Помоги проекту - поделись книгой:
Можно согласиться с тем, что в ближайшем обозримом будущем ждать угрозы развязывания вооруженного конфликта или угрозы крупномасштабной войны в европейской части нашей страны маловероятно. Мы прекрасно понимаем, что западные страны, входящие в НАТО и в Европейский Союз и США, – это развитые государства с высочайшим уровнем жизни населения, и терять всё это, ввязываясь в масштабную войну, в том числе с Россией, им нет никакого смысла. Тем более, что сегодня эта группа стран получила практически неограниченный доступ к экономическим и природным ресурсам во всех регионах планеты и не имеет каких-либо критических проблем в этой сфере.
В Центральном районе вероятность крупномасштабного вооруженного конфликта также мала. Среднеазиатские государства в определённой степени экономически зависимы от России и сами нуждаются в вооруженной защите от исламских радикалов, особенно в случае ухода США и НАТО из Афганистана.
А вот Дальний Восток, я в этом глубоко убежден, является одной из тех кризисных точек, которая в определенных условиях в определенное время может взорваться. Реалии таковы, что сегодня российский Дальний Восток – территория с мизерным количеством населения, всего около 6 млн. чел., на более чем 30 % территории России, я уже не говорю о численности находящихся там Вооруженных Сил. Вместе с тем, здесь сосредоточены значительные запасы различных ресурсов: как минеральных, так и других видов, в которых весьма нуждаются граничащие с регионом развивающиеся государства.
Не учитывать эту угрозу в грядущем строительстве наших Вооруженных Сил – преступно.
И в этих условиях Вооруженные Силы численностью в один миллион человек, разбросанных от Калининграда до Владивостока, просто не способны защитить страну от вероятных угроз. И эту величину необходимо пересматривать!
Сегодня у нас принята масштабная программа перевооружения российской армии. До 2020 года, впервые за ее новейшую историю, на это выделены громадные финансовые средства. Но за восемь оставшихся лет выполнить эту программу в полном объеме будет крайне сложно. Мы, даже с учетом полного освоения запланированных денег, можем просто не получить того количества техники и различных запасов, которые необходимы для такой масштабной задачи. Даже в советское время, когда ресурсы, направляемые на оборону, были несоизмеримы с нынешними, процесс перевооружения занимал многие годы и велся выборочно. Оружие, как тогда говорили, двигалось с Запада на Восток. Всё самое современное вооружение шло в группы войск и западные военные округа, где нам противостоял технически высокооснащенный вероятный противник, а заменяемое вооружение и техника шли во внутренние округа и на Дальний Восток. И сегодня мы должны понимать, что перевооружить всю армию сразу не сможем. А это значит, что очень важно выработать критерии перевооружения и не допустить его «распыления» тонким слоем по всем Вооруженным Силам, что сведет эффект такого перевооружения к мизеру. Необходимо определить, какие соединения, на каком направлении мы должны перевооружить в первую очередь, против какого вероятного агрессора нам нужны самые современные группировки, а против какого мы можем воевать уже имеющимся оружием.
И здесь я бы хотел отметить, что, несмотря на важность насыщения войск новой техникой и вооружением, все же ключевым элементом в бою был и остаётся человек. Не одна и не две войны доказывали и доказывают, что только высокая обученность и сознание личного состава способны компенсировать многие проблемы, в том числе и с отставанием в вооружении.
К сожалению, сегодня у меня нет полной уверенности, что в этом направлении наши Вооруженные Силы готовы отразить агрессию. Почему? На сегодняшний день у нас явно принижено значение идеологической и морально-психологической подготовки личного состава. И не только в армии, но и в государстве в целом. Для успешного отражения агрессии любое общество должно быть внутренне сплоченным и мобилизованным на борьбу с противником. Нация, народы, составляющие Россию, должны быть единым целым. Но сегодня этого единства я не вижу.
Жизненной необходимостью является улучшение благосостояния российских граждан, в т. ч. и людей в погонах. Но при этом необходимо давать себе отчет в том, что только повышением денежного довольствия военнослужащим, обеспечением их жильем, послеобеденным сном Александров Матросовых, Гастелло, Зой Космодемьянских не воспитаешь, здесь нужно что-то еще.
Во имя чего наш солдат должен при необходимости пожертвовать собой? Это непростой вопрос.
Чтобы обеспечить безопасность государства, нужен комплексный подход всех государственных структур нашей страны. На всех уровнях: правительства, администрации президента РФ, командования Вооруженных Сил и т. д., – необходимо единство усилий. Решить проблему строительства современных Вооруженных Сил без этого единства и политической воли – одними только лозунгами и вливанием денег – невозможно.
«Осмотреться в отсеках» – очень правильная команда. ВМФ – традиционно один из самых наукоёмких и технически насыщенных видов Вооружённых Сил, один из самых затратных по деньгам и по времени. Постройка корабля первого ранга занимает годы даже у экономически развитой страны. К чему же мы пришли сегодня в военно-морской составляющей реформы?
Организационно флот деградировал. Дивизий нет, флагманов нет, соответственно, школы флотоводцев нет. Нам просто негде выращивать сегодня командующих для управления соединениями кораблей, а это значит, что какие-либо серьёзные операции нам не по силам.
Самое печальное положение с техникой. С 1991 года мы не построили ни одной АПЛ! «Северодвинск» была заложена 21 декабря 1993 года. 19 лет прошло – она ещё не сдана. «Юрий Долгорукий» в ноябре 1996 года заложен – не сдан.
Мы уже корабль первого ранга не можем перестроить, что показала модернизация «Адмирала Горшкова». В 2003 году заключили договор с Индией, в 2008-м должны были сдать, потом к 2012-му. Опять не сдали.
Теперь обещаем сдать его в 2013-м.
Нет ни одного корабля океанской зоны, построенного за 21 окаянный год. У всех кораблей срок службы – за 30 лет. На Черноморском флоте самый молодой корабль – крейсер «Москва». Он для меня навсегда – «Слава». Я первый раз на нём флаг в Средиземном море поднял в 1982 году!
В истории России – за 315 лет – не было периода такого. В период нашествия Наполеона в 1812 году, 200 лет назад, на Балтике эскадра готова была. В Мурманске – и то 9 линейных кораблей стояло.
Морской ракетоносной авиации нет. А ведь каждый наш флот имел МРАД: морскую ракетоносную авианосную дивизию. Ныне нет ни одного полка.
Сейчас ни одну флотскую операцию ни один наш флот не в состоянии совершить. Даже если со всех флотов собрать корабельные силы – и то они не способны провести хотя бы одну операцию.
Управление силами. Где оно теперь? Сегодня в Главкомате ВМФ служат меньше сотни офицеров и адмиралов. Нет оперативного управления. Нет даже управления кораблестроением, которое существовало с XIX века.
Что нужно сделать?
Прежде всего – восстановить боевой состав флотов на новом уровне. Поэтому крайне важно выдержать параметры кораблестроительной программы. Какие корабли нужны? Современные, многоцелевые, с хорошим оружием.
После восстановления группировок флотов необходимо будет возвращаться к теме авианосцев. От неё нам никуда не уйти, если мы планируем оперировать в дальней океанской зоне.
Согласно советским планам, мы должны были сдавать за 3 года по авианосцу, а сейчас за 10 лет один модернизировать не можем.
Приходилось слышать, что вот, наши генералы – заскорузлые ретрограды, не могли за 20 лет военную реформу провести. Нет! Мы понимаем, что нужно совершенствоваться, развиваться ежедневно. Мы видим, что новый министр обороны РФ Сергей Шойгу приостановил некоторые негативные процессы, и это вселяет осторожный оптимизм.
Военная реформа Сердюкова – Макарова носила характер принудительной демилитаризации страны с целью превращения Российской армии в военную организацию, способную стать региональной составляющей НАТО, но, по определению, не способной играть хоть какую-нибудь самостоятельную мировую роль. Идеологически она исходила из англо-американского неолиберализма.
Поэтому Военная доктрина России признавала «три зла»: международный терроризм, религиозный экстремизм и национальный сепаратизм. Сегодня к ним добавляются кибер-терроризм и, иногда, наркомафия. Все эти угрозы представлены лишь бандами боевиков, пиратами, хакерами и партизанским подпольем. Исходя из этой вводной, и был сделан основной стратегический вывод: России глобальная военная стратегия на воздушно-космических, океанских и сухопутных театрах войны не нужна. Как следствие, не нужна и массовая армия, способная защищать экономические и политические интересы страны в мире, ибо серьезных врагов у нас нет, а глобальную безопасность на маршрутах поставок сырья и топлива (в том числе и российского) обеспечивает военная мощь США и НАТО.
В ходе реформы были ликвидированы или «оптимизированы» (т. е. сведены к минимуму) структуры национальной стратегии, высшего звена национальной военной мысли и военного искусства, как занимавшиеся глобальными оценками обстановки и выработкой национальной стратегии:
• Совет безопасности РФ, который специально превращен в аморфный орган согласования, а не стратегического целеполагания;
• Главное разведывательное управление Генштаба;
• Академия Генштаба;
• сам Генштаб утратил все аналитические структуры, а его кадровый состав профессионально и качественно деградировал;
• национальное профессиональное военное образование перестало существовать как таковое.
В «новом облике» Вооруженных Сил исчезли субъекты оперативного искусства и стратегии: дивизии и армии, а значит, исчезли комдивы, командармы и полководцы, взять их негде, так как в России подготовкой командиров такого уровня сегодня не занимается никто.
В целом, из-за стратегических ошибок в целеполагании, необразованности, незнания, неумения, предвзятости и политической трусости нашего политического истеблишмента и генералитета, мы, в результате перехода к «новому облику», сейчас имеем армию:
• бессмысленную, так как советская военная мысль умерла, а новой российской военной мысли нет, и вся наша военная, прежде великая, «стратегия» спустилась на уровень боя батальона за взятие или оборону деревни, так как бригада по-другому не воюет, а дивизий и армий нет;
• безмозглую, так как профессионального военного образования в России уже нет, офицеры не учатся: их некому, нечему, негде и не на чем учить, а Генштаб на роль «мозга армии» не тянет;
• слепую, глухую и немую, так как военная разведка уничтожена как таковая, а наша связь и вся военная информационная сфера отстает от наших «вероятных друзей» навсегда;
• бессильную, так как нет современного оружия, и иногда просто нечем стрелять;
• обездвиженную, так как средств совершения стратегического маневра нет даже в пределах одного театра военных действий;
• бесцельную, так как она сама не понимает, зачем она такая нужна;
• бесконтрольную, так как ее не контролирует ни государство, ни общество, ни даже собственное командование;
• и, в целом, бесполезную, так как в качестве специальной боевой государственной корпорации она ничего не может.
Что же делать теперь, когда запал глобального вооруженного конфликта на Большом Ближнем Востоке уже горит, а Генри Киссинджер заявил, что «только глухой не слышит барабаны войны»?
Ответ один: быстро и качественно восстанавливать свою национальную военную мощь, так как только она является в современном мире единственным фактором, обеспечивающим безопасное развитие и исторический успех нации.
Вернувшийся в мае 2012 г. на президентский пост верховный главнокомандующий Владимир Владимирович Путин занялся национально ориентированным военным строительством. Прозвучали перспективные планы огромных военных расходов. На пост вице-премьера по военно-техническим вопросам и исполнения программы вооружений был назначен патриот Дмитрий Олегович Рогозин. В ноябре 2012 г. министром обороны в звании генерала армии был назначен волевой, опытный, умный и хорошо себя чувствующий в атмосфере чрезвычайных ситуаций Сергей Кужугетович Шойгу.
Не касаясь вопросов перевооружения армии, авиации и флота, вопросов социальной защиты их кадрового состава и общих вопросов мобилизации, считаем важным обратить внимание президента и министра обороны на необходимость следующих действий:
• воссоздать ГРУ Генштаба в полном объёме его структур, полномочий, кадрового состава и возможностей;
• создать Командование специальных операций;
• создать структуру по вопросам военного профессионального образования, информации и военной науке;
• создать Центр стратегического и социологического анализа;
• создать институт подготовки (переподготовки) преподавательского и командного состава учреждений военного профессионального образования;
• воссоздать инфраструктуру военной культуры в гарнизонах и частях;
• разработать и внедрить государственную идеологию воинской службы;
• разработать и внедрить новое Положение о прохождение службы офицерским составом, ввести, в том числе, новое понимание категории «служба в запасе»;
• ввести армейскую авиацию в Сухопутные войска и стратегические группировки;
• на каждом стратегическом направлении создать минимум по одной общевойсковой армии, включив в каждую необходимое количество сил и средств, а также необходимые резервы.
Я полностью согласен с предыдущими выступающими, что рассматривать систему управления Вооружёнными Силами отдельно от системы управления страной нецелесообразно. В случае любого крупномасштабного конфликта воевать будет вся страна, а не одна только армия.
И это снова возвращает нас к военной доктрине. Очевидно, что существующий документ носит слишком общий и расплывчатый характер. Он нуждается в уточнении. В нем должны быть определены угрозы, театры военных действий, состав и структура Вооружённых Сил, группировки войск, задачи и ещё целый ряд моментов, которые позволят строить армию не как абстрактную структуру, а как высокоэффективный инструмент для решения стратегически важных для нашей страны вопросов. С учётом положений Военной доктрины России необходимо уточнить концепцию управления государством и ВС РФ. Естественно, генератором и организатором этой работы должен выступить основной орган оперативного управления – Генштаб.
Но введенная трёхлетняя ротация офицеров в ведущих управлениях Генерального штаба привела к тому, что качество выполнения должностных и специальных обязанностей по занимаемым должностям резко снизилось. Это, естественно, сказалось и на работе Генштаба в целом. В советское время руководство Генерального штаба считало, что для подготовки старшего офицера Главного оперативного управления к выполнению самостоятельных задач необходимо минимум пять лет. Такой подход был выработан за десятилетия военного строительства и себя оправдывал. При этом сохранялась преемственность, рос профессионализм, качество выполняемых задач повышалось как офицерами Генерального штаба, так и Генеральным штабом в целом.
Теперь же у нас сложилась традиция, когда каждый очередной вновь назначенный высокий воинский начальник начинает свою деятельность с того, что запускает собственную программу реформирования (модернизации) системы управления ВС РФ. В результате, несмотря на огромные финансовые затраты, мы до сих пор не имеем в войсках автоматизированных систем управления, тактического и оперативного звеньев управления.
Единственное, что не подверглось реформированию за последние два десятка лет, – это система боевого управления в стратегическом звене управления, основу которой составляют защищённые пункты управления государством и Вооружёнными Силами. Эта система была создана ещё в советское время и функционирует до сих пор. Основная задача боевого управления в стратегическом звене – обеспечение выполнения права президента РФ как верховного главнокомандующего по управлению ВС РФ и применению ядерного оружия. Недавно проведённая тренировка по управлению стратегическими ядерными силами страны под руководством Президента РФ подтвердила её высокую эффективность и надёжность.
Говоря о применении ядерного оружия, нельзя не поднять тему условий его применения. Первыми мы едва ли применим ядерное оружие – слишком велика ответственность перед миром за такой шаг и слишком тяжёл груз принятия такого решения. При нынешнем состоянии системы предупреждения о ракетном нападении, говорить об ответно-встречном ударе некорректно. Значит, основным вариантом возможного применения ядерного оружия для нас становится ответный удар, который можно осуществить, только имея систему управления, позволяющую даже при уничтожении всех основных командных пунктов управления гарантированно довести приказы до пусковых установок. Безусловно, наличие боеготовой системы управления стратегическими ядерными силами будет являться одним из элементов ядерного сдерживания, обеспечивать военно-стратегическую стабильность и в целом сохранять мир. Однако эта важнейшая для стратегической устойчивости государства система сдерживания находится на пределе своих эксплуатационных возможностей. Необходимо в срочном порядке провести её разумную модернизацию.
Реорганизация армии началась задолго до Сердюкова, и очень многое к 2008 году было сделано даже в условиях, когда считали буквально каждый рубль. Офицерам по полгода не платили зарплаты, но важнейшие программы, от которых зависит боевая устойчивость Вооружённых Сил, финансировались. Казалось бы, с приходом в армию больших денег многое должно было резко измениться к лучшему, но, увы, произошло обратное. С приходом в Минобороны «команды Сердюкова» наступила эра беспредела. Сначала из армии убрали всех, кто был не согласен с политикой тотальной ломки армии и дикого аутсорсинга. А потом, избавившись от несогласных, началось всё то, что мы увидели под названием «переход к новому облику». Теперь этим «новым обликом» занимается прокуратура, а мы, как в известной поэме, «считаем раны». Ущерб инфраструктуре управления нанесён огромный. Можно очень долго перечислять всё, что мы потеряли. Возникает вопрос: что делать?
Отвечу кратко: создавать заново. Стационарные объекты, остающиеся в системе управления, модернизировать или реконструировать. Оснащать их современными и даже перспективными средствами связи и АСУ, которые разработать на отечественных технологиях. Мне скажут: ничего нет. Есть, или же надо создать. Для примера: взамен ЭВМ «Минск-32», «Севан» использовать суперЭВМ «СКИФ», а не закупать какие-нибудь старые «mainframe» неизвестно у кого. Новые-то нам всё равно никто не продаст.
Что касается системы управления Вооруженными Силами. У нас есть Верховный Главнокомандующий – Президент РФ. Именно ему, по логике, должен подчиняться Генштаб с его нынешними функциями, в том числе – и функцией контроля за военными формированиями других федеральных органов исполнительной власти, при условии, что на должность НГШ не будут назначаться дилетанты. Безусловно, необходимо восстановить уникальную военную касту – офицеров-генштабистов, восстановить систему отбора в Генеральный Штаб, куда шли лучшие из лучших.
Министр обороны вполне может быть гражданским лицом, но в этом случае необходимо разгрузить Минобороны от несвойственных ему функций. Министерству стоит сосредоточиться на важнейшей теме – перспективного военного строительства и контроля. Оно должно стать главным финансистом выполняемых в целях обороны работ, заказчиком производства вооружения и военной техники (государственный оборонный заказ); разрабатывать федеральную программу вооружения; обеспечивать мобилизационную готовность ВС РФ и т. д. В компетенцию Минобороны также должна входить социальная защита военнослужащих.
Необходимо чётко разграничить обязанности: чем занимается министр обороны, а чем – «энгэша». Волюнтаризм, царивший все последние годы в Вооружённых Силах, необходимо прекратить…
Войны были, есть и будут своеобразной формой существования человеческого общества. Поэтому необходимо точно определиться с угрозами и сроками их возникновения. Важно понимать характер будущей войны как войны разведки и систем вооружений, способных вести борьбу не только с элитой, экономикой, инфраструктурой страны, не только с носителями оружия, а и непосредственно с самими боеприпасами. Важно учесть и локализовать влияние иностранных разведок на структуры государственного и военного управления. Нужно учитывать и применяемые другие виды борьбы в информационном противоборстве, организационном оружии, психологической войне.
Фактором сдерживания выступают силы ядерного сдерживания (СЯС). Но и будущие противники это понимают, предпринимая шаги с целью полностью локализовать этот сдерживающий фактор.
Важнейшим результатом осмысления настоящих и будущих угроз должен стать план модернизации Вооруженных Сил России. Особенностью этого плана должно стать возрождение Главных командований видов Вооруженных Сил: СВ, ВВС, ВМФ и Войска ПВО страны; Командований родов войск (Командование армейской авиации, Командование Арктических сил, Командование Сил специальных операций, Командование киберопераций, Командование войсками РЭБ) с возвращением им функций управления, строительства, подготовки и применения подчиненных войск. Воссоздание Главного управления боевой подготовки позволит наладить боевую подготовку всех видов и родов войск как основу боевой готовности и боеспособности нашей армии. Необходимо разработать концепцию дальнейшего комплексного развития сил, средств и задач разведки и разведывательно-информационного обеспечения с целью эффективной поддержки боевых действий ВС РФ.
Необходимо разработать и внедрить новую концепцию комплектования армии призывниками, а перевод армии на контракт требует нового подхода и разработки специальной концепции прохождения службы по контракту и возврата в армию института прапорщиков и унтер-офицеров. Должны быть воссозданы пять военных округов: Московский (штаб – Москва), Приволжско-Уральский (штаб – Екатеринбург), Северокавказский (штаб – Ростов-на-Дону), Сибирский (штаб – Красноярск или Иркутск), Дальневосточный (штаб – Хабаровск) и возвращены функции управления штабам флотов. Необходимо осуществить формирование системы управления, полностью соответствующей современным требованиям, и осуществить опережающими темпами оснащение войск сетецентрическими системами управления. Нужно разработать концепцию проведения оргштатных мероприятий при формировании сил и средств, способных нанести непоправимый ущерб системе управления противника, работающей в реальном масштабе времени. Наряду с существующими бригадами следует создать и дивизионную структуру, но в новом качестве – как основу ударной и сдерживающей группировки Сухопутных войск…
Есть известная поговорка о том, что генералы всегда готовятся к уже прошедшим войнам. Это софистика. Опыт всех войн второй половины XX века показывает, что только правильно и своевременно сделанные выводы из прошедших войн, извлечённые и усвоенные их уроки позволяют одерживать победы. Самое худшее – это как раз не сделать выводов из прошедших компаний, не извлечь уроки из проведенных войн. За такое беспамятство придётся отвечать повторением ошибок в ещё большем масштабе и с куда более трагичными последствиями. Поэтому хотел бы остановиться на итогах и уроках конфликта в Южной Осетии, участником которого я был, командуя 58-й общевойсковой армией.
Если анализировать конкретные составляющие проведённой операции, то стоит отметить прежде всего управление войсками и боеготовность.
Офицерский состав на тот период уверенно руководил своими подразделениями и частями, был готов к выполнению боевых задач. Кроме того, было проведено предварительное и продуманное планирование. Присутствующий здесь генерал Рукшин хорошо знает детали этой работы, которая была проведена ещё в его бытность начальником главного оперативного управления. Ничего нового в эти планы после смены руководства Генерального Штаба внесено не было, поэтому все командиры хорошо знали свои задачи и были готовы их выполнять.
Кроме того, мы проводили учения по всем вариантам развития ситуации на этом направлении. Представители Генштаба приезжали посмотреть, как проводятся эти учения, но наш опыт так и не был перенят. А ведь там как раз отрабатывались действия усиленных батальонно-тактических групп по отдельным направлениям, что до сих пор является камнем преткновения для бригад «нового облика», отрабатывали действия в условиях отсутствия сплошной линии фронта, что теперь пытаются выдать за «ноу-хау» реформы, а также многое другое.
Отдельная проблема – обучение и подготовка личного состава. На тот момент личный состав служил уже полтора года, обученность и слаженность действий экипажей и подразделений, их управляемость находились на высоком уровне. Сейчас срок службы в армии сокращен до года, за такое время невозможно добиться хороших результатов, что, в случае ведения боевых действий, означает большие потери личного состава. Но ведь нельзя, прикрываясь политическими лозунгами, приносить в жертву необученных солдат. Если призывник половину своего срока службы, шесть месяцев, находится в учебном подразделении, а шесть месяцев – в войсках, это значит, что в период увольнения и призыва все наши части небоеспособны. Просто потому, что половина личного состава – необученные призывники.
Не менее важно сказать и о материально-техническом обеспечении. Оно было сделано с объединением тылового и технического обеспечения в одном районе под руководством заместителя по тылу. И это дополнение полностью оправдало себя, причём в сложнейших условиях, когда боевые действия армии нужно было обеспечивать за Кавказским хребтом, по трудным горным дорогам и чрезвычайно растянутым коммуникациям, в условиях встречной эвакуации мирных жителей. Зачем нужно было рушить эту систему, я не понимаю.
Об аутсорсинге. Его начали обкатывать при мне ещё на 33-й Ботлихской горной бригаде. Сколько денег туда вложили! Я хорошо помню, как содержание бригады взлетело на порядок – каждый месяц на «аутсорсинг» уходило семь миллионов рублей! Тогда три месяца поиграли в эти игры и бросили. Поняли, что никаких денег на такие эксперименты не хватит.
Отдельно должен сказать о медицинском обеспечении.
В мирное время это, прежде всего, профилактика и предупреждение заболеваемости личного состава. Теперь младший медицинский персонал в подразделениях сокращен, и, как следствие, наблюдается всплеск заболеваемости, вплоть до смертельных исходов. Не стоит обвинять в этом новую военную форму от Юдашкина, – виноваты бездумные «реформаторы», сократившие медицинский персонал.
Поделиться книгой: