater, и старомодную голографическую рамку, изготовленную вроде бы сразу после лимит-войны и содержащую коллекцию изображений, связанных с предками Ивановских.
Над головой с чмоканием открылось отверстие стыковочного лаза. Серж оттолкнулся ногами и пролетел в него, покидая шаттл. Здесь освещение не было предусмотрено, однако впереди кандидат-аспирант видел яркое круглое пятно. Начального толчка хватило, чтобы без дополнительных усилий оказаться в переходном отсеке жилого блока. И там Сержа ждали.
Присутствие постороннего — точнее, посторонней — оказалось для кандидата-аспиранта слишком неожиданным. Он чуть не пропустил фиксирующую скобу, но всё же успел ухватиться за неё, остановив движение в невесомости. Перед ним предстала, очевидно, фигурант Опра — огромная безобразная толстуха в свободном белом кэйкоги, с голым черепом и злым взглядом. У неё явно было что-то не в порядке с обменом веществ: кроме обширных форм в глаза бросался характерный землистый цвет лица.
— Здравствуйте… — выдавил Серж.
Та не ответила на приветствие, разглядывая прибывшего. Потом сказала:
— Надождь, живай плотскай мужик. Пацанчик.
Толстуха говорила на каком-то чудовищном диалекте, которого Серж не слышал даже среди пейзан, хотя в период полевой практики побывал в довольно экзотических местах. Он подавил растерянность и решительно заявил:
— Вы ведь Опра? Извините, сударыня, но я не намерен вступать с вами в контакт…
Серж собирался оттолкнуться от скобы и направиться в глубь жилого блока, однако женщина успела раньше. Она бросилась к нему, крепко ухватила левой рукой за плечо, при этом в занесённой правой блеснула полоска остро заточенной стали.
— Не крысь, пацанчик, — произнесла она, прижимая Сержа к стенке. — Станем-таки покалякать.
4
Насилие. Серж Ивановских был дееспособным гражданином-избирателем и дипломантом Академии, поэтому цивилизация всей своей мощью защищала его от любых видов насилия. Тем не менее курс общефизической подготовки, который будущие граждане Универсума в обязательном порядке начинали проходить при достижении пяти геолет со дня рождения, включал изучение боевых искусств на случай, если им потребуется защищаться самостоятельно. Когда пришла очередь Сержа выбирать вид боевого искусства, который станет для него главным, он остановился на крав-маге — древней, но весьма эффективной системе рукопашного боя, исключающей какие-либо правила и ограничения. Нельзя сказать, что Серж долго раздумывал: крав-мага на его потоке была в моде, и он просто присоединился к большинству. О чём позднее много раз пожалел, валясь на маты при полноконтактном спарринге, во время которого старшие школьники в кровь избивали младших с тем, чтобы те почувствовали настоящую боль и беспомощность. Впрочем, жестокие уроки пошли впрок: на игровых учениях «Лунная куколка» будущий кандидат-аспирант показал себя среди лучших и даже получил персональную благодарность.
Боевые навыки помогли и на этот раз. Как только фигурант Опра выхватила самодельный нож, Серж вошёл в рэцэф, без замаха врезал ей левым свободным кулаком по переносице и сразу, пользуясь преимуществом прижатого к стене, двинул преступницу коленями в живот. Опра на секунду потеряла ориентацию в пространстве и замахала руками, рефлекторно пытаясь погасить приданный ей импульс. Серж выпрямил ноги и оттолкнулся, наклонившись вправо. Однако разница в массе оказалась велика, и он не сумел рыбкой проскользнуть мимо Опры, а задел её — та наугад ткнула ножом и попала ему в бедро.
В воздухе поплыли мелкие красные шарики. Серж ещё раз ударил преступницу — пятками, используя её тело как опору, — и полетел через отсек к следующему люку. Ещё через секунду он оказался в жилом блоке и громко скомандовал:
— Саган, изоляция фигуранта!
Местное нейроядро отреагировало без задержки: с того момента, как кандидат-аспирант покинул шаттл и встал на баланс базы «Саган-орбитальный», он по умолчанию был авторизован в том же статусе, что и при перелёте, то есть в качестве пользователя-наблюдателя, стоящего в иерархии прав и полномочий заведомо выше тест-смотрителя без фамилии. Люк за спиной Сержа закрылся, отрезая переходной отсеке Опрой. Кандидат-аспирант уцепился за ближайшую скобу и глубоко подышал, выходя из рэцэф. Потом взглянул на своё бедро и поморщился. Рана казалась царапиной, но обильно кровоточила.
— Саган! Экстренная медицинская помощь, — вновь воззвал Серж.
— Следуйте в медицинский модуль, — откликнулось нейроядро женским голосом.
Световые панели условного потолка начали поочерёдно зажигаться и гаснуть, указывая путь. Серж двинулся по коридору, тянущемуся, как легко догадаться, к блоку-терминалу, который связывал помещения станции «Сагана-орбитального» в единое целое. Здесь всё было функционально, поэтому однообразно: белая стенная панель с фиксирующими скобами справа, белая стенная панель с фиксирующими скобами слева, внизу — условный пол с плотно подогнанными друг к другу разноцветными контейнерами индивидуальных жилых сфер.
По дороге Серж пытался собраться с мыслями, но получалось плохо. Опра, конечно, узнала о его прибытии: менеджеры миссии «Косберга» обязаны были сообщить ей. И поджидала. Изготовила примитивный нож. Зачем? Она, понятно, преступница, но она же учёный и дипломант. Неужели Опра не понимала, что нападение ничего не даст, кроме озлобления новоприбывшего? Может быть, она повредилась в рассудке?.. Похоже на то, если вспомнить, что она использовала какой-то дикий диалект — почти «птичий» язык.
Совет, который перед расставанием дала топ-менеджер Авани, обретал новый смысл. Фигурант Опра действительно может быть опасна — ещё и потому, что много лет провела в одиночестве.
Нейроядро предложило свернуть направо. Оказалось, что жилой блок имеет два дополнительных стыковочных узла, расположенных симметрично. К одному был пристыкован санитарно-гигиенический модуль, к противоположному — медицинский. Внутри последнего Серж остановился и осмотрелся. Хотя он имел довольно смутное представление о том, как выглядит стандартное оборудование медицинского модуля долговременной базы типа «Саган-орбитальный», то, что он увидел, всё равно настораживало. Защитные и экранирующие панели с приборов были сняты, бесстыдно обнажив их нутро: связки оптоволокна, блестящие головки лазеров, шипастые контроллеры, гибкие платы с микродисплеями. Серж испытал неприятное чувство: ему показалось, что от любого чиха здесь всё может поломаться, и это будет иметь трагические последствия. Он поёжился и решил обратиться к нейроядру.
— Саган! Статус медицинского модуля… э-э-э… — Серж нашёл глазами идентификационный номер на условном потолке, — два-четыре.
Нейроядро немедленно забубнило:
— Общий статус — восемьдесят три процента, исправность оборудования — сто процентов, наличие комплектующих — девяносто семь процентов, наличие расходных материалов — девяносто процентов…
Серж удивился ещё больше. Он ожидал, что расходные материалы будут использованы, но максимум на полпроцента. И, наоборот, исправность оборудования должна быть ниже ста процентов с учётом того, что он видел вокруг. Получается… что? Получается, что Опра — ведь больше некому! — активно использовала оборудование медицинского модуля для своих загадочных целей. И ещё — комплектующие. Что туда входит?
— Саган, перечисли отсутствующие комплектующие медицинского модуля два-четыре.
— Перечисляю комплектующие медицинского модуля два-четыре, наличие которых не подтверждено коммуникацией, — отозвалось нейроядро. — Первое — спектральный секвенатор, модель Videntium-шесть, один экземпляр из двух. Второе — молекулярный конвертор, модель Coquus-девять-девять, четыре экземпляра из пяти. Третье — сцинтилляционный нейтронный детектор, модель Oculus-mod-восемь-пять-пять, один экземпляр из двух.
Серж приблизительно представлял себе назначение и устройство лишь одного прибора из перечисленных — нейтронного детектора: вещь для планетолога, работающего в поле, очень нужная. Но зачем Опра его позаимствовала? И почему она скрывает от нейроядра свои действия? Ответить на эти вопросы способна только сама Опра, и Серж решил выждать и посмотреть, что та предпримет, когда нейроядро по его приказу выпустит её из переходного отсека.
Пока кандидат-аспирант раздумывал, кровь в ране на бедре свернулась, а сверху образовался струп. Обрабатывать её не имело смысла, поэтому Ивановских только заказал стандартный коктейль иммуностимуляторов. Вытащил готовую капсулу из аптечного лотка, проглотил.
План дальнейших действий сложился сам собой. Изучив во время межорбитального перелёта комплектацию базы, Серж знал, что она располагает тремя научными модулями, причём один из них неплохо оборудован для планетологических наблюдений. Конечно, исследовательская аппаратура устарела по современным меркам, но могла пригодиться при проверке соображений о биотическом кризисе на Сагане-2.
Пользуясь подсказками нейроядра, Серж отправился в жилой блок номер три, к которому был пристыкован планетологический модуль. Но на месте выяснилось, что модуль изолирован от остальной базы, причём панель функциональности светилась красным — он был разгерметизирован!
— Саган! Почему модуль три-один вне доступа?
— Внешняя директива по протоколу безопасности девять-один-один, — с готовностью доложило нейроядро. — Введена шесть геосуток назад.
— Саган, кто автор директивы?
Ответ ошеломил:
— Серж Ивановских, кандидат-аспирант Академии планетологии, авторизован как пользователь-наблюдатель.
5
То ли нейроядро базы «Саган-орбитальный» отличалось повышенной бестолковостью по сравнению с земными аналогами, то ли его неудачно локализовали, но добиться внятного объяснения, как вышло, что Серж числится автором странной директивы, не получилось. Напрашивалось объяснение — всё это дело рук Опры. Но кандидат-аспирант не мог представить себе способ, с помощью которого фигуранту нижайшего статуса из возможных — ей даже фамилия не полагается! — удалось не только изолировать научный модуль, но и внести изменения в логи авторизации.
Серж решил, что дело пойдёт быстрее, если он воспользуется виртуалом. Он выбрал в жилом блоке контейнер зелёного цвета, приложил палец к сенсору, дождался, когда индивидуальная сфера надуется, забрался в неё, зафиксировал тело натяжными лентами, развернул складной лист интерфейса, покопался в своём кенгуру и достал кубик накопителя с набором программ технической поддержки. Ещё через полминуты он оказался в виртуале и мог непосредственно просматривать любые записи состояния базы и её элементов, прокручивая время назад и отмечая подозрительные моменты.
Поделиться книгой: