Чёрный юмор Санта-Клауса

– Ну что? – спросил кто-то рядом.

– Жить будет.

Я достала из пластикового контейнера ватный тампон и смочила его йодом, чтобы обработать края раны. Протампонировала с одной стороны, с другой, приготовила салфетку с перекисью, собираясь промокнуть вновь появившуюся кровь, и тут…

Влад вдруг задышал, как лошадь после забега, потом захрипел и затрясся всем телом. Я выронила бутылочку с перекисью и схватила его за плечи, думая, что это эпилептический припадок. Пока я шарила глазами по сторонам, соображая, чем бы разжать бедняге зубы, он несколько раз конвульсивно дернулся, потом выгнулся дугой и обмяк. Я стала лихорадочно искать его руку, чтобы нащупать пульс, и на какую-то секунду отклонилась в сторону.

На лицо Влада упал яркий свет от лампы, и зрачки остались, как были, почти во всю радужку.

– Он… умер, – сказала я, похолодев.

Внезапно стало очень тихо. Потом у меня за спиной раздался пронзительный девичий голос, испуганный и изумленный:

– Вы!.. Вы убили его?!

Потрясенная, я обернулась и… с трудом подавила смешок. В центре холла нелепо застыли пять соляных столпов, взирающих на меня в невыразимом ужасе. На этот раз я почувствовала себя героиней "черной" комедии, одной из тех милых старушек, что из санитарно-гигиенических соображений непринужденно отправляют своих постояльцев на тот свет. Впрочем, желание хихикнуть сразу прошло. Крайний слева соляной столп вдруг решительно двинулся в мою сторону, взял Влада за руку, выпустил, достал из кармана носовой платок и поднял бутылочку с перекисью, которую я уронила. Поставив ее на каминную полку, он добавил туда же мою аптечку, после чего извлек из кармана мобильник.

– Пришлите, пожалуйста, оперативную бригаду и дежурного судмедэксперта… Подозрительная смерть… Новые дачи, шесть километров после левого поворота у тридцать четвертого километра Можайского шоссе… Игорь Петров, следователь Московской прокуратуры… Нет, я здесь в качестве гостя… Да, понял, будем ждать.

Бойфренд малышки Виты преобразился на глазах: простоватая круглая физиономия обрела бульдожью целеустремленность, даже росту в крепыше как будто прибавилось. Не терпящим возражений тоном он велел Вите найти чистые мешки для мусора, ее брата отправил во флигель за слугами, наказав привести двоих, и желательно мужчин с крепкими нервами, Ольгу попросил принести простыню, Юрия – сесть на дальний диванчик и ни к чему не прикасаться. А потом обратился ко мне:

– Аля, если смерть Влада на вашей совести, советую признаться сразу. Поверьте, так будет лучше.

– Кому лучше? Уж точно, не мне. Я не убийца.

Могла бы себя не утруждать. Крепыш склонился над Владом и просто-напросто не отреагировал на мое заявление, а красавец Юрий наградил меня взглядом, полным недоверия.

– Кто же тогда убил? – спросила, спускаясь с лестницы, Вита, откомандированная за пакетами. – Мы сегодня увидели Влада впервые в жизни. Не говоря уже о том, что никто, кроме вас, с ним даже рядом не стоял, когда началась агония.

Я сочла себя вправе не отвечать на провокационные вопросы и отошла к окну. Игорь взял у Виты рулон с пакетами, оторвал пару и упаковал мою аптечку и бутылочку с перекисью водорода. Пришла Ольга, подала ему простыню. Я отвернулась, чтобы не видеть, как Игорь накрывает тело. Казалось бы, мне полагается испытывать сильные чувства: боль, страх, протест, горечь, злорадство. Но я не чувствовала ничего.

Павел привел двух мрачных мужиков, в одном из которых я узнала недавнего привратника. Игорь дал ему задание следить, чтобы никто не подходил к диванчику, а остальным предложил подняться в гостиную. Там, под рулады сочного Борисова храпа, он произнес небольшую речь.

– Дежурная сказала мне, что оперативники сейчас на выезде. Это значит, что они появятся здесь не раньше, чем через час. У нас есть выбор: попытаться за этот час выяснить, что произошло, или пассивно ждать, а потом до позднего утра давать показания официальным лицам. Официальная процедура утомительна и малоприятна. Я предлагаю вам использовать это время и мой профессиональный опыт, чтобы сберечь себе нервы.

– Я не понимаю, что тут выяснять! – заявила склочная Вита. – Влада убили у нас на глазах, и все мы знаем, кто это сделал…

– С чего ты взяла, что его убили? – вскинулась Ольга. – Может, он был серьезно болен, и эта рана спровоцировала смертельный приступ.

– Не смеши меня! Где ты слыхала о болезни, которая вызывает агонию при обычном порезе?

– Мало ли о чем я не слышала! Я не врач. И ты, кстати, тоже!

– Девочки, милые, не будем попусту препираться! – взмолился Юрий (Виту при этом передернуло). – Если есть шанс сократить казенную процедуру, им нужно воспользоваться. Игорь, что ты конкретно предлагаешь?

– Я хочу побеседовать с каждым из вас наедине. Ольга, можно будет с этой целью занять библиотеку? Спасибо. Вы же останетесь сидеть здесь под присмотром незаинтересованного свидетеля. – Крепыш кивнул в сторону второго приведенного Павлом слуги, который скромно пристроился на стуле в углу. – Если вам понадобится что-нибудь за пределами гостиной, выходите по очереди. Один вышел – остальные ждут, пока он вернется.

– Это еще зачем? – недовольно спросила Вита.

– Чтобы исключить возможность сговора, – терпеливо объяснил ей бойфренд и обвел всех присутствующих вопрошающим взглядом. – Нет возражений?

Все промолчали, кроме Бориса, протяжно всхлипнувшего во сне.

– Может, его разбудить? – предложил Юрий.

– Успеется. – Игорь повернулся ко мне. – Ну что же, Аля, по понятным причинам мне хотелось бы начать с вас. Вы не против?

Я пожала плечами и с независимым видом пошла к двери. Крепыш забежал вперед и предупредительно распахнул ее передо мной. Миновав лестницу и анфиладу из трех комнат, мы оказались в библиотеке – сестре-близняшке многочисленных библиотек из английских детективных фильмов. Разве что трупа на коврике перед камином не обнаружилось. Труп остался лежать в холле.

– Ну, и о чем мы будем беседовать? – спросила я с вызовом, усаживаясь в классическое кожаное кресло. – Хотите верьте, хотите нет, но мне ровным счетом ничего не известно.

– Аля, давайте договоримся сразу: я склонен верить, что вы невиновны. Но если вы мне не поможете, вас через несколько часов уведут отсюда в наручниках. Вы – единственная, у кого были очевидные мотив и возможность убить Влада. Мало того, если мои подозрения насчет причины смерти подтвердятся, прокуратура получит пятерых свидетелей, видевших, как вы это сделали. Думаете, они после этого будут копать глубже? В общем, я – ваш единственный шанс. Не надо со мной сражаться.

– Но чем я могу вам помочь, Игорь? Я правда ничего не знаю

– Неправда. Вы, например, знали Влада. Начните с рассказа о нем.

Я отвела глаза, соображая, что и как рассказать. А потом посмотрела на Игоря и в очередной раз поразилась перемене в его облике. Передо мной сидел не простоватый малый и не компетентный следователь с бульдожьей хваткой, а внимательный, умудренный опытом человек, сочувствующий мне и искренне желающий помочь. Я подумала, что эти метаморфозы как раз и выдают хваткого профессионала, но, вместо того чтобы закрыться, как устрица, неожиданно начала рассказывать ему историю своей незадавшейся жизни.

Когда я добралась до событий, предшествовавших моему появлению в доме Ольги, Игорь из внимательного слушателя превратился в придирчивого: то и дело прерывал меня, уточнял, задавал вопросы. Кто знал о том, что меня задержали на дежурстве? Можно ли было подстроить эту задержку? Мог ли тот, кто о ней знал, твердо рассчитывать, что я пойду домой именно этой дорогой? Сколько времени я ждала Бориса и Юрия, когда сидела в машине? Не показалось ли мне, что Юрий намеренно не торопился ввести меня в дом, когда мы приехали? Не помню ли я точных слов Бориса, сказанных Ольге в холле? Падала ли я раньше в обмороки от сильного потрясения? Имею ли я обыкновение носить с собой аптечку и как давно эта привычка у меня появилась? Какие именно медикаменты лежат в аптечке? От чего, по моему мнению, умер Влад?

На последний вопрос я ответила неохотно:

– Как вы знаете, я не врач. Но думаю, это отравление. Судя по угнетенному дыханию и судорогам, он отравлен каким-то растительным алкалоидом. Типа аконита. Или, может быть, змеиным ядом. Но змеиные яды действуют не так быстро.

– Есть вероятность, что Влад принял яд раньше, с едой или питьем?

– Точно не скажу, но вряд ли. Слишком много времени прошло с тех пор, как он вышел из-за стола. Какие-то признаки должны были проявиться быстрее. Скорее всего, яд попал в организм через кровь. Другими словами, его убила я, обрабатывая рану. Вы ведь тоже так думаете, верно?

– Мне не нравится формулировка. Я думаю, что вас сделали орудием убийства. У меня есть одна хорошая версия, но нужно кое-что проверить. Видите ли, Аля, мы не имеем права на ошибку. Если мои подозрения верны, то убийца не оставил улик, кроме тех, что указывают на вас. Но он не мог обойтись без помощников. Мы должны в точности воссоздать картину преступления и найти слабое звено среди сообщников. У них не было времени толком договориться, согласовать показания. Вот почему добиться признания нужно сейчас, пока не приехала опербригада. Оперативники почти наверняка клюнут на очевидную версию и задержат вас, предоставив остальных самим себе. А тогда убийцы продумают до деталей свои показания и окончательно подчистят следы.

– То есть у нас всего одна попытка?

– Да. Не знаю точно, когда приедет милиция, но побеседовать с каждым и выявить противоречия я, скорее всего, не успею. Поэтому я задам несколько вопросов всем сразу, а потом вернусь к вам и изложу свою версию. Если она вас убедит, выберем самого слабонервного сообщника и хорошенько на него надавим. При известном везении к приезду опербригады убийца будет изобличен.

На этой оптимистической ноте Игорь сорвался с места и умчался. Не знаю, сколько времени он отсутствовал, но, наверное, недолго, потому что я не успела толком обдумать собственную версию. А она у меня появилась, как только я осознала, что Влада действительно убили. Впрочем, особой проницательности тут не требовалось. Я не убивала, а раз так, то подстроить убийство, чтобы подозрение пало на меня, мог только один человек – тот, кто меня сюда заманил. Борис хорошо знал Влада и, вероятно, имел свои причины желать ему смерти. К тому же он врач, значит, имеет доступ к лекарственным ядам. Он приводил меня в чувство и имел возможность подбросить отраву в мою аптечку, подменив невинный пузырек с йодом. Он напился, чтобы возиться с раной Влада пришлось мне. Правда, оставалось неясным, откуда он знал заранее, что Влад поранится. Над этим я и размышляла, когда вернулся мой неожиданный союзник.

– Похоже, версия подтвердилась, – объявил Игорь, закрыв за собой дверь. – Во всяком случае, я не узнал ничего, что ей противоречило бы. Выслушайте меня и поправьте, если что-то не так. Для начала – голые факты:

Три года назад у отца Виты – его звали Глеб – обнаружили стенокардию. Врача, Бориса Евграфова, ему нашла Ольга через своего любовника Юрия. Надо сказать, что у Ольги с Глебом был так называемый свободный брак. Единственное ограничение – запрет на развод. По брачному контракту, любой из супругов, подавший на развод, – не важно, по какой причине, – при разделе имущества получал лишь десятую долю общего состояния. В остальном же – полная свобода. Они не возражали против любовных связей друг друга и вообще жили каждый своей жизнью. Поэтому у Глеба не было оснований для недоверия доктору, найденному женой.

Полгода назад у Глеба случился сердечный приступ, и "скорая" по просьбе Ольги отвезла его в клинику, где работал Борис. Через час после поступления в кардиологическое отделение Глеба перевели в реанимацию, где он и скончался. Как я только что выяснил, Влад Карский был реаниматологом и работал в той же клинике. Кроме того, Ольга призналась, что Влад просил у нее денег. Якобы Глеб при свидетелях пообещал ему сделать щедрое пожертвование клинике на содержание так называемых социальных коек.

– Когда же он успел? – удивилась я. – Неужто в реанимации, пока его безуспешно вытаскивали из клинической смерти?

– Раньше. Глеб уже лежал у Бориса в отделении, там Борис и познакомил их с Владом. Так он, во всяком случае, уверяет. Я не сомневаюсь, что это вранье, причем шитое белыми нитками. С чего бы это Глебу обещать пожертвование не главврачу и даже не завотделением, а рядовому реаниматологу? Но доказать тут ничего невозможно. Наверняка Евграфов у себя в клинике легко отыщет свидетелей, которые ради благого дела подтвердят эту лапшу о пожертвовании. Но не суть важно. Мы поймаем их на другом. Итак, моя версия.

То ли Юрию надоели бесперспективные отношения с замужней, то ли причина в другом, но Ольге понадобилась свобода. Развод исключался, поэтому Ольга заплатила Борису, чтобы он избавил ее от мужа. Лечащему врачу, как я понимаю, это совсем не сложно. Однако Борису не удалось совершить безупречное убийство, и Влад, к которому пациент попал перед смертью, заподозрил неладное. Он начал шантажировать Евграфова и Ольгу, и те решили его убрать.

Они все спланировали заранее. Пригласили Влада встретить на даче Новый год, пообещав в качестве подарка мешок с деньгами, каким-то образом отделались от Юрия, который мог стать нежелательным свидетелем. Залили горку, предварительно сунув в снег ржавую арматурину. Думаю, сначала Борис хотел выдать смерть Влада за несчастный случай. Катался человек с горки и пропорол себе живот железкой. Кто докажет, что железка появилась не случайно и рана изначально была не настолько глубокой, чтобы привести к смерти?

– Вы видели эту арматурину? Но как они устроили, чтобы об нее поранился именно Влад? Ведь вы тоже съезжали с горки.

– Съезжали, – подтвердил Игорь. – Не знаю. Может, они надели на острый выступ пробку от шампанского, а потом сняли, улучив минуту. О деталях потом, ладно? Так или иначе, их план затрещал по швам, когда Ольге позвонила Вита и сообщила, что мы тоже собираемся приехать. Причем позвонила она часов в девять, перед самым выездом. Ольга отбояривалась изо всех сил, но Виту нелегко сбить с намеченного пути. Узнав о приезде Ольгиной дочери да еще в компании следователя, Борис, скорее всего, решил отыграть назад. Поехал за Юрием, отсутствие которого на семейном празднике было бы сложно объяснить; вероятно, попытался отменить визит Влада…

– Погодите, Игорь. Юрий сказал мне, что это он ездил за Борисом. Думаете, солгал?

– Аля, ради бога, у нас мало времени! Солгал, конечно. В противном случае они приехали бы на машине Юрия, и Юрий оделся бы не в смокинг, а в более подходящую для дороги одежду. Наверняка удрал с какой-нибудь вечеринки. А солгал потому, что его об этом попросили. Можно, я все-таки закончу? На чем я остановился?

– Борис попытался отменить визит Влада.

– Да-да. Но не получилось. Им оставалось только надеяться, что при посторонних Влад не станет поднимать шум, не получив своего мешка с деньгами. Радикальное решение вопроса откладывалось на неопределенный срок. И тут на Бориса сваливается подарок судьбы в вашем лице. Он мигом соображает, что если у кого и есть очевидные причины желать Владу смерти, так это у вас. А значит, нет необходимости инсценировать несчастный случай. Убийство, совершенное вами в присутствии свидетелей, выглядит гораздо убедительнее.

Дальше все просто. Борис вытаскивает Юрия из машины и объясняет, что ваше присутствие в доме Ольги крайне желательно, потому что вы – бывшая возлюбленная Влада и, конечно же, отвлечете его от Ольги, к которой Влад пристал с просьбой о деньгах, обещанных ее покойным мужем. Попутно он просит Юрия задержать вас по дороге к дому, потому что нужно предупредить Ольгу.

На самом деле Борис успевает не только объясниться с Ольгой, но и перелить какой-то ядовитый препарат в пузырек из-под йода. Вы медсестра и, наверное, держите при себе необходимый минимум лекарств. Ну, а если нет, ничего страшного, главное повернуть дело так, чтобы именно вы обрабатывали рану Влада, которую он должен получить, катаясь с ледяной горы. Поскольку Борис единственный, помимо раненого Влада, врач в компании, ему остается только напиться, и дело сделано…

Пока Игорь живописал сцену моей встречи с Владом, благодаря которой на свет божий выплыла моя аптечка и сообщники получили возможность подменить пузырек с йодом, я пыталась понять, что меня беспокоит в этой версии. Казалось бы, она полностью подтверждает мои подозрения в адрес Бориса. Более того, подводит под них надежную базу из фактов и логически безупречных доводов. Что же меня смущает, черт побери?

А смущала меня мелочь, пустяк, не имеющий к логике никакого касательства. Всего лишь трепетное отношение Влада к Новому году. Выросший в семье со старорежимными традициями, он по-детски обожал этот праздник со всеми атрибутами – елкой, подарками, шумными играми, с непременным штурмом снежной крепости, катанием с горки, прыжками через костер, вываливанием всех участников в снегу… Ко всему прочему, он верил пословице: "Как встретишь год, так его и проведешь". Не поехал бы он в новогоднюю ночь к людям, которых шантажировал.

Да и вообще я не представляла себе Влада в роли шантажиста. Он был каким угодно – инфантильным, избалованным, чрезмерно самолюбивым, – но уж никак не тайным властолюбцем, не интриганом, не любителем урвать кус исподтишка.

И, если уж на то пошло, Борька Евграфов тоже совершенно не годился на роль убийцы. Я допускала, что он способен на мелкую пакость, но на хладнокровное преднамеренное убийство ему не хватило бы пороху. Тем более в присутствии следователя прокуратуры. Ладно, допустим, Влада он все-таки убил, потому что тот загнал его в угол. Но Глеба-то полгода назад в клинике – чего ради? Денег возжелал? Насколько я помнила, Борис не питал к ним особой страсти, его гораздо больше заботил социальный статус. Не мог он рисковать своей свободой, карьерой и репутацией ради денег, даже очень больших.

Возможно, впрочем, что я совершенно не разбираюсь в людях и неверно оцениваю этих двоих. Но даже в этом случае остается деталь, которая никак не вписывается в нарисованную Игорем картину. Там, в гостиной, Борис не притворялся. Он действительно плохо переносил алкоголь и всегда засыпал во время студенческих попоек. Человек не знает, как выглядит во сне, поэтому нельзя обмануть того, кто видел тебя спящим. А я могла поклясться, что Евграфов крепко спал, когда привели Влада. Как хотите, но я не представляю себе злодея, способного безмятежно уснуть, когда должна сработать его смертельная ловушка!

– Ну, что скажете, Аля? – вырвал меня из задумчивости Игорь. – Убедительно?

– Вроде бы…

– Тогда давайте думать, кого будем раскалывать. Ольгу, боюсь, не получится. По отзывам Виты, эта дама сделана из прочного материала. Юрия, я уверен, она в свои планы не посвящала. Молодой любовник – не самое надежное хранилище для таких секретов. А вот Павла они могли использовать. Помните, он хвастал, что лично заливал горку?

Я усомнилась:

– Женщина, из какого бы материала она ни была сделана, вряд ли станет впутывать в уголовщину сына-подростка.

– Подростка?! Да он на три года старше Виты, ему уже двадцать три.

Припомнив, как юнец паясничал на лестнице за спиной Игоря, я сказала, что в таком случае он, вероятно, слаб на голову и тем более не годится в сообщники.

– Это спорный вопрос, но ладно. Стало быть, остается только Борис. Что вы скажете? Крепкая у него нервная система?

Я покачала головой, и Игорь, не дожидаясь комментариев, встал.

– В таком случае…

– Подождите! – Я видела его нетерпение да и сама слышала тиканье невидимых часов. Не было времени объясняться, говорить о своих сомнениях, продумывать новую версию. Но ведь у нас всего одна попытка, и ошибка обойдется мне куда как дорого. – Игорь, я не могу пока ничего объяснить, но у меня к вам просьба. Не предоставите ли вы разговор с Борисом мне? И пообещайте не вмешиваться, даже если вам покажется, что я все испортила.

Он замер в недоумении, потом пожал плечами.

– Почему бы и нет? В конце концов, речь идет о вашей свободе…

Борька, бледный и помятый, но вменяемый, взирал на меня с опасливым уважением. Я не стала уверять его в своей непорочности и ударила без предупреждения:

– Скажи мне, чудовище, с чего ты взял, будто Влад тебя шантажирует? Ведь не убил же ты Глеба на самом деле?

– Ты спятила?! – взвился Борька. И тут же сник. – Влад никогда меня не шантажировал.

– Я-то знаю. Может, кому другому трудно поверить в историю о добровольном пожертвовании, но я испытала смертоносное обаяние Влада на своей шкуре и твердо убеждена: он мог соблазнить кого угодно на что угодно. Нисколько не сомневаюсь, что Глеб действительно пообещал ему кругленькую сумму на нужды больницы. Только вот ты почему-то не поверил и решил, что Влад вымогатель. Почему?

– Ничего подобного…

– Борь, если ты сейчас не ответишь честно, меня посадят. А я Влада не убивала. И знаю, что ты не убивал. Признайся, ты боялся врачебной ошибки? Решил, что проглядел у Глеба какие-то симптомы и поставил неверный диагноз? (Борис уперся взглядом в собственную коленку и молчал вмертвую.) Ладно, пес с тобой, не сознавайся! И, хотя ты этого не заслуживаешь, могу тебя успокоить: в диагнозе ты не ошибся. Просто передозировка дигиталиса искажает картину. (Тут он вскинул голову, но рта так и не раскрыл.) Скажи хотя бы одно: Юрий звонил Ольге, когда вы с ним удалились от машины?

– Я сам позвонил. Нужно же было убедиться, что она не возражает… А она попросила дать трубку Юрке.

– Ясно. Еще один вопрос: Юрий умный человек?

– Ну… не сказал бы.

Я повернулась к следователю.

– Игорь, вы не могли бы взять из моей аптечки упаковку с одноразовыми шприцами и воду для инъекций? Принесите их сюда, а потом сходите за Юрием.

И я объяснила, что хочу сделать.

* * *

– Сюда, пожалуйста, – с официальной вежливостью пригласил Игорь, открывая перед красавцем дверь библиотеки.

Юрий, не ведая худого, спокойно вошел, сделал два шага и замер словно на стену налетел. Черные очи, бегло обшарив комнату, на миг задержались на наших с Борькой обалделых рожах, закатанных левых рукавах и с ужасом остановились на ампулах и упаковке со шприцами.

– Что это?..

– Не волнуйтесь, Юра, это совершенно безвредно. Видите, Аля и Борис почти пришли в себя. Зато теперь мы знаем совершенно точно, что Влада они не убивали. Очень эффективное средство, очень! Если бы твердолобый закон разрешил его использовать, нераскрытых убийств у нас в стране не осталось бы.

– Вы… Вы не имеете права! – взвизгнул роскошный брюнет и дернулся назад, к двери.

– Ну, ну, – умиротворяюще пробормотал Игорь, заключая беднягу в объятия и подталкивая к столу со шприцами. – Все будет хорошо, вот увидите.

Борис выбрался из своего кресла и тоже полез к ним обниматься.

– Не дрейфь, Юрик, – сказал он слегка заплетающимся языком. – Мы в полном порядке.

– Я боюсь уколов! – вырываясь, верещал красавчик.

– И зря! Алечка такой спец, ты даже ничегошеньки не почувствуешь, – увещевал Борис, пытаясь закатать ему рукав смокинга.