Помоги проекту - поделись книгой:
Чтобы отвлечься, я открыл папку с незаконченными переводами из Йейтса и стал их проглядывать, надеясь, что глаз зацепится за какую-то шероховатость, неточность, из таких, которые легко поправить, а там уж работа пойдет. Никак мне не давались нежная и теплая «Молитва за сына» и обаятельное посвящение коту Минналушу.
Но работа не двигалась, и я сдался. Когда Татьяна постучала в дверь номера, чтобы забрать меня на ужин, я сидел в кресле, вытянув ноги, и глазел в телевизор.
— Вы готовы?
— Да, конечно.
Она повела меня в соседний с гостиницей дом.
— Сегодняшний ужин, в честь вашего приезда, мы решили устроить у давнего нашего приятеля, он завкафедрой истории в нашем университете, профессор, доктор наук и так далее. Огнивцев Дмитрий Владимирович. Но это все неважно. В смысле, все его чины и звания не важны. Главное, что человек он очень хороший. А в практическом смысле, живет рядом с гостиницей, и квартира у него большая. Можно хорошо вас принять, и все вместятся…
— Все?.. — я остановился на секунду.
— Довольно много народу собирается, всем интересно вас увидеть. Но вы не волнуйтесь, мы вас оградим от нудных «высоких» разговоров, если что. А вообще, народ у нас занятный.
— Да, конечно… Кстати, первым, кто поспешил со мной повидаться, был Бурдюков.
— Ах, вот как? — мне показалось, она слегка улыбнулась.
— Я не знал, что у вас такие неприятности. Почему вы не хотите принять его помощь?
— Потому что в этом нет необходимости. Я приняла свои меры, и все будет хорошо.
— Я вхожу в число «ваших мер»? — спросил я напрямую.
Она немного подумала, прежде чем ответить.
— Нет, не входите.
— Бурдюков говорил со мной и о…
— Знаю, — перебила она меня.
— Так что мне ему ответить?
— То же самое, что я всегда ему отвечала. Пусть не выдумывает невесть что.
— Он не поверит.
— Это его дело.
— А я был прав, как видите, — сказал я. — В результате, вас в масоны записывают.
— Переживу… Кстати, напомните ему, что в классические масонские общества женщин не принимают.
— Но есть и особые ложи. Например, ложа «Золотой зари», магистром которой был Йейтс.
— Это нечто иное. К масонству это можно отнести только условно. А вот мы и пришли.
Мы вошли в просторную квартиру, в главной комнате которой был накрыт длиннющий стол, вокруг которого вертелось немало народу. Огнивцев оказался классическим профессором: опрятный, не очень высокий, с аккуратной седой бородкой, с мягкими и дружелюбными манерами.
— Заходите, заходите, — приветствовал он меня. — Очень рад.
Потом он познакомил меня со всеми присутствующими. Я постарался запомнить, кто есть кто, но у меня это не очень получилось.
Потом был один из тех приятных вечеров, которые, когда их вспоминаешь, похожи друг на друга: с тостами, с разговорами об искусстве, с расспросами, что происходит в Москве и как я отношусь к тому или иному явлению… Кто-то произнес тост в честь города, который — как утверждал тостующий — оказался крестной колыбелью моего писательского успеха. Мол, если бы я в свое время не побывал в Квашинске и не испытал на себе его особые духовные вибрации, то, кто знает, может, и не стал бы я тем, что есть. Я ответил соответственно, ко всеобщему удовольствию.
В какой-то момент, когда все увлеклись разговорами между собой, я спросил у Татьяны:
— А своего Артура вы берете на такие вечеринки?
— Иногда. Но сегодня он решил, что лучше полетает. Его свободы я не стесняю.
— Он очень разумен, верно?
— Более чем. Иногда мне кажется, что без него у меня вся работа развалилась бы. Хотя он может и подолгу пропадать, на неделю, на две. Но я не волнуюсь.
— Да, вы здорово наладили библиотеку. И все-таки, вам тяжело.
— А кому сейчас легко? Я не жалуюсь.
— Но при Ремзине лучше было?
Она прищурилась.
— Почему вы спрашиваете?
— Хочу реконструировать для себя те годы, которые прошли между моим прошлым приездом и нынешним.
— При нем тоже бывало всякое… — уклончиво ответила она. — Хотя, конечно, да, в смысле материальной поддержки он был щедр. Для культуры выжимал все, что мог. Но что говорить, если у нас сейчас даже на сельское хозяйство…
Она вдруг запнулась.
— Да, на сельское хозяйство… — повторила она. И, мне показалось, начала уходить в себя.
— Что такое? — спросил я.
— Не обращайте внимания. Меня одна мысль зацепила. Надо ее обдумать.
Тут меня опять вовлекли в общий разговор.
Больше мы с Татьяной разговоров «на двоих» не вели.
Я вернулся в номер гостиницы в двенадцатом часу ночи, усталый и сонный. Татьяна осталась помочь помыть посуду и прибраться. Когда мы прощались, мне показалось, что она несколько взволнована и напряжена. Похоже, пришедшие ей в голову мысли так и не давали ей покоя.
Я уснул быстро, и спал крепко, пока меня не разбудил какой-то странный звук.
Я нехотя открыл глаза, повернул голову.
Видимо, я так и был в полузабытьи, потому что ни капли не удивился, увидев, что мой ноутбук включен. Монитор светился, а перед клавиатурой сидел Артур и тюкал клювом по клавишам.
«Это мне снится…» — подумал я, опять проваливаясь в сон.
ГЛАВА ПЯТАЯ
НЕОЖИДАННЫЙ СВИДЕТЕЛЬ
Утром я подскочил как ошпаренный.
Ворон! Ноутбук!..
Я кинулся к ноутбуку. Он был выключен, крышка закрыта, и стоял точно там, где я его оставил, уходя на ужин. Конечно, мне все это приснилось. Но все же я включил ноутбук и поглядел, все ли в порядке.
Я сам начинаю сходить с ума, поддавшись здешней атмосфере, подумал я.
Но все же я открыл некоторые файлы и проглядел. Нет, вроде, все в порядке. Правда…
Среди набросков переводов из Йейтса я увидел опечатку, которой, как мне показалось, раньше не было.
«Грошик, грошик, ражий грошик, Я в силки ее прядей попался…» было напечатано, хотя следовало, разумеется, «р
Я поглядел на часы. Четверть десятого, а завтрак до десяти подают. Выключив ноутбук, быстро одевшись и умывшись, я спустился в ресторан.
Подзаправиться я решил поосновательней, потому что хотел предпринять довольно большую прогулку. Одной из моих целей был заброшенный костел, в котором таким чудесным образом нашлись книги Новикова…
Новиков… что-то не давало мне покоя вторые сутки. Что-то крутилось в уме — что-то, как мне смутно мерещилось, важное, имеющее отношение к происходящему, способное соединить все концы. Но что именно?
— С добрым утром! — голос Бурдюкова вывел меня из задумчивости.
— С добрым утром! — откликнулся я.
Он присел напротив, как и вчера, внимательно на меня поглядел.
— Удалось вам поговорить с Татьяной? Обо мне, в смысле?
— Поговорил, — кивнул я. — Но она была очень удивлена, как я вам и предсказывал. И уверяю вас, ее удивление не было наигранным.
— Ну, это вы, наивный человек, можете так считать! — махнул он рукой. — А я, можно сказать, послание от нее получил. Отказалась она от моей помощи, сама с этими отморозками быстренько разобралась, лишь бы, понимаешь, не быть мне обязанной. Я ж говорю, ведьма!
— Разобралась?.. Как?..
— Если б знать! Но если вы меня убеждать вздумаете, что и тут без колдовства не обошлось, я над вами посмеюсь. Представляешь, вот только что, едва она на работу пришла, КИГлы привезли ей огромный букет роз, и извинились перед ней за беспокойство, и заверили, что больше никаких проблем ей доставлять не будут. Причем лично глава охраны Пашки Огульных доставил, и записку к цветам Пашка такую накатал, что закачаешься! Вот ты можешь объяснить, что произошло за эту ночь?
Я опустил голову, чтобы скрыть улыбку. Мне подумалось, что я вполне могу объяснить. Файл, в который залезли «КИГлы», вызвал среди них настоящую панику. И они решили отступиться. В конце концов, хороших зданий в центре города еще хватает, так зачем воевать именно за то, защищать которое приехал крутой представитель спецслужб? Себе дороже!
Но Бурдюкову, естественно, лучше было об этом не рассказывать.
— Кроме того, что устраивали ужин в честь моего приезда, ничего, насколько мне известно.
Бурдюков отмахнулся: знаю, мол! Он начинал кипятиться.
— Верно тебе говорю, без ихней масонской магии тут не обошлось! Знаешь, где она была ночью? Нет, ты не подумай, мои ребята не следили за ней. Наоборот. Приказ получили ее охранять, потому как мало ли что. Одна ходит, вечерами, да и живет одна, еще вздумали бы учинить с ней что-нибудь… Ну, они и дежурили по ночам возле ее дома, чтобы вмешаться в случае неприятностей. А она около полуночи вышла, из дома, где вы все были в гостях и откуда ты раньше ушел, и не домой направилась, а потопала в библиотеку. У самых дверей библиотеки к ней на руку ее ворон слетел. И пробыла она там довольно долго, ушла около двух часов ночи. Спрашивается, что ей там было делать? Обряд какой-то исполнила, вот что!
Он раздраженно махнул рукой.
— А я-то ее защищать вздумал! И смешно же я выглядел, суясь со своей защитой, а? Все равно, что ребенок полез бы чемпиона по боксу защищать! И самое обидное, что относятся ко мне несерьезно и не скрывают этого! Хоть бы для видимости уважение высказали за все труды! А тут — на, утрись, погляди, как они сами на коленках ко мне ползут, и кумекай, нужна ли мне твоя защита!..
— Татьяна Валентиновна совсем не хотела вас обидеть и унизить, — сказал я. — Это я могу утверждать со всей ответственностью. И относится она к вам серьезно, с уважением. Это факт. Вы сами с ней поговорите — увидите, что ваши отношения наладятся.
— Вы так думаете?
— Уверен.
— Что ж, попробую, — он вздохнул. — А вам Кондрат Викторович просил привет передать. Помнит он вас. И хотел бы встретиться.
— Ремзин?
— Он самый.
— Он здесь?
— Угу, проездом. Пообедать вас с ним приглашает, если других дел у вас нет.
Я понял, что мои планы на день летят. Но и отказываться не хотелось.
— Какие у меня здесь дела?..
— Вот и отлично! Тогда без четверти двенадцать я машину для вас подам, ко входу в гостиницу. Кондрат Викторович в своем доме в Верхних Лугах всегда останавливается, когда бывает, хотя и городская квартира у него сохранилась. Но в городе ему меньше нравится. Говорит, он от города и в своем промышленном центре устает, и, тем паче, в Москве, где тоже торчит постоянно, представителем своей области.
Верхние Луга — это был район элитных поселков, сразу за городом.
— Буду очень рад вновь с ним увидеться, без всяких, — сказал я.
— Я ему так и передам, — Бурдюков поднялся.
Когда он ушел, я закончил завтракать и поглядел на часы. Было около десяти. Два часа в моем распоряжении. Я решил пройтись в библиотеку, поглядеть на огромный букет роз, который получила Татьяна, а заодно попробовать выяснить, если получится разговор на эту тему свести, что она ночью делала в библиотеке.
Не возвращаясь в номер, я вышел из гостиницы. По пути я решал, стоит ли рассказывать Татьяне, чем она обязана своему спасению. И решил, что не стоит. Пусть для нее это останется такой же тайной, как для Бурдюкова.
А Бурдюкова теперь ни за что не разубедишь, что Татьяна не ведьма. Он и другим будет рассказывать, новые слухи пойдут, новые легенды возникнут. Что ж, для Татьяны это только к лучшему. Такие слухи и легенды станут ей неплохой защитой на будущее.
Я зашел в библиотеку. Букет роз — и правда, грандиозный, стоял в кувшине, на входе в большой читальный зал.
Татьяна Валентиновна, почти сразу вышла ко мне, узнав от сотрудников о моем приходе. Артура с ней не было.
Она широко улыбалась.
— Доброе утро, — приветствовала она меня.
Поделиться книгой: