Помоги проекту - поделись книгой:
Шатаясь, лак подался назад и чуть не врезался в Квин. Существо слишком плохо видело, чтобы защищаться.
«Надо приостановить бой, – подумал я. – Почему ему разрешают продолжаться?»
Я прислушивался, ожидая звука трубы, но Пинчеон бездействовал, хотя наблюдал за сражением и наверняка знал о случившемся.
В любую секунду меч мог вызвать «обрыв» лака Квин; тогда она проиграет и будет вынуждена принять ритуальный порез в знак своего поражения.
То, что произошло в следующий миг, заставило Тайрона вскочить.
Все случилось так быстро, что я чуть было это не проглядел. Квин шагнула перед своим лаком, нырнула вперед, все еще сжимая мечи, и прокатилась между ногами триглада противника.
Сердце мое чуть не остановилось, когда клинки устремились вниз, к ней. Я не хотел смотреть – но не мог отвести взгляд. Поступок Квин был невероятно храбрым, но она ужасно рисковала.
Каким-то образом она увернулась от мечей и, продолжая катиться, миновала лаков противника. Мечом в левой руке она ударила Рубико по ногам и рассекла их под коленями. Секунду спустя клинок нашел горловую втулку ее лака и вызвал «обрыв». Но Квин уже пустила кровь. Он победила в своем первом состязании – хотя с огромным риском для жизни.
Аплодисменты были громовыми. Я вскочил, хлопая и крича во все горло. Мы с Дейноном с удивлением и облегчением колотили друг друга по спинам, но Тайрон покачал головой и вытер тыльной стороной руки пот со лба. За последние несколько минут он, наверное, состарился лет на десять.
Помощники распорядителя уже шагали по дальнему проходу, чтобы арестовать компанию мужчин, которые выплеснули краску. Я надеялся, что их оштрафуют и запретят появляться в галерее на очень долгий срок.
Мы вернулись в дом Тайрона, чтобы в честь завершения сезона устроить маленькую вечеринку. Дейнон и я все еще жили здесь, пока продолжалось наше обучение, и делили стол и кров с Тайроном и двумя его дочерьми – Квин и Тиной, а также с сыном Тины Робби.
– Следует поздравить тебя, дочь, с победой в первом состязании на Арене 13, – сказал Тайрон, приветственно подняв бокал. – Но никогда больше не осмеливайся проделывать такое! У меня достаточно седых волос!
Раздалось позвякивание бокалов, послышались одобрительные крики. Но по лицу Тайрона я видел, как он напряжен, несмотря на кажущуюся веселость. Его волосы уже были седыми, постриженными так коротко, что от них осталась лишь щетина; морщины вокруг глаз углубились и тянулись к щекам.
Я понимал, что он чувствует. Сердце мое подпрыгнуло, когда Квин прокатилась под ногами лаков: я думал, что потеряю ее.
Она проделала так называемый маневр Михалика, известный также как «смертельный гамбит». Прием назвали так в честь человека, впервые использовавшего эту тактику. Михалик был единственным, кто при этом выжил и победил; из пятерых других бойцов, попытавшихся проделать тот же маневр, четверо погибли, искромсанные на куски мечами лаков противника, а пятый был жестоко искалечен и теперь ковылял с палкой, утратив подвижность левой руки.
Я знал, что Квин отчаянно мечтала выиграть свое первое состязание, но она не должна была так рисковать. Я злился на нее за то, что она поставила на кон свою жизнь, но еще больше злился на Пинчеона, главного распорядителя. Ему полагалось остановить бой в тот миг, когда краска выплеснулась на голову лака; без сомнения, он хотел увидеть, как Квин проиграет.
Тайрон перебросился с ним парой слов, а дочери устроил нагоняй с глазу на глаз. Но Квин есть Квин, она всегда делала что хотела. Ни за что на свете она не позволила бы себе проиграть в своем первом состязании на Арене 13.
Я окинул взглядом собравшихся в комнате. На вечеринку пришло около тридцати человек: механики вроде Тайрона, в том числе Брид с кустистыми бровями и долговязый, неуклюжий Воуд – эти коллеги тесно дружили, каждый имел свою команду бойцов. Они рисковали жизнью в нашей провалившейся попытке уничтожить все до единой сущности Хоба после того, как я победил его с помощью Трима.
К счастью, Квин не пришлось сегодня столкнуться с этой угрозой. Хоб – джинн, живущий над городом в цитадели с тринадцатью шпилями, – мог появиться в любое время, чтобы бросить вызов бойцу Арены 13. Кто из людей будет с ним биться, обычно решала лотерея, поэтому могли выбрать и Квин.
Но ситуация изменилась. Как правило, я не приводил Трима сражаться на арену, но было условлено: если явится Хоб, именно я встану с джинном лицом к лицу. Трим будет ждать внизу, готовый к такому повороту. Однажды мы с ним вместе уже победили Хоба и сможем сделать это снова.
Вслед за смещением Протектора, которого определили на его пост обитающие за Барьером джинны, чтобы он правил Мидгардом, люди в страхе ждали, что же произойдет. Некоторые считали, что орды чудовищных джиннов ринутся через Барьер, чтобы истребить нас всех. Было создано городское ополчение, дополненное армией гентхаев, но ничего подобного не случилось.
Люди боялись и Хоба. Он терзал город в течение столетий, но после падения Протектора никого не убил и ни разу не появлялся в Колесе, чтобы бросить вызов.
Мы думали, что джинны назначили Протектора единственным правителем, но после его падения стало ясно, что Мидгардом правили двое, и вторым правителем был Хоб.
«Почему же он не вмешался?» – недоумевал я. Его молчание и бездействие действовали на нервы. Люди считали, что он владеет ужасным оружием уничтожения; многие боялись, что он может пустить его в ход против Джиндина.
Сначала испуганные жители старались как можно реже выходить из домов, но город нуждался в еде, и вскоре фермеры снова начали доставлять сюда товары и пригонять скот на бойню. Жизнь вернулась в свою беспокойную колею.
Я опять оглядел комнату. На вечеринку пришли и несколько бойцов; с некоторыми из них я сражался на арене после победы над Хобом. Я закончил сезон в верхней трети Списков – совсем неплохо, учитывая, что у меня было так мало поединков. Я надеялся, что в следующем году Тайрон позволит мне сражаться весь сезон по два раза в неделю, вот тогда у меня появится реальный шанс занять в рейтинге первое место.
Мой отец Мэт был лучшим бойцом Арены 13, и я стремился достичь того же, чего достиг он, а если подвернется шанс, – побеждать Хоба снова и снова.
Я все еще наблюдал за гостями Тайрона, когда ко мне присоединился Дейнон.
– Завтра ранним утром я ухожу, Лейф, – сказал он с улыбкой. – Не успею даже позавтракать. Я должен помогать на ферме.
– Так скоро? – удивился я.
– У меня нет выбора, – ответил он. – Семье нужна лишняя пара рук.
Его ферма переживала полосу неудач. В этом сезоне отец Дейнона не смог заплатить за обучение сына, но Тайрон щедро отмахнулся от оплаты. Он по-настоящему верил в Дейнона, который обещал стать отличным шаблонщиком, с помощью словов языка Ним формирующим и улучшающим навыки лаков. У меня были скорость, быстрота рефлексов и сила – навыки, которые хороши на арене; у Дейнона были мозги, и однажды он станет великим механиком с командой собственных бойцов.
– Чем будешь заниматься, Лейф? – спросил Дейнон.
В прошлом году я отправился навестить гентхаев, но не собирался делать это снова. Я был наполовину гентхаем, наполовину горожанином, но меня все больше тянуло к народу моего отца. Гентхаи – воины, живущие в лесу, не боялись Хоба и надеялись когда-нибудь пересечь Барьер, победить джиннов и вернуть людям весь мир. Это казалось безнадежной задачей, но они всерьез верили, что им такое удастся.
Теперь некоторые гентхаи покинули свой лес. Их вождь Коннит и многие его воины разместились в восточном крыле дворца Протектора, где собирался Руководящий Совет; другие гентхаи патрулировали окрестности города. С течением времени вероятность нападения джиннов как будто уменьшилась, но все равно разрабатывались разные стратегии защиты.
– Тайрон попросил меня остаться здесь и понемногу тренироваться всю осень и зиму. Мне это нравится. И тогда я буду ближе к Квин, – улыбаясь, сказал я.
– Тебе везет! – засмеялся Дейнон.
Мне везло, очень везло, что у меня была Квин. Я предвкушал, как долгой зимой буду проводить с ней время; предвкушал и тренировки. Мне хотелось отточить свои навыки на тот случай, если Хоб снова придет сражаться.
У этого джинна был один разум, но много сущностей. Когда я победил и убил одну из его сущностей на Арене 13, это не только уменьшило исходящую от него угрозу, но и доставило мне огромное удовлетворение. Именно Хоб довел до смерти моих родителей, и я хотел ранить его как можно сильнее.
Мы с Дейноном посмотрели на Квин. Она разговаривала с Адой, которая теперь была самостоятельным механиком, хотя делила с Тайроном его тренировочный зал и жила в его доме. Пока в ее команде имелся единственный боец – Квин, но Ада занималась еще и тем, что помогала Дейнону учиться на шаблонщика.
Пока я наблюдал за Квин и Адой, к ним присоединилась старшая дочь Тайрона Тина. Они немного поболтали, а потом отправились побеседовать с другими гостями. Я почувствовал укол разочарования. До завтра у меня не будет шанса остаться с Квин наедине.
Что ж, меня утешала мысль, что всю осень и зиму мы проведем вместе.
Но этому не суждено было случиться.
2. Опасное приглашение
Я начал чувствовать себя так, будто был выражением высшей силы, аспектом Ним, богини шаблонов, движения и танца.
Назавтра спозаранку, вскоре после того как я помахал на прощание Дейнону, в дом явился посетитель – воин, вызвавший меня к вождю гентхаев. Коннит хотел немедленно меня видеть, и завтрак пришлось отложить.
Войдя в восточное крыло дворца, я увидел, что Коннит сидит в одиночестве за длинным столом. Я уселся напротив него.
Тогда как Тайрон за последний год состарился, Коннит выглядел помолодевшим. Его усы были темно-коричневыми – того же цвета, что и длинные волосы, лицо украшала полная гентхайская татуировка, и от него веяло силой и решительностью.
Он с улыбкой приветствовал меня:
– Прежде всего, Лейф, поздравляю тебя с ролью, которую ты сыграл в переговорах между гентхаями и городским правлением. Благодаря их успешному завершению у нас есть равное представительство в Руководящем Совете.
– Спасибо, господин, – ответил я, поклонившись.
– Я бы хотел пригласить тебя присоединиться к небольшой экспедиции, которую мы затеваем. Заметь – пригласить. Это не приказ. Экспедиция будет очень опасной, и ты вместе с другими воинами-гентхаями проведешь вдали отсюда по меньшей мере три месяца…А может, и больше. Цель вылазки – провести кое-какую разведку за Барьером.
Я удивленно посмотрел на Коннита. Все считали Барьер непреодолимым: само приближение к нему сводило человека с ума. Эта высокая, бурлящая стена тумана и страха держала нас в заточении. Только Торговец беспрепятственно ее пересекал, причем по морю. Кроме того, Торговец не был пленником Барьера – его дом лежал где-то за этой преградой.
– Похоже, ты удивлен, Лейф, – сказал Коннит.
– Еще как! – ответил я. – Я думал, покинуть Мидгард невозможно.
– Есть способ выбраться отсюда, но он опасный, и не все выживают в пути. Даже перебравшись на ту сторону, ты рискуешь столкнуться с джиннами. Еще никто и никогда не осмеливался заходить так далеко. Но в этой экспедиции все будет по-другому: путь для нее разведал твой отец.
– Мы отправимся морем, господин? – спросил я.
Коннит с улыбкой покачал головой:
– Нет, по суше.
– Каково там, за Барьером, господин?
– Что касается холмов, низин, лесов, животных – они очень похожи на здешние, внутри Барьера. Но как знать, что ожидает нас дальше в полях? До сих пор наши воины ни разу не встречались с джиннами. Но все может пойти по-другому… Хотя мы надеемся узнать побольше о джиннах, оставшись незамеченными. Надо отыскать самую удобную дорогу, по которой отправится наша армия, когда придет время атаковать.
– А разве джинны не подстерегают тех, кто пытается сбежать из Мидгарда? – спросил я.
– Конечно, такое может быть, Лейф. Рядом с Барьером нет ни одного, но дальше – кто знает… Однако любые сведения, которые мы сумеем собрать о противнике, помогут нам его одолеть. Даже Ада ничего не знает о нынешних джиннах; она боится, что они не только размножились, но и сильно продвинулись в своих навыках. Это мы тоже должны выяснить. И подумай вот еще о чем, Лейф: любые знания о джиннах помогут нам победить Хоба.
У меня голова шла кругом. Я мечтал, что проведу зиму с Квин и отточу свои бойцовские навыки. Однако такая экспедиция сулила слишком заманчивые шансы, чтобы их упустить. Я всегда гадал, что лежит за Барьером, как и любой другой человек, запертый в его пределах, и теперь подвернулся случай это узнать. Приключение манило меня и могло приблизить гибель Хоба и отмщение за смерть моих родителей.
Где-то в глубине души я уже принял решение и выпалил:
– Мне бы хотелось пойти!
– Тогда будь готов выступить завтра на рассвете. Ты отправишься на север и по дороге будешь упражняться с оружием.
Я был потрясен и расстроен. Да, я согласился пойти, но меньше всего ожидал, что придется выступить немедленно. А я-то надеялся еще побыть с Квин, пока делаются приготовления к переправе!
Однако я сказал «да» и должен был придерживаться принятого решения; в конце концов, именно жажда мести и привела меня в Джиндин. Хоба следовало уничтожить, эта задача была превыше всего.
– А как мы пересечем Барьер, господин? – поинтересовался я.
– Тот, кто сквозь него проходит, рискует сойти с ума или погибнуть. Но у нас есть проводники – гентхаи-мистики, которые называют себя медиями – по имени реки Медия. Самое лучшее место для входа и выхода находится на ее берегу. Медии живут на землях рядом с Барьером и чувствуют его изменения. Прочность Барьера меняется в зависимости от циклов Луны, и, следя за этими циклами, медии проходят через него относительно без риска… Хотя не всегда успешно проводят через него других. В экспедицию отправятся десять человек, и мы не ожидаем, что все десять благополучно пройдут через Барьер.
– Почему я, господин?
– А почему бы и нет, Лейф? Это важная вылазка, и ты уже доказал, что достоин принять в ней участие. Ты победил вервейта и одолел в сражении Хоба. Кроме того, глава экспедиции Гаррет требует, чтобы ты пошел.
Я знал Гаррета: этот огромного роста воин наблюдал за моей работой, когда я посетил земли гентхаев прошлой зимой. Он заставил меня валить деревья до тех пор, пока мои руки не покрылись волдырями. Сперва он шпынял меня и физически, и словесно, но после сказал, что такое грубое обращение было испытанием, частью инициации гентхая, возвратившегося в племя после изгнания.
Когда мы вырвались из тюрьмы во дворце Протектора, я сражался с ним бок о бок и открыл ворота, чтобы впустить внутрь армию гентхаев. Поэтому я обрадовался, что Гаррет выбрал меня. Это была честь.
Первым делом мне предстояло выложить новости Квин и ее отцу.
Сначала я пошел повидаться с Тайроном, и мне пришлось подождать, потому что он работал в своем офисе в административном здании. Давно стемнело, когда мы встретились с ним дома, в его кабинете на верхнем этаже. На столе перед ним стоял бокал красного вина.
– Это опасно, мальчик, – сказал Тайрон, почесывая щетину на макушке. – Ты рискуешь жизнью. Если джинны унюхают экспедицию, можешь считать себя покойником, и мы никогда больше тебя не увидим.
– Я готов к такому риску, – ответил я. – Мне всю жизнь хотелось посмотреть – что там, за Барьером. Отец плавал туда с Торговцем и невесть что там видел и пережил… Теперь я тоже хочу все это увидеть.
– Я думал, ты хочешь уничтожить Хоба. Думал, ты рвешься отомстить за смерть родителей. Разве это уже не важно? – спросил Тайрон, подавшись ко мне.
– Я все еще этого хочу и готов снова встретиться с Хобом лицом к лицу на Арене 13. Но до следующего сезона боев больше не будет, а к тому времени я вернусь. Коннит считает, что мы добудем бесценные сведения о джиннах – такие, каких нет даже у Ады. Они могут пригодиться и для того, чтобы понять, как расправиться с Хобом.
– Но это очень рискованное путешествие, и я боюсь за твою жизнь… Правда, если уж на то пошло, ты будешь в местах, куда Хоб не дотянется. В последнее время он притих, но вполне может отомстить за то, что мы покушались на его жизнь. Ты победил его на арене, Лейф, и ты один из первых в списке его мишеней. По крайней мере, за Барьером он не будет тебе угрожать.
Оставив хмурого Тайрона наслаждаться вином, я отправился поговорить с Квин.
Я постучал в дверь ее спальни, и она позволила мне войти. Квин сидела на низком стуле перед зеркалом и расчесывала волосы. Она всегда делала одинаковую прическу: длинные волосы с одной стороны и короткие с другой, чтобы демонстрировать шрам, полученный в сражении с одним из отцовских лаков.
Я опустился рядом с ней на колени и уставился на свое отражение в зеркале. На левой стороне моего лица красовалась «моко» – гентхайская татуировка: глубоко вытравленные линии и завитки, следующие контурам лица. Татуировка говорила о моем происхождении со стороны отца, Мэта. Правая сторона лица осталась не разукрашенной, потому что моя мать, Шола, не была гентхайкой. Я был полукровкой, занимающим место между двумя расами, но это означало, что я могу выступать в качестве посредника, приводя переговоры между горожанами и гентхаями к успешному завершению.
Справа мои волосы были выбриты до темной щетины, чтобы все видели, что у меня нет уха: его отсек Хоб во время нашего сражения. Такую стрижку придумала Квин. Она считала мою рану, как и свой шрам, признаком храбрости – тем, чем можно гордиться.
Я увидел в зеркале ее красивое лицо с вытатуированной на лбу цифрой 13. Наши глаза встретились, и она улыбнулась мне.
Я попытался улыбнуться в ответ, но увидел, что ее глаза наполнились тревогой. От Квин было трудно что-нибудь скрыть.
– Что случилось? – спросила она.
И я ей рассказал.
– Завтра?! Так скоро?! Нет! Нет, Лейф, нет! – вскричала она. – Я могу больше никогда тебя не увидеть!
Ее реакция застала меня врасплох. Квин всегда была очень сильной и независимой, она не позволяла себе таких проявлений чувств.
Но потом она отвернулась и некоторое время молчала, раздумывая над тем, что я сказал. Когда Квин наконец снова посмотрела на меня, я увидел на ее лице выражение силы и целеустремленности.
– Знаешь, – сказала она, – я тебе завидую. Я бы тоже хотела пойти. Мне так хочется исследовать земли за Барьером!
Мы крепко обнялись, и я попытался ее успокоить.
Поделиться книгой: