Помоги проекту - поделись книгой:
– Я был бы рад, если бы ты отправилась с нами, но даже если гентхаи согласятся на это, твой отец запретит. Не беспокойся – я вернусь к началу следующего сезона. Так легко ты от меня не отделаешься!
Начав собираться в дорогу, я взял книгу отца и прочитал название: «Свидетельства Мэта». Я решил не брать ее с собой, чтобы не повредить или не потерять. Она принадлежала Тайрону, и я собирался вернуть ее перед уходом. В книге подробно описывались тренировки отца с Гунтером, величайшим механиком того времени, и каждое сражение Мэта на Арене 13. Однако большинство глав рассказывали о пятнадцати боях, в которых он победил Хоба.
Было приятно читать о достижениях отца, но я был разочарован, что в книге нет рассказа о путешествиях, которые, как считалось, он предпринял через Барьер вместе с Торговцем; описанное здесь относилось к более раннему времени.
К одному короткому отрывку я возвращался снова и снова: «Во время боя я стал испытывать странные ощущения: я как будто парил, руки и ноги слушались меня инстинктивно, но это не было моей обычной быстрой реакцией. Я начал чувствовать себя так, будто я был выражением высшей силы, аспектом Ним, богини шаблонов, движения и танца.
Я не просто вытанцовывал шаблоны перед тригладом. В некотором роде я сам стал этими шаблонами.
Я не верил в богиню, но это было не важно. Ощущение все равно оставалось таким.
И это сражение закончилось так же, как предыдущие. Хоб лежал, рассеченный на две части, в луже ярко-красной крови».
Похоже, мой отец испытал своего рода изменение сознания почти мистического свойства. Это противоречило остальным его записям – приземленным, реалистическим.
Некоторые и вправду верили, что Ним богиня, и перед сражением бормотали обращенные к ней молитвы. «Но как язык шаблонов может быть богиней? – недоумевал я. – Это же бессмыслица!»
Следующей, с кем я попрощался, была Ада. Я рассказал ей о странном опыте отца: в конце концов, она знала о языке Ним больше, чем кто-либо в Мидгарде.
– Может ли Ним и вправду быть богиней? – спросил я.
К моему удивлению, Ада не посчитала мой вопрос глупым и не отмахнулась от него. Вовсе нет!
– Одна религиозная секта поклонялась Ним и считала ее богиней, – объяснила она. – В мои времена терпимо относились ко всем религиям, какими бы диковинными они ни были, и никто над ними не смеялся. Вообще-то нашлись ученые, которые не отринули такую идею и сказали, что она имеет под собой почву.
– Ученые считали, что Ним богиня?! – удивленно воскликнул я.
Ада улыбнулась:
– Богиня – не обязательно существо, способное метать молнии и править людьми, но существо с высокой степенью чувствительности, которое может, при определенных обстоятельствах, вступать с нами в контакт. Ученые считали, что любая сложная комплексная система, состоящая из множества взаимодействующих частей, способна развить в себе сознание. «Словарь Ним», эта квинтэссенция языка, теперь используется шаблонщиками для кодирования лаков. В мое время Ним вводился также в устройства и структуры такие же прочные, как камень или бетон. Некоторые из этих вместилищ Ним вполне могли сохраниться до нынешних дней. – Помолчав, она продолжила: – Есть и еще кое-что. Поклонявшиеся Ним верили, что она благоволит к определенным людям – самым лучшим и самым умным, самым быстрым и самым опасным. Твой отец был величайшим из бойцов Арены 13, он победил Хоба и лучше всех танцевал шаблоны перед тригладом. Если богиня существует, он наверняка числился среди ее любимцев.
Я с улыбкой кивнул. Возможно, опыт моего отца был куда более вещественным, чем я допускал это раньше.
– Есть какие-нибудь советы насчет джиннов, с которыми мы можем встретиться за Барьером? – спросил я.
– Мне бы хотелось отправиться с вами, Лейф, но и Тайрон, и Коннит запретили. Они считают, что мои знания и навыки кодирования слишком важны, чтобы рисковать мной в таком опасном задании. Я так хочу встретиться с джиннами и узнать, на что они теперь похожи… Но ты должен их избегать. Они быстро наносят удар, и тогда выживают немногие. Твоя единственная надежда в подобном столкновении – начать диалог. Они разумные существа, и общение с ними наверняка возможно. Вот единственный совет, который я могу дать.
Ночью я провел последние драгоценные часы с Квин. Мы вернулись в то место, куда пришли сразу после того, как я стал учеником Тайрона. Тогда Квин провела меня по ночному городу, и наша прогулка закончилась на древнем высоком куполе Колеса.
Сейчас, пустив в ход отцовский ключ, она снова повела меня вверх по длинной спиральной лестнице внутри Колеса, где пахло пылью и старым деревом. Я с облегчением вылез на холодный осенний воздух и посмотрел вверх, на большую растущую Луну, которая омывала город бледным светом.
Держась за тонкие перила, мы завершили подъем снаружи купола и наконец добрались до его высшей точки, где в небо торчал сломанный флагшток, похожий на острый конец копья.
Там мы остановились, слегка запыхавшись, и молча огляделись по сторонам.
Я заговорил первым.
– Здесь когда-нибудь висел флаг? – спросил я, глядя на сломанный флагшток.
Квин покачала головой:
– Может, когда-то, давным-давно, но об этом никто не помнит. Наверное, флагшток сломался во время бури, и никто не подумал его заменить. Немногие, кроме грифов, приходят теперь сюда! – сказала она с улыбкой, взглянув на птиц, кружащих над нашими головами. – Это одно из моих любимых мест. Какой изумительный вид!
Я посмотрел на город, а потом взгляд мой устремился на восток, мое внимание привлек огромный Барьер, окружающий Мидгард, отгораживающий его от остального мира. Эту бурлящую стену тумана или облаков создали джинны, уничтожив в последней битве Империю людей.
Вместо миллиардов людей, некогда населявших всю Землю, в Мидгарде жили всего тысячи. Но нас становилось все больше; если мы не начнем вырубать леса, чего гентхаи никогда не позволят, через пару поколений фермы не смогут давать достаточно еды, чтобы нас прокормить.
Это выводило из себя – сознавать, что за Барьером лежат невозделанными невесть сколько акров хорошей пахтотной земли.
Я буду скучать по Квин, но сердце мое трепетало от возбуждения при мысли о том, что вскоре я исследую эти земли. Ада рассказала, что джинны контролируют свою эволюцию – так на что же они похожи теперь? Они такие же, как Хоб, или совершенно другие? Как они живут?
Я посмотрел на север – и на единственное здание в городе, построенное не из дерева. До свержения Протектора каменный дворец с мраморными колоннами принадлежал ему. Предполагалось, что дворец построили до падения Империи людей, даже до появления других, первых, домов Джиндина.
В конце концов я уставился на каменную бронзовую цитадель с тринадцатью изогнутыми шпилями, стоящую над городом на вершине холма, – логово Хоба.
Да, я уйду за Барьер, но когда вернусь, найду способ расправиться с этим монстром.
Так и или иначе я собирался отомстить джинну, убившему моих родителей.
3. Через Барьер
Это неизбежно – что однажды люди уйдут за Барьер, который их окружает. Некоторые смотрят на это как на проявление героизма; другие видят в этом желание умереть.
Я почти месяц тренировался, прежде чем мы попытались пересечь Барьер. В основном мы упражнялись днем или вечером, по пути к северной части Барьера. Наш отряд не торопился: переправа должна была состояться при определенной фазе Луны.
Спустя пару дней я уже затосковал по дому и гадал, зачем нам понадобилось выступить так рано. Я мог бы провести еще две недели с Квин.
Но Гаррет объяснил, что мы должны приготовиться к тому, с чем встретимся за Барьером, и заметил, что по части физической подготовки я слабейший в отряде. Я обладал быстротой и навыками, необходимыми для боя на арене, но в верховой езде, стрельбе из лука и фехтовании на мечах был новичком. Месяц тренировок подготовит меня к тому, что ждет нас впереди.
В отряде было десять человек. Мы упражнялись, разбившись на пары, и моим партнером всегда оказывался Гаррет. Мы начали с длинных мечей. Он мастерски на них сражался, к тому же был куда больше и сильнее меня, и мне приходилось нелегко.
После пары схваток он покачал головой и отвел меня в сторону:
– Мы не даем тебе показать все, на что ты способен, Лейф. Может, когда-нибудь, когда ты полностью вырастешь и разовьешь свою силу, ты будешь справляться с таким оружием. Но пока, думаю, тебе лучше подойдет вот это…
Он вручил мне короткий меч и круглый щит. Последний – трех футов в диаметре, с острыми, как бритва, металлическими краями – не только служил для обороны, но и являлся смертоносным оружием. Такая комбинация вооружения понравилась мне гораздо больше, потому что меч смахивал на те, которыми я орудовал на Арене 13. Теперь мои природные навыки можно было использовать наилучшим образом.
Конечно, на тренировках мы пользовались деревянными щитами стражников, но вскоре я весь покрылся синяками. Однако к концу второй недели я уже мог давать противнику сдачи. Навыки, полученные на Арене 13, начали окупаться. Моя быстрота – и шаги триглада, о которых воины вроде Гаррета понятия не имели, – помогала мне занять самую выгодную позицию. Гаррету становилось все труднее отражать мои атаки, а я мог с легкостью танцевать за пределами его досягаемости. И у меня обнаружилась природная склонность к двум другим воинским искусствам гентхаев: верховой езде и стрельбе из лука.
Меня познакомили с моей верховой – черной кобылой по кличке Ларас, с пестрым крупом и белой отметиной под правым глазом. Она была быстроногой, чуткой и охотно мне подчинялась, поэтому вскоре я уже мог мчаться полным галопом, петляя между деревьями густого леса.
Еще я быстро овладевал коротким луком и к концу месяца так же точно попадал в цель из седла, как с земли. Моя уверенность росла не по дням, а по часам, я все больше и больше чувствовал себя воином-гентхаем.
– Говорят, твой отец великолепно владел луком, Лейф, – сказал Гаррет. – Похоже, ты унаследовал его дар. У тебя природные склонности бойца, и я доволен твоими успехами: тренировки длились недолго, но ты хорошо справился.
Я был несказанно рад услышать эту похвалу, но вскоре мои упражнения с оружием закончились.
С каждым днем Барьер становился все ближе. Я заметил, что в лесу теперь не видно и не слышно ни птиц, ни насекомых, ни зверей, хотя до недавнего времени леса кишели живностью. Деревья стали чахлыми и безлистными. Барьер вставал перед нами как огромная тварь: занавес тьмы с вкраплениями белого, кипящий, как вода в котле. Он стонал и завывал, а по ночам сиял сверхъестественными полосами огня.
У меня тревожно ныло в животе. Пришло время совершить опасный переход.
К нам явился проводник-медий с зашитыми веками и рассказал, что следует сделать. Мы пересечем Барьер пешком; лошадей через него переведут позже. Всей нашей десятке следует завязать глаза, сказал он.
– Это ради нашего блага, Лейф, – объяснил Гаррет. – Нас будут тревожить звуки и прикосновения, но именно то, что видят люди внутри Барьера, вызывает у них приступ воющего безумия.
Я посмотрел на него и кивнул. Почти семи футов ростом, с головы до ног одетый в плетеную кольчугу, с двумя длинными мечами на бедрах, Гаррет выглядел устрашающе. Мне дали легкую плетеную кольчугу и короткий меч, который я носил в ножнах за плечом. Другие восемь гентхаев были самого разного возраста – от седых ветеранов за пятьдесят до юношей едва старше меня.
Нам предстояло пересечь Барьер ночью, взяв с собой немного еды в маленьких заплечных мешках.
Молодой месяц медленно опустился за горизонт, и я еще раз посмотрел на Барьер впереди. Река Медия текла нам навстречу из своего неведомого истока, на ее берегах росло несколько чахлых деревьев. Было прохладно.
Худой, с руками и ногами как спички, с осунувшимся лицом, медий тем не менее обратился к нам властно и громко:
– Через несколько минут мы выступим. Если хотите жить, не реагируйте на то, что услышите или почувствуете.
После этого он завязал нам всем глаза быстрыми точными движениями, хотя ничего не видел. Слепой поведет слепых… Но куда? – гадал я.
Мы связались длинной веревкой, обмотав ее вокруг талии, и вслед за медием пошли по берегу реки, навстречу течению. Сперва я был полон тревоги, но не слышал ничего, кроме шума реки, перекатывающейся по камням. Даже этот звук казался мне зловещим и мрачным, похожим на смех какой-то невиданной твари, ликующей при виде нашего затруднительного положения.
Стояла холодная ночь, и первое странное ощущение, которое я испытал, – это словно кто-то принюхивается рядом с моим лицом. Я почувствовал дуновение теплого воздуха на левой щеке, похожее на дыхание существа, внимательно меня исследующего.
«Это медий? – с подозрением подумал я. – Может, медии преувеличивают опасность перехода, пытаясь с помощью подобных трюков добиться, чтобы их больше уважали за их сокровенные знания?»
Внезапно воздух надо мной забурлил. Меня хлестал жестокий ветер, и я гадал – не вошли ли мы уже в Барьер. С разных сторон раздалось несколько воплей, и я понял, что мне трудно устоять на ногах.
Потом, совершенно внезапно, все стихло и успокоилось. Но когда угас последний свирепый порыв ветра, мне послышалось, будто где-то сзади завопили. Почудилось мне это или нет?
Я услышал далекий шепот и тяжелую поступь рядом – будто к нашему отряду внезапно присоединился еще кто-то; словно у каждого из нас появился загадочный компаньон.
Все это действовало на нервы, но, делая короткие глубокие вдохи, я пытался оставаться спокойным… Хотя рука моя несколько раз поднималась к рукояти меча за плечом, все же я ухитрился сохранить самообладание, следуя наставлениям нашего проводника.
Внезапно медий закричал:
– Остановитесь и снимите повязки!
Я так и сделал и осмотрелся.
Несмотря на то что голос медия прозвучал неподалеку, я нигде его не увидел. И двое воинов-гентхаев исчезли – просто пропали в ночи. Они шли последними в нашей цепочке, и веревка, которая тянулась к талии предпоследнего, оказалась просто перерезанной. Это один из них закричал, когда его схватили? Это его вопль я слышал?
Мы все знали, насколько рискованным может оказаться переход, и вот теперь двое из нашего отряда исчезли, и нас осталось восемь. Двух живых, дышащих людей – воинов, которых я начал считать своими товарищами, – уволокли прочь, и я остро ощутил эту потерю.
Потом я оглянулся, чтобы при слабом свете звезд посмотреть на Барьер, вздымающийся в небо. Он выглядел точно так же, как с другой стороны, но лишь теперь я полностью осознал, что мы и вправду его пересекли. Впереди лежали незнакомые земли, где правили наши враги – джинны.
Как и рассказывал мне Коннит, пейзаж был очень похож на тот, который мы оставили позади. Река текла и здесь тоже, и на каждом ее берегу стояли голые безлистные деревья.
Мы провели на этом месте весь день, а на следующую ночь медий провел через Барьер наших лошадей. Все они прошли невредимыми (я с большим облегчением увидел Ларас), и теперь у нас имелись две запасные верховые, чтобы навьючить на них наш багаж.
На рассвете мы пустились в путь на север.
Все мы были вооружены до зубов. Хотя я недостаточно хорошо обращался с длинными мечами, они висели в ножнах на боках Ларас вместе с моим щитом и луком. Короткий меч и колчан со стрелами я пристроил за спиной.
Когда река начала отклоняться к востоку, мы приблизились к высокому хвойному дереву, окруженному группами серебристых папоротников. Гаррет показал налево, и мы двинулись на север, прочь от реки.
Я недоумевал – почему мы так внезапно изменили направление. Весь день мы ехали вслед за Гарретом; в конце концов он объявил привал, и мы разбили лагерь на ночь.
На рассвете мы продолжили путешествие, но сперва Гаррет сверился с тем, что походило на карту.
– У нас есть карта? – удивленно спросил я. – Коннит сказал, что ни один гентхай не осмеливался заходить далеко за Барьер.
– Да, Лейф, у нас есть карта. Ее начертил тот, кто много раз заплывал за Барьер.
– Вы имеете в виду Торговца? – спросил я.
Гаррет покачал головой:
– Ее начертил твой отец.
4. Смерть с воздуха
Первая гхетта будет потеряна в воде; вторая свяжет двоих до самой смерти.
– Мэт несколько раз путешествовал за Барьер вместе с Торговцем, – сказал Гаррет, – но в последний раз что-то пошло не так. Торговец бросил его, и Мэт вернулся один по суше, по дороге начертив эту карту.
– Он поссорился с Торговцем? – спросил я.
Гаррет пожал плечами:
– Никто не знает. Твой отец никогда об этом не рассказывал, но с тех пор он больше не работал на Торговца. Вскоре после возвращения он купил ферму, потом встретил твою мать и женился на ней. Но он отдал эту карту нам. Мы будем двигаться по пути Мэта в обратной последовательности – вот, посмотри.
Он протянул мне карту.
Поделиться книгой: