Истории о динозаврах

Травис и Лесперанс переглянулись.

– Тут есть один парадокс, – объяснил Лесперанс. – Время не допускает таких фокусов – чтобы человек повстречал самого себя. Когда возникает подобная угроза, Время просто отступает в сторону. Как если бы самолёт угодил в воздушную яму. Вы почувствовали, как Машину тряхнуло перед самой остановкой? Это мы проехали мимо нас же самих, возвращающихся обратно в Будущее. Мы ничего не видели. Невозможно сказать, успешно ли прошла наша экспедиция, добыли ли мы своего динозавра и все ли мы – включая вас, мистер Экельс, – вернулись живыми.

Экельс бледно улыбнулся.

– Хватит болтать! – резко прикрикнул Травис. – Подъём!

Путешественники приготовились выйти из Машины.

Джунгли были высоки, джунгли были необозримы, джунгли воплощали в себе весь мир – на века и века. Звуки подобные музыке и звуки подобные летучим палаткам заполнили небо: это птеродактили взмывали ввысь на ноздреватых серых крыльях – гигантские нетопыри, порождённые бредом и ночной лихорадкой. Экельс, балансируя на узкой Тропе, в шутку вскинул ружьё.

– Прекратить! – прикрикнул Травис. – Не цельтесь даже в шутку, чёрт вас дери! Если ружьё случайно выпалит…

Экельс покраснел:

– А наш тираннозавр-то где?

Лесперанс сверился с часами:

– Там, впереди. Мы пересечём его след через шестьдесят секунд. Ради всего святого, высматривайте красную метку. Стрелять только по нашей команде. И не сходите с Тропы. Не сходите с Тропы!

Под утренним ветерком охотники двинулись вперёд.

– Как странно, – пробормотал Экельс. – Где-то в будущем, через шестьдесят миллионов лет, закончились выборы. Кийт стал президентом. Все празднуют. А мы здесь, миллиона лет как не бывало, и всех их не существует. Всё то, о чём мы беспокоились много месяцев или даже целую жизнь, вообще ещё не родилось, даже в мыслях.

– Оружие к бою! – приказал Травис. – Экельс, вы стреляете первым. Биллингз вторым. Крамер третьим.

– Я охотился на тигра, на дикого кабана, на бизона, на слона, но, боже ж ты мой, сейчас даже меня проняло, – охнул Экельс. – Я дрожу как ребёнок.

– Ага, – кивнул Травис.

Все словно приросли к месту. Травис поднял руку.

– Там, впереди, – прошептал он. – В тумане. Вот он. Вот Его Королевское Величество.

Бескрайние джунгли полнились щебетом, шорохами, шепотками и вздохами.

Внезапно все звуки разом смолкли, как будто захлопнулась дверь.

Тишина.

Раскат грома.

Из тумана в ста ярдах от Тропы выступил тираннозавр рекс.

– Господи милосердный, – выдохнул Экельс.

– Шшш!

Ящер вышагивал на гигантских упругих, маслянисто поблёскивающих лапищах. Громадное злое божество тридцати футов ростом – выше половины деревьев; изящные ручки часовщика сложены на маслянистой чешуйчатой груди. Задние лапы как поршни, тысяча фунтов белой кости, обмотанной толстенными канатами мускулов, обтянутой блестящей шагреневой кожей подобно броне какого-то жуткого воина. Каждая ляжка – тонна плоти, матовых мослов и стальной проволочной сетки. А на необъятной вздымающейся грудной клетке спереди болтались две изящные ручки – ручки, которые с лёгкостью могли подхватить людей с земли и повертеть их в пальцах точно игрушки. Извивалась змеиная шея. А сама голова, словно высеченная из камня массой в целую тонну, невесомо вздымалась к небу. В разинутой пасти поблёскивал частокол острых словно кинжалы зубов. Вращались глаза – размером со страусиные яйца, лишённые всякого выражения, кроме голода. Челюсти сомкнулись в смертоносной усмешке. Ящер перешёл на бег, тазовыми костями сминая и расшвыривая деревья и кусты; когтистые лапы взрывали сырую землю, под тяжестью могучего тела оставляя отпечатки шестидюймовой глубины. Монстр бежал скользящим балетным шагом, на диво сбалансированным и плавным для десятитонной махины. Вот он насторожённо выдвинулся на залитую солнцем поляну. Точёные ручки ящера словно ощупывали воздух.

– Господи! – губы Экельса дёрнулись. – Да он, встав на цыпочки, до луны дотянется.

– Шшш! – сердито шикнул Травис. – Он нас ещё не заметил.

– Такого не убьёшь, – вынес свой приговор Экельс – очень спокойно, как непреложную истину. Он взвесил все «за» и «против» и озвучил своё мнение. Винтовка в руках вдруг показалась ему игрушечным пистолетиком. – Дураки мы, что сюда припёрлись. Это невозможно.

– Заткнись! – прошипел Травис.

– Он ужасен!

– Развернись кругом, – приказал Травис. – И потихоньку возвращайся в Машину. Мы вычтем половину стоимости.

– Я думать не думал, что он окажется таким здоровущим, – лепетал Экельс. – Я просчитался, вот и всё. Я хочу выйти из игры.

– Он нас заметил!

– У него красное пятно на груди!

Ящер-Громовержец приподнялся на задних лапах. Его бронированная туша блестела тысячами зелёных монеток. Монетки, покрытые запёкшейся слизью, дымились. В слизи копошились крохотные насекомые, поэтому всё его тело словно колыхалось и шло рябью, даже когда сам монстр не двигался. Чудище выдохнуло. По джунглям прокатилась волна смрада – разило сырым мясом.

– Заберите меня отсюда! – взмолился Экельс. – Никогда такого не бывало. Я всегда твёрдо знал, что вернусь живым. У меня были опытные проводники, замечательные сафари, полная безопасность. На сей раз я свалял дурака. Я встретил достойного врага, я это признаю. Для меня это слишком, я его не завалю.

– Не бегите, – предостерёг Лесперанс. – Развернитесь кругом. И спрячьтесь в Машине.

– Да. – Экельс словно оцепенел. Он уставился на свои ноги, будто пытаясь заставить их двигаться. И беспомощно охнул.

– Экельс!

Одурело моргая, он проковылял несколько шагов.

– Не туда!

Чудище, заприметив движение, с яростным воплем метнулось вперёд. За четыре секунды оно преодолело сотню ярдов. Винтовки взметнулись вверх и изрыгнули огонь. Из пасти зверя вырвался ураган, охотников захлестнуло вонью слизи и застарелой крови. Динозавр взревел, зубы засверкали на солнце.

Не оглядываясь, Экельс слепо добрёл до края металлической ленты, держа ружьё в обмякших руках, сошёл с Тропы и, сам того не сознавая, зашагал в джунгли. Сапоги увязали в зелёном мху. Ноги несли его сами; Экельсу казалось, что он сам по себе и всё, что происходит у него за спиной, его не касается.

Снова затрещали выстрелы. Их звук потонул в визге и громовом топоте. Хвост рептилии словно огромный рычаг взлетал вверх и хлестал в разные стороны. Деревья взрывались каскадами листьев и веток. Монстр тянул точёные, как у ювелира, ручки вниз, к людям – потискать, разорвать надвое, раздавить как ягоды, затолкать в зубастую пасть и в вопящую глотку. Его глаза-булыжники оказались на одном уровне с людьми и отразили их словно зеркало. Охотники дали залп, метя в металлические веки и в пылающие чернотой зрачки.

Тираннозавр рухнул – рухнул как каменный идол, как лавина с гор. Он с грохотом хватался за деревья и увлекал их за собою. Он рвал и выкручивал металлическую полосу Тропы. Люди кинулись назад. Туша обрушилась – всеми своими десятью тоннами холодной плоти и камня. Раздались ещё выстрелы. Монстр хлестнул бронированным хвостом, дёрнул змеиными челюстями и застыл неподвижно. Из горла ударил фонтан крови. Где-то внутри лопнул пузырь с жидкостью. Охотников окатили тошнотворные струи. Они стояли, с ног до головы покрытые липкой алой жижей.

Гром стих.

Над джунглями воцарилось безмолвие. После лавины – зелёное спокойствие. После кошмара – утро.

Биллингс и Крамер сидели на Тропе: их неудержимо рвало. Травис и Лесперанс стояли с дымящимися винтовками в руках и ругались на чём свет стоит.

В Машине Времени Экельс лежал ничком на полу и трясся всем телом. Он сумел-таки вернуться обратно на Тропу и вскарабкаться в Машину.

Вошёл Травис, покосился на Экельса, достал из металлической коробки рулон хлопчатобумажной марли и вернулся к остальным, всё ещё сидевшим на Тропе.

– Оботритесь.

Охотники оттёрли шлемы от крови. Теперь ругались и они. Монстр лежал на земле горой неподвижной плоти. Изнутри доносились вздохи и шорохи: отмирали самые дальние его полости, органы давали сбой, жидкости в последний раз перетекали из одной ёмкости в другую, из пузыря в селезёнку, всё отключалось, всё замирало навсегда. Как будто стоишь рядом с потерпевшим крушение паровозом или паровым экскаватором в конце рабочего дня, когда все клапаны открыты или поставлены на холостой ход. Затрещали кости; вес собственной плоти, утратившей равновесие – смертельный вес, – ломал оказавшиеся внизу хрупкие ручки. Туша, подрагивая, оседала.

Снова раздался треск. Высоко над головой от массивного ствола дерева отломилась гигантская ветка – и рухнула вниз. Со всей неотвратимостью – прямо на мёртвого динозавра.

– Ну вот, – Лесперанс сверился с часами, – как раз вовремя. Это то самое дерево, которое должно было его зашибить. – Он оглянулся на двоих охотников. – Хотите фотографию с охотничьим трофеем?

– Что?

– Мы не можем забрать добычу в Будущее. Туша должна остаться здесь, где зверю и было предназначено погибнуть, – теперь ею займутся насекомые, птицы и бактерии, как оно произошло бы без нас. В мире всё уравновешено. Тушу оставляем. Но мы можем сфотографировать вас на её фоне.

Двое охотников попытались собраться с мыслями, но сдались и покачали головами.

Они позволили увести себя по металлической Тропе. Устало рухнули на подушки. И осоловело оглянулись на поверженного Монстра, этот загнивающий курган. Странные птицеящеры и золотистые насекомые уже деловито копошились на дымящейся броне.

С пола Машины Времени донёсся какой-то звук. Все замерли. Там сидел и трясся Экельс.

– П-простите, – выговорил он наконец.

– Вставай! – рявкнул Травис.

Экельс поднялся на ноги.

– А ну марш обратно на Тропу, – приказал Травис, направляя на него винтовку. – В Машину ты не вернёшься. Мы оставляем тебя здесь.

Лесперанс ухватил Трависа за локоть:

– Погоди…

– А ты не лезь! – Травис сбросил его руку. – Этот сукин сын чуть не погубил нас всех. Но не в этом дело. Чёрт, не в этом. Его сапоги! Ты погляди на них! Он сошёл с Тропы! Боже мой, мы погибли! Одному Господу ведомо, какой штраф с нас сдерут! Десятки тысяч долларов страховки! Мы же гарантируем, что с Тропы никто не сойдёт. А он сошёл. Ох ты ж дурень треклятый! Мне придётся предоставить отчёт правительству. У нас, чего доброго, отнимут лицензию на путешествия! И одному Господу ведомо, что он наделал со Временем и с Историей!

– Да расслабься, он всего-то навсего набрал на сапоги немного грязи!

– А мы откуда знаем?! – заорал Травис. – Мы вообще ничего не знаем! Это всё тайна за семью печатями, будь я проклят! Экельс, пошёл вон!

Экельс схватился за рубашку:

– Я заплачу сколько надо. Сто тысяч долларов!

Травис негодующе воззрился на Экельсову чековую книжку и сплюнул:

– Ступай наружу. Динозавр лежит у самой тропы. Засунь ему руки в пасть по самый локоть. Тогда сможешь вернуться с нами.

– Но это неразумно!

– Зверь мёртв, ты, трусливый ублюдок! Пули! Нельзя оставлять пули. Они не принадлежат Прошлому, они могут что-нибудь изменить. Вот мой нож. Иди, выковыривай!

Джунгли снова ожили, наполнились древними шелестами и птичьими криками. Экельс медленно обернулся и уставился на первобытную падаль, гору кошмара и ужаса. Прошло много времени, прежде чем он точно сомнамбула побрёл по Тропе.

Пять минут спустя он вернулся, дрожа всем телом; руки его по локоть перепачкались в алой жиже. Он разжал кулаки. В каждой ладони лежало по несколько стальных пуль. А в следующий миг Экельс рухнул на пол. И так и остался лежать, не шевелясь.

– Напрасно ты так с ним, – укорил Лесперанс.

– Да ладно! Не спеши судить. – Травис пнул носком сапога неподвижное тело. – Выживет, куда денется. Следующий раз на такую дичь не пойдёт. О’кей. – Он устало показал Лесперансу большой палец. – Врубай. Поехали домой.

1492. 1776. 1812.

Охотники умыли лица и руки. Сменили покрытые запёкшейся грязью рубашки и штаны. Экельс пришёл в себя и был уже на ногах, но молчал. Травис негодующе испепелял его взглядом минут десять.

– Не смотрите на меня так! – вскрикнул Экельс. – Я ничего такого не сделал.

– Как знать?

– Да просто соскочил с Тропы, и всё, ну, сапоги немножко запачкал – и чего вы от меня хотите? Мне бухнуться на колени и молиться?!

– Возможно, молитва нам ещё понадобится. Предупреждаю вас, Экельс, не факт, что я отпущу вас живым. Ружьё у меня наготове.

– Я ни в чём не виноват. Я ничего не сделал!

1999. 2000. 2055.

Машина остановилась.

– Выходите, – скомандовал Травис.

Они снова оказались в том же помещении, откуда стартовали. В том же, да не совсем. За той же стойкой сидел тот же секретарь. Но не совсем такой же и не совсем за той же стойкой.

Травис быстро заозирался.

– Тут всё в порядке? – крикнул он.

– Лучше некуда. Добро пожаловать домой!

Но Травис не спешил расслабиться. Он словно бы всматривался в самые атомы воздуха, оценивал, как сквозь единственное высокое окно льётся солнце.

– О’кей, Экельс, выметайся. И не возвращайся больше.

Но Экельс словно прирос к месту.

– Ты что, не слышал?! – рявкнул Травис. – Ты на что пялишься?

Экельс принюхивался к воздуху: в нём ощущалось что-то такое непривычное – химический привкус, настолько неуловимый и тонкий, что предостерегал о нём лишь еле слышный подсознательный голос. Цвета – белый, серый, синий, оранжевый – на стене, на мебели, в небе за окном, они… они… И потом ещё это ощущение. По коже пробежали мурашки. Руки непроизвольно задёргались.