Черные перья. Работа для гробовщика (сборник)

– Что это такое? Что же это? – повторял кто-то тонко и пронзительно, и Фрэнсис не сразу сообразила, что глупейший вопрос задает она сама.

Вибрация от первого могучего удара в гонг все еще не затихла, когда раздался и смолк крик, достигнув недостижимой высоты тональности от переполнявшего его ужаса. Из холла донеслось шарканье ног, а потом во второй раз в жизни Фрэнсис различила еще один звук, который, казалось бы, был призван успокаивать, но отчего-то еще сильнее тревожил душу: кто-то быстрым шагом прошел через темный холл.

Причем звук оказался тем же самым. Эта мысль овладела ее сознанием полностью, подавив все остальное. Фрэнсис сумела сдержать рвавшийся наружу крик и издала лишь подобие хрипа.

Филлида снова схватила ее за плечо:

– Кто это был?

Фрэнсис не ответила. В них ударила струя холодного воздуха, а затем хлопнула дверь внутреннего двора, крики возобновились.

– Ради всего святого, заставьте эту женщину замолчать! Он пытается сбежать! Остановите его! – Это раздался голос Годольфина, злой, но все-таки исполненный нормальных и потому успокаивающих человеческих чувств. В темноте они услышали, как он идет, прихрамывая и постукивая тростью. – Попытайтесь перехватить его, выйдя через главную дверь. Скорее, Норрис! Бегом за ним! Я отправлюсь следом с той скоростью, какую только позволит мне моя проклятая нога.

– Хорошо, сэр. Будет исполнено, сэр. – Норрис явно трепетал от страха, но главная дверь дома все же открылась, впустив в дом еще одну волну студеного и влажного воздуха с улицы.

Норрис первым выскочил на каменные ступени крыльца. Годольфин ковылял у него за спиной. Раздался еще один крик из большой гостиной, но уже не столь пронзительный, и Фрэнсис наконец узнала голос.

– Миссис Сэндерсон! – позвала она, торопливо спускаясь по лестнице. – Миссис Сэндерсон, вы ранены? Я уже бегу к вам!

В холле Фрэнсис услышала театральный возглас, и крупная фигура, одетая в ситцевый халат, чуть не рухнула в ее объятия.

– Он здесь, – прошептала женщина. – Он опять здесь. Убийца вернулся.

Фрэнсис сумела удержать ее от падения.

– Вам причинили боль, вы ранены?

– Нет, я не пострадала. Он промахнулся.

– Тогда почему вы так истошно кричали? Включите свет.

Фрэнсис почувствовала, что ее слова звучат с неуместной в такой момент неприязнью, но они возымели нужный эффект.

Миссис Сэндерсон словно очнулась, вздрогнула и отстранилась от девушки, посмотрев на нее с упреком.

– Что?

– Нужно включить свет. Почему вы тут ходите в полной темноте?

Она подошла к выключателю, встроенному в стену у двери. В знакомом с детства доме для нее не существовало потайных мест даже в кромешной тьме. Люстра вспыхнула, и Фрэнсис зажмурилась от яркого сияния ламп. Гонг оказался именно в том положении, в каком она ожидала его увидеть. Он лежал в углу с покореженным медным драконом и искривленными опорами из кованого железа. Миссис Сэндерсон, все еще в страхе, была готова опять разразиться криками.

– Там, – прошептала она, указывая пальцем куда-то в сторону. – Он был там.

Фрэнсис устремила взгляд мимо нее к порогу открытой двери, сквозь которую в дом продолжал задувать ветер. Годольфин вернулся почти сразу. Он был в шерстяном домашнем халате, с которым совершенно не сочеталась желтая трость инвалида, хотя он не мог обходиться без нее.

– Этот болван упустил его! – раздраженно бросил он. – Я сам его видел, но он умчался проворнее зайца. Проклятая нога! Пришлось оставить всякую мысль о продолжении погони. Безнадежное дело. Он опережал меня с легкостью. – Годольфин с невеселым видом глянул на ногу и повернулся, чтобы встретить Норриса, показавшегося в дверях следом за ним. – Ты в плохой физической форме! Тоже не сумел угнаться за ним?

– Нет, сэр. Я его видел, но догнать не смог.

Норрис, тоже в ночном халате, посеревший от холода, воспринял упрек хозяина с обидой.

– Он исчез в одно мгновение.

– Ты узнаешь его, если увидишь снова?

– Не могу ответить на ваш вопрос утвердительно, сэр. Я не разглядел его лица. К тому же на площади туман, а он ловко держался в тени домов, пока бежал. Для меня он остался лишь темной, смутной фигурой, вот и все, сэр.

Годольфин, казалось, все же сумел оценить сложность погони даже для более подвижного дворецкого, но оставался раздраженным и злым.

– Вряд ли ему удалось многое у нас украсть, – сказал он. – Ты смотрел в комнатах? Что-нибудь пропало?

У дворецкого от удивления округлились глаза.

– Но я даже не подумал, что это была попытка ограбления, сэр.

Сам Годольфин явно считал это основной версией, но тут же ухватился за подброшенную ему идею:

– Боже милостивый! А ведь я тоже не разглядел этого типа как следует. Человек обычно выглядит по-другому, когда бежит.

Он внимательно посмотрел на Фрэнсис. Она сразу поняла, о чем он думает, и ей вспомнилась фраза Филлиды: «Он потерял ощущение реальности. Для него это похоже на очередную экспедицию».

«Вы предполагаете, что это мог быть Дэвид?» Вопрос уже готов был сорваться с ее уст, и она непременно задала бы его, если бы не новое вмешательство миссис Сэндерсон. Экономка какое-то время стояла неподвижно, бессильно опустив руки вдоль тела и с равнодушием слушая разговор двух мужчин, но потом вдруг встрепенулась:

– Это был тот черный человек! Чернокожий вернулся, чтобы убить кого-то еще!

– Придержите язык! Полиция велела вам помалкивать! – Норрис решительно подошел к экономке.

– Но это был точно он! – настаивала она. – Я же по вашему лицу вижу, что и вы это понимаете. Вы тоже раньше видели его. Черный человек вернулся!

Она уже была готова разразиться криком, но дворецкий успел крепко зажать ей рот ладонью.

– Она в истерике, – констатировал он. – Вбила себе в голову, будто видела чернокожего в ночь убийства, у нее ум за разум зашел от этого. Даже полиция строго велела ей никому ни о чем не рассказывать. А эта дурища выставляет напоказ, до какой степени она не в себе. Пожалуйста, успокойтесь!

Но мастерски нанесенный экономкой удар локтем в ребра заставил Норриса вскрикнуть от боли, и столь солидной внешности дама вырвалась из его рук, охваченная паникой и яростью.

– Оставьте меня в покое! Я действительно видела его, а полиция поблагодарила меня за подробное сообщение об этом. Я прекрасно его видела, как и Молли. Кстати, где она? Наверняка лежит в своей постели уже мертвая. Он вернулся, чтобы свести с ней счеты.

– Маловероятно, – тонкий голос, донесшийся с верхней площадки лестницы, заставил всех замолчать.

Там стояла престарелая Габриэлла, закутанная в свои шали, опираясь на руку Доротеи. Позади них держалась Филлида, и втроем они образовывали живописную группу.

– Где та девушка, о которой вы только что упомянули? – Габриэлла не адресовала свой вопрос никому в особенности, обращаясь ко всем сразу.

– Я здесь, мэм.

Крошечная фигурка с растрепанными волосами, одетая в дешевую сорочку, показалась из гостиной и, двигаясь нетвердой походкой, вышла в самый центр вестибюля.

– И давно ты там пряталась? – Габриэлла пребывала в воинственном расположении духа.

– С тех пор как мы все слышали какое-то движение в доме, мэм.

– С какого времени?

– Я укрылась в гостиной за несколько секунд до того, как упал гонг, мэм.

– Господи! Чего еще нам теперь ожидать? А вы, мистер Годольфин? Почему бегаете по дому в непотребном виде?

Строгий тон и оскорбительный отзыв о его одеянии заставили Годольфина почтительно вытянуться перед Габриэллой. Он смутился, щеки порозовели, но ответил он ей вполне достойно:

– Я услышал, как открылась и закрылась дверь во внутренний двор, и отправился выяснить, что случилось. По пути я столкнулся с Норрисом, услышавшим те же звуки. В холле мы спугнули кого-то. Он ринулся к выходу, опрокинув при этом гонг. Миссис Сэндерсон подняла крик, а тот тип сумел сбежать.

Габриэлла повернулась к Филлиде.

– Когда я была хозяйкой этого дома, двери в нем надежно запирались на ночь, – ядовито заметила она. – Это уберегало нас от многих неприятностей.

– Но дверь была заперта, мэм. Я лично проследил за этим, – Норрис чуть не плакал от обиды. – У проникшего в дом был ключ.

– Невероятно, – Габриэлла говорила бесстрастно, словно ничего особенного не произошло. – Кто-нибудь видел грабителя?

– Мы как раз размышляли, было ли это ограблением, – произнесла Фрэнсис.

– Неужели, дорогая моя? Но все-таки кто-нибудь видел его?

– Его мельком разглядели и я, и Норрис, миссис Айвори, – к Годольфину постепенно возвращалась уверенность. – Но снаружи туман, а этот человек сбежал быстрее зайца. Мы видели его лишь мгновение. Вот и все.

– И он действительно был негром?

Вопрос, заданный ею совершенно серьезно, настолько поразил присутствующих, что они удивленно уставились на нее. Годольфин бросил взгляд на Норриса, ища поддержки, но тот молчал.

– Нет, – ответил дворецкий после паузы. – Нет, мэм, не был. Я в том смысле, что мне так не показалось. А вам, сэр?

– Мне тоже, – сказал Годольфин не слишком уверенно.

– Хорошо, – отозвалась Габриэлла. – Но если в дом не вломился грабитель, то зачем, по вашему мнению, ему понадобилось проникать к нам?

– Чтобы забрать орудие! – выпалила миссис Сэндерсон, и простота ее предположения неожиданно поразила присутствовавших. – Как только я услышала посторонние звуки в доме, то сразу подумала об этом. Ведь орудия убийства так и не нашли. Полиция в поисках его перевернула все вверх дном, но они, похоже, не знали, где искать. Зато он знал и вернулся за ним. Он провел в доме несколько минут, прежде чем мистер Годольфин и мистер Норрис спугнули его. Однако он направился прямиком к нужному месту и унес его.

Домашние решили успокоить женщину, но во многом просто удовлетворяли собственное любопытство. Все комнаты первого этажа, за исключением одной, казались особенно пустыми, такими всегда предстают помещения, куда посреди ночи внезапно вторгаются люди. В последнюю очередь они осмотрели зимний сад, и именно там были следы перемен, тревожных в сложившихся обстоятельствах. Эта вечно холодная комната, оставленная несколько часов назад такой же тщательно прибранной, как монашеская келья, носила следы недавнего посещения. Кто-то придвинул стул к письменному столу, а позади него была нараспашку дверь стенного шкафа, которую держали плотно закрытой с тех пор, как последний сыщик из полиции изучил его.

Годольфин, возглавивший поисковую группу, от удивления резко подался назад, а Филлида громко охнула. Миссис Сэндерсон встала впереди всех и пристально оглядывала, казалось, обычную, но в такой момент представлявшуюся зловещей картину.

– Ну, вот вам! – провозгласила она. – А я что говорила? Это был убийца. Он вернулся за орудием, и мы должны понимать смысл его действий… Он снова собирается пустить его в ход.

В иное время это мелодраматическое заявление прозвучало бы нелепо, даже смешно, но в ту ночь почти пустая комната с распахнутым стенным шкафом лишала слова, произнесенные с визгливым северным акцентом, всякого намека на глупую шутку.

Глава 15

Утром, когда обо всем проинформировали полицию и детективы шныряли по дому в попытке показать эффективность своей работы, когда Дэвид уединился с Габриэллой и провел с ней почти час и когда Годольфин полностью нарушил привычный порядок жизни в доме, допросив всех слуг, задавая вновь и вновь одни и те же вопросы по поводу ночного инцидента, неожиданно поступили приглашения от Лукара.

Существует разновидность наглости, которая сама по себе может восприниматься как проявление силы. А краткие записки, врученные от его имени членам семьи, где в самых казенных выражениях, какими богат английский язык, была изложена настоятельная просьба уделить ему немного времени в три часа дня, посетив кабинет Мейрика в галерее, напоминали своим тоном ультиматумы.

Удивив таким поведением как самих себя, так и друг друга, все покорно явились на вызов. Обстановка царила ни на что прежде не похожая. Присутствующие вели себя сдержанно, хотя внутренне кипели от злости. Оглядевшись по сторонам, Фрэнсис обратила внимание на Филлиду с восковым лицом и пустотой в глазах, пристроившуюся в кресле и закутанную в меха. Потом на Годольфина, временами содрогавшегося от подавляемого раздражения и так активно игравшего с тростью, что зарождалось впечатление: ему хочется намять кое-кому бока. На Дэвида – отчужденного, рассеянного и на сей раз совершенно отдалившегося от нее. На мисс Дорсет – молчавшую, но тоже с трудом справлявшуюся с напряжением и рвавшейся изнутри злобой. На Лукара – с удовольствием занявшего место за малым столом в кабинете Мейрика.

Внезапно мысль, последние недели не дававшая Фрэнсис покоя, со всей очевидностью всплыла на поверхность. Никто больше никому не верил. Каждый член этой маленькой группы несчастных людей, связанных между собой либо кровным родством, либо чувством привязанности, оказался теперь в изоляции от себе подобных из-за разразившегося скандала. И за последние несколько дней начинал подозревать то одного, то другого своего товарища в совершении самого страшного преступления, какое никогда не прощается цивилизованным сообществом.

Лукар тоже осмотрелся. Презрительная усмешка помимо воли скривила его лицо, и она не укрылась от присутствующих, только сильнее встревожив их.

– Не вижу здесь нашей престарелой леди. Где же Габриэлла? Она нам тоже нужна, – его реплика вновь заставила всех недоуменно уставиться на него, и это удивление стало для Лукара источником дополнительного удовлетворения. – Впрочем, она непременно придет, – добавил он.

Дэвид нетерпеливо заерзал в кресле:

– Что вы собираетесь сделать, Лукар? Признаться во всем?

Небрежно заданный вопрос намеренно имел агрессивный подтекст, и теперь уже у остальных появился повод не без злорадства заметить, как щеки Лукара зарделись. Однако он сдержался и окинул Дэвида тяжелым взглядом из-под прищуренных ресниц.

– Вас подобный поворот дела очень устроил бы, не так ли? Вы давно наблюдаете за мной, мистер Годольфин. Сумели уже разобраться, кто я такой на самом деле?

Но он лишь напрасно растрачивал сарказм на Годольфина.

– Да, – отозвался тот. – Вы были денщиком при Роберте Мадригале. Скверным и неэффективным его слугой.

Фрэнсис встала.

– Все это глупо, – сказала она, и ее голос прозвучал неожиданно властно. – Какой смысл находиться здесь и оскорблять друг друга? Что вы хотели нам сообщить, мистер Лукар? Вы просили нас прийти, и вот – мы собрались. В какой-то степени это даже странно, что мы дружно откликнулись на ваше приглашение. А потому, ради бога, не тяните и выкладывайте то, зачем собрали нас здесь.

– Это не тот тон, каким следует разговаривать со мной… – начал он.

– …моя горделивая красавица, – чуть слышно закончил за него фразу Дэвид.

Лукар резко развернул кресло в его сторону:

– Все, хватит с меня ваших острот! И остальным советую вести себя сдержаннее. Я не зря собрал вас тут, и вы это прекрасно понимаете. Я изложу вам свою позицию предельно ясно, чтобы ни у кого не осталось иллюзий или поводов для заблуждений. Для этого мне осталось лишь дождаться миссис Айвори.

– В таком случае мы можем расходиться, – устало промолвила Фрэнсис. С ее точки зрения, происходившее имело мало смысла. – Спуститесь с небес на землю. Неужели вы думаете, будто бабушка послушно явится сюда, потому что вы позвали ее? Это вообще похоже на чудо, я имею в виду наш приход сюда. Но я объясню вам причину. Мы не знаем, как нам быть дальше, и потому готовы ухватиться за любую соломинку. У меня складывается вот какое впечатление: вы были так счастливы не угодить за решетку, что это вскружило вам голову. Разумеется, Габриэлла не придет. С вашей стороны неслыханное нахальство вызывать ее. Неслыханное.

Фрэнсис замолчала. Лукар уже откровенно ухмылялся. Дэвид подошел к ней.

– Не горячись, герцогиня, – пробормотал он ей на ухо и заставил посмотреть в сторону двери.

Как раз в этот момент в нее входила престарелая миссис Айвори. Идя по коридору, она держалась за руку Доротеи, но теперь шагнула вперед самостоятельно с видом великой актрисы, прибывшей для вручения ей награды за выдающиеся заслуги в театральном искусстве. Она была в полном трауре, из-за чего ее фигура казалась более массивной, чем на самом деле. Подол пелерины из меха лисы доходил до колен, а голову покрывала необычно изящная вдовья шляпка с накрахмаленными гофрированными полями и длинной черной вуалью, отброшенной сейчас назад. Свойственное Габриэлле природное чувство собственного достоинства помогло сделать ситуацию естественной, лишенной всякой неловкости. Даже Лукар, который не мог не ощущать себя триумфатором, понял, что старуха даже сейчас сумела непостижимым образом набрать очки в противостоянии с ним.

Габриэлла уселась в кресло. Доротея, тоже вся одетая в черное и державшаяся, как обычно, солидно, но не броско, в стиле респектабельной прислуги, замерла у кресла хозяйки.

На улице снова поднялся ветер, плотная штора из парчи за спиной Лукара вздулась, когда сильный порыв проник в комнату сквозь узкую щель, оставленную в самом верху окна. Мисс Дорсет бросилась закрывать его, но не успела помешать потоку воздуха подхватить и разметать по полу кипу бумаг со стола. Филлида, чьи нервы находились во взвинченном состоянии, даже вскрикнула при столь ничтожном вроде бы происшествии.

Это стало символично, что самый тривиальный инцидент так сильно подействовал на собравшихся, и потом до конца жизни Фрэнсис не могла справиться с тревожным чувством, стоило любой шторе в любой комнате неожиданно покачнуться от ветра.

Первым инициативу взял Годольфин, сидевший в жестком кресле, сложив руки поверх рукояти трости. После своей изначальной реплики он принял позу молчаливого превосходства, выслушав бурную тираду Фрэнсис с утомленным видом, с каким зрелый мужчина относится к словам ребенка, но сейчас перешел к практической стороне дела.