Чёрный юмор Санта-Клауса

Варвара Клюева

Чёрный юмор Санта-Клауса

Я и не знала, что из человека может вылиться столько слез. Нет, конечно, моего незаконченного медицинского образования хватило усвоить, что мы на 75 процентов состоим из воды. Но ведь не может же вся она выйти слезами! Какую часть веса теряет женщина, если три часа подряд плачет навзрыд? И не грозит ли ей – то есть мне – смерть от обезвоживания?

Эта мысль так меня напугала, что я даже сунула руку под шубейку и осторожно себя ощупала. Очевидный идиотизм этого жеста неожиданно положил конец рыданиям и вызвал приступ нервного смеха. Я стояла в новогоднюю ночь на пустынной дороге, прорезавшей черную лесополосу, и сотрясалась в пароксизме неуместного веселья.

Именно в эту минуту меня осветили фары машины, показавшейся из-за поворота.

"На Дачи едут, – мелькнуло в голове. – Хоть бы подобрали, полпути подвезли бы. Но нет, наверняка не остановятся. Торопятся. До Нового года осталось всего ничего…"

Не особенно надеясь на успех, я все же махнула рукой.

– Куда вам, девушка?.. Алька, ты?! Черт побери, вот так фокус!!!

– Боря?! Евграфов?

Я представила себе, как должна выглядеть после трехчасового рыдального марафона, и подумала, что у Санта-Клауса нынче на редкость пакостное чувство юмора. Преподнести мне в подарок встречу с бывшим однокурсником, насмешником и язвой, когда мою рожу можно смело перепутать с фрагментом утопленницы не первой свежести, способен только циник и женоненавистник. Точнее, ненавистник вашей покорной слуги – несостоявшегося врача, несостоявшейся жены, глубоко несчастной бабы со старомодным именем Алевтина. Но дареному коню в зубы не смотрят.

– Мне тебя сам Бог послал! Довези, родной, до Захаровки. На машине тут не больше десяти минут, ты как раз успеешь к Новому году, если на Дачи едешь, а пешком мне часа полтора топать.

– Не вопрос, подруга! – Борис выскочил из машины и распахнул передо мной дверцу. – Садись!

Я нырнула в салон, и только тут обнаружила, что у Бориса есть попутчик. Слева сзади восседал невыразимой красоты брюнет и неприязненно разглядывал меня в зеркальце заднего вида.

– Вынужден остановить твой прекрасный порыв, Боб, – мрачно сказал красавец, когда Борис уселся на водительское место. – Мы не можем подвезти твою знакомую до Захаровки. После Дач дорога отвратительна. Твоя "Ауди" застрянет в первой же колдобине. А Ольга не простит нам…

– Юра, выйдем-ка на два слова, – перебил его мой спаситель. – Алечка, извини, мы на минуту!

– Борь, все в порядке, не надо время попусту терять. Довези меня до Дач, и я буду обязана тебе по гроб жизни. Оттуда совсем недалеко.

– Айн момент, детка! Мы все уладим. Юрик, быстро на выход! Или мне тебя силком вытащить?

Учитывая, что Юрик был атлетически сложен, а Борис худосочен и мелок, угроза выглядела смешно, но красавец, проворчав нечто невнятное, выбрался из машины и поплелся за Борисом в темноту. Я сидела как на иголках, изнывая от неловкости и нетерпения. К счастью, недолго. Минут через пять они вернулись в машину, причем настроение брюнета явно изменилось к лучшему. Во всяком случае, он предпринял довольно успешную попытку улыбнуться.

– Аль, ты извини, но мы и впрямь можем застрять в пути, – заговорил Борис, трогая машину с места. – У меня к тебе предложение. Мы сейчас заедем на полчасика в гости к хорошим людям… Погоди, дай досказать! Выпьем по глотку шампанского, поздравим их, а потом я одолжу джип и мигом домчу тебя до твоей Захаровки. Ну, не упрямься, детка! Ты все равно попадешь туда раньше, чем пешедралом, а я не стану последним негодяем, бросив девушку в беде. Соглашайся, подруга!

– Неудобно, Борь! Хорошие люди не обрадуются, если ты за несколько минут до полуночи притащишь к ним в дом незнакомую тетку…

– Клянусь, они будут счастливы! Юрий не даст соврать, а он у хозяйки самая что ни на есть персона грата. Практически жених.

– Правда, Аля, это хороший вариант, – включился "жених". – Ольга всегда рада гостям, а нам не придется мучиться угрызениями совести.

Я задумалась. Предложение не слишком мне нравилось. Бориса я недолюбливала за острый язык и – не знаю, как точнее назвать это свойство, – некую душевную вертлявость, намекающую на внутреннее родство с Иудушкой Головлевым. К тому же так называемые Дачи принадлежали нуворишам. Не настолько богатым и влиятельным, чтобы приобрести недвижимость на Рублевском шоссе, но достаточно состоятельным, чтобы застроить шикарными особняками Подмосковную Швейцарию. И, что бы там ни пел красавец-брюнет, вряд ли эта публика примет с распростертыми объятиями приблудную медсестру, заглянувшую на огонек в новогоднюю ночь.

С другой стороны, Борис как будто искренне мне рад, да и Юрий больше не смотрит букой. А я уже бог знает сколько лет не выбиралась в свет. Даже позабыла, как приличные люди Новый год празднуют. И на особнячок нуворишей охота взглянуть изнутри. Будет потом, что маме с Настей рассказать. Все равно мои родные не ждут меня раньше часа – я уже позвонила маме, рассказала и о лахудре Верке, опоздавшей на дежурство, и об отмененной электричке.

– Ладно, уговорили! – сказала я, откидываясь на спинку сиденья. – Но только на полчаса, не больше!

До Дач мы домчались мигом. Борис только и успел, что спросить меня, как я дошла до жизни такой, выслушать горестную повесть о вероломстве моей сменщицы и сообщить, что он стал кардиологом и работает в известной московской клинике.

Пока я, сражаясь с приступом горькой зависти, выражала свое восхищение, мы подъехали к высоким чугунным воротам, створки которых поехали в стороны по первому же сигналу гудка. Из ворот вышел мужик в бараньем тулупе, нагнулся к приопущенному водительскому окошку и предложил:

– Поезжайте прямо к парадному, Борис Верленович. Я потом отгоню машину в гараж.

– Нет-нет, Михалыч, я сам поставлю. А ты ступай к себе, разливай шампанское, не то куранты прозеваешь.

Машина вползла в ворота, обогнула трехэтажный особняк и остановилась у двери встроенного гаража.

– Юр, проводи Алечку в дом. Я только поставлю тачку и присоединюсь.

Красавец-брюнет вышел из машины, открыл мою дверцу и галантно подал мне руку. А потом медленно и бережно, словно я была девяностолетней старушенцией, повел меня к крыльцу особняка. Судя по напряженной физиономии, любезность давалась ему не без труда, но он мужественно ее источал:

– Аля, ради бога, простите меня за первую реакцию на ваше появление. Вы очаровательная девушка, и я искренне рад вашему обществу. Я был немного не в себе. Неожиданные осложнения, знаете ли. Мы с Ольгой и ее сыном собирались встретить Новый год втроем, в узком семейном кругу, так сказать. А потом позвонила дочь Ольги и сказала, что приедет со своим молодым человеком. Они не очень-то ладят – я имею в виду мать с дочерью. Вита была любимицей отца и всегда брала его сторону, несмотря на его многочисленных любовниц. А меня она ненавидит – особенно теперь, после смерти отца. Ведет себя, как полоумный Гамлет. "Мужних сапог не износила…" и все такое. Я хотел уехать, но Ольга воспротивилась. Ко всему прочему, в гости напросился приятель ее покойного мужа, и это еще больше все осложняло. Словом, назревал скандал, и я упросил Боба приехать, разбавить нашу компанию. Боб лечил Ольгиного мужа, и Вита к нему благоволит. Кроме того, он хорошо знаком с тем самым приятелем и вообще умеет разрядить обстановку. Но мы с ним, как нарочно, застряли в пробке и чуть не опоздали. Я извелся, думая, как Ольга справляется одна. А тут еще… – Красавец замялся, сообразив, что любезно закончить фразу с таким началом будет непросто.

– А тут еще на вашу голову свалилась незнакомка со своей просьбой немедленно отвезти ее к черту на кулички! – пришла я на помощь. – На вашем месте кто угодно обратился бы в огнедышащего дракона.

Юрий остановился, развернул меня к себе и прижал мою руку к левому лацкану своего роскошного костюма.

– Вы так хорошо понимаете меня, Аля! Скажите, что прощаете, что не сердитесь на меня.

Я внезапно почувствовала себя героиней мексиканского сериала, перенесенной в чуждый пейзаж среднерусской полосы. Меня почти что сжимал в объятиях смуглый черноокий красавец, страстно шепча нетленные штампы из дамских романов. Помотав головой, дабы стряхнуть наваждение, я довольно бесцеремонно вырвала руку и скомандовала:

– Идемте же, Юрий! Или вы предлагаете встретить Новый год в этих кустах?

Двусмысленность последней фразы дошла до меня только на ступенях крыльца. Но я даже не успела покраснеть и удариться в объяснения, которые бесповоротно смутили бы нас обоих, потому что мы уже пришли. Юрий распахнул массивную (и совершенно бесшумную) дубовую дверь и отступил, пропуская меня вперед. Щурясь от яркого света, я вступила в холл и краем уха уловила чей-то шепот:

– Ольга, нам ее сам бог послал! Говорю тебе…

– А вот и мы! – громко объявил Юрий, прервав интим.

Я посмотрела туда, откуда донесся шепот, и увидела вездесущего Бориса в обществе прекрасной дамы без возраста – ходячей рекламы западной пластической хирургии. Лицо дамы выражало странную смесь плохо сочетаемых чувств: растерянность, надменность и какое-то звериное любопытство.

– Знакомьтесь, девочки, – бодро сказал Борис, не позволив паузе затянуться. – Это Алевтина, подруга моей суровой юности; это Ольга, наша прекрасная и очень гостеприимная…

– Мама! – Раздвижные двери разъехались в стороны, открывая вид на вторую половину огромного холла, величественную лестницу и сердитую смазливую девицу. – Мы сегодня сядем за стол или ты собираешься всю ночь обжиматься по углам?

Подумав, что эта реплика гораздо убойнее моей про кусты, я утешилась и, пока мать выговаривала дочери за вульгарность, позволила себе немного оглядеться. Первым мне на глаза попался расхлябанный юнец, который выделывал на лестнице замысловатые па и гримасничал за спиной невысокого крепыша лет тридцати, чей простецкий облик совершенно не вязался с интерьером особняка. "Сын хозяйки и бойфренд малышки Виты", – догадалась я и подняла взгляд к верхней площадке лестницы, где стоял, опираясь на балюстраду, еще один джентльмен.

Увидев его лицо, я почувствовала, как голова моя стремительно пустеет, а ноги, напротив, наливаются чугуном. Ибо в означенном джентльмене я узнала Влада Карского – человека, разбившего мою жизнь и мою мечту стать врачом, а по совместительству – мою первую любовь и отца моей дочери.

– Алька! Тебе плохо? – Злодей Борис бросился ко мне и успел-таки предотвратить мое падение. – Девочки, нашатырь, быстрее!

Юрий и крепыш поспешили к нам, помогли Борису устроить меня на одном из диванчиков, юнец же с интересом разглядывал сцену со своего места на лестнице.

Карский стремительно подался вперед, словно собирался спрыгнуть с площадки в холл, потом повернулся, бросил Борьке через плечо: "Ну, ты и подлец, Евграфов!" – и исчез в глубине дома.

– Анна! Анна! – совсем не аристократично заголосила Ольга.

– Ты чего орешь? – раздраженно спросила Вита. – Сама же отпустила слуг на ночь!

– Тогда сбегай наверх, принеси нашатырь!

– А где он?

– Откуда я знаю!

– У меня в сумке, – прошелестела я, указав глазами на упавший баул. – Там аптечка…

Через две минуты приступ слабости был ликвидирован.

– Может, вам полежать? – заботливо предложила хозяйка, утратившая большую часть своей надменности.

– Ни в коем случае! – категорично отказался за меня Борис. – Я как врач настоятельно рекомендую веселое застолье, глоток-другой крепкого спиртного и основательную закуску. Ты когда в последний раз ела, подруга?

– Не помню. Отвали, Борька! Знать тебя не желаю! Почему ты меня не предупредил?!

– Потому что тогда ты не согласилась бы сюда приехать!

– Все это очень трогательно, господа, но до Нового года осталось три с половиной минуты! – провозгласил юнец с лестницы.

И мы со всей возможной прытью бросились к праздничному столу.

* * *

Боюсь, в тот вечер я была отвратительным компаньоном. Хозяйка деликатно усадила Влада подальше от меня, но я таращилась на него, не видя и не слыша ничего вокруг. Влад, напротив, избегал смотреть в мою сторону. Поначалу он был угрюм и молчалив, потом выпивка сделала свое дело, и я узнала веселого бесшабашного мальчишку, которого когда-то любила.

Влад Карский был самым обаятельным парнем на нашем курсе. Я поверить не могла своему счастью, когда он начал за мной ухаживать. Мне все казалось, что произошла какая-то ошибка, что однажды мой возлюбленный – профессорский сын и всеобщий любимец – посмотрит на меня внимательно и наконец разглядит не шибко красивую деревенскую девицу вполне заурядных способностей. И сказка кончится. Но наш роман при всей его фееричности оказался живучим, и на исходе второго года я поверила, что мы будем вместе всегда.

Тут-то все и закончилось. Финал был банальным до пошлости, но оттого не менее болезненным. Я забеременела и сообщила новость Владу. "Делай аборт", – сказал будущий отец. Сказал так просто и буднично, как будто я пожаловалась на прохудившиеся ботинки, а он посоветовал отнести их в починку. Мне удалось сохранить лицо: я не зарыдала, не закатила скандала, не стала ни о чем умолять. Просто покачала головой и ушла. И так же молча уходила всякий раз, когда он пытался выяснять отношения. А потом и вовсе уехала в Захаровку, бросив институт, в который поступала целых три года.

Первое время после рождения Насти я засыпала с учебниками в обнимку, мечтая вернуться в родной вуз, но через три года сдалась. Мама вышла на пенсию по инвалидности, и я осталась единственным кормильцем в семье. Мне еще повезло, что удалось устроиться в частную клинику, где медсестры получают в пять раз больше, чем их коллеги в государственных больницах, не то пришлось бы торговать на рынке. За следующие двенадцать лет Влад ни разу не появился на горизонте, не поинтересовался, как нам живется. Не уверена даже, что он знает, кто у меня родился.

Я смотрела на бывшего возлюбленного и пыталась разобраться в своих чувствах. Любви уже не было точно – она испустила дух в тот злополучный день, когда он вот так запросто распорядился жизнью нашего ребенка. Ненависть и обида тоже как будто давно утихли. Отчего же мне так больно?

* * *

Влад рассмеялся и начал выбираться из-за стола.

– Аля, вы идете? – кто-то тронул меня за плечо.

– Что, простите? – Я повернула голову и увидела красавца-брюнета. – Куда иду?

Юрий сочувственно мне улыбнулся.

– Вы прослушали, да? Мы решили прогуляться. Игорь привез фейерверки, Павел залил горку…

– Извините, а кто у нас Игорь? И Павел?

Судя по его жалостливому взгляду, шаловливая улыбка мне не удалась.

– Игорь – друг Виты, Павел – сын Ольги, нашей хозяйки.

Я огляделась. Все присутствующие, не считая Бориса, собирались на выход.

– Спасибо, Юрий, но мне пора домой.

Тут Ольга позвала своего кавалера, и вся компания шумною толпою выкатилась из гостиной. Я подошла к Борису.

– Ну что, предатель, поехали?

Он повернул голову и с трудом остановил на мне расфокусированный пьяный взгляд.

– Не гони, подруга, погоди минутку.

– Да ты, скотина, еще и напился в сосиску!!! – Я была вне себя от ярости. – Мало того, что заманил меня в ловушку, довел до обморока, осрамил перед чужими людьми…

– Алечка! – Борис, не вставая, схватил меня за руку и, несмотря на сопротивление, прижал мою ладонь к своей щеке. – Я хотел как лучше. Влад до сих пор не женат. А вдруг вы помиритесь?

– Нет! – Я все-таки вырвала руку. – Я ухожу. Если ты не в состоянии меня отвезти…

– В состоянии. Двадцать минут. Я быстро пьянею, но трезвею еще быстрее.

Я решила, что двадцать минут подожду – за это время компания вряд ли нагуляется и вернется, – а потом уйду. Неважно, придет в себя Борис или нет. А пока поищу туалет и ванную.

По возвращении меня поджидал сюрприз. Борис спал, повалившись на стол, а за его спиной стояла Вита и трясла моего однокашника за плечо.

– Борис Верленович! Да проснитесь же вы, боже мой!

– Что-то случилось?

Она всем корпусом повернулась ко мне – дубленка распахнута, волосы растрепаны, глаза как плошки.

– Слава Богу! Мать говорит, вы с ним вместе учились, да? – Вита дернула подбородком в сторону Бориса. – Значит, вы тоже врач? Там Владислав поранился, кровь так и хлещет! Бежим!

Она и впрямь побежала, едва не опрокинув меня в дверях. Справившись с замешательством, я устремилась следом, в несколько прыжков одолела лестницу, схватила с каминной полки свою сумку с аптечкой, поискала глазами шубейку… В эту минуту двери раздвинулись, и в нашу половину холла влетела Ольга.

– Тебя только за смертью посылать! – закричала она на дочь. – Где Борис? Они ведут Влада сюда.

– Нечего на меня орать! – не осталась в долгу Вита. – Твой Борис дрыхнет, уткнувшись мордой в салат. Буди его сама, посмотрим, как быстро у тебя получится!

– Что же делать? – растерялась Ольга. – Вызывать "скорую"?

– Не надо никакой "скорой", – раздался из дверей ворчливый голос Влада. – Прекратите панику, это просто царапина! – Он вошел, прижимая руку к животу, и оставляя за собой кровавый след. Юрий и крепыш Игорь поддерживали его под руки.

При виде крови я, как ни странно, успокоилась. Из призрака прошлого, из мучительного напоминания о крушении моих надежд Влад превратился в пациента, который нуждался в моей помощи, и оскорбленная женщина во мне уступила место медику.

– Сюда, на этот диванчик, – распорядилась я, доставая из аптечки перекись водорода, йод и стерильные марлевые салфетки. – Раздевайся, поглядим, что там за царапина.

Влад впился в меня взглядом, хотел что-то сказать, но передумал и молча пошел к диванчику. Он расстегнулся, я бесцеремонно задрала его рубашку с майкой и увидела рваную рану, вертикально протянувшуюся через живот. От перекиси темная кровь запузырилась розовой пеной. Собрав ее салфеткой, я убедилась, что рана, хотя и скверная на вид, не глубока и опасности для жизни не представляет.