Помоги проекту - поделись книгой:
— А-ха, — выдохнула она, и, не дожидаясь его, сама подалась навстречу, приподнялась на цыпочки, обвивая крепкую шею руками, и дёрнула на себя.
Мир вокруг перестал существовать в тот момент, когда их губы встретились.
Только одного Абраксас не мог понять:
«Почему я так долго ждал? Я мог держать её в своих руках столько дней!»
Он целовал её со всей силой и страстью, что копились в нём всё это время, заставляя открыться припухшие губы и требуя беспрекословного доступа к каждому сладкому местечку её рта. Лаская, провёл языком по гладким зубам, коснулся её языка, завлекая, заманивая его, добиваясь отклика. Алчные, жаждущие прикосновений руки вцепились в рубашку и дёрнули, вырывая пуговицы с мясом, высвобождая точёные плечи из плена тонкого батиста. Тут Бракс остановился и подушечкой большого пальца обвёл контур татуировки.
— Моя маленькая нежная бабочка, — прошептал он и, спустя удар сердца, хрипло застонав, прикоснулся к рисунку губами и чуть прикусил нежную кожу на плече.
— А-ах, — выдохнула Гермиона ему в ухо и выгнулась, прижимаясь манящей мягкостью лона к его нетерпеливо вздымающейся, мгновенно твердеющей плоти.
Еще одно движение сильных рук, и дорогая ткань рубашки разорвалась с тихим треском, даря её обнажённой груди свободу.
— Подожди… Мне нужно знать… — судорожно зашептала Гермиона, упираясь кулаками в его грудь и явно борясь с собственным желанием. — У тебя есть… не знаю… невеста… или кто-то ещё?..
— Нет, у меня никого нет, — шепнул Малфой, с упоением любуясь припухшими губами и плывущим взглядом полуприкрытых отяжелевшими веками глаз. — А у тебя?
— Не знаю… Не помню… — раздражённо выдохнула она.
— Ты когда-нибудь… — он умолк, склоняя голову и с наслаждением вылизывая татуировку бабочки на её плече.
— О, Мерлин, я не уверена… Мне кажется, я не девственница, — пробормотала она, задыхаясь, и внезапно обхватила его член ладонью. — Да… Я определенно делала это раньше… — её рука начала ритмично поглаживать его через бриджи. — А ты когда-нибудь занимался этим?
Абраксас напрягся.
— Я… О, Гермиона… М-м-м… — накрыл её ладонь своей в попытке удержать от столь провокационных движений. — Меня обучали… Но я никогда не делал… этого… с той, с которой хотел бы… Это традиция нашего рода, обязанность каждого наследника: уметь доставлять наслаждение своей даме сердца. Леди Малфой даже подозревать не должна, что такое фальшивый оргазм… Никогда… — смущённо признался он, уткнувшись в растрёпанные локоны.
Обхватив его лицо руками, Гермиона крепко поцеловала Бракса в губы и интригующе улыбнулась.
— М-м, как замечательно распутна твоя семья, Абраксас Малфой.
Он вернул ей поцелуй и осторожно уложил на мягкий мох. Нежно сжимая и поглаживая упругие груди, Абраксас наслаждался чуть слышными всхлипами удовольствия, которое дарили его руки маленькой ведьме. Кончиком языка проследив линию подбородка, он лизнул раскрасневшееся ушко, а затем спустился по изящной длинной шее к идеальным полукружьям, увенчанным неяркими, приглушённо-розового цвета сосками. Попеременно всасывая и прикусывая их, Малфой ловко расстегнул её бриджи и стянул их с ног. Дразня нежную кожу живота поцелуями, он медленно двинулся вниз, задержался на мгновение, окунув язык в раковинку пупка, и уже собрался вкусить изысканный деликатес, как вдруг замер, удивлённый внезапным открытием, и некоторое время просто не мог издать ни звука. Вместо вполне ожидаемого нижнего белья на Гермионе было надето что-то розовое, скорей всего, совершенно непрактичное и куцее, но… невероятно привлекательное в своей неприличности!
Восхищённый Бракс даже на пятки откинулся от открывшегося глазам зрелища и, продолжая внимательно разглядывать, спросил:
— Что это?
— Это стринги, глупый. Такие трусики из будущего, — хрипло хихикнула Гермиона.
— А как это выглядит сзади? — любопытный исследователь перевернул ведьму на живот и благоговейно прошептал: — Мерлин мой…
Вид её попки, разделённой тонким розовым шнурком, бесстыдно прячущимся между сочных ягодиц, погубил Малфоя окончательно. Кинув невербальное заклинание, он разделся так быстро, как не раздевался никогда до этого, и поспешно, но аккуратно стянув розовый лоскуток вниз по сливочной коже ног Гермионы, с хищным, почти звериным рыком вонзился в тугое, влажное, оказавшее ему тёплый приём лоно.
Ведьма только и успела сдавленно выдохнуть:
— Ах! — как он начал двигаться в ней, крепко ухватив за бёдра и стараясь удержать на месте.
Их стоны и вздохи общего удовольствия наполнили воздух, смешиваясь с привычными звуками леса.
Время замерло, превратилось в один бесконечный, наполненный блаженным, ликующим возбуждением момент, когда тела их двигались с изысканной гармонией в извечном танце страсти, наслаждаясь абсолютным совершенством долгожданного единения. Но увы, даже всё самое лучшее в нашей жизни когда-нибудь да кончается… Чувствуя приближение неминуемой развязки, Абраксас ещё крепче обхватил Гермиону, с каждым выпадом всё сильней вжимаясь в покорное тело, и, скользнув ладонью по напряжённому животу, направил пальцы во влажные завитки, стремясь подтолкнуть её измученную возбуждением плоть к моменту абсолютной гармонии. Одного лёгкого, но умелого прикосновения к тугому бутону нервов хватило, чтобы Гермиона содрогнулась в бурном взрыве чувств, протяжно застонав, беспомощно всхлипнула:
— Бракс! — и кончила.
Малфой продержался чуть дольше, но, свершив ещё несколько судорожных толчков, излился в неё с восторженным вскриком и, обессиленно откатившись на мягкий мох, бережно обнял утомлённую ведьму. Лениво теребя белокурые волоски на его груди Гермиона прошептала:
— Не знаю, кто тебе преподавал это искусство, но она оказалась хорошим учителем, а ты — превосходным учеником. В вашем арсенале ещё много подобных виртуозных приёмов, лорд Малфой?
Не успевший до конца отдышаться Бракс усмехнулся.
— Все мои таланты и знания в вашем распоряжении, миледи.
— Замечательно, — удовлетворённо пробормотала Гермиона. — С нетерпением жду следующего урока.
— Тогда не расслабляйся, — предупредил он, целуя растрёпанные кудри, в то время как одна его рука коварно прокралась между её бёдрами, а вторая накрыла грудь.
Малина в этот день так и осталась нетронутой. Вместо этого парочка аппарировала обратно в усадьбу и отправились прямиком в покои Малфоя.
Зато ягоду чуть позже собрал Ринкли, а Дотти сварила из неё вкусный джем. Он был ещё тёплым, когда домовик подал его влюблённым вместе с чаем прямо в постель. К восторгу Абраксаса оказалось, что Гермиона знает немало ужасно неприличных способов использовать указанный джем не по назначению. По крайней мере те места, где она успела его намазать, а потом слизать юрким, горячим язычком, не раз заставили его призывать на помощь Мерлина. Увы, оказалось, что у Мерлина в тот момент дел было невпроворот.
Уже далеко за полночь у них наконец закончились и джем, и силы. Гермиона погрузилась в глубокий сон, уютно свернувшись клубочком в руках Бракса. Он же чувствовал себя настолько счастливым, что не желал ни задумываться о последствиях, ни анализировать поступки, ни тем более беспокоиться о будущем. Он твёрдо знал только одно: ведьма, устроившаяся в его руках, была его бабочкой, его неожиданным подарком из будущего. И он не собирался её отпускать. Никогда.
Последствия.
Гермиона открыла глаза, потянулась и, почувствовав в мышцах приятную боль, удовлетворённо простонала. От этого движения шёлковые простыни соскользнули с её плеч, давая утреннему солнцу возможность обласкать теплом и вниманием обнажённую кожу. Некоторое время она просто нежилась в безбрежном океане счастья. Приятно было хотя бы на несколько мгновений почувствовать себя совершенно беззаботно.
Вскоре, однако, просто валяться в постели Гермионе надоело, и она, снова потянувшись и зевнув, села, прислонившись к спинке кровати из красного дерева. Оглядевшись кругом, она обнаружила, что спальня Абраксаса вернулась в первозданное безупречно чистое состояние.
«Хм, и никаких следов малинового джема», — мысленно хихикнула она, продолжая внимательно рассматривать окружающий интерьер.
Ей нравилась эта комната: в ней витал незримый дух мужественности, но вместе с тем и душевной теплоты, производя неизгладимо приятное впечатление. К тому же оконные витражи янтарного цвета добавляли обстановке ту самую атмосферу выдержанной, зрелой старины, что так импонировала Гермионе. Они напомнили ей Хогвартс.
«Хогвартс!»
От накрывшего потрясения глаза её широко раскрылись: мириады воспоминаний ворвались в голову, врезались со скоростью Восточного экспресса, напрочь выбив дух и оставив задыхаться. В считанные минуты она вспомнила все: Хогвартс, Гарри, Рона, родителей, войну, потери, боль. Дрожа и судорожно глотая горячие, горькие слезы прозрения, она прошептала:
— О, Мерлин, — и закрыла лицо ладонями.
Тихий звук открывающейся двери заставил её поднять голову. На пороге стоял взъерошенный, но по-прежнему великолепный Абраксас Малфой, одетый в бриджи и расстёгнутую белую рубашку.
— Доброе утро, — протянул светловолосый красавчик и направился к кровати, держа правую руку за спиной.
Спустя несколько шагов он остановился и, не отводя взгляда, протянул Гермионе розу, улыбаясь так, что сердце её дрогнуло и тут же растаяло.
— Это тебе, моя маленькая бабочка.
Она сидела, молча любуясь на прелестный цветок в его пальцах. Свежая, нежная роза, сверкающая бусинками утренней росы на подрагивающих лиловых лепестках олицетворяла собой истинную красоту…
Медленно перевела Гермиона взгляд с прекрасного цветка на человека, который всего за какую-то неделю смог похитить её сердце. В рассеянном солнечном свете спальни его серые глаза казались почти прозрачными. Белокурые волосы слегка растрепались от утренней прогулки и стали чуть влажными, так же как и светлые завитки на груди. Он был потрясающе великолепен, и сердце Гермионы болезненно сжалось. Потерявшись в его мерцающем ласковом взгляде, она беспомощно и хрипло прошептала:
— Абраксас…
Заметив её залитое слезами лицо, он обеспокоенно спросил:
— Гермиона, что случилось?
Стремительно шагнув навстречу, Малфой чуть не врезался в кровать, когда девушка отрывисто произнесла:
— Меня зовут Гермиона Джин Грейнджер. Я училась в Хогвартсе на факультете Гриффиндор. И я магглорождённая.
Роза выпала из рук замершего от ужаса Бракса, и он сдавленно вскрикнул:
— Нет!
Внимательно наблюдавшая за бледным потерянным лицом Гермиона могла поклясться, что в глазах его взметнулось раскаяние… даже, пожалуй, сожаление, и ужасное чувство невосполнимой потери пронзило её бедное сердце насквозь. Обиженная и возмущенная подобной реакцией, она крикнула:
— Да, Абраксас, вы привели в постель грязнокровку! И теперь ваш холёный чистокровный хер мало того, что запятнан, так ещё и с душком!
Тут её захлестнула вторая волна слёз, и Гермиона, вскочив с кровати, схватила первый попавшийся в руки предмет одежды и опрометью выскочила, оставив ошарашенного Малфоя стоять посреди комнаты соляным столбом.
Она отчаянно металась в бесконечном лабиринте коридоров поместья и уже была готова поддаться истерике, когда наконец нашла выход. Гермиона остановилась перед чудовищно огромными, вырезанными из прочного дуба дверями только чтобы набросить на себя одежду, которую успела схватить, прежде чем выбежала из спальни. Это оказалась рубашка Бракса, которую он носил вчера, и которая до сих пор пахла им, словно намеренно изводя её.
Судорожно вздохнув, Гермиона прикусила нижнюю губу и упрямо надела её на себя. Застегнув пуговицы, она открыла исполинскую дверь, выскользнула наружу и снова побежала, пока не оказалась перед белой беседкой, с которой и началось её приключение. Войдя внутрь, она села на скамейку и, уткнувшись лицом в сложенные на столе ладони, зарыдала.
=== Глава 4 ===
Сколько часов она просидела, оплакивая потерянное счастье, Гермиона не знала. Но в один из моментов затишья вдруг почувствовала, как сильные руки поднимают её со скамьи и прижимают к крепкой, мускулистой груди.
— Почему ты сбежала, глупышка? — нежным бархатом коснулся уха мягкий баритон, и Малфой усадил её к себе на колени.
— Абраксас! — разрыдалась она, не в силах сдерживать нахлынувшие чувства.
— Ч-ш-ш, теперь я здесь, с тобой. Хватит плакать.
Он обнял её ещё крепче и нежно поцеловал в растрёпанные кудри.
Всхлипнув последний раз, Гермиона подняла лицо и уставилась на него красными, опухшими от слёз глазами.
— Почему ты здесь? Не расслышал меня? Я грязно…
К дрожащим губам тут же с силой прижался его палец.
— Чтобы я этого слова больше не слышал, — подчёркнуто строго отчеканил Бракс.
Отодвинув помеху, она упрямо переспросила:
— Почему?
— Потому что я терпеть не могу эту унизительную кличку. К тебе она не относится. Ты не…
— Кто, Абраксас? Кто я для тебя? — нетерпеливо перебила Гермиона, с надеждой глядя в его глаза.
Теплая, искренняя улыбка озарила лицо Малфоя, мгновенно растопив лед в её сердце. Пальцы нежными поглаживаниями ласкали лицо Гермионы, пока он негромко признавался:
— Ты самая умная и самая красивая магглорождённая ведьма, которую я когда-либо встречал, — Бракс чуть отстранился, чтобы лучше видеть её лицо, и неожиданно спросил, пристально наблюдая за её реакцией: — Ты меня любишь?
Гермиона удивлённо вскинула брови. Честный и прямой ответ уже некоторое время таился в её сердце, но она всё же колебалась.
— Абраксас, мы знакомы только неделю…
Он раздражённо поморщился и отрезал:
— Я спросил не об этом. Ты любишь меня, Гермиона?
Глубоко втянув воздух, словно перед прыжком в воду, она на мгновение задумалась и решительно выдохнула:
— Да.
Стоило прозвучать последнему звуку в этом слове, и Бракс мягко, но требовательно втянул её в отчаянный, голодный поцелуй.
— Выходи за меня… — шепнул он ей прямо в губы, стоило им остановиться. — Гермиона Джин Грейнджер, я люблю тебя. Станешь моей женой?
Она смогла только радостно кивнуть, и Абраксас, не сдержав ликования, низко и гортанно бормотнул:
— Моя… Моя бабочка… Навсегда… — отчего внутренности в животе у Гермионы кувыркнулись несколько раз, а ноги стали ватными.
Их уста снова слились в восхитительно долгом и глубоком поцелуе, после которого, всё ещё прижимая Гермиону к себе и уткнувшись носом в кудрявую макушку, Бракс сказал:
— Остался только один нерешённый вопрос…
Он мягко столкнул её с колен и поднялся. Вытащив из кармана лакированную шкатулку, спрятал в ней маховик времени из второго кармана и поставил на столик. Затем начал бормотать какое-то заклинание, одновременно выписывая палочкой замысловатые пассы. Как только Малфой закончил, шкатулка захлопнулась с резким металлическим щелчком.
Повернувшись к Гермионе, он взял её за руку и предупредил:
— А сейчас нам надо уходить. Пусть и в прошлом, но тебя ждёт твоё будущее.
Стоило им выйти из беседки, как деревянная конструкция начала истаивать, становясь всё прозрачней и прозрачней, пока, к удивлению Гермионы, не исчезла окончательно.
— Что ты натворил? — воскликнула она.
— Я всего лишь замкнул временные петли, дорогая. Теперь назад, в будущее, тебе уже не вернуться.
Рука об руку они медленно направились к усадьбе.
Поделиться книгой: