Зеленая камера (СИ)

— Никогда не любила Калифорнию, — Нора поморщилась. — Слишком жарко.

— В любом случае, у нас есть еще по меньшей мере три месяца. Успеем все хорошенько обдумать, — мужчина уж было перевернулся на бок, но потом вспомнил, что так и не узнал ответа на первоначальный вопрос, а потому повторил его вновь.

— Нет, — вздохнула Нора то ли с облегчением, то ли с сожалением. — Вроде бы сегодня моя помощь никому не пригодилась.

Они замолчали, обдумывая сказанное. За окном будто не было ничего, одна пустота. Об этом свидетельствовало полное отсутствие звуков. Впервые за долгое время не было слышно ни криков соседей, ни музыки, ни шума дрели или перфоратора, ни даже проезжающего мимо транспорта.

Даже Хаул отметил, как тихо было на улице. Он-то привык жить в той части города, где люди, казалось бы, вообще забыли, что такое сон. И страх. Но сейчас мужчина чувствовал, как чувство страха витает в воздухе, словно дым, обволакивает его целиком. Не его страх, чужой, страх тех, кто находится сейчас здесь. Один на всех. Мужчине казалось, этот страх обязан был быть заразителен, проникать в души случайных прохожих, заставлять и их самих бояться неизвестно чего, но самому ему страшно не было. Его чувство страха давно атрофировалось. Когда стая еще процветала, его отец частенько говорил: «Потрошитель, как и все охотящиеся твари, чувствует страх. Не будешь бояться, и он потеряет тебя из виду».

На самом деле, конечно, оказалось, что страх — далеко не определяющий компонент охоты. От руки убийцы пали как трусы, так и храбрецы, лучшие воины клана «полярных волков». И чем больше Хаул жил на белом свете, чем больше слышал о преступлениях Потрошителя, тем больше убеждался, что выбор его сугубо случайный. Нет никакого определенного порядка или замысла. Есть только хаос и смерть.

Ночью думалось особенно хорошо, да еще и на такие темы… Мысли не путались и не бились друг о друга, как молекулы газа, беспорядочно витавшие вокруг наблюдателя, они прояснялись, прояснялось и положение дел. Если так сильно хочется найти выход из затруднительной ситуации, то лучше поискать его ночью, — таково было мнение Хаула.

Он действительно любил думать. Особенно, идти и думать. Бесцельно бродить, а мысленно существовать совсем в другом месте, в другое время. И сейчас он радовался, что все это огромное расстояние преодолеет пешком, да еще и не меньше чем за полтора часа. Теперь у него появился полноценный шанс подумать о том, что происходит вокруг, и «переварить» это. Да и наметить план дальнейших действий тоже было бы неплохо. Все-таки, этим он пошел в отца. Они оба придумывали безупречные планы (хоть и не такие замысловатые, как у «пауков»), каждое действие которых идеально реализовывалось в жизнь. И конкретно в это самое время, по мнению Хаула, будущее можно было повернуть в любую сторону. Если следовать плану, разумеется.

Настенный светильник в очередной раз мигнул. Он окидывал всю палату таким светом, что в ней легче было бы ориентироваться без него. Благодаря отсутствию какого-либо плафона, источнику света прекрасно удавалось слепить всех, кто входил в комнату, но никак не освещать помещение.

Виера сидела на выступе из стены, похожем на подоконник без окна, и куталась в мягкий плед, который был любезно предоставлен Анабель. «В медпункте бывают сквозняки», — сказала она тогда, хотя наличие сквозняков в помещениях было и без того очевидно: ветер то и дело жутко завывал в коридорах и хлопал незакрытыми дверями. Девушка не гадала, она была уверена, что здесь водятся призраки. Одного она даже видела. Хотя, это могла быть просто паутина, которую нес очередной поток воздуха. Но и призрак тоже вполне мог быть.

В дверь постучали, и «сова» вздрогнула от неожиданности. Наверняка это надсмотрщица! Или как ее там… Пришла проверить, точно ли Виера спит. Девушка тут же слетела с выступа, путаясь в пледе, и изо всех сил бросилась к койке. Дверь открылась за одно мгновение до того, как неудавшаяся жертва Потрошителя плюхнулась на отпружинивший ее матрас. Из-за двери показалось лицо, и принадлежало оно совсем не медсестре на ночной смене.

— Так и думал, что ты не спишь, — Хаул вошел в комнату и прикрыл за собой дверь. В руках у него был бумажный пакет, на который тут же упал взгляд Виеры. Мужчина немедленно это заметил. — Я зашел в круглосуточный супермаркет. Знаю, что здесь есть вкусная еда, но до больных она не доходит.

— И что у тебя есть? — девушка набралась наглости чтобы задать вопрос и тут же начала жалеть о нем. А не слишком ли она наглеет? Вдруг мужчина посчитает это слишком грубым? Ну вот, сейчас он наверняка нахмурится и сделает ей замечание… Но сомнения развеялись, как только Хаул ухмыльнулся, вероятно посчитав вопрос сигналом, разрешающим все дальнейшие действия.

Мужчина прошел и сел рядом с девушкой на койку. Он принялся доставать продукты, попутно называя их вслух.

— Вода. Я не знал, пьешь ли ты газированную воду, поэтому взял с газом и без, — он положил две пластиковые бутылки на одеяло, и девушка тут же схватила одну и попыталась ее открыть. Именно попыталась. Руки соскальзывали с ребристой крышки, и та не повернулась ни на градус. Хаул молча протянул руку, и Виера отдала бутылку мужчине, который без особых усилий открутил крышку и вернул напиток «сове».

— Спасибо, — поблагодарила девушка, пытаясь выговорить слово как можно лучше и как можно громче. То есть, тоном обычных, нормальных людей, когда они благодарят за какие-то мелочи. — Здесь невозможно пить воду, не прокипятив ее перед этим. А доступа к чайнику у меня нет… Как и самого чайника.

В голове у нее уже вовсю пылал пожар из мыслей. «Ну все, теперь он считает меня слабачкой. Ни на что неспособной. С руками из задницы. И мозгом оттуда же. Это, конечно, так и есть, но…»

Но ей не хотелось, чтобы он так о ней думал. Обычно ей было все равно, что думают о ней знакомые, коллеги… начальник. Какой смысл скрывать очевидные вещи? На правду не обижаются. В обычных случаях. Здесь все было иначе. Ей было в некотором роде стыдно за себя, за свое существование перед ним.

— Хотел принести суп, но подумал, что его негде хранить, поэтому принес консервированный. Их здесь три разных. Потому что я, опять же, мало осведомлен о твоих предпочтениях, — Хаул выкладывал жестяные банки по одной.

Виера все хотела задать один волнующий ее вопрос, который нужно было задать намного раньше, но никак не порешалась этого сделать. Так что она просто терпеливо ждала, пока ей подвернется возможность.

— Еще здесь есть пакет мандаринов и шоколад. На этом все. Это на первый раз, в следующий раз принесу больше. Чего бы тебе хотелось?

— Спасибо, правда… Но почему?

— Почему принес тебе еду? Ну, я как-то сам лежал здесь в лазарете, и…

— Нет-нет, — она замотала головой, — зачем тебе это?

Мужчина пристально посмотрел в лицо девушке, отчего она смутилась и отвела взгляд. Он вздохнул и оглянулся на дверь. Там никого не было, и никто бы их не услышал.

— Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала.

— Я… Я-я не… — Виера начала заикаться, дыхание сперло, а кровь прилила к лицу, усиливая и без того заметный румянец. — Я не такая! — наконец выпалила она и закрыла лицо руками.

Хаул только рассмеялся. Казалось, эта ситуация совсем не представлялась ему неудобной.

— Извини, но я не это имел в виду. Видишь ли, этот артефакт, — мужчина придвинулся ближе к Виере, пальцем поддел цепочку у самой шеи девушки и достал украшение полностью, — он может сделать тебя невидимой не только для Потрошителя. Но и для остальных живых существ тоже.

Здесь он сделал паузу, чтобы информация могла уложиться в голове «совы». Она медленно кивнула, давая понять, что можно продолжать логическую цепочку.

— Ты рассказывала, что работаешь в ресторане. И что твой босс — лев.

— Леонард, — подтвердила девушка, — и что?

— У него есть одна вещь, и она мне нужна.

— Хочешь, чтобы я украла ее?

— Пойми, я дам тебе все, что ты захочешь. Хочешь денег? Или конкретных вещей? Я могу достать все, все, что пожелаешь, я…

— То есть, это — сделка?

Виера смотрела с прищуром, но лицо Хаула ничего не выражало. Он пытался выглядеть честным, однако мимика его не позволяла таких кардинальных изменений, и он выглядел как обычно.

— Да, — наконец выдал он. — И я был бы признателен, если бы о ней никто не узнал.

— Да запросто, — девушка сразу повеселела и заулыбалась.

Она потянулась к пакету с дарами и достала оттуда один мандарин. Быстро почистив его от шкурки, она разломала плод пополам и отдала половинку «волку». Тот принял ее, посмотрев на мандарин так, будто впервые видел его и не мог опознать предмет в своей руке.

— Все оказалось даже проще, чем я думал, — озадаченно сказал он, оторвав одну дольку и отправив себе в рот.

— Ну, — «сова» почесала затылок не менее озадаченно, — ты же принес еду. И обещал деньги. Сколько, кстати, денег?..

— Сколько попросишь, — просто ответил он. — Сможешь жить на моем состоянии до конца своих дней.

Виера кивнула.

— Так что я там должна выкрасть?

— Это прозвучит немного глупо, — замялся Хаул. — Это меч.

Нора открыла дверь и ужаснулась. Утро начиналось совсем не так, как ей того хотелось. Сначала Адам опоздал на работу, из-за чего поставил на уши всех жителей их квартиры. Благо, домашние животные не умеют выражать свое недовольство посредством осмысленной речи, а потому мужчина отделался одним замечанием Норы. Тогда она надеялась, что после того, как сделает ему кофе, сможет наконец поспать. Но спустя полчаса после ухода опоздавшего раздался звонок в дверь. На пороге стоял Джим и держал на руках трясущуюся сестру. Взгляд тут же зацепился за черную жидкость, капающую изо рта девушки, а слух отчаянно сигнализировал об ошибке. Не может раздаваться смех в такой ситуации. В кошмарной ситуации. Но Джилл смеялась, смеялась и что-то говорила.

— Нора, у нас проблемы.

— Вижу. Заходи, быстро, — она уступила, чтобы Джим вошел в квартиру, и закрыла за ним дверь.

— Это очень хорошо, что ты принес ее сюда. На диван, — она показала рукой, а сама взяла фонарик, успев отметить про себя, что к дивану протянулась дорожка из черных капель. «Потом отмою», — пронеслось быстро в голове.

— А вы знали, что, если столкнуть Потрошителя с крыши, он не умрет? — сказала «паучиха» и тут же рассмеялась так, будто это была самая лучшая шутка в ее жизни. — Все было та-ак про-осто…

— О чем она? — женщина посветила фонариком в глаз, проверяя реакцию зрачка, но к ее удивлению, зрачки в обоих глазах уже были сужены до предела. Джиллиан попыталась отмахнутся от фонарика, но не смогла поднять руку, а потому просто дернулась в противоположную от него сторону. Ну, хотя бы не наркотики.

— Ай! Слишком ярко… Вы видели… черную воду?..

— Без понятия, — Джим стоял рядом и не находил себе места, — в последние дни она следила за Потрошителем. В один момент наша связь… Она просто оборвалась. А потом вернулась, и началось это. Не знаю, имеет ли смысл то, что она говорит, но про черную воду я слышу от нее не в первый раз.

— Странно. Пауки ведь гидрофобы.

— Мы не гидрофобы, нам просто она не нравится.

— Тебе — возможно, а Джилл каждый раз впадает в ступор при звуке реки Мэй, записанном на диктофон.

Женщина нащупала пульс и принялась мысленно отсчитывать, поглядывая на наручные часы.

— Слишком медленно… И часто вы вашу связь теряете?

— Никогда. Нора, это… Это н-не просто связь… — он принялся расхаживать по комнате, озираясь на сестру. — Не сотовая! Она может прерваться в одном случае — в случае смерти одного из нас, и я, прошу заметить, пока что не умирал.

— Но если Джиллиан умерла, то кто это? — женщина аж двумя руками указала на «паучиху», пытавшуюся надуть пузырь из тягучей жидкости, словно та была жевательной резинкой.

— Я не знаю, — «паук» провел рукой по лбу, стер проступившие капельки пота, а потом по волосам, зачесывая их назад, и тяжело выдохнул. — Я вижу ее, то есть, да, она здесь, передо мной, но такое ощущение, что это не она.

— Джилл, что с тобой произошло?

— Что со мной произошло? А что произошло со всеми нами? Вы знаете, с чего все началось? Сотни, тысячи лет назад, а?

«Волчица» и «паук» переглянулись.

— И с чего же все началось? — тон был весьма скептический.

Ответом был очередной приступ гадкого смеха, будто она была маленьким ребенком, натворившем что-то плохое и заставившим родителей угадывать, что именно. Затем смех резко прекратился, и Джилл чихнула, забрызгав себя, диван и пол неизвестными выделениями.

— Руки… Они горят! — завопила она и тут же захохотала.

— Черное… Ай, ладно, — Нора достала что-то из шкафа неподалеку. — На, — она дала парню веревку, — помоги мне.

— Ты хочешь ее связать? Ты серьезно?

Джилл замолчала. Казалось, на мгновение она просто отключилась, глядя в одну точку на полу.

— Джим, делай, что говорю.

— Да, Джим, делай, как говорит мамочка, — «паучиха», щурясь и бессмысленно водя расфокусированным взглядом вокруг, мерзко захихикала и чуть сползла с дивана. Все это напомнило Норе сцены экзорцизма из фильмов, где она заняла место священника.

— По-твоему она выглядит так, будто способна сбежать? Она ослабла! Я не буду ее привязывать.

— Мы не знаем, с чем столкнулись, состояние может резко измениться…

— Нора.

— Черт с тобой, сам будешь ее держать, пока я укол делаю.

Нора в один шаг преодолела расстояние между местом, где была ранее, и шкафом с большим количеством пузырьков и баночек. Взяв нужный, она сорвала защитный слой алюминия и воткнула шприц в резиновую крышку. Набрав мутноватой жидкости, она вернулась к бормотавшей что-то нечленораздельное «паучихе» и сделала укол в руку, которую крепко держал Джим. Джиллиан не очень-то и сопротивлялась, и Нора решила, что той действительно очень плохо.

— Это должно помочь ей успокоиться.

— В смысле?

— Она должна уснуть. Так будет лучше. Не думаю, что ей очень нравится ее состояние на данный момент. Смех здесь отнюдь не показатель комфорта, увы, — Нора взяла из шкафчика пробирку.

— Это уж я и так понял. Ты можешь сделать что-то кроме как усыпить ее на время?

— Нужно изучить… Это. Что это, кстати? — женщина зачерпнула палочкой немного черных выделений, и закрыла пробирку.

— Ты у меня спрашиваешь? Понятия не имею, но теперь эта штука у нее вместо слюны, а может даже и крови, и еще Бог или черт знает чего… Можно тебя на минутку?..

Они отошли от «пациентки», но не настолько далеко, чтобы потерять ее из виду. Троица все еще находилась в одной комнате, хоть и в разных ее углах.

— А ты не знаешь, у пауков бывают какие-то особые заболевания?

— Бывает паутина пропадает, но это явно не тот случай… Я… Я впервые вижу нечто подобное. Случай явно уникальный. Нужно проверить. Если и есть неизвестное заболевание пауков, то Арахна должна о нем знать. Ты мог бы по-быстрому…

— А-оу… — раздалось со стороны притихшей до недавнего времени девушки.

Нора и Джим уставились на Джиллиан в ожидании объяснения междометия, от которого точно нельзя было ожидать ничего хорошего.

— Ну? — наконец не выдержал Джим.

— Так вышло, понимаете, — «паучиха» безумно и неискренне захихикала. — Видите ли… Арахна, она… Она нас покинула.

— Покинула стены города? — с подозрением уточнила «волчица».

— Мир живых, — произнесла резко посерьезневшая девушка.

— Невозможно, — скептически отозвался «паук», — бред какой-то, она не могла умереть. Она же Столетняя Арахна.

— О, да, практически божество во плоти, знаю, — светски пробормотала Джилл, — но она же не умирала сама. И кстати, ей было намного больше сотни лет… Но выглядела она…

— Хочешь сказать, ее убили? И ты знаешь, кто это сделал?

— Ха… Знаю ли я, — наблюдавшие за Джиллиан подумали, что она вновь рассмеется, но этого не произошло. Вместо этого девушка продолжала смотреть в пустоту. — Ее убила я, — медленно проговорила она, будто ей самой нужно было свыкнуться с этой мыслью. — Иначе как бы я отрезала ей голову? Живая она вряд ли бы мне далась… Я не проверяла, но мне так кажется. Думаю, лучше было перестраховаться. Да и после ампутации головы она бы вряд ли осталась жива, — в нотках ее голоса можно было узнать прежнюю рассудительную Джилл, особенно, когда она начинала вслух планировать следующие шаги их с братом плана по восстановлению информационного фонда. Но в этот раз она говорила о чем-то совсем несуразном, даже, как считал сам «паук», невозможном.

— Говорю же, у нее жар и бред, — наконец изрек он. — Моя сестра может быть резка в словах и действиях, но убить Пра…